Аркиан. Рождение бури

Полли в их компанию попала вообще случайно. Полли сделала замечание задиристой лирийке, которая магическим бичом сшибала цветы с клумбы. В ответ услышала презрительное: _«Какая-то нищая крестьянка… не имеет права делать замечание!»_ Виктор, мимо проходивший, вскипел от несправедливости. Не долго думая, он влез в спор, попытавшись парировать законами империи о равных правах подданных. Слова быстро перешли в толчки, а потом Виктор дал в ухо сопровождавшему лирийку парню. Итогом стал выговор Виктору и принудительные курсы по истории и законам империи для задир.»

Первой в комнату, вернулась Марго, одетая в серый брючный костюм с корсетом-поясом, таща за собой увесистый кожаный рюкзак и дубовый, с навершием в виде волчьей головы посох. Грохнув всем этим добром об пол, она рухнула на кровать, выдавив короткий стон. Посох, отскочив от мешка, покатился по полу, ударившись о стенку с глухим стуком. Марго даже не сделала попытки его поднять.

Виктор покосился на неё, но промолчал, продолжив укладывать в свою походную сумку пузырьки с зельями, которые звенели, как крошечные колокольчики. Димитр, у которого на сборы ушло чуть больше пятнадцати минут, посмотрел на девушку с другой кровати и, хрустнув яблоком, перелистнул страницу книги. Он не только успел собраться, благо для его специализации требовалось совсем немного, но и устранить бардак, устроенный Марго и его соседом, в процессе сборов. Его дорожная сумка аккуратно лежала у ног кровати.

Полли пришлось ждать дольше всех. Она вошла в комнату ровно спустя сорок минут, одетая в темную амазонку с коротким подолом сзади: подарок старшей сестры Марго. Посмотрела на бегающую из угла в угол подругу, на жующего уже третье яблоко Димитра и на Виктора, пытающегося застегнуть массивный стальной браслет на руке. Плюнув на это, он зло швырнул его в угол со звоном и, оглядев друзей, достал свиток.

– Все готовы? Никто не передумал? Есть еще шанс отказаться. Ответом ему была тяжелая, но решительная тишина. Даже Марго замерла, затаив дыхание.

– Ну что же, – вынес вердикт Виктор и, надавив на печать с двух сторон, переломил ту пополам. Сургуч треснул с сухим щелчком.

Свиток вспыхнул ослепительно-белым светом, развернулся, превращаясь в мерцающую иллюзию, и голос ректора загрохотал в небольшой комнате парней, звуча одновременно и рядом, и издалека:

– Заброшенный город-лабиринт Глоттонбург, который когда-то был столицей гурманов, но теперь населён жутковатыми (но смешными) существами – ожившими рецептами, голодными призраками поваров и мутировавшими кулинарными гибридами. В это время перед ними замерцали виды невероятного города.

Иллюзия ожила: Здания – гигантские торты, обвитые лианами из засахаренных фруктов, сырные башни, протекающие зловонной жидкостью, и булочные домики, покрытые плесенью и подгоревшей глазурью. Улицы вымощены раскрошившейся пряничной плиткой. Река Бульон – мутный, кипящий поток, в котором плавали ожившие фрикадельки и русалки-лаврушки с волосами из слипшейся лапши.

В комнате повисла тяжелая смесь запахов: приторной сладости, горелого, тухлого мяса и пряных трав.

– Магистр Понтий Вкуснотворский – бывший шеф-алхимик королевской кухни Эдорана, который после неудачного эксперимента с «эликсиром вечного аппетита» превратился в гигантского человеко-слизня с лицом гурмана и теперь одержим идеей «усовершенствовать» всё живое… в еду.

Иллюзия показала огромную, аморфную фигуру, медленно плывущую по главной улице, оставляя за собой липкий, блестящий след. Маленькие глазки-изюминки светились ненасытным голодом.

– Ваша задача: дойти до ратуши, проверить сохранность артефактов барьера, зарядить их при необходимости, а также заменить один из контуров. Ритуал вам нужно провести на месте; все необходимое находится в сумке. На пол перед ними упал глухо брякнувший железом сверток, обернутый в промасленную кожу.

– Как выполнить задание, решать вам, но ради всего святого, – голос ректора внезапно стал шепотом, ползущим по коже, нагоняя жути на студентов, – не будите Хозяина Города. Как только голос замолчал, иллюзия сжалась в темный полукруг и резко схлопнулась с громким хлопком, как лопнувший пузырь, унеся с собой всех четверых, нагруженных поклажей приятелей. В опустевшей комнате остались лишь запах озона, смятая постель, упавшая книга да колышущаяся за окном нереальная груша.

Глава 2 На пороге. Первый враг

Портал выплюнул их в метре над поверхностью. Благо, все они стояли не слишком близко, и кучи-малы удалось избежать, хотя Марго получила рюкзаком пониже спины, а Полли, не удержавшись на ногах, грохнулась от неожиданности, приоткрыв рот в немом «О!». Грациознее всех приземлился Димитр. С абсолютно невозмутимым видом он отряхнул рукав, на котором, как ему показалось, была пылинка. Виктору все же пришлось сделать пару шагов вперёд, чтобы удержаться на ногах. Главной и единственной невосполнимой потерей стал посох Марго – «Волкодав». В момент активации телепорта он оказался слишком далеко и остался в родной комнате. Вслед за ними из портала выпал кожаный сверток мышиного цвета и с глухим звяканьем брякнулся у ног Виктора.

Следующие пять минут поляну оглашали сокрушения Марго: Она металась, ломая руки, с выражением человека, потерявшего не посох, а конечность. «Мой Волкодав! Мой красавец! Да как я теперь без него?! Это же семейная реликвия! Я умру! Нет, я сначала убью того, кто придумал этот идиотский портал, а потом умру!» Слёзы – настоящие, от ярости и отчаяния – блестели на её ресницах, искры в волосах трещали, как сухая трава под ногами.

В уголках глаз Полли тоже дрожали капельки влаги, но не от горя, а от смеха. Она с трудом сдерживала хохот, глядя на трагедию подруги. Перед ее мысленным взором всплыл тот летний вечер: Окончание пятого курса, торжественный ужин в усадьбе Алдамовых. Прямолинейная Марго, получив в подарок от отца величественный посох с навершием в виде волчьей головы, скривилась:

– Батюшка, эту палку с головой гиены я не возьму даже под страхом лишения наследства!

Савва Алдамов, отваливший огромные деньги столичному артефактору, покраснел и пошел пятнами, но сдержался, зная характер своей дочери. Через два дня посох предстал в новом виде: Волчья голова блестела крупными сапфирами вместо глаз, пасть застыла в зловещем оскале, а древко украсила изысканная позолоченная резьба. Лишь тогда Маргарита церемонно клюнула отца в щеку, подхватила Полли и старшую сестру Катерину (тоже выпускницу Академии) и унеслась во двор опробовать подарок, распугивая дворовых работников – и без того научившихся не отсвечивать при каждом ее приезде. Теперь же «Волкодав» остался в академии… Наконец, утирая мокрые глаза, Полли подошла к Марго и вручила ей свой запасной жезл – длиной в локоть, из полированного яблоневого дерева, с навершием в виде розового кварца, отполированного до формы… ну, того самого сердца, каким его рисуют на любовных посланиях.

Марго взирала на этот «посохозаменитель» в своих руках, как на ядовитую сколопендру. Её взгляд метался между розовым сердечком и лицом подруги, явно выражая желание либо шарахнуть этим безобразием Полли по башке, либо зашвырнуть его куда подальше в сырные дебри.

– Зато ты теперь точь-в-точь волшебница-детектив из романов Дарины Донной, – хихикнула Полли и, приняв горделивую позу, воскликнула: – Именем справедливости заключаю тебя под стражу моей любви!

Следующие две минуты напоминали цирковое представление. Едва сдерживая душивший их хохот, Димитр и Виктор пытались оттащить орущую и плюющуюся, как заправский верблюд, Марго от беззаботно улыбающейся Полли. Несмотря на свой невысокий рост и малый вес, давалось им это с трудом – Марго все же была боевым магом и отчаянно вырывалась. Вулкан эмоций понемногу утих, оставив после себя лишь мрачное облако над головой Марго. С видом оскорбленного достоинства она запихнула розовый жезл за ремень корсета, где тот выглядел особенно нелепо и вызывающе, ядовито-розовое сердечко кричаще контрастировало с темной тканью.

Глоттенбург предстал перед ними. Группа очутилась на обширной поляне, поросшей жухлой, на удивление липкой травой. Воздух висел тяжелый, насыщенный сложной гаммой запахов: приторная сладость подгоревшего сахара, кисловато-амбре подтухшего сыра, слабый, но назойливый оттенок гниющих фруктов и что-то пряное, едва уловимое. На другой стороне поляны вздымались стены города – желтые, ноздреватые, словно изъеденные гигантскими червями. Ворот, судя по всему, не было; на их месте зиял темный провал, к которому группа и направилась. Поляна оказалась обманчиво большой. Не меньше полуверсты пришлось им преодолеть по вязкой, скользкой почве, прежде чем они вплотную подошли к стенам. Теперь стало ясно, что это за «червоточины» – гигантские дыры в исполинском сырном монолите.

– Это же СЫР! – воскликнул Виктор, подходя на расстояние вытянутой руки и прикасаясь к холодной, слегка маслянистой и влажно-липкой поверхности. Достав кинжал из ножен, он ковырнул стену. В его руках оказался увесистый кусок самого настоящего, пусть и странного на вид, сыра. Принюхавшись, он осторожно лизнул его и, расхрабрившись, откусил немного. Остальные молча и заинтересованно смотрели на него, как на подопытного кролика.

– Эмменталь, похоже, – выдал вердикт Виктор, с усилием прожевывая резиново-восковую массу. – Немного чёрствый, с… металлическим послевкусием. Но вроде съедобный. Смерть от голода нам не грозит.

– Ну вот, – расстроилась Полли, – а я столько бутербродов накрутила! – Она похлопала по своему безнадежно пузатому рюкзаку (именно его неподъемным весом и объяснялось её опоздание на сборы). Запах свежего ржаного хлеба, копченой ветчины и зелени вдруг отчетливо пробился сквозь городские миазмы, заставив всех невольно облизнуться.

– С чем? – тут же зарычала Марго, принюхиваясь к поклаже подруги, как голодный барсук. Кроме Димитра и Марго (та закусила яблоком не по своей воле), остальные ничего не ели с самого утра, и желудки напомнили о себе громким хором урчания.

– С сыром и ветчиной, – Полли поспешно сняла с плеча рюкзак, развязала тесёмки и начала выкладывать на относительно чистый участок травы аккуратные свёртки в вощеной бумаге, – с бужениной и салатом, с курицей и клюквенным соусом… И с солеными огурчиками, – добавила она, доставая баночку.

Перечисление прервала Марго. С громовым урчанием в животе она схватила ближайший свёрток, разорвала обёртку и вцепилась крепкими зубками в белый хлеб с толстенной прослойкой розовой ветчины и сыра.

– М-м-м, МЯСО! – прочавкала она, капая соком себе на и без того пострадавшую от искр блузку. Она ела с такой жадностью, что Димитр не удержался:

– Напоминаешь ту шестиногую курицу Виктора, Марго. Помнишь? Тоже так впивалась в зерно, словно последний раз.

Марго лишь злобно сверкнула на него глазами, не прерываясь. Виктор поморщился при воспоминании: Задание по концептуализации – создать основу химеры. Его творение, шестиногая курица, бегала по аудитории, вызывая смех и ужас. Марго тогда с каменным лицом заявила: «Идеальный запас еды в дорогу». Курица, к счастью, издохла сама на следующий день.

Полли с улыбкой раздала остальным по свертку. Димитр получил овощной, Виктор – с курицей. Сама Полли громко захрустела огурцом. Парни, глядя на девушек (особенно на Марго, уплетавшую с первобытным аппетитом), тоже с энтузиазмом присоединились к трапезе, поглядывая на все еще полный рюкзак Полли. Виктор мысленно прикидывал, какие еще кулинарные сокровища туда напихала запасливая девушка. Димитр, аккуратно откусывая бутерброд, мысленно взвешивал общий вес поклажи – цифра вырисовывалась внушительная.

Марго умяла свою порцию с рекордной скоростью и умоляюще уставилась на подругу. Та без пререканий выдала голодающей ещё один свёрток – с сочной буженина – и извлекла на свет большой термос с дымящимся ароматным чаем. Обед затянулся на добрых полчаса. Пикник возле сырных стен выглядел абсолютно сюрреалистично, впрочем студентов это волновало в самую последнюю очередь. После лет в Академии их понятие «нормальности» давно треснуло по всем швам.

Главной проблемой оказались кружки – их было всего две. Виктор, уже подкрепившийся, безуспешно пытался трансмутировать кусок сыра из стены во что-то пригодное для питья – глину или хотя бы дерево. Сыр упорно сопротивлялся магии, сохраняя свою маслянистую структуру. «Как будто сама суть этого места противодействует трансмутации», – пробормотал он, отбрасывая неудачный кусок. Пока он корпел над неудачным колдовством, а Марго уже вполне флегматично дожевывала последний огрызок огурца, Полли и Димитр осушили свою порцию чая, и кружки перекочевали к новым владельцам.

Пока Марго, привалившись спиной к подруге, потягивала ароматный напиток и лениво разглядывала странные облака над Глоттенбургом, Полли копошилась в своем рюкзаке, засовывая обратно пустые свертки и проверяя многочисленные кармашки корсета-пояса. Виктор сидел чуть поодаль, крутя в руках таинственный мышиного цвета сверток, выданный им для задания. Кожа на ощупь была холодной и слегка скользкой. Завязки – тугие узлы из непонятного волокна – категорически не хотели поддаваться, как ни старался парень. Он ковырял их ногтями, тянул, даже попробовал слегка поджечь кончик – безрезультатно. Смирившись с поражением, Виктор с досадой швырнул его в свой рюкзак.

– Видимо, в деканате решили, что мы должны его вскрыть строго на месте, – буркнул он, принимая чашку из рук Димитра. – А то, не дай бог, растеряем драгоценные винтики по дороге. Чертова бюрократия даже здесь.

– А сыр-то, кажется, подтухает, – заметил Димитр, отойдя от группы и осматривая стену. Он закинул руки за спину, покачиваясь на пятках, его аристократичный нос слегка морщился. – И не только. Вон там, кажется, плесень какая-то нехорошая…

В этот момент раздался громкий, влажный ХРУСЬ! Прямо перед Димитром, в том месте, куда он только что смотрел с брезгливым интересом, сухая сырная корка проломилась. Из образовавшейся дыры показалась головогрудь личинки – размером со спаниеля. Бледно-желтое, маслянистое, с парой крошечных чёрных глаз-бусинок. Но главное – это здоровенные, серповидные, блестящие жвалы. Они с лязгом провели из стороны в сторону по краю дыры, словно пробуя воздух на вкус, а затем тварь так же стремительно скрылась обратно в толще стены, оставив после себя лишь дрожащий край пролома и стойкий запах сыворотки и чего-то кислого.

– Это… это ещё что за тварь?! – спросил Димитр, отпрыгнувший назад с непривычной для него резвостью. Голос его дрогнул, а рука инстинктивно сжала рукоять зловещего вида ножа из чёрного оникса, который он так же инстинктивно успел выхватить. Теперь он медленно, с явным отвращением, вкладывал клинок обратно в ножны.

– Личинка сырной мухи, – просветила его немного побледневшая Полли, подойдя ближе и осторожно заглядывая в дыру. – Только вот… уж больно здоровая. Обычные-то с ноготок мизинца.

– Брр, – Марго подошедшая следом, так же заглянула в дыру, для чего ей пришлось встать на цыпочки.– Я помню, когда папаша привез сыр с такими вот червячками. Она вспомнила тяжёлый душный запах и шевелящуюся марлю, которой были накрыты круги в их подвале.– Мерзость.

– Значит, стоит смотреть по сторонам внимательней, – подытожил Виктор, отряхивая штаны от крошек. Он подошел к Димитру. – И лучше нам не встречаться с их мамой. Хотя бы пока.

– Да мамы нам бояться нечего, – возразила Полли, всё ещё изучая нору. – Взрослые мухи безвредны. А вот это «дитятко»… мало того что с такими зубками, так ещё и, говорят, прыгает выше собственного роста раз в пять. И кусается больно.

Марго усиленно закивала, усердно пялясь в дыру. Она помнила, как с Дамирой и Вамилисой собрали с десяток таких вот червей, высыпали в глубокий чан и наблюдали за их танцами, болея каждая за свою. «Надеюсь, тут они не танцуют кадриль», – пробормотала она.

Виктор в это время пристально смотрел не на нору, а на пояс Димитра, точнее, на рукоять только что спрятанного ножа. Наконец, он не выдержал:

– Дим… а что это за игрушка у тебя в руках была? Никогда не видел. Можно посмотреть?

Димитр как-то смущенно одернул сюртук, поправил жилетку, полностью скрыв рукоять, и отмахнулся:

– Пустяки. Просто одна из дедовых… реликвий. Не более. Потом как-нибудь расскажу. Не до этого сейчас.

В его голосе прозвучала редкая для него нотка раздражения и желания закрыть тему. Виктор пожал плечами, но в глазах остался немой вопрос. Он повернулся к девушкам, стараясь придать голосу бодрость:

– Ладно, исследователи сырных глубин, выдвигаемся! Там, – он кивнул в сторону зияющего провала в стене, – нас ждут приключения и, надеюсь, не только личинки с зубками.

Марго, снова включившая режим паровой турбины, рванула было в сторону провала в стене, но была вовремя изловлена за шиворот Димитром. После чего нагружена своим рюкзаком и поставлена в середину колонны, следом за Полли. «Эх, кабы Волкодав… я б им показала зубки», – проворчала она, но послушно заняла место.

Практика началась… специфически, как и все в Глоттенбурге. Группа преодолела провал ворот без всяких проблем. Как оказалось, массивные створки когда-то были вырезаны из пласта выдержанного пармезана или похожего твердого сыра, за годы ставшего твёрже камня. Но время и влажный воздух сделали свое дело: заплесневевшие до черноты «петли» из спрессованной грибницы не выдержали веса, и ворота давно рухнули внутрь, превратившись в груду сырных обломков, открывая взгляду студентов запутанные улочки и крошечную, заваленную мусором площадь перед входом.

Первое, что бросилось в глаза – невероятная мостовая. Она была выложена не булыжником, а огромными, искусно расписанными глазурью печатными пряниками. Каждый не меньше полуметра в поперечнике. На них красовались изображения единорогов, грифонов, драконов и других диковинных существ, ныне потрескавшиеся, выцветшие и покрытые тонким слоем липкой пыли, бывшей когда то глазурью. Присев на корточки, Виктор постучал костяшками пальцев по одному из пряников. Послышался глухой, деревянный стук.

– Высохший в камень, – разочарованно протянула Марго. В этот момент она, пристроившись у стены ближайшего дома (сделанного, судя по всему, из гигантского кекса, покрытого подгоревшей шоколадной глазурью), украдкой пыталась поддеть остриём кинжальчика кусочек «отделки».

– Марго, прекрати немедленно! – резко повысил голос Виктор, его взгляд уже скользил по темным проемам между домами, выискивая угрозы.

– Но шоколад же, – почти всхлипнула девушка, – да ещё и белый, как я люблю! Кажется, настоящий!

Пока Виктор смотрел на нее с укором, она с упорством гнома несколько раз ковырнула стену дома и сунула в один из карманов рюкзака плитку шоколада размером с две своих ладони. «На десерт», – прошептала она себе под нос.

– Ты же буквально десять минут назад умяла три бутерброда, – с недоверием удивилась Полли. – Неужели тебя опять пробило на жор? Может на тебя уже действует «вечный аппетит

Вкуснотворского»?

Полли изобразила слизня, выпятив живот и надув щеки, пародируя магистра Понтия.

– Или… – она прищурилась, – у тебя глист-великан завелся?

– Скорее у нее гномий движитель в одном месте вместо мозгов, – сухо, не глядя на Марго, а внимательно изучая тени в ближайшем переулке, процедил Димитр. Пальцы в этот момент перебирали каменные шарики четок, извлечённые из кармана сюртука. Каждый щелчок ониксовой бусины отправлял небольшую сенсорную волну, сканирующую пространство вокруг княжича на десяток метров. Вот только импульс шел узким конусом, и дело было небыстрым.

Марго взвилась, как ошпаренная, готовая обрушить на Димитра ливень искр и отборных степных ругательств.

Но слова застряли у нее в горле. Из кромешной темноты между бисквитно-сырными домами, с тихим, зловещим свистом, вылетело заостренное бревно – нет, целое деревянное копье! Оно пронеслось в сантиметре от ее плеча, с мерзким хрустом вонзившись в мягкую «шоколадную» стену дома, где только что копошилась Марго.

Действие разворачивалось мгновенно:

Димитр щёлкнув очередной бусиной четок, уловил тонкую леску или верёвку, тянущуюся от копья в темноту переулка. Она напряглась как струна.

Марго инстинктивно рванулась, сделав ловкое сальто назад. Приземлилась в боевую стойку на полусогнутых ногах, как разъяренная кошка, и мгновенно выдернула из-за пояса ненавистный розовый жезл Полли. Рюкзак полетел в сторону, угодив прямо в лужу подтаявшей ореховой пасты с жутковатым плюхом. Ее глаза полыхали холодным электрическим гневом и диким предвкушением драки.

Виктор резко шагнул вперед, вставая щитом между девушками и угрозой. Он вскинул руку – пальцы сложились в стремительный жест, напоминающий коготь барса. Перед ним вспыхнул и загудел полупрозрачный щит из сгущенного огня, искрящийся синевой по краям.

Полли вскрикнула от неожиданности, инстинктивно пригнувшись за спиной Виктора, одной рукой уже лихорадочно шарила по карманам корсета-пояса.

Острие копья, будто по команде, выдернулось из стены для нового удара, но… скользнуло по огненной защите Виктора с пронзительным скрежетом вспыхнув. Со злобным щелчком оно переломилось о край щита, едва чиркнув по рукаву Полли.

Не дожидаясь новой атаки:

Виктор взмахнул правой рукой – пальцы сложились в подобие клюва. Левой же усилием воли удерживал щит, отодвигая его от себя. Огненная кромка с шипением прочертила глубокую борозду в пряничной мостовой, превращая пыльную глазурь в угли. Он выбросил вперёд раскрытую ладонь. Перед ней надулся, сформировавшись, концентрированный поток сырой, неоформленной магии – густой, как бульон, свинцово-серый. Придав ему форму копья мысленным усилием, Виктор отпустил удерживающий контур. Сгусток с воем ворвался в проём между домами, снося на своем пути груды мусора, обрушивая хлипкие сырные карнизы и выворачивая куски стен. Послышался глухой, отвратительно влажный шлепок, словно мешок мокрого белья сбросили со второго этажа на мостовую.

Полли вытащила из кармана корсета горсть блестящих семян, готовая бросить их на землю. Но пока замерла, оценивая ситуацию.

Димитр прикрыв глаза, ровным, отстранённым голосом произнес: -Еще враг. Там же.

Его четки продолжали методично щелкать. Пальцы левой руки сложились в сложном жесте, направленные в спины друзей.

Пальцы Марго до побелевших костяшек сжали розовый кварц навершия жезла. Она яростно рванула рукой на себя, словно выдергивая невидимую нить из самой ткани реальности. Сеть шипящих, сине-фиолетовых молний мгновенно окутала ее кулак, с треском разряжаясь в воздух и пробегая по ее длинным заплетёнными в две косички волосам, отчего те напоминали электрических угрей. С коротким, звериным рычанием она с силой метнула заклинание – электрический шар размером с голову человека – прямо в то же темное жерло переулка. Шар ворвался во мрак с оглушительным треском, на миг осветив облезлые стены и силуэт, мелькнувший в глубине. Врезавшись во что-то, он разорвался ослепительной сетью молний, озарив переулок на мгновение и опалив стены.

Раздалось яростное шипение, словно масло на раскаленной сковороде, переходящее в мерзкое бульканье. По улице пополз густой, наваристый запах мясного бульона, смешанный с запахом гари и… чего-то сладковато-приторного, как подгоревший карамельный соус.

В наступившей внезапной тишине было слышно только тяжелое дыхание Марго и легкое гудение магии, еще не рассеявшейся вокруг Виктора. Все четверо, как по команде, заняли свои позиции, отработанные на сотнях тренировок:

Виктор – впереди, усиленный щит из огня все еще пылал перед ним, правая рука была поднята, ладонь раскрыта – готовность выпустить огненный клинок, его лучший удар.

Полли – чуть сзади и слева от него, руки сжимали горсть семян и небольшой мешочек с пыльцой, готовая подпитать союзников энергией природы или вырастить защиту. Ее аура уже начинала светиться мягким зеленоватым светом.

Марго – чуть в стороне и позади, розовый жезл направлен в сторону угрозы, искры бегали по ее костяшкам и вискам, готовая сдвинуться для молниеносной атаки или контратаки.

Димитр – сзади, четки щелкали с нарочитой медлительностью, его глаза были прикрыты, но аура вокруг него уже мерцала готовыми лечебными плетениями, а ум сканировал пространство за спинами товарищей, ища скрытые угрозы.

Тишина зловеще звенела, нарушаемая лишь потрескиванием огня на щите Виктора и шипением опаленной пряничной мостовой. Медленно текли секунды. Прошла минута. Другая. Напряжение не спадало, а лишь сгущалось, как подгоревший соус. Враг не спешил вновь атаковать. Сомнение закралось: может, бежали? Виктор медленно, не расслабляясь, опустил руку с подготовленным огненным клинком Арвера. Марго тоже начала опускать жезл, стряхивая с пальцев последние пробегающие с треском разряды, когда…