Марго – маленькая королева

– Не похожа ты на здешних вумен, и одежды на тебе странные. – Облегчённо вздохнув, немного увереннее отвечает Леон.

– Да, я из другой страны. А что это меняет? – Говорю я чистую правду.

– Страна тут не причём. Ты из другого мира. – В очередной раз удивляет меня ирландец своей проницательностью.

– Какого другого? – хочу я понять, о чём это он.

– Ты с неба пришла или из под земли. – Уставился на меня Леон с любопытством и… Не пойму, что за мысли бродят в его голове.

– Да ты охренел, болезный?! Я тебя вроде по башке не била. Откуда такие странные выводы? – перестаю удивляться я. Иду к своему лежбищу, бросаю ненужную уже ковырялку, поднимаю с земли одеяло и закутываюсь в него. А то этого пэдди точно кондратий хватит. Достаточно уже на меня налюбовался. Да и прохладно как-то стало, знобит меня что-то.

– Но ты же богиня войны!? Морриган… – заладил своё Леон.

– Может и богиня, а может и нет, – но почему обязательно с неба? – уклончиво отвечаю я.

– А откуда ещё?

– Да из тех же ворот, что и весь народ. Только умею и знаю больше других. А кое-кого и насквозь вижу. Ты зачем убегал? – не даю я расслабиться ирландцу.

– Не знаю. Испугался сильно. – Пожимает плечами Леон.

– А почему вернулся? – задаю я наводящий вопрос.

– Этих увидел, – кивает пэдди на трупы, – пошёл за ними.

– А зачем, ты, за ними пошёл? – продолжаю наталкивать его на нужные мысли.

– Помочь хотел.

– Чего раньше не стрелял? Я бы услышала, проснулась и убежала. – Пытаюсь разобраться я, в том, что произошло.

– А какой в этом смысл. Они наготове были, с оружием наизготовку шли. Могли и мимо пройти, не заметить тебя, спящую под кустом, а если бы побежала, точно бы заметили и догнали. Тем более офицер на коне был, – как бы ты убежала? – поняв, что его не собираются убивать, поднимается с колен Лёва.

– Логично. Ты, прям стратег. – Хвалю я ирландца.

– А кто это? СрАтег? – коверкает он непонятное новое слово.

– Не срАтег, а стратЕг – балда. Как бы тебе попроще объяснить? Мэн такой головастый, полковник штабной или генерал толковый. Короче – главнокомандующий.

– А, понял. Это как Наполеон, полководец типа. – Прилетело яблоко от Ньютона в голову Леона.

– Типа того. Продолжай дальше, Боанопартий. – Подхожу я к тушке офицера и забираю у него пистолет. Чтобы кое-кто сильно не расслаблялся.

– Когда понял, что они по следу коней идут, уже поздно было, да и трамблон у меня только один заряжен был, а расстояние большое…

– Значит на живца решил взять? – перебиваю я хитрого пэдди.

– Но я же не знал, что ты не богиня. А Морриган могла невидимкой стать или в свой мир улететь. – Искренне говорит он, смотря мне прямо в глаза.

– Ладно, проехали, "фишмен" недоделанный. Продолжай.

– Ну, а когда они тебя нашли, я второй трамблон зарядил, подкрался поближе и стал ждать…

– Чего?

– Когда солдаты отвлекутся, мушкеты в пирамиду составят, часовой опять же в твою сторону начал смотреть. Ну и когда эти все окончательно расслабились, я в часового и выстрелил, потом в сержанта, а дальше побежал тебе помогать.

– Спасибо. Помог. Только почему это ты думаешь, что сам решил вернуться? – подмигиваю я Лёве.

– А разве не сам? – Снова пугается он.

– Но я же богиня, хоть и живая. – Гипнотизирую его взглядом, смотря в правый зрачок. Леон начинает волноваться и проявлять беспокойство.

– Ладно, не трепыхайся, своих я не трогаю. Но это была твоя первая и последняя попытка меня предать или бросить. Ещё раз, и ты покойник, а в аду тебе очень жарко будет и "весело". – Предупреждаю я своего подельника, с которым мы теперь точно одной верёвочкой связаны и будем болтаться на одном суку, если поймают.

– Почему в аду? – удивляется Лёва, хотя и не сильно.

– Предателей в рай не пускают, можешь потом у иуды спросить.

– Мне и так туда ход заказан. – Обречённо вздыхает ирландец.

– Это почему? – уточняю я. Пока его пробило на откровенность.

– Грешил много. Людей убивал. – Признаётся Леон.

– Где?

– На войне. Где же ещё.

– Ты воин, убийца или палач? – продолжаю я выяснять подробности биографии ирландца.

– Я старый солдат. Капрал – Леон О Махоуни к вашим услугам, мэм. – Вытягивается он во фрунт и привычно щёлкнув каблуками, отмахивает воинское приветствие, приложив руку к пустой голове. – Теперь уж и сам не знаю, короне служил честно, – а вот тех ли я убивал? – Услышав фамилию – Махоуни, я чуть не прыснула от смеха, но после второй фразы, сказанной с душевным надрывом, сдержалась.

– Эти, все пешком шли? – показываю на жмуров, отвернувшись и уходя от скользкой для меня темы. Ну откуда мне знать, где и против кого воевал Леон. Этих войн и конфликтов было до Бениной матери и даже больше, и Британия везде совала свой длинный нос.

– Я же говорил, офицер на коне, остальные все пёхом.

– Понятно. А эти солдаты какого полка? – Хочу я расставить все точки над ё.

– Тот же Южный Девонширский. Из него и первые трое были. – Уверенно отвечает Леон.

– А ты откуда знаешь, что это Девонширский? Может совсем другой полк.

– Знаю… – С тоской произносит Леон. – Служил я там. Сбежали с приятелем.

– И где он? Приятель твой?

– Убили его, наверное. Я чудом ушёл… – Замолкает ирландец, уйдя в себя. В душу не лезу, знаю, что это такое, так что меняю тему.

– Пошли к захоронке, оденусь я, потом будем решать, – что делать? Хотя погоди. Приведи мне коня того офицерика, посмотрим, что у него в перемётных сумках есть. И себе подбери что-нибудь из одежды, либо из формы, переоденься.

Бельё шёлковое, запасная одежда. Пойдёт. Немного мешковата, но ничего, зато титьки не так заметно, и всё лучше, чем в попугайском комбезе или в одном белье гарцевать. Да и ботфорты эти офицерские большеваты, зато удобней моих лыжных ботинок. Ничего, потом ещё больше ваты напихаю в аккурат будут. Или портянки намотаю, носки шерстяные надену. Посылаю Лео за своим оружием и вещами, а тем временем переодеваюсь. Ну и снаряжаюсь как "маленькая разбойница". За поясом пистолет офицерика, на ремне сабля, штуцер сержанта приторочу на коня, а когда пэдди принесёт мою мелкокалиберную винтовку, закину её за спину, хоть и неудобно с ней по лесу, крепление не как у нормального оружия, но придётся мириться. Так что пять выстрелов за пяток секунд сделать успею, ну а вдвоём большую часть отделения срежем, если что, а дальше лотерея. Хотя перезарядиться вполне успею, если дистанция позволит. Жалко патронов очень мало, всё что есть, на прикладе мелкашки уместилось. Зато пару пистолетов приобрела, один штатный для офицеров британской армии – однозарядный, с капсульным замком; второй, хоть и уродец, но для ближнего боя пойдёт, хэзэ, что за модель и как называется, но зато шестизарядный, судя по количеству стволов, такие вроде как перечницами называют.

Долго задерживаться не стали, а забрав с трупов в основном боезапас и небольшую часть трофеев, верхом с двумя вьючными лошадьми, через полтора часа отправились в путь. Ранцы и оружие солдат, в основном мушкеты "Браун Бесс", Леон по моему настоянию закопал. Я ему разрешила только взять штуцер и снарягу сержанта, а то бы пришлось повозку арендовать, если все его хотелки реализовывать. И так у нас куча стволов разного калибра, к которым только порох подходит, а мушкетные пули перекатывать или переливать придётся. В общем, сначала позавтракали и кое-что сотворили, творчески поработав с уликами и создав антураж и декорации на месте "имения" шалунов, которых мы поимели. Также, забрав документы шакала, я надела его мундир и сапоги. Леон, переодевшись и сбрив недельную щетину, преобразился и стал при мне денщиком, оруженосцем, слугой и так далее. Путешествуем как Дон Кихот и Санчо с ранчо, только у Санчо вместо осла строевой конь. Ну и место преступления нужно было покинуть как можно быстрее, пока трупы не обнаружили и не объявили план "Перехват" и остальные мероприятия, хотя если их кто и обнаружит, то точно лёгким испугом не обделается. Сначала поскачем лесами, а когда выйдем на "большую дорогу", придётся ночи дождаться. Путь наш лежал на родину Лео в Ирландию, где живёт много диких обезьян и водятся зелёные человечки, лепреконы и прочая нечисть. А дальше у меня в планах было развернуть партизанское движение, организовать народ на борьбу с апартеидом, и поднять знамя Патриса Лумумбы и Че Гевары. Кубу захватила небольшая шайка революционеров, – а мы чем хуже? Выкинем нагличан из Ирландии, потом из Шотландии, Уэльса, и останется одна старая добрая Англия.

"Ненавижу этих тварей. Из-за них я всю семью потеряла. В машине, которая нашу "шестёрку" под откос столкнула, пьяная компания этих тварей каталась со шлюхами, шлюхи правда, свои – россиянские, они-то всё следакам и рассказали, а толку. Иммунитет, дипломатическая неприкосновенность, ну и "фейсы" это дело сразу под свой контроль взяли, так что официальное следствие закрыли, дядя Миша – друг папин, потом по своим каналам кое-что узнал, мне рассказал. А вот хапнула я тогда не по-детски. Одна, в чужом городе (год всего прожили), братишка в реанимации, родители в морге. С похоронами командование воинской части помогло, или не только оно, может кто-то ещё подсуетился. Только на опознание меня даже не вызывали, а урны с прахом родителей в одной могиле так и захоронили. Деньги, которые нашла в квартире, ушли на лечение брата (чтобы от аппаратуры не отключили), а потом меня и из съёмной квартиры попросили, хотя деньги были за полгода вперёд уплачены, но договор не на моё имя. Зато взамен предоставили койко-место в детдоме. Родители отца умерли несколько лет назад, а у бабушки (маминой мамы), случился инфаркт, после того, как я позвонила. Дед остался её выхаживать. Так что получилось так, что мне один дядя Миша и помог, и то он случайно узнал, через две недели только из Магадана прилетел. Квартиру снял, туда потом все вещи и перевез, только я к тому времени уже в приёмнике "парилась", а братишка так и умер в реанимации, не приходя в сознание.

Меня же забрали в приёмник-распределитель, причём силой, на девятый день после похорон, с ментами и санитарами. Хозяйка квартиры сказала, чтобы я выселялась или заплатила за месяц вперёд. Но у меня даже на еду денег не осталось, всё ушло врачам, чтобы братишку не отключили от аппаратуры. Попросила немного подождать, та возразила, так слово за слово мы и поругались. Вздорная бабища начала крыть меня матом, я ответила, она залепила мне оплеуху, решила поучить хорошим манерам. Поучила. Ответила, как в писании не сказано, а как отец учил, ну и жирную ряху я ей расцарапала. В результате она убежала в подъезд и уже оттуда вызвала ментов, те в свою очередь ювенальную юстицию и скорую. Ключи от хаты у хозяйки были, документы с собой, так что слуги закона вошли беспрепятственно. Я отбивалась как могла, догадывалась, что будет плохо, но даже не представляла, как плохо. Скрутили они меня совместными усилиями, при активной поддержке наряда милиции. Заломили руки, надели наручники и вкололи какую-то гадость, немного подержали и я успокоилась, на время. Стало абсолютно безразлично, появилась апатия, вялость, захотелось спать, я даже задремала, пока меня везли. Кошмар начался после того, как меня с рук на руки передали в этот "дурдом".

В распределителе мне велели раздеться догола, проверили и забрали одежду, заглянули во все дырки, заставили раз двадцать присесть. После чего отвели к врачу, где добрый дядя доктор снова осмотрел меня, всю ощупал, везде потрогал, даже на "вертолёт" положил и внутрь залез. Но так как я была тогда ещё девственницей, залез своим толстым как сарделька пальцем только в попку, ну и половые губы проверил на ощупь. Было даже не стыдно, противно что ли, потом накорябал что-то в карточке и передал по инстанции. Одежду я свою не обнаружила, поэтому из кабинета врача до душевой меня вели только в одних тапках по бесконечному тюремному коридору. Сначала было всё похиг, но когда я помылась, приняв по привычке контрастный душ, действие укола видимо начало отходить. И когда очередной конвоир попытался меня облапать, то получил по грабке, сильно и больно (визгу было). И вони тоже. Так как попытку он повторил. Вот и получил по пивному брюху уже с ноги, и дубинка не помогла. Если бы не жир, убила бы нахрен, а так только влипла ногой в говно, но до печени этот бурдюк пробрало. В результате меня загнали в изолятор с мягкими полом и стенами, опять же нагишом. Так называемый изолятор, с небольшой дыркой в углу. На самом деле – карцер. Сутки продержали без воды и еды. Потом дали кружку воды, а ещё через сутки кусок хлеба. Через трое суток выпустили, шатающуюся как былинка. Правда уже никто не трогал. Одежду тоже дали, хотя и не мою, но чистую, стиранную. Отвели в камеру, где я в первый раз за трое суток нормально поела.

Такой вкусной каши (ячневая липкая субстанция, сваренная на воде), я ещё никогда не ела. Хотела сперва отказаться, но пустой желудок обиженно заурчал и правая рука сама взяла ложку, а левая кусочек хлеба. Пыталась есть медленно, но где там. Ложка застучала по тарелке со скоростью пулемёта. Запив кашу чуть сладковатой жидкостью, огляделась по сторонам, и не обнаружив больше ничего съестного (соседки по столу доедали свои пайки), стала ждать продолжения. Но после завтрака ничего интересного не случилось, меня просто сводили к психологу (где объяснили политику партии), а потом вернули обратно в камеру. Основные события начались вечером, после отбоя, когда и состоялось близкое знакомство с коллективом, так называемая прописка…"

Глава 7. Блуждающие в лесу.

Покинув "место имения", скачем по лесным дорогам и тропам, сторонясь населённых пунктов и путая след. Ну как путая, лично у меня создалось такое впечатление, что мой "Сусанин" слегка заблудился, и мы нарезаем круги и петли по небольшому лесу, то и дело оказываясь на его опушке. Так что скачем, это громко сказано, всё больше шагом едем или идём, ну и пэдди иногда выезжает "во чисто поле", чтобы осмотреться. Я уже начала искать мох на деревьях, но поняв, что движемся мы всё-таки в одном направлении петляя как заяц, не стала это брать в голову. К седлу я начала привыкать, хоть это и звучит странновато, ведь к седлу лошадей приручают, и скачу я, а не на мне. А ещё пришлось пересесть на гнедого жеребца, я теперь типа офицер, и на обозной кляче мне скакать не по чину. На рысях ехали только первую версту, примерно, потом тоже было не до разговоров, поэтому нахлынули воспоминания.

"Поначалу, в камере ко мне никто не лез, спросили как зовут, есть ли погоняло, за что взяли, и отвалили. Зато вечером на мою шконку прилетело несколько грязных трусов и носков.

– Ну, чего смотришь? Иди постирай. У нас все, кто на новенького, стирают. – Сказала самая старшая из местной тусовки, подстриженная налысо кобыла.

– Тебе надо, ты и стирай. – Чувствуя, что начались неприятности, ответила ей.

– Вы посмотрите, какая цаца, стирать она не хочет, – подходит из своего угла пацанистого вида чувиха, тоже с короткой стрижкой, лет примерно пятнадцати. – Ты чё, овца, не поняла или глухая? А может ты тупая, и до тебя плохо доходит? Так мы тебя быстро подлечим.

– Ты у нас больно острая, – поднимаюсь я со своего шконоря, – особенно на язык. Видать любишь им в вонючие дыры залазить. – С пацанами я во дворах наобщалась, да и в разборках не раз участвовала, особенно в последнее время. Переходный возраст плюс большой город, да и райончик достался неблагополучный.

– А эта соплячка бОрзая, Мань. Что делать с ней будем? – советуется со старшей задира.

– Так полечи, раз обещала или сама постирай, – ехидно усмехается коблуха.

Откуда выхватила заточку эта тварь я так и не поняла, поэтому действую на инстинктах как меня и учили, отец и другие офицеры-инструкторы, друзья папы. Так что заточка отлетает в один угол, а её владелица в другой, громко вереща и хватаясь за вывихнутую руку. Отскакиваю к дверям камеры, не для того, чтобы постучать, а чтобы спину прикрыть, так как на меня попёрла уже коблуха, а за ней и остальные подорвались со своих мест…

В тот раз мне повезло, с коблухой я справилась, хоть и досталось мне сильно. А в конце концов меня бы запинали, но дубаки, услышав шум и крики из камеры, вовремя вмешались, а может наоборот, ждали, когда меня хорошенько отбуткают. Так что я снова отправилась в изолятор, правда, через санчасть…"

А вот и приехали. Леон останавливается и спрыгивает на землю. Слезаю с этого бочонка и враскорячку, взяв коня под уздцы, подхожу ближе.

– Что случилось? – спрашиваю я у ирландца, который что-то высматривал впереди, в просвете между деревьями.

– Большая дорога там проходит, а потом река и мост через неё. – Отвечает он.

– Объехать никак?

– Нет, река, болота. – Крутит головой Лёва.

– Переплыть. – Предлагаю я варианты.

– А смысл? Дальше лес кончается, деревни вдоль дороги, не по полям же скакать. – Приводит свои резоны Леон.

– Можно и по полям.

– Подозрительно. Да и эти места я плохо знаю. А ещё болота кругом. Попадёшь в трясину, утонешь. Так что лучше ночью по дороге, тем более ночи сейчас стоят лунные.

Понятно. Значит Шервудский лес кончился, а Робин Гуда и его вольных стрелков мы так и не нашли. Хотя двое уже есть. Только долго мы по такому лесу не пробегаем, не тайга, и не белорусские пущи. Хотя про Робина надо-бы расспросить, вдруг его соратники и последователи где-нибудь укрываются и местных шерифов терроризируют, паровозы под откос пускают.

– А ты про Хорошего Робина ничего не слыхал? Про друзей его – Биг Джона и монаха Стука? – Интересуюсь я у напарника на всякий пожарный.

– Нет. Не слыхал. А кто это? – в свою очередь спрашивает Лёва.

– Да знакомых ищу. Давненько с ними не виделись, – мажусь я. – А Шервудский лес далеко отсюда?

– Я даже не слыхал про такой. Но я ведь не из этих мест родом. – Оправдывается Леон.

– Ладно. Тогда привал. До вечера отдыхаем, затем снова в путь. Займись лошадьми, а я сварю что-нибудь. Где там у нас запасы харчей? Доставай всё. С утра не жрамши, а сейчас обед давно. Солнце в зените. – Снова беру командование нашим партизанским отрядом на себя.

– Нельзя костёр, дорога рядом, учуять могут, дым увидеть. – Предостерегает меня Лёва от необдуманных действий.

– Ну ты и тундра. Умею я костры без дыма разводить. А от дороги отъедем. Поскакали к воде.

Взгромоздилась на своего "Россинанта" и через четверть часа, мы устроились на привал возле небольшого болотца. Пока Лёва возился с лошадьми, я наломала сухих веток, выкопала ямку, срубила пару шарашек и перекладину, попыталась развести костёр. Не тут-то было. Спичек я не нашла, зажигалки тоже. Пришлось ждать напарника. Заодно посчитала наличность, все эти фартинги, пенсы, шиллинги, флорины и кроны. Получилось прилично, но откуда мне знать местные цены, придётся положиться на ирландца, этот пэдди, думаю, будет торговаться покруче любого еврея. А вот и он. Подошёл, оценил мои старания, вытащил из мешочка какую-то хрень (походу огниво), разжёг костерок. Пока вода в медном котелке закипает, сидим рядом, разговариваем.

– Слышь, Леон, – а чего мы всё время на юг скакали? Нам же на запад, к морю надо. Или на юге оно ближе?

– На запад и поедем. Лес закончился. – Отвечает на мои вопросы соратник по борьбе с апартеидом. Правда он об этом ещё не знает. Но ничего. Зато сюрприз будет.

– И куда конкретно? В какой город или порт? – Хочу узнать я дальнейшие планы Леона и скорректировать их, когда придумаю свои.

– В Плимут желательно, или Фальмут. Потом на корабль и в Корк. Деньги теперь есть, даже на фрахт хватит. И в Корке нам будет где укрыться. – Так и рвётся в свои Сокольники ирландец.

– И что мы в этом твоём Корке делать будем?

– Семья у меня там. Друзья. Мне потому и пришлось дезертировать. Узнал, что они голодают, помочь хотел. Отпуск не дали. В кутузку посадили за препирательство с офицером, сидел, трибунала ждал, – разоткровенничался Леон.

– Ты женат?

– Нет. Родители там живут. Братья, сёстры. Кстати, и Скарлетт там тоже неподалёку! – вспоминает ирландец нашу общую знакомую.

– Понятно. Тогда едем. Кстати. Меня как своим родичам представишь?

– Так и представлю – Морриган.

– Я другое имела ввиду. Как объяснишь своим, – кто я? Из какого отряда?

– А вот как ты мне сейчас расскажешь, так и я всем говорить буду. – Фига се, он задачки задаёт? Знать бы ещё как правильно соврать, да так, чтобы самой поверить. Отмазки уже не прокатят, придётся правдивую историю сочинять. Ладно, попробую. Но потом пусть на себя пеняет. Обделается, я не виновата.

– Приплыла я сюда из Российской империи. Страна такая большая на востоке от вас. Там по улицам медведи и волки ходят, а морозы стоят такие, что птицы прямо на лету замерзают. Но это зимой, летом жить можно, зверьё обратно в леса уходит. Ты знаешь, какие у нас леса? Тебе лучше не знать, какие у нас Леса. Мы даже за грибами и ягодами без ружей не ходим. Росла я в богатой семье, и гувернёр был, из ваших, из ирландцев, манерам меня обучал, танцам и английскому языку. Потом мой папа погиб за веру, царя и отечество, а мама через год скончалась от чахотки. Опекунство надо мной взял дядя и потихоньку прибрал к рукам всё, что осталось мне от родителей. Имение, землю, имущество. И пока я была несовершеннолетней, он меня опекал и терпел в моём же доме, а накануне моего дня ангела подослал убийцу. Я бы с тобой сейчас не разговаривала, если бы не мой учитель, он услышал звуки борьбы в моей спальне, и поспешил на помощь. Громила отвлёкся на него, а я немного очухалась и стукнула его канделябром по затылку, он развернулся ко мне, а потом упал и затих. Я сбегала за дядей, а он осмотрел тело, и сказал, что мы его убили, дал денег и посоветовал укрыться, пока он всё не уладит.

Уладил. Повернул всё так, что это я как свирепая кошка набросилась на нового истопника, который пришёл печь истопить, а потом подоспел мой учитель, и мы уже вдвоём стали зачем-то избивать мужика. А ещё он напирал на то, что я сумасшедшая, и такие выходки со мной часто случались. Так что мы с учителем вынуждены были сперва скитаться на родине, после чего бежать из страны. Почти все деньги и драгоценности, которые удалось забрать с собой, потратили на дорогу, приплыли в Портсмут, сняли номер в гостинице…

– А в лесу ты как оказалась, отсюда до Портсмута полтораста миль? – Перебивает меня Леон.

– Ну, значит не в Портсмут, не перебивай, слушай. А какой тут порт рядом?

– Эксмут, до него день пути.

– Нехай будет Эксмут. Слушай дальше и запоминай, тебе эту историю потом рассказывать, если спросят.

– Учитель мой договорился с одним "таксистом", и нас обещали в Плимут по берегу подвезти, а оттуда уже пароходом в Ирландию, денег очень мало осталось, в обрез почти, а так дешевле выходило, хотя и дольше. Вот по дороге через лес на нас и напали какие-то разбойники. Моего компаньона и извозчика убили. А я убежала и заблудилась ночью в лесу. А потом ты меня нашёл.

– Понятно?

– Понятно. А теперь расскажи, как было на самом деле. – Не сдаётся этот настырный пэдди.

– А на самом деле я сюда на метле прилетела. – Тут же представила я, как лечу на метле.

– Как?..

– Жопой кряк! Я же Морриган, на чём хочу, на том и летаю.

– Откуда?

– Оттуда. Из Нормандии, прямо через Ла-Манш.

– Я же серьёзно спрашиваю, – поняв, что я прикалываюсь, дуется Леон.

– И я серьёзно. Это уже не твоего ума дело! – Добавляю я металла в голосе и испепеляю его взглядом. – Что-то ты много говорить стал, смотри, может и язык отсохнуть. Так что меньше знаешь, крепче спишь. А многие знания, многие печали.

– Усёк?

– Я понял госпожа.

– Вот то-то. Сейчас быстро обедаем и отбой. Два часа я сплю, потом ты, потом снова я, а там посмотрим. – Принимаю я командирское решение. – И смотри мне, чтобы не так, как в прошлый раз. Держи часы. – Протягиваю я ему луковку карманных часов, доставшихся в наследство от офицера.

Глава 8. Дорога в Плимут.

Быстро перекусив, заворачиваюсь в одеяло и заваливаюсь спать под дерево, ну а Лео остаётся в карауле. Бессонницей не страдаю, привыкла экономить время, которого всегда не хватает, особенно когда в универе училась, приходилось и на лекциях спать, так что засыпаю буквально через пару минут. На этот раз спала я нормально, почти без сновидений или они не запомнились. Казалось полчаса всего и отдохнула, а уже будят.

– Просыпайтесь, госпожа, стемнеет скоро, ехать надо. – Канючит над моим ухом ирландец.

– Как темнеет? – очухиваюсь я. – Ты же меня должен был в четыре часа дня разбудить.

– Не посмел. Ты так крепко спала, улыбалась во сне. Сопела.

– Сам проспал небось? – ворчу я.

– Никак нет. Только одним глазком дремал, коней слушал. Я чутко сплю. Привык в армии. – Намекает на свою службу Лео.

– Всё нормально, капрал Махоуни? – Вспоминаю я обязанности командира.

– Так точно, сэр! – рявкает Лео, приняв строевую стойку.