Отказная жена Феникса или Карьера дерзкой попаданки

У мужчины была тележка, на которую он аккуратно погрузил наш багаж.

– Динфэй, лэнья, – представился слуга. – Я по хозяйству… по саду больше… и если починить что. А это тэнья Нэнси Гроуз, она у нас вроде экономки.

– Я и есть экономка, лэном Фальконом лично назначенная, – проскрипела женщина в чепце, неодобрительно поглядывая на Габби и Алисси.

Мальчика она так внимательно осмотрела с головы до ног, что юный «ведьмак-зверовод» стушевался и спрятался за моей спиной. Я искренне порадовалась, что делегации мы представили его приодетым и отмытым в реке. С Габби даже одежду снимать не пришлось, она сама осыпалась клочьями от контакта с водой.

Алисси спрятаться не успела, и ей достался полный выхлоп неодобрения. Поняв, что ей не рады, лисичка без всякой дипломатичности показала зубы, а Нэнси отпрыгнула с удивительной для ее возраста и комплекции ловкостью.

– Об этом, – на Алисси был направлен обличающий перст, унизанный золотыми колечками, – меня не предупреждали.

Несмотря на усталость и общее состояние организма с застывшей на внутреннем барометре (на шкале «паршиво») стрелкой, я решила не затевать скандал. Все потом. Сейчас главное – добраться до цели.

– Где наша карета? – спросила я у Динфея.

– Карета? – слуга сконфуженно почесал в затылке, и мое сердце вновь наполнилось самыми недобрыми предчувствиями.

– А кареты-то у нас нетуть, – злорадно развела руками Нэнси. – Телега у нас. Мы в поместье к скромоте привыкшие, а карету содержать…

– Ясно, – перебила я экономку, преодолевая желание заглянуть ей в рот: кашу она там непрожеванную держит, что ли? – Финансирования не хватает. Разберемся. Ведите нас к своей телеге.

Телега полностью соответствовала принципу «скромоты». Правда, в нее услужливо закинули пару пыльных покрывал для деревянных скамеек. Я чуть не прослезилась от такой заботы.

Дерси брезгливо подняла одно из покрывал двумя пальчиками, чихнула и отбросила дерюгу в сторону. Нэнси поджала губы, но когда горничная извлекла из хозяйственного кофра чистые коврики и облагородила интерьер телеги, экономка не моргнув глазом уселась на скамейку.

Габби уселся на облучок рядом с Динфэем. Алисси устроилась у мальчика в ногах.

Нам предстояла долгая дорога, и я решила подремать. Проснулась от крика чаек и боли в шее. С изумлением уставилась на морской пейзаж с причалом и паромом у деревянного помоста. На некотором расстоянии от берега темнела полоска суши. Никто не предупредил меня, что поместье Фаир-Глан – это целый остров.

– Дерси, почему ты не сказала… что… что… Об этом!

– Так вы не спрашивали. Я тогда думала, вы знаете, – пожала плечами горничная.

– Но я видела карту!

– У хозяина в библиотеке все старинное, а после Раскола сюда море наступило. Вот полуостров водой и окружило.

– Не передать словами, как я рада, – прошипела я.

Я еще не знала, что там с хозяйством, но уже предполагала, что доставка грузов на остров будет стоить нам звонкой монеты. Уже сейчас мы заплатили три серебряных… птеродактиля? нет, гарпии… за перевоз людей и телеги на ту сторону.

Паромщик, разумеется, выглядел счастливым. В нас он явно видел толстосумов, способных обеспечить его заработком до конца жизни. А я все больше сомневалась, что вытянула счастливый билет.

На другой стороне пролива светило солнце. Удивительно было наблюдать четкую границу в небе – разрыв в облаках. Солнечные лучи щедро заливали лесок на берегу острова, а над другим берегом сгущались черные тучи.

Паром отбыл вдоль натянутых веревок. Паромщик и его помощники сердечно с нами попрощались, намекнув, что заскучать не успеют.

Зато я успела (пойдя против утверждения, что договариваться лучше на берегу) обсудить с паромщиком наше дальнейшее сотрудничество. Сошлись мы на сумме, которая худо-бедно устроила обоих. Я была готова арендовать паром два раза в неделю, не считая незапланированные переправы. А вдруг в кафешку захочется сходить, вот так, неожиданно.

Городок здесь имелся. Небольшой, но густонаселенный, портовый. Назывался он Тиндерг, что в переводе со старинного языка означало «алый огонь».

По дороге в поместье Динфэй объяснил странный солнечный феномен:

– Это фениксы, лэнья. Здесь была у них особая земля. Солнышко их любит. До Раскола на полуострове тоже имелось поместье, старое. От него только фундамент остался, но тогдашние Люминоры все отстроили.

– А город?

– Так эта… тоже назван в честь Алого Феникса, основателя Тиндерга. На острове всегда теплее, чем на Земле, и чудеса разные творятся.

– Какие? – подпрыгнул Габби. – Какие чудеса?

– Не чудеса то, а проклятие, – с видом знатока зловеще ввернула Нэнси. – Расплодилось зверья всякого, нечисть покоя не дает.

Динфэй укоризненно поглядел на экономку через плечо, но та добилась обратного эффекта: Габби не только не испугался, а восхищенно вздохнул. Наличие зверья и нечисти явно увеличило привлекательность Фаир-Глана в его глазах.

Меланхоличная лошадка впервые выказала признаки оживления, и за следующим поворотом открылся вид на поместье.

Двухэтажный особняк серыми окнами смотрел в сторону моря. Издалека он выглядел величественным и ухоженным. Я ожидала, что когда мы подъедем ближе, вид изменится. Старое здание без должного ухода, открытое морским ветрам…

Но даже вблизи дом производил неизгладимое впечатление.

Толстые стены с щербинами, изъеденные солью, кое-где с обнажившимися из-под известки камнями, тем не менее казались несокрушимыми.

Большинство окон на втором этаже лишились стекол и были забиты досками. На крыше виднелись хаотичные заплатки из свежего дерева. Лужайка перед домом заросла сорняками, щебень на дорожках размыло, а из клумб торчали не подлежащее идентификации сухие стебли.

И все же я ожидала худшего. Вокруг шумел лес, и остатки сада терялись в нем в паре десятков шагов от особняка. Море поблескивало в прорехах живописных зарослей, некогда, видимо, бывших аллеей для прогулок.

– Это… прекрасно, – сказала я, не найдя других слов.

Будто бы домой попала. Словно всю жизнь сюда стремилась и, наконец, добралась.

Внутрь я вошла, пребывая в легком трансе. Я как будто бы заранее знала, что увижу: огромную кухню с закопченным потолком, но холодными застоявшимися печами и запахом старого жира, несколько узеньких комнат-кладовок, гостиную с высокими окнами в эркерах, библиотеку с пыльными книгами и вытертым ковром, каменную лестницу наверх…

Нам с Дерси подготовили две смежные комнаты. Я распорядилась, чтобы открыли еще одну, для юного Габриэля, на Нэнси, уперев руки в боки, категорично заявила, что дел у нее и так хватает.

Динфэй робко вызвался помочь, но я отказалась. Слуге, довольно немолодому человеку, и так досталось за день. Я лишь попросила его отнести чемоданы в комнаты.

Переодевшись в старенькое платье, я в буквальном смысле закатала рукава. Пыль я не переносила, и как рассадник бактерий и прочей гадкой живности, и как аллергический фактор. У меня уже начинал подозрительно чесаться нос.

Натаскав воды, мы с Дерси отдраили светлую комнатку для Габби. А потом, переглянувшись и поморщившись, принялись за свои спальни.

Создавалось ощущение, что Нэнси прошлась по комнатам по какой-то странной траектории, держа по тряпке в вытянутых руках. Где задела там, считай, и протерла. Пол, кажется, подметали метлой из трех прутьев, вездесущий морской песок хрустел под ногами.

Одним словом, к концу дня мы так умаялись, что отужинали хлебом и сыром (Нэнси пыталась накормить нас вчерашним овощным рагу, но мой нос категорически воспротивился).

Ночью я лежала в кровати, раскинув конечности морской звездой и бессмысленно таращась в освещенный двумя лунами потолок.

Мне никогда со всем этим не справиться, сделала я вывод, заставив несколько мыслей лениво пошевелиться в черепной коробке. И какая еще, к чертям собачьим, финансовая независимость? Что я умею? Хорошо готовить? Вести хозяйство? Да, пожалуй. Но о том, чтобы превратить Фаир-Глан в процветающий курорт, не стоит и мечтать.

Никто еще не отменял такое понятие, как развитая инфраструктура. Это в художественной литературе шустрые попаданки из нашего мира в средневековье зарабатывают начальный капитал на внедрении посудомоечных машин и продвинутых сельскохозяйственных технологий.

У меня была только моя профессия. Вряд ли в городе поймут, если там появится лэнья-ветеринар. Да и договор предполагал, что я буду жить в поместье. По Кодексу Измененных я могла покидать Фаир-Глан лишь на один совокупный месяц в году и каждый выезд должна была согласовывать с Гнездом Люминоров и бывшим мужем. С такими ограничениями постоянная работа в городе мне не светила.

Хорошо хоть особняк не оказался развалинами. Если правильно рассчитать бюджет, можно потихоньку двигаться по пути ремонта и обновления. В конце концов, в договоре не указывалось, что я должна превратить Фаир-Глан в королевскую резиденцию.

Главным препятствием на пути к победе было отсутствие персонала. Насколько я успела выяснить, Динфэй выбивался из сил, а Нэнси больше воровала, чем работала. В своем мире я вела хозяйство на довольно приличные средства, но не могла позволить себе унизать шею и руки золотыми украшениями.

В полумраке спальни скрипнула крышка письмовницы. Не успела я изложить свою ситуацию, как разбуженный посреди ночи О’Дулли прислал возмущенный ответ:

> Два часа пополуночи! Я увольняюсь, госпожа Роули!

Подумав, я накарябала ниже:

> А мой бывший муж это одобрит?

Последовала глубокомысленная пауза.

> Завтра постараюсь изучить все документы по поместью. Думаю, найду лазейку.

> Спокойных вам снов! – вежливо написала я, но абонент воспользовался моим ноу-хау и захлопнул шкатулку.

– Я лэнья, вообще-то, а не поломойка, – возмутилась я на пятый день уборки.

Со стороны Дерси раздался подозрительный звук, похожий на смешок:

– Вот вы и привыкли называть себя лэньей, – сказала горничная… нет, уже просто помощница и подруга, а учитывая, сколько дел мы переделали вместе… Вот только уговорить ее перейти на «ты» я так и не смогла.

– Не смейся! – проворчала я. – Даже в загробной жизни отдохнуть не дают!

Тут мы обе рассмеялись.

– Моя тетя, – принялась рассказывать Дерси, – став отказной женой, чтобы заработать, лепила солонки из глины, а ее сестра, моя мама, продавала их на рынке. Потом, правда, тетин муж драк, мой дядя, умер, и тетя забрала меня к себе. А мама до сих пор лепит эти плошки, солонки и подставки и дарит подругам.

– Слушай, Дерси, – рискнула спросить я, – а почему твоя тетя, будучи обеспеченной женщиной, не дала тебе образование?

– Как это не дала? – возмутилась помощница. – Я умею готовить, шью, хорошо стираю, знаю много рецептов зелий и отваров от головной боли.

– Рецепты от головной боли – это сила, – признала я. – Тебе цены нет. Да мужья хозяек с тебя в любом благородном семействе пылинки сдувать будут. Тебе просто с Эвери не повезло. Она и без головной боли сумела мужа достать.

– А вы, хозяйка, – Дерси вздохнула. – Что с вашей семьей случилось?

При упоминании моей предшественницы горничная всегда печалилась. И это при том, что Эвери обращалась с ней, как с рабыней.

– Случилось, что я себя переоценила, – призналась я. – Взяла на себя ответственность, с которой не справилась. А меня, наоборот, опустили до статуса говорящего пылесоса. Был у нас такой робот-пылесос. Я как-то загрузила в него программу шутливого общения. Йориком назвала. Он все время бормотал: «Бедный Йорик, бедный Йорик, за что тебя… в этот свинарник?»

– Шаловливый дух, – с ходу классифицировала хозяйственную «нечисть» Дерси. – У нас такие на ярмарках продаются, для розыгрыша. Можно в любой предмет вселить. Только не все такие шутки понимают.

– Вот и меня не поняли, особенно падчерица. В ее комнате Йорик ругался активнее всего.

– А муж?

– Митя? Он был милым, пока мы встречались. Казался таким… наивно романтичным. Всегда мной восхищался… жалел. Я много работала, а он хотел домашнюю жену. Не знаю, зачем я согласилась. Митя убедился, что я уже никуда не денусь, и переложил на мои плечи свой дом, свою дочь, даже больную маму.

– Вы были очень одиноки, – резюмировала Дерси, – оттого, наверное, и померли.

– Думаю, ты в чем-то права. Во мне разрослась болезнь, как… паук.

– Так это прокляли вас, – не менее авторитетно заявила помощница.

– Но у нас нет магии.

– А лукавый дух? И вообще, моя мама говорит: миров много, и в каждой свое волшебство, иногда маленькое, слабенькое.

– Тоже верно, – спорить не хотелось.

Я с кряхтением разогнулась, оценив проделанную работу.

Гостиная заметно посвежела. Выстиранные шторы, камин без свисающих сталактитами комьев копоти, блестящий пол, местами, правда, вытертый. Чистенько, но бедненько.

Нужно средства и слуги. Пятьсот орлов раз в полгода – жалкие слезы. Боюсь, мы с Гидеоном виделись не в последний раз. Следующий будет, когда я науськаю на него О’Дулли.

– Придется жестко экономить, – пробормотала я.

Дерси только пожала плечами, тетушкино воспитание ее нехило закалило.

– Я силки на кроликов ставить умею, – гордо похвасталась она. – Небось не оголодаем.

– Дерси, да ты просто бриллиант! Дай тебе бог мужа хорошего! – воскликнула я, и девушка слегка зарделась.

Впрочем, насчет оголодать у меня уже сейчас имелись некоторые опасения. Нэнси готовила ужасно. Я вообще не подозревала, что можно так портить продукты.

Нам уже пришли заказанные в городе мясо, мука и овощи. Все благополучно растворилось в недрах кладовки, при этом всякий раз, когда я заговаривала об улучшении качества питания, Нэнси упрекала нас в обжорстве, особенно Габби.

Мальчик действительно хорошо кушал. Но упрекать молодой растущий организм в том, что он растет, было как-то ниже моего понимания.

Я недоумевала, почему экономка ведет себя так нагло. Неуязвимая она, что ли? Уверена, что на ее место желающих не найдется?

– Надеюсь, одними кроликами питаться не понадобится, – сказала я. – У нас есть золото от продажи украшений. Как ты там говорила, целых полсата монет?

– Да, полмешочка. А целый сат – это большой мешочек, – напомнила Дерси.

Я старалась запомнить здешние меры и не запутаться.

На кухне что-то брякнуло и булькнуло, а в коридоре – скрипнуло. Потянуло горелым.

– Пойдем-ка прогуляемся, – предложила я, принюхиваясь, – Динфэй обещал экскурсию по хозяйственной части поместья.

Недавний ураган (такое на побережье случалось часто) разворошил и разбросал остатки старой «инфраструктуры» имения. Целыми остались лишь те постройки, которые Динфэй регулярно укреплял и обновлял: дровяной сарай, амбар и конюшня.

Моя мечта завести свинок и курочек постепенно гасла. Все опять упиралось в деньги и персонал.

Плодов сад давал немного. Пара старых яблонь, несколько кустов смородины, терновник и дикая слива едва-едва обеспечивали потребность двух-трех человек. Динфэй сушил садовые дары, зимой из них готовили сладкие отвары.

Сил обновить и облагородить сад у пожилого слуги не хватало. Правда, в лесу рос дикий кизил, и его ягодки уже начали розоветь. Как-то сразу предположилось, что заготавливать ценный продукт придется мне, Дерси и Габби.

Рыжик уже впрягся в работу. Динфэй не мог на него нахвалиться. Привыкший к тяжелому труду мальчишка за утро переделывал кучу дел. Он предпочитал быстро выполнить поручения и потом бродить по лесу вокруг поместья с Алисси, осваивая новые территории для игр. Больше всего я опасалась, что ребенок и лисенок однажды одичают.

– А это что за место? – спросила Дерси, когда Динфэй вывел нас на неухоженную лужайку за садом, окруженную длинными низкими постройками.

– Так эта… как его… бестиарий тут был, прежних хозяев, – сообщил слуга. – Люминоры здесь своих бестий разводили.

– Фениксов? – подняла брови я.

Сразу представилось, как будущий наследник магической семьи, Гидеон Фалькон Люминор вылупляется из яйца.

Старик шутку оценил, захихикал:

– Остры вы на язык, хозяюшка. Люминоры – высшие фениксы, они от союза с огненными бестиями пошли: с птицами, значит, разумом поделились, а те с ними – магией. Туточки жили их фамильяры. Вот то – башня соколиная, а это лисятник. Я еще мальчишкой был, когда семья покинула поместье, но лисичек отлично помню. Малышки, но ладненькие, прямо как ваша, из особого помета. Мини… миниатюровые, в общем. Благородные лэньи только их и покупали, а ихние горничные носили за ними лис в красивых корзинках с лентами. Вот.

Динфэй поднял кверху заскорузлый палец, дабы мы сполна оценили его лекцию.

– Слышала? – обратилась я к Дерси. – В корзинку – и носить за госпожой.

Помощница сделала вид, что намеков не понимает, а Габби на всякий случай подхватил Алисси на руки и прижал ее к себе.

– А каких еще зверей здесь разводили? – поинтересовалась я.

– Нечисть! – рявкнули у меня за спиной. – Нечисть разводили, для некромантов всяких и бестиловов, прости господи. Вот Люминоры проклятие и схлопотали. Родники пересохли, ураганы жилье расшвыряли. А еще женились на ком не попадя, – экономка окинула меня неприязненным взглядом.

– Вот как-то определитесь, – холодно подсказала я, – от нечисти или от мезальянсов.

Нэнси таких сложных слов не знала. Она смачно сплюнула на землю и бросила:

– Обед остывает… лэнья, разогревать не буду, некогда мне.

Мы почтительной процессией потянулись к дому. Есть хотелось всем. Я была морально готова даже к переваренному рагу, которым пичкала нас Нэнси третий день подряд.

– Неужели прям-таки настоящую нечисть разводили?

Динфэй кивнул:

– Настоящую. Она потом по лесам разбежалась.

– А сейчас? – тихо спросила я, непроизвольно ежась и оглядываясь.

– И сейчас попадается, – подтвердил Динфэй.

– Ой… а как же Габби? – взволнованно пискнула Дерси.

– За мальца не волнуйтесь, с ним лиса, – благодушно отозвался слуга. – Нечисть фениксовых фамильяров боится, не подойдет, помнит, кто в доме хозяин.

– Все равно, – мотнула головой я. – Габриэль, от дома далеко не отходить, понял?

Мальчишка кивнул. Алисси тявкнула.

– На всяких тварей интерес большой, и был, и есть, – продолжил Динфэй. – А Люминоры… эта… хорошо бестий разводить умели: хозяевам послушных, умных да опасных. Некромантам всяким только такие сгодятся. Обычную дикую нечисть никак не приручить, а если маленько помагичить над выводком – совсем другое дело. Так сразу под будущих хозяев фамильяров и растили. А кто лучше от других тварей некроманта и бестилова защитит, чем такая же тварь?

Логично. Значит, лисы и соколы. Интересно, сколько персонала было тогда у Люминоров. Лекари зверей так точно имелись. И почему я не попала сюда лет сто назад?

Глава 6

Ужин не задался. От рагу отчетливо попахивало гнильцой. Обитатели Фаир-Глана по очереди отодвигали от себя тарелки. Динфэй пробормотал какие-то извинения и сбежал. Я заподозрила, что у старичка где-то имеется продовольственная заначка. Голодным он никогда не выглядел, а иногда тайком что-то пожевывал.

– Вы хотите нас отравить? – в лоб спросила я Нэнси. – А на виселицу не желаете?

Я понятия не имела, казнят ли в этом мире людей повешением. Но, похоже, угадала.

– А ничего вы мне не сделаете? – Нэнси чуть побледнела, но гордо задрала все три подбородка. – Готовлю из того, что имеется. Другого мне не покупали.

– Это есть нельзя, – категорично заявила я, забирая самую щербатую и потрескавшуюся тарелку из-под носа у Габби. Вечно голодный ребенок пытался найти в месиве из костей и обгорелых обрезков овощей съедобный кусочек. – Мы ведь купили нормальные продукты. Где они?

– Где положено, – отрезала экономка. – В шкафу холодильном. Сами поглядите.

– Ключ, – потребовала я.

И поглядела… на свою беду, даже понюхала. Переложенное льдом мясо издавало невыносимую вонь. Нэнси поглядывала на меня со злорадством. Я тоже перевела на нее задумчивый взор, пытаясь понять, как рачительная экономка сумела заменить свежие продукты на гниль.

Смотрела я долго. Нэнси даже слегка забеспокоилась.

– И не глядите так, хозяйка. Не надобно на меня так глядеть. Я человек подневольный, лэном Фальконом сюда поставленная. Ему меня и увольнять… Да только и он не уволит.

– Это почему же? – прищурилась я.

Но Нэнси по обычаю фыркнула:

– Потому как я часть дома, вот почему! Попробуйте тронуть – и увидите. Проклятие-то не дремлет. Меня-то оно не тронет, а вот вас…

Скорбно поджав губы, экономка поковыляла прочь. Ключ от шкафа остался у меня, но в данной ситуации он был совершенно бесполезен.

Я еще раз осмотрела продуктовый набор сомнительного качества. Тут, наверное, даже самая продвинутая магия не помогла бы.

– Никто не сможет выгнать тэнью Нэнси Гроуз из поместья, – О'Дулли снизошел до помощи и соизволил явиться в магической обскуре. – Она потомок тех семей, что помогали первым Люминорам в освоении побережья. Ее права прописаны в особом Своде, приложении к Кодексу, который…

– Все ясно, дальше можете не продолжать, – поморщилась я. – Но ведь прогнать, а не уволить. Уволить-то я ее могу?

– Не можете, – «обрадовал» меня эльф. – Предки тэньи Гроуз служили Люминорам именно в качестве кухарок и управляющих.

– Что у вас за законы?! – простонала я, схватившись за голову.

– Непреложные, – пожал плечами О'Дулли. – Предупрежу сразу: жалоба лэну Фалькону не поможет. Он не в силах повлиять на ситуацию. Он чтит Кодекс.

– Передайте лэну Фалькону, – прошипела я, – что я разгадала его коварный план: заморить нас всех голодом. Стариков, женщин и детей!

– И лис? – оторопело уточнил эльф.

– Конечно! – рявкнула я. – В первую очередь!

Откинулась на спинку кресла и мрачно наблюдала, как гаснет изображение О'Дулли на «видео экране». Кабинет, кстати, я себе выбрала с видом на море. Разложила и расставила в шкафу стащенные из-под носа мужа книги, карты (устаревшие, но полезные с точки зрения истории) и свои блокноты.

Ситуацию с едой нужно было как-то решать. Но для этого требовалось изгнать из кухни жадного минотавра – тэнью Гроуз. Минотавр, естественно, изгоняться не хотел.

Чем мы так насолили Нэнси, я так и не поняла, но она невзлюбила нас с первого взгляда… Точнее, меня. Впрочем, я догадывалась, чем было вызвано подобное отношение. До нашего приезда Нэнси была здесь королевой. Необремененная особыми обязанностями, она спокойно осваивала выделенный на поместье бюджет. И собирала коллекцию золотишка.

А тут явилась отказная жена, да еще и со свитой. Неприятность. Еще неизвестно, кто кого выживает: мы Нэнси или она нас.

К середине ночи стало совсем холодно и голодно. С материка подул пронизывающий ветер, и Дерси пришла, чтобы помочь нам с Габби разжечь огонь в каминах.

Когда мы немного согрелись (мне все время казалось, что с минуты на минуту на лестнице с чердака раздастся топот Нэнси, и экономка ворвется к нам с требованием вернуть потраченные дрова), вопрос пропитания встал особенно остро.

– Так, – сказала я. – Держаться больше нету сил. Отправляемся на ночной дожор.

– Куда? – удивилась Дерси.

– Сейчас увидишь.

В ту ночь бог послал нам… ничего. Мы все перерыли, словно голодные мыши. Нэнси даже хлеба на кухне не оставила.

Габби нашел в корзине свеклу и принялся уныло ее грызть. Кажется, до него над ней поработали другие грызуны. Я выкинула сморщенный овощ в окно, и Габби, кажется, решил, что я нарочно отбираю у него с трудом добытую еду.

– Не об этом ли проклятии говорила Нэнси? – грустно предположила Дерси. – Я имею в виду, о себе. Она и есть проклятие.

– Предполагаю, наша замечательная, о-о-очень экономная экономка прячет продукты в подвале, а там на двери огромный замок, – поведала я собравшимся. – Я потребовала ключ, но Нэнси сказала, что давно его потеряла. А ведь на вид замок ни разу не поржавевший, чистенький, смазанный.

Не успела я договорить, дом вздрогнул. От фундамента и вверх по нему прошла жутковатая вибрация. Землетрясение? Нет, ощущения были сродни тем, что встретили нас в тоннельном портале – будто ветром подуло, но насквозь. Нечто подобное я испытывала в Арх-Глане, когда Гидеон заявил о нашем разрыве.

– Какая-то магия! – дрожание усилилось, и я схватилась за стол. – Габби, держись!

Алисси громко затявкала. Дом задрожал еще сильнее. И зазвенел.

– Не бойтесь, – внезапно заявил Габби. – Это не вредное волшебство, просто… волшебное.

– Откуда ты знаешь? – крикнула Дерси, затравленно оглядываясь – Ой, мамочки! Сейчас все рухнет прямо на нас!

– Не рухнет. Алисси так сказала, – со спокойным видом ответил малыш.

Дрожь стихла так же неожиданно, как началась.

– Это точно не похоже на проклятие, – сказала Дерси, тыча пальцем мне за спину, – скорее наоборот.