Сердце Севера. История Ростова

– Обойти их, – тут же буркнул Родислав. Его практичный ум не видел смысла в риске. – Убить их – пользы мало. А если один удерет и приведет подмогу? Нечего лезть на рожон из-за гордыни.

– Это не гордыня, кузнец. Это расчет, – возразила Милана, проверяя тетиву своего лука. Ее пальцы двигались быстро и точно. – А если они завтра поутру наткнутся на наш след? Они поймут, что нас много. Что с нами женщины. Что мы тащим волокуши. И для них мы станем легкой добычей. Они будут идти за нами, как волки за раненым оленем. Будут ждать, когда мы выдохнемся, и перережут нас ночью, во сне. Лучше убить змею в ее же гнезде.

– Милана права, – поддержал ее Ярополк. – Мы должны решить эту проблему сейчас. Пока мы знаем, где они и что они делают. Но мы не будем драться. – Он взял палку и на грязной земле начал чертить схему. Неровный круг – их лагерь. Три креста – склоны холма, окружающие его. – Мы их вырежем.

От этого слова даже у сурового Родислава по спине пробежал холодок. Одно дело – убить в горячке боя. Другое – хладнокровно, как скот.

– Они сидят в лощине, как в яме, – продолжал Ярополк. – Мы подойдем в полной темноте и займем позиции сверху, с трех сторон. – Он ткнул палкой в два места. – Здесь и здесь будут лучники. Милана, Ратибор. Ваша задача – по моему сигналу снять двоих, самых дальних от костра. Цельтесь в горло или в грудь. Чтобы крикнуть не успели.

Он посмотрел на остальных. На Родислава с его огромным кузнечным молотом. На его сыновей, Гостомысла и Пересвета, сживавших рукояти своих топоров. На Всеволода.

– Как только полетят стрелы, мы ударим. Одновременно. С разных сторон. Не давайте им опомниться. Не давайте им схватиться за мечи. Бейте насмерть. Первым же ударом. В голову, в шею, куда придется. Чтобы они даже не поняли, отчего умирают.

План был прост, как удар топора. И так же жесток. Это была не битва чести. Не поединок. Это было спланированное, хладнокровное истребление. Они собирались устроить бойню. И каждый из них понимал, что после этой ночи они изменятся навсегда. Они смоют свою юность чужой, пусть и грязной, кровью. Но это была цена выживания в этом проклятом лесу. И они были готовы ее заплатить.

Глава 38: Тишина перед Атакой

Они двигались в непроглядной, мертвой темноте. Безлунная ночь была их лучшим союзником. Каждый шаг был выверен, каждое движение – медленно и осторожно. Ярополк разделил ударный отряд – восемь человек – на три группы. Себя, Милану и Всеволода он определил в центральную, атакующую с самого удобного, пологого склона. Ратибора с двумя парнями он отправил налево, а Родислава с сыновьями – направо, чтобы создать клещи и отрезать пути к отступлению в лес.

Остальных, почти двадцать человек, он оставил в основном лагере под присмотром Лады. У них было несколько топоров и ножей. Их задача была проста и ужасна.

– Если услышите шум, но мы не вернемся в течение часа, – тихо сказал Ярополк Стрибору, парню с хутора, оставляя его за старшего. – Хватайте раненого, бросайте все, что не можете унести, и бегите на юг, по нашему старому следу. Не пытайтесь нам помочь. Просто бегите. Ваша задача – выжить.

Это была жестокая необходимость. Он оставлял большую часть своего отряда беззащитной, но понимал, что в предстоящей резне они будут лишь обузой и лишними жертвами.

Ожидание было пыткой. Они лежали в холодной, мокрой от росы траве, впиваясь пальцами в сырую землю. До разбойничьего лагеря было не более ста шагов, и оттуда доносились звуки их беззаботной жизни: громкий, пьяный хохот, матерная ругань, треск сучьев в костре. Эти звуки, такие обыденные, в наступившей тишине казались неестественно громкими, действующими на нервы.

Для большинства из них это был первый раз. Первый раз, когда они собирались отнять человеческую жизнь. Не в бою, где все решает ярость и инстинкт. А хладнокровно, как охотник подкрадывается к спящему зверю. Всеволод, лежавший рядом с Ярополком, тяжело и шумно дышал, его лицо было бледным даже в темноте. Ярополк видел, как дрожат руки у одного из сыновей кузнеца. Каждый из них сейчас боролся не с разбойниками. Он боролся с самим собой. С тем мальчишкой, который еще вчера не знал, что способен убить.

Ярополк тоже чувствовал это. Ледяной комок страха в животе. Сердце, бьющееся о ребра, как пойманная птица. Но лицо его было каменным. Он был вожаком. Он отдал приказ. И если они сейчас увидят его страх, они дрогнут. А если они дрогнут – они все умрут. Он не имел права на слабость. Он заставил себя думать не о страхе, а о потухших глазах рабов, которых он видел в том другом лагере, о пьяном смехе хазар. Ярость была лучшим лекарством от страха.

Рядом с ним бесшумно устроилась Милана. Она медленно, без единого скрипа, натянула тетиву своего мощного лука. Ее руки были тверды, как камень. В ее глазах, привыкших к темноте, не было ни страха, ни сомнений. В них горел холодный, сосредоточенный огонь. Она была дочерью охотника. Для нее эти шестеро внизу были не людьми. Они были опасным, вредным зверем, которого нужно было выследить и уничтожить. Она была на своей охоте. И она не собиралась промахнуться.

Глава 39: Атака

Ярополк ждал, и его терпение было подобно терпению голодного волка в засаде. Он ждал, когда алкоголь и усталость окончательно разморят разбойников. И момент настал. Двое из них, громко ругаясь, побрели в темноту к кустам, чтобы опорожнить свои мочевые пузыри. Третий, самый пьяный, затих, привалившись спиной к дереву; его голова упала на грудь. Четвертый ковырялся в зубах ножом. Лишь двое продолжали лениво перебрасываться шутками.

Ярополк поднес ладони ко рту и издал тихий, но пронзительный ух совы. Звук утонул в шуме леса. Но для его отряда он был сигналом.

В ту же секунду в ночной тишине одновременно, словно два ядовитых шершня, вылетели две стрелы.

Одна, пущенная твердой рукой Миланы, вонзилась задремавшему разбойнику точно в кадык. Не было ни крика, ни стона. Лишь булькающий хрип, когда кровь хлынула в легкие. Тело обмякло и повалилось боком прямо в костер, осыпая все вокруг снопом искр и запахом горелой плоти и волос.

Вторая стрела, Ратибора, нашла свою цель в темноте. Раздался короткий, пронзительный визг, какой издает подстреленный заяц, и один из тех, кто отошел по нужде, упал замертво. Второй, увидев это, с воплем ужаса бросился бежать в лес, ломая ветки. Но ему было не суждено уйти.

Оставшиеся трое у костра вскочили на ноги, их пьяные мозги не успевали понять, что происходит. В этот самый миг с трех сторон из темноты, с нечеловеческим, первобытным ревом на них обрушилась смерть.

Ярополк был первым. Он не бежал – он летел. Один из разбойников, самый трезвый, успел выхватить меч, но это его не спасло. Ярополк, на ходу уклоняясь от неуклюжего выпада, нанес страшный удар своим боевым топором. Не плашмя. Лезвием. Удар пришелся в основание шеи. Раздался мокрый, хрустящий звук, и голова разбойника, отделившись от тела, отлетела в сторону, а из обрубка шеи в костер ударил фонтан черной крови, зашипевшей на углях.

В тот же миг Родислав, рыча, как медведь, настиг второго. Тот попытался закрыться рукой, но это было бесполезно. Огромный кузнечный молот со всей силы обрушился ему на голову. Звук был таким, как будто раздавили переспелый арбуз. Череп просто вмялся внутрь, и разбойник рухнул на землю мешком с костями, без единого звука.

Последний, тот, что ковырялся ножом в зубах, в ужасе замер, не успев даже поднять оружие. На него, как стая собак на одного волка, набросились сыновья кузнеца и Всеволод. Их топоры обрушились на него градом. Первый удар пришелся по руке, почти отрубив ее. Второй – в живот. Третий – в лицо. Они били его снова и снова, уже поверженного, вымещая весь свой страх, всю свою ненависть и унижение.

Тишина, наступившая после, была оглушительной. Бой, если эту кровавую баню можно было так назвать, длился меньше минуты. Но этой минуты хватило, чтобы навсегда изменить каждого, кто в ней участвовал.

Глава 40: Трофеи и Молчание

Когда последний хрип затих, они остались стоять посреди этого кошмара. Поляна была похожа на мясницкую колоду. Воздух был густым, тошнотворным от запаха свежей, еще теплой крови, паленой плоти и опорожненных в предсмертном ужасе кишечников. Разбойничий костер, залитый кровью, шипел и чадил. Никто из отряда Ярополка не получил даже царапины. Но эта легкая победа не принесла ни радости, ни облегчения.

Они молча смотрели на то, что сделали. На безголовое тело, на труп с размозженной головой, на то кровавое месиво, что еще минуту назад было человеком. Всеволод, самый младший из нападавших, не выдержал. Он отвернулся, согнулся пополам, и его вырвало. Сыновья кузнеца стояли, опершись на свои топоры, тяжело дыша, их глаза были пустыми и невидящими. Они переступили черту. Простую и страшную. Теперь они были не просто беглецами или защищающимися. Они были убийцами.

Родислав первым пришел в себя. Он сплюнул кровавую слюну, хоть и не был ранен, и прохрипел:

– Нечего сопли разводить. Это были они или мы. – Его практичный ум уже работал. – Обыскивайте трупы. Каждый сапог, каждый ремень. Все, что есть, забираем. Мертвым оно не понадобится.

Они двигались медленно, как во сне, стараясь не смотреть на лица мертвецов. Они срезали с них пояса, стягивали сапоги, выворачивали карманы. Трофеи были жалкими, но для них – бесценными. Четыре меча – старых, с зазубринами на лезвиях, но все же настоящих меча. Несколько грубых ножей. Фляга с остатками дешевого, вонючего вина, которое Ярополк тут же вылил на угли, чтобы ни у кого не возникло соблазна. И самое главное – мешок с вяленой, просоленной лосятиной и большой, почти нетронутый круг сыра. Еда. То, что давало им еще несколько дней жизни.

– Что с телами? – спросил Всеволод, вытирая рот.

– Ничего, – ответил Ярополк. Голос его был глухим. – Хоронить их – честь для них слишком велика. Звери сожрут.

Они не стали копать могил. Просто стащили липкие, уже коченеющие тела в ближайший овраг и кое-как закидали их лапником и сухими ветками. Это было сделано не из уважения. А чтобы самим не видеть последствий своей работы.

Они возвращались в свой лагерь в полной, тяжелой тишине. Каждый был погружен в свои мысли. Ярополк шел впереди, и чувствовал не триумф победителя, а лишь холодную, выжженную пустоту внутри. Он доказал себе и своим людям, что может их защитить. Что может быть безжалостным. Но цена этой защиты была пугающей. Он видел, как за эту ночь изменились лица его товарищей. Из их глаз ушла последняя юношеская наивность. На ее место пришли жесткость, усталость и та особая тень, которая появляется во взгляде человека, видевшего насильственную смерть вблизи. Их путь на север становился дорогой, на которой они теряли не только силы. С каждым шагом они теряли частичку своей души, меняя ее на право просто выжить еще один день.

Глава 41: След

После кровавой ночи они бежали. Бежали, как напуганные звери, от запаха смерти, который, казалось, преследовал их, въелся в одежду и волосы. Они шли весь следующий день, не останавливаясь, подгоняемые ужасом воспоминаний. Но Ярополк, даже измотанный до предела, не мог избавиться от ледяного, скребущего чувства тревоги.

Мысль билась в его голове, как птица в клетке. Шесть разбойников. Слишком мало. Слишком просто. В этой глуши, где каждый сам за себя, одиночки долго не живут. Лесные банды, чтобы выжить, сбиваются в стаи, как волки. И ведут себя так же. То, что они сделали, было похоже не на убийство банды, а на то, как если бы они прихлопнули шестерых тараканов, не зная, что за стеной скрывается все гнездо. Не была ли та пьяная шестерка лишь дозором? Разведкой? Или отбившимся отрядом, который возвращался с добычей?

На следующий день, когда отряд, шатаясь от усталости, сделал привал, Ярополк подозвал к себе Ратибора.

– Мне не нравится эта тишина, – сказал он тихо, чтобы слышал только тот. – Возвращайся. К тому оврагу. Не подходи близко, звери уже могли найти падаль. Осмотри все вокруг. Каждый куст, каждый след. Мне нужно знать, откуда они пришли и куда могли идти. Я хочу понять, мы наткнулись на змею или только на ее хвост.

Ратибор, чье лицо после ночной резни стало жестче и старше, молча кивнул. Он не задавал вопросов. Взяв с собой лишь лук и нож, он растворился в лесной чаще так же бесшумно, как и появился.

Он вернулся только к закату. Отряд уже начал беспокоиться. Ратибор вышел из леса, и одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять – новости плохие. Он подошел к Ярополку, который ждал его у костра, и выложил все, что узнал.

– Ты был прав, – сказал он глухо. – Это не одиночки. Я обошел их лагерь по большому кругу. От него на северо-запад, вглубь леса, уходит тропа. Хорошо утоптанная. По ней ходят часто и много. И не только люди.

Он протянул Ярополку несколько комков грязи.

– Это из следов. Видишь? В земле отпечатались полозья. Тяжелых волокуш. И тащат их, судя по глубине, не один и не два человека. Таскают что-то тяжелое. Часто. Туда и обратно.

Он помолчал, а потом разжал другой кулак. На его ладони лежал маленький, грязный обрывок ткани. Когда-то это была яркая, вышитая лента, какую вплетают в косы девушки.

Сердце Ярополка ухнуло и провалилось куда-то в живот, оставив после себя ледяную пустоту. Тяжелые волокуши. Женские вещи. Все складывалось в одну, отвратительную и страшную картину. Эти ублюдки не просто грабили. Они промышляли людьми. Они захватывали пленных. Волокуши были не для добычи. Они были для того, чтобы тащить либо тела, либо связанных рабов.

Где-то рядом, в нескольких днях, а может, и часах пути, находилось их логово. Настоящее гнездо. И они, спасаясь от призрачной погони, шли прямо в пасть к хищнику.

Глава 42: Лагерь в Лощине

Новость, принесенная Ратибором, парализовала отряд. Свернуть с тропы, углубиться в незнакомый лес, где каждый шаг мог стать последним, было самоубийством. Но и идти вперед, зная, что впереди логово целой банды, было не менее безумно.

Ярополк принял единственное возможное решение, от которого у всех засосало под ложечкой. Идти вперед. Но не вслепую.

– Мы не будем бежать, как стадо овец, – сказал он. – Мы станем волками. Узнаем, кто они, сколько их и чего они хотят.

Он оставил основной отряд, укрыв его в густом ельнике под командованием Родислава, чей мрачный прагматизм сейчас был нужнее всего. Сам же, взяв с собой только Ратибора и Милану – глаза, уши и бесшумные стрелы их группы, – двинулся вперед по разбойничьей тропе.

Они шли полдня. Тропа становилась все шире, все более утоптанной. И вскоре они услышали его. Далекий, ритмичный, ухающий звук. Стук множества топоров.

Они двигались, как тени, прижимаясь к земле, переползая от дерева к дереву. Наконец, они добрались до гребня холма, поросшего густым кустарником, и, раздвинув ветви, замерли. Внизу, в широкой, вытянутой лощине, скрытой от мира холмами, раскинулся настоящий ад.

Это был не просто лагерь. Это была лесопилка, тюрьма и скотный двор одновременно. Несколько длинных, уродливых бараков, сколоченных из неотесанных бревен, с земляными крышами. Несколько землянок, из которых валил смрадный дым. В центре, под огромным навесом, горел вечный огонь, над которым в котлах что-то варилось. И все это было окружено кривым, но высоким частоколом с заостренными кольями наверху.

В центре лощины валили лес. Десятка два мужчин – худых, изможденных, в рваной одежде – рубили вековые сосны. Их движения были медленными, механическими, полными отчаяния. Это была работа на износ, и за каждым их движением следили несколько охранников. Развязные, сытые, с плетьми в руках, которыми они то и дело стегали по спинам тех, кто, по их мнению, работал слишком медленно. Удар плети, сдавленный стон, и снова уханье топора. Это были не работники. Это были рабы.

Дальше, у бараков, разворачивалась другая сцена рабства. Несколько женщин с потухшими, безжизненными глазами таскали воду из ручья, стирали в огромных корытах грязное, вонючее белье, чистили котлы от остатков еды. К одной из них подошел один из разбойников, грубо схватил ее за грудь, сказал что-то похотливое и расхохотался, когда она даже не отреагировала. Ярополк увидел у одного из бараков двоих детей – мальчика и девочку, лет пяти, играющих в грязи. Их пустые глаза пугали больше всего.

И над всем этим царили они. Разбойники. Их было около двадцати, не считая тех шестерых, которых они уже прикончили. Крепкие, вооруженные мечами и топорами, они ходили по лагерю с видом полных хозяев. Они кричали на рабов, смеялись, пили.

Ярополк, лежа в кустах, почувствовал, как к горлу подступает тошнота. Это было гнездо. Хорошо организованная база работорговцев. Они не просто грабили путников. Они создали свой маленький, уродливый мир, основанный на страхе и насилии. Они захватывали людей и заставляли их работать на себя, заготавливая лес – возможно, для продажи купцам или для сплава по реке. А женщин и детей… женщин и детей они использовали для своих нужд, как скот, или держали как ценный товар для продажи тем же хазарам или другим бандам.

Милана, лежавшая рядом, беззвучно натянула тетиву, целясь в одного из охранников с плетью.

Глава 43: Невозможное Решение

Они вернулись в свой временный лагерь как призраки. Их лица были серыми, а в глазах стоял увиденный ими ад. Они ничего не говорили, но отряд и без слов почувствовал ледяное дыхание большой беды.

Ярополк собрал всех у едва тлеющего, бездымного костра. И рассказал. Сухо, без эмоций, он описывал то, что они видели. Бараки для скота, в которых держали людей. Изможденных мужчин, чьи спины были исполосованы плетьми. Женщин с мертвыми глазами, которых разбойники использовали, как им вздумается – для стирки, для готовки, для утоления похоти. Детей, играющих в грязи и нечистотах. Он рассказал про двадцать хорошо вооруженных ублюдков, которые построили в этом лесу свой собственный маленький хазарский каганат, только еще более гнусный и беззаконный.

Когда он закончил, повисло тяжелое, давящее молчание.

– Надо уходить, – первым нарушил его Родислав. Голос его был хриплым, но твердым. Это был голос здравого смысла, голос выживания. – Прямо сейчас. Обходить это место за десять, за двадцать верст. Двадцать вооруженных мужиков – это не шестеро пьяных падальщиков. Это армия. Они нас вырежут, изнасилуют женщин и заберут в рабство тех, кто останется. Это не наша война.

Никто не возразил. Все молчаливо его поддерживали. На их лицах был написан животный, первобытный страх. Ввязаться в драку с такой силой было чистым самоубийством. У них больные, раненые. Их боевой опыт ограничивался одной быстрой и кровавой резней, которая до сих пор стояла у многих перед глазами.

Но Ярополк молчал. Он смотрел в огонь, но видел не языки пламени. Он видел глаза тех рабов, такие же пустые и сломленные, как у его односельчан. Он видел униженных женщин и вспоминал, как хазарский баскак выбирал себе жертву на ночь. Они бежали от этого. Они проделали весь этот путь, чтобы найти свободу. И вот они нашли ее – свободу пройти мимо, свободу закрыть глаза, свободу бросить других в том же дерьме, из которого они сами пытались выбраться.

– Мы не можем их бросить, – сказал он наконец. Его голос был тих, но в наступившей тишине он прозвучал, как удар грома.

– Ты с ума сошел?! – взорвался Родислав. Он вскочил на ноги, его кулаки сжались. – Я пошел за тобой, потому что ты обещал нам свободу, а не смерть! Ты хочешь погубить всех нас ради людей, которых ты в глаза не видел?! У нас женщины, Ярополк! У нас больные! Я не позволю тебе вести мою семью на бойню!

– А я и не веду! – голос Ярополка зазвенел, в нем появилась сталь. – Я не поведу вас на верную смерть. Но скажи мне, кузнец, чем мы будем лучше тех сытых боровов у переправы, если сейчас поджмем хвосты и убежим? Чем мы будем лучше наших старейшин, которые годами смотрели, как нас унижают, и называли это мудростью? – Он обвел взглядом каждого. – Мы ушли из дома, чтобы перестать быть рабами. Если мы сейчас пройдем мимо, то мы докажем, что мы – рабы. Не по рождению, а по духу. Я не уйду отсюда. Не бросив им хотя бы нож, чтобы они могли сами перерезать глотки своим мучителям.

Наступила мертвая тишина. Слова Ярополка были жестоки, но справедливы. Они били в самое сердце, в тот стыд и унижение, что гнали их вперед. Каждый понимал, что он прав. И каждый понимал, что эта правота может стоить им всем жизни. Это было невозможное решение. Между инстинктом самосохранения и остатками совести. И этот выбор должен был сделать каждый. Для себя.

Глава 44: Хитрость против Силы

Речь Ярополка не вызвала воодушевления. Она породила лишь тяжелое, угрюмое молчание. Но никто не сказал "нет". Его слова попали в цель. Он не призывал их к геройству. Он напомнил им, почему они здесь.

Ярополк не собирался бросаться в лобовую атаку, как бешеный бык. Он понимал, что это верная смерть. Следующие два дня он почти не спал. Вместе с Ратибором они, сменяя друг друга, лежали на том же холме, впиваясь глазами в жизнь разбойничьего гнезда. Они стали его тенью, его неотступной совестью.

Они изучали все. Когда встают охранники. Когда кормят рабов. Где хранят оружие. Где спят главари. Они изучали распорядок лагеря так, как охотник изучает повадки зверя перед решающим ударом. И на третий день они нашли слабое место.

Каждое утро, после скудной утренней похлебки, большая часть банды уходила. Человек двенадцать-тринадцать, самые сильные и хорошо вооруженные. Они уходили либо в дозор по окрестным лесам, либо на "охоту" – так, видимо, они называли поиски новых рабов. Уходили на целый день, возвращаясь лишь к закату.

В лагере оставалось не больше восьми человек. Охранники. Ленивые, расслабленные, уверенные в своей безопасности. Их задачей было следить за рабами и дожидаться возвращения основной шайки. Это и был их шанс. Один-единственный.

Вечером Ярополк снова собрал свой "военный совет".

– Я не заставлю никого идти, – сказал он, глядя в глаза каждому. – Тот, кто боится, пусть останется. Я пойму. Но те, кто пойдет, должны знать: мы идем не умирать. Мы идем побеждать.

План, который он изложил, был дерзким до безумия, но продуманным до мелочей.

– Мы ждем, пока главная шайка не скроется за холмами. Потом нападаем. Быстро и жестоко. – Он начертил на земле схему лагеря. – Их восемь. Нас – пятнадцать тех, кто может драться. Наше преимущество – внезапность и ярость. Милана, Ратибор – ваша задача снять дозорных на вышках. Бесшумно. С первого выстрела.

Он посмотрел на Родислава и его сыновей.

– Кузнец, твоя сила нужна будет у ворот. Сметаешь охрану. Остальные – врываемся через дыры в частоколе. У нас будет всего несколько минут, пока они не опомнились. Наша главная цель – не сами разбойники. Наша цель – рабы.

Он обвел взглядом удивленные лица.

– Мы не просто убиваем охранников. Мы должны прорваться к мужчинам-рабам. Перерубить их путы, сунуть им в руки топоры, отобранные у стражи. Если хотя бы десять из них присоединятся к нам – нас будет уже двадцать пять. И когда вернется основная банда, их будет ждать совсем другой прием.

В этот момент Лада, ведунья, которая все это время сидела чуть в стороне, тихая, как тень, и, казалось, не слушала их, неожиданно подала голос. Ее тихий, ровный голос прозвучал в напряженной тишине особенно весомо.

– Лес ненавидит их, – сказала она. – Они рубят деревья без нужды и без уважения. Они оскверняют землю кровью и болью. Духи этого места отвернулись от них. – Она подняла на Ярополка свои зеленые, нечеловеческие глаза. – Если вы идете освобождать пленников и карать мучителей, Хозяин Леса не будет вам мешать. Возможно, он даже прикроет вас своей тенью.

Это были странные, мистические слова. Но они подействовали сильнее любого боевого клича. Они придавали их резне какой-то высший, сакральный смысл. Они были не просто убийцами. Они были исполнителями воли самой земли.

Страх никуда не делся. Но теперь рядом с ним стояла мрачная, холодная решимость. Решение было принято. Они ввязывались в самый опасный бой в своей жизни, и на их стороне была не только хитрость, но и благосклонность древних, темных сил.

Глава 45: Кровь на Рассвете

Они ждали три дня. Три бесконечных, мучительных дня, которые истончили их нервы до предела. Наконец, на четвертое утро, все произошло так, как и предсказывал Ярополк. Тринадцать разбойников, вооружившись до зубов, покинули лагерь, отправившись на свою кровавую охоту. В лагере остались восемь. Восемь смертников, которые еще не знали об этом. Они лениво переругивались, играли в кости на грязной тряпке и изредка поглядывали на рабов, как на скот в загоне.

Отряд Ярополка двигался, как стая волков. Бесшумно, слаженно, каждый знал свое место. Под прикрытием густого утреннего тумана, который, казалось, сама земля выдохнула им в помощь, они окружили лагерь. Заняли позиции у дыр в частоколе, которые разбойники поленились заделать.