Дела Тайной канцелярии

– Чародея! Кто-нибудь, немедленно позовите моего чародея!

И добавил уже тише, склонившись к колдуну:

– Как ты, голубчик?

– Ничего, жить буду, – постарался улыбнуться Афанасий, – не нужно чародея.

Владимир убрал с его лба руку, которую держал там с момента, как подхватил хозяина под руки, накачивая его энергией.

– Я бы лучше коньяку.

– Коньяк… ах да, чуть не забыл. – Граф подошел к своему фамильяру и отвесил звонкую затрещину.

– Где ж тебя носило? – осведомился он. – Чужой черт мне жизнь спас! Сожрали бы меня, если бы не ум да расторопность моих колдунов.

– Так я… за коньяком, по вашему приказу, в подвал…

Пойманная чертовка в его руках в ярости грызла дубовый паркет и бешено вращала глазами. Владимир не сводил с нее взгляда.

Граф отвесил своему черту еще одну оплеуху.

– Коньяк-то не грохнул, болван?

– Никак нет, ваше сиятельство, – испуганно отрапортовал черт, – как можно, ваше сиятельство!

– Ну и славно. – Граф повернулся к Афанасию: – Видали? Вот подлюка-то… верно время рассчитала, как раз когда я Порфирия вниз отправил. Что же это за тварина? Ну ничего, выбьем из чертовки, запоет у нас эта птичка. Порфирий! Тащи ее в клетку да запри как следует. Эх… кого бы за коньяком-то послать?

– Так… черта моего, Иннокентия, – рядом образовался Резников, – умный, исполнительный, аккуратный черт. Доставит в лучшем виде!

– Что черт у тебя хороший, вижу, да и ты молодец, – граф хлопнул Резникова по плечу. – Как вы, братцы, догадались о том, что меня порешить хотят? Я-то, как этот клювастый меня сцапал, – он указал на Владимира, – чуть богу душу не отдал. А потом вдруг меня словно бы осенило, узнал шельмеца! Недавно ведь смотр был. А второй наш казенный черт, выходит, с поганкой этой сцепился. Да-а, мало вас сегодня наградили, братцы. Заслуживаете вы орден, не меньше. Похлопочу, обязательно похлопочу! А пока пусть, и правда что, черт в подвал за коньяком сбегает. Я бы тоже… нервишки-то поправил.

Он опустил руку, и порванный рукав съехал вниз, открыв взору кружевную рубашку. Совершенно целую. Надо же, как аккуратно ухватил начальство Владимир. Не поцарапал даже.

А его сиятельство оглядел залу:

– Ну, поймаю мерзавца, заставлю собственными руками тут все отстроить, прежде чем вздерну. – Он вздохнул. – Схожу-ка я переоденусь да раздам указания, чтобы дорогих гостей проводили с почестями. А потом расскажете мне, как дело раскрыли.

Проводив взглядом его сиятельство, Резников посмотрел на Афанасия и, немного похлопав глазами, спросил:

– Так это… что произошло-то?

Афанасий протянул руку, и черт помог ему подняться на ноги. Вроде уже не шатало, осталось дождаться коньяка.

– Чертовку эту я заприметил и приказал следить. А в остальном мне и самому любопытно, – пробормотал он и обратился к Владимиру:

– А ну-ка, ответь мне, чертяка, я же тебе велел на месте сидеть. Пошто ослушался?

Черт опустил башку, но ответил четко:

– Казенному черту, ежели он видит, что люди в беде и дело срочное, можно не спрашивать разрешения, чтобы не терять время. А действовать на свое чертячье усмотрение. Так вы учили меня, хозяин.

– А молодец! Все правильно понял. Казенный черт должен немедля вмешаться. Как и государев колдун. Верно? – Афанасий подмигнул Резникову.

– В-верно, – подтвердил тот, но без особой уверенности. Видимо, считал, что позволять чертяке действовать на свое усмотрение – не лучшее решение. И такой крамоле своего черта не учил.

Иннокентий как раз появился с бочонком.

– О, основательная баклажка, – одобрил Афанасий. – А теперь принеси бокалы. И чего-нибудь похарчить. А потом собери, что в зале осталось. Будет и вам с Владимиром угощение.

Иннокентий коротко кивнул и исчез. А Афанасий продолжил допрос своего чертяки:

– Как понял, что люди в опасности?

– Я глаз с девицы не сводил. И сразу, когда она амулет сдернула, к ней бросился.

– А как сообразил, что его сиятельство спасать надо?

– А я его и не спасал, – равнодушно ответил Владимир.

– О? А зачем потащил? Неужто сожрать собирался? – рассмеялся Афанасий, а Резников от таких разговоров икнул и сделался по цвету похожим на поваленную елку.

– Никак нет, хозяин, – ответил черт, на мгновение жизнерадостно осклабившись. Он уже привык к шуточкам Афанасия. – Я видел, куда чертовка дернулась, на кого нацелилась, поэтому, когда черт его благородия господина Резникова вступил в бой, схватил жертву и понес на улицу. Там сражаться сподручнее. Снаружи мы вдвоем ее порешили бы, никому не навредив.

– А вернулся почему?

– Не погналась она за мной. А тут еще упала елка и начался пожар, а потом другие черти полезли и, не разбираясь, из-за чего драка, принялись друг друга колошматить и рвать. Недалеко до беды было.

Появился Иннокентий, отдал бокалы Владимиру, а сам с элегантным поклоном протянул хозяину блюдо с закусками.

– А ты чего за Владимиром рванул? Тебе же приказа не отдавали, – поинтересовался у черта Резникова Афанасий, делая большой глоток обжигающей жидкости из поданного Владимиром бокала. По жилам тут же растеклось приятное тепло, и очень кстати: в зале уже существенно похолодало.

– Да! – обрел голос Резников. – Я тебя зря, что ли, к столу привязывал?

Афанасий вспомнил, как стол вслед за превратившимся в лебедя чертом, будто ковер-самолет в детской сказке, полетел над головами гостей, и весело захихикал. Резников посмотрел на него с немым укором.

– Я увидел, что ваш черт, ваше благородие, напал на неожиданно появившегося в центре зала врага, – доложил Иннокентий. – И решил, что это ваш приказ. Вы начальник моему хозяину. А преступник был сильнее нас обоих, поэтому я тоже атаковал.

– Ну и ну, – восхитился Афанасий. – А черт-то поумнее будет, чем даже… – однако поглядев в бледное лицо бедняги Резникова, который вдруг понял, что никакого плана не было и придется доложить его сиятельству, что черти не собирались его спасать, а попросту вышли из-под контроля и творили что хотели, Афанасий осекся и не стал продолжать свою мысль.

– Вот что, – вместо этого сказал он сослуживцу, – дело было так: я заподозрил ту девицу в нехорошем. И по моему приказу черти наши следили за ней и бросились на защиту его сиятельства и дражайших гостей. Я тоже вступил в бой, а вы защищали гражданских. Всем ясно? – Он обвел троицу взглядом.

Черти склонили головы.

– Ну конечно! – обрадовался Резников, и его лицо приобрело наконец нормальный цвет. Он прихлебнул из бокала и засунул в рот одновременно кусок сыра, ветчины и севрюги. Афанасий глотнул коньячка и махнул чертям рукой, разрешая приступить к трапезе. А вскоре канцелярских колдунов попросили в кабинет его сиятельства с докладом.

– Баклажку не позабудь, – велел Афанасий Владимиру.

Чертовка, несмотря на все ухищрения, помалкивала и называть имя хозяина отказывалась категорически. Кто провел ее в зал, тоже выяснить не удалось. Ошейник охватывал ее талию и оказался простой цепью, без каких-то личных признаков сотворившего его колдуна.

– Попрошу тебя, Афанасий Васильевич, – зевнув, произнес граф, – еще раз посетить мой дом. Отдохни покамест, а утром снова применишь свое оружие. Нужно дознаться, кто ее подослал. А на ней приказ особый, заклятый. Так просто его не сломить.

– Дознаемся, – ответил Афанасий. Он едва стоял на ногах, а Резников и вовсе дремал на скамье в каземате графского дома, где стояла клетка.

Вернулись домой за полночь. Черт погрел воды и распарил уставшие ноги хозяина.

– А что, не так уж и плохи эти ассамблеи. Не скучные, – заметил Афанасий и погладил черта по макушке. – Ну что, чертяка, думай, что хочешь на свои пятьдесят рублей. Что пожелаешь, то тебе и купим. Жратвы, красивой одежды, новое одеяло… Выбирай. Заслужил. Тем более что работы у нас непочатый край.

Глава 6

Заговор, часть 2. Шуба! Шуба!

Наутро Афанасий проснулся в отличном расположении духа. Велев Владимиру подать кофе, вареных яиц и булок, он не спеша и с удовольствием позавтракал и только после этого отправился к его сиятельству. Ехать решил верхом, чай, нынче не на бал собрался, а на службе не перед кем форсить. Владимир заседлал Лешего, сложил в торбу свою одежду, а сам обратился собакой, чтобы не пугать честной народ. Так они и прибыли к графскому дворцу. Афанасий, отдав повод Владимиру, направился к парадному крыльцу, но путь ему преградил лакей.

– Велено ваше благородие на задний двор проводить, – вежливо, но настойчиво проговорил он.

– Ишь ты… – пробормотал Афанасий, – видать, нос у меня не дорос с парадного входу заходить, раз не праздник сегодня…

Но обижаться привычки у него не водилось, поэтому он последовал за лакеем и, уже входя в ворота, понял, что дело вовсе не в положении: вопли, раздававшиеся со двора, слышно было даже на улице.

Афанасий прошел мимо дровяного сарая и остановился, внимательно рассматривая открывшуюся перед ним картину.

Посреди двора на козлах пороли мужичка. Пороли истово, но со знанием дела, чтобы раньше времени не сомлел. Наказуемый то орал истошно, то тихо скулил. Возле корыта с замерзшей дождевой водой стоял сам граф, в хорошей лисьей шубе, но без шапки. Лицо его выглядело до крайности уныло, и он то и дело отирал со лба пот кружевным платком. Увидев Афанасия, его сиятельство махнул рукой в сторону козел с мужичком.

– Вот! Полюбуйся, – патетически возвел он к небу очи. Лицо его покраснело, и он снова отер с него пот.

– Этот холоп, ваше сиятельство, не слишком похож на чертовку, которую вы намеревались допросить.

– Именно… Именно! Это мой старший лакей, не узнаешь? Вчера гостей встречал. И что же этот сукин сын утворил? Выпустил ночью чертовку из клетки! А под плетью признался, что он же в дом и впустил. Ночью в бега подался. Но Порфирий его быстро словил.

– А чертовку не словил, значится.

– Да где там… мигом утекла, ищи теперь ветра в поле. Этот болван только и остался. Сейчас с поркой закончим, да поеду в Канцелярию, там оформлю его по полной.

– Он ничего не знает, – сказал Афанасий.

Его сиятельство нахмурился:

– Почему так думаешь?

– Потому что он жив. Знал бы хоть что-то, чертовка бы его сожрала перед тем, как бежать. Если он не родня ее хозяину, конечно.

– Да какая там родня… – махнул рукой граф. – Уже сознался, что за сто рублей меня предал. Ух, иудино племя! За каких-то жалких сто рублей! Я ж его из деревни забрал, человеком сделал…

«Ишь ты, каких-то сто рублей… половина моей премии», – подумал Афанасий, а вслух сказал:

– Враг ваш денег не считает… Я бы, один черт, велел сожрать дурака вместо оплаты.

– Да уж известно, не бедняк, – вздохнул граф. – И что же делать, а? Если этот упырь ни одной ниточки нам не оставил?

Афанасий прикинул:

– Защита вам нужна, государь мой. А то, сами посмотрите, люди у вас гнилые, да и фамильяр лаптем щи хлебает.

– Ох, прав ты, Афанасий Васильевич, для важных дел совсем не годится. Размяк да разленился за столько-то лет. По хозяйству хлопочет, один толк. Ассамблею помогал организовать, а она ух как хороша вышла.

– Да-а, ассамблея вышла что надо. – Афанасий не удержался и хмыкнул, а начальник посмотрел на него с обидой:

– А ты не хихикай, Афанасий Васильевич, раз дело сказал, так и продолжай по делу. Как думаешь охрану мне организовать?

– Колдун нужен из канцелярских, сообразительный да верный, а с ним – черт внимательный. Чтобы сразу неладное заметил да тревогу поднял. И чтобы оба денно и нощно при вас сторожили.

– А что, толково. И ты ж, братец, по всем статьям подходишь, – его сиятельство обрадованно хлопнул Афанасия по плечу.

Афанасий представил себе круглосуточную службу под самым носом у начальства и опечалился. Вот что называется не давай непрошеных советов. Но тут же на него снизошло озарение. Он помотал головой.

– Слабоват у меня черт. Пока ваш фамильяр раскачается, сожрут и меня, и моего Владимира, а там и вами откушают. Ведь второй-то раз сразу пару чертей прислать могут. Резникова к вам отправлю, у него черт сильный, толковый и башковитый. И оружие у него необычное – сможет отбить атаку даже тех, кто его в силе превосходит. Продержится до подмоги, да и вас защитит. И сам Резников опытный колдун. А мы с Владимиром лучше отыщем вашего неприятеля. Вот в этом деле мне и черту моему равных нет, – добавил он, опасаясь, как бы начальник не велел им с Резниковым чертями поменяться.

– Что же, поручаю тебе, господин старший колдун, супостата изловить. – Граф повернулся к крепкому детине, что охаживал мужичка плеткой:

– Довольно, Прохор. Грузи, повезем в Канцелярию. Да тулуп на ирода накинь, чтобы до времени не околел.

– И я на службу поеду, – поклонился Афанасий.

– Езжай-езжай, голубчик. Если что надо будет – сразу в мой кабинет иди. Без церемоний. – Он повертел рукой из стороны в сторону, изображая, видимо, излишние церемонии.

Приняв повод Лешего из рук Владимира, Афанасий потрепал коня по холке и велел своему черту:

– Дуй в трактир. Возьми пяток калачей, сала побольше да кувшин кислых щей. И себе пожрать. Трудиться сегодня будем долго.

А ближе к полудню, как и было говорено, без доклада явился в кабинет его сиятельства и сразу же, с порога, попросил:

– Требуется мне список гостей, что присутствовали давеча на ассамблее. А особенно тех, кто был приглашен, но не явился, сказавшись больным или занятым.

– А эти зачем? Батюшка твой не явился, неужто и он под подозрением? – Граф тонко улыбнулся, чтобы стало понятно, что он, разумеется, шутит.

– Нрав моего батюшки таков, что он вернее вас собственноручно порешил бы, чем чертей подсылать, – усмехнулся в ответ Афанасий.

– Тогда зачем гости непришедшие? Тебе, верно, нужен список тех, кого я бы к своему дому на пушечный выстрел не подпустил? – Граф хихикнул. Хорошему настроению начальства однозначно способствовали кофе с коньяком, запахи которых стояли в комнате. Афанасий хорошо запомнил их на ассамблее.

– О них я расспрошу отдельно. А списочек мне нужен потому, что посылать черта колдуна убивать – дело опасное. Шум поднимется, драка может случиться. Так ведь и вышло. Самому лучше подальше от такого дела держаться. Да и черт ненароком может выдать.

– Порфирий! – позвал граф.

Фамильяр бесшумно появился в кабинете. Вид у него был как у побитой собачонки. Крепко досталось от хозяина, не иначе.

– Найди писаря порасторопнее и надиктуй ему список гостей. Всех, кому приглашения относил. Отдельно тех, кто приехал и кто нет. И чем отговорились. Все ясно?

– Так точно, ваше сиятельство. – Черт низко поклонился и исчез.

– Вот. Хоть какой-то толк с дурня. – Граф вздохнул. – Задавай свои вопросы, Афанасий Васильевич.

Афанасий кивнул, подошел к двери, выглянул в приемную и велел стоящему навытяжку охраннику Иннокентию:

– Позови моего черта. И пусть письменный прибор прихватит.

– Ты садись, в ногах правды нет, – предложил начальник, когда колдун вернулся. И едва Афанасий успел коснуться задом стула, появился Владимир. В руках у него были доска с листами бумаги, перо и чернильница.

– Ну-с начнем. – Афанасий поглядел на начальника. – Расскажите мне, ваше сиятельство, кто вас шибче всех не любит. А главное, как ваши ненавистники между собой ладят, с кем дружат, кого сами за врагов почитают. Уверен, вам все об этом известно.

– Известно, как же не известно. – Граф вздохнул и покосился на чертяку. – А что это он у тебя столбом стоит и бумажки с пером в руках держит? Ты ж записывать собирался, разве нет?

– Я спрашивать собирался. А писать будет черт. Зачем мне утруждаться и отвлекаться?

– Погоди-ка. Ты хочешь сказать, что обучил своего неслуха грамоте?

– А чего ж не обучить? Законом это не запрещено. Да и черт уже давно не неслух, а верный государев слуга. А пишет он быстро и красиво.

– Ну и ну… – покачал головой граф, – слышал я, что некоторые фамильяров своих обучают, но, признаться, не верил. Зачем? Черт и так все помнит и соврать не может, а сам он – скотина, чуть лучше лошади или собаки. Его дело – выполнять приказы да прислуживать. Куда ему читать, а тем более писать…

– Может, и скотина, но скотина разумная. – Афанасий подмигнул Владимиру.

«Гляди внимательно, чертяка, сейчас ты увидишь главное наше колдунство», – с усмешкой любил говаривать Афанасий и называл заспанному прислужнику свою должность.

Это какого-нибудь полицмейстера знатные господа могли мариновать в приемной по нескольку часов, а то и вовсе выгнать взашей, но при словах «Тайная канцелярия» все действительно менялось как по волшебству. Любой лакей расплывался в испуганной и заискивающей улыбке и сломя голову мчался докладывать хозяину. Ни разу Афанасий не потратил время на долгое ожидание. Как-то один зачуханный князь даже из театра спешно вернуться изволил.

А сейчас полномочия старшего колдуна были еще и подкреплены личным указом ее величества. Государыня шибко осерчала, узнав о покушении на своего фаворита.

Поэтому в дом графа Шевелькова Афанасия впустили без всяких проволочек. И уже через десять минут его сиятельство просил в свой кабинет.

Увидев канцеляриста, граф немедля выскочил из-за стола. Глаза его испуганно забегали по сторонам, будто ища другой выход из кабинета. И наконец остановились на Владимире, который молчаливо зыркал на подозреваемого из-за левого плеча своего хозяина. Зыркать на людей чертям было строжайше запрещено, но Афанасий дозволял Владимиру делать это для пущей острастки.

– Надеюсь, вы, господин Репин, не арестовывать меня пришли, – все же сумел выдавить из себя улыбку хозяин дома.

– Ну что вы, Петр Мефодьевич, разве ж так арестовывать ходят? Солдат со мной нету, да и черт всего один. А у вас фамильяров, и тех парочка. Нет, меня к вам другая нужда привела. Поговорить бы нам с глазу на глаз.

Граф глянул на стоящего в дверях навытяжку лакея:

– Пшел вон.

Тот с видимым облегчением отошел назад и, поспешно поклонившись, затворил двери.

Афанасий посмотрел на Владимира: чертяка важно кивнул, значит, лакей не подслушивал, а, как положено, удалился.

– Так о чем же вы хотели поговорить, господин старший колдун? – чуть более жизнерадостно проговорил граф и вернулся за свой стол. Присесть гостю он не предложил, но Афанасий на это не обиделся. Он махнул рукой, и черт занял пост возле двери, заставив его сиятельство нервно сглотнуть. Сам же Афанасий сделал шаг к столу.

– Вы, конечно же, знаете о прискорбном происшествии на ассамблее его сиятельства графа Шувалова?

– Слышал, разумеется, весь Петербург только о том и говорит. Но… полноте, что я-то могу знать? Меня там и близко не было: не сочли достойным благородного, так сказать, общества.

– Зато я был. – Афанасий сложил руки за спиной, прошелся по комнате и внезапно резко остановился прямо напротив графа. Тот вздрогнул, а Афанасий улыбнулся:

– …Поэтому мне прекрасно известно, что вас в доме не было. И поговорить я хочу вовсе не о вашем сиятельстве, а о его светлости князе Дулове. Он аккурат приглашение получил, однако не явился по причине срочных дел, образовавшихся у него в поместье.

Граф с облегчением рассмеялся.

– Ах… милейший наш Роман Алексеевич. Да как же так-то, ассамблею у него посетить не вышло! Раньше времени приступил, да вовремя не спохватился…

– Прошу подробнее объяснить, к чему именно приступил князь Роман Алексеевич.

– Ох… да вы садитесь, Афанасий… как вас по батюшке?

– Васильевич.

– …Афанасий Васильевич. Видите ли, у светлейшего князя Дулова в поместье бывает лишь одно важное мероприятие, что по-простому называется запой. Два-три раза в год он со всей ответственностью приступает к этому делу. Начинает гулять тут, в Петербурге, а как уж совсем невмоготу становится, так супруга его в поместье и отвозит. Эх… – граф покачал головой, – рановато он начал в этот раз. Иначе ассамблею бы ни за что не пропустил.

Из дома графа колдун и его черт вышли уже через полчаса.

– Ну что? Все слышал, чертяка? – усмехнулся в усы Афанасий.

Владимир наклонил башку.

– Как считаешь, запой – серьезное дело? Можно ли такое оставить и заняться каким-то покушением?

– Нет. Ежели запой настоящий, то князь Дулов к этому делу непричастный.

– А вот это ты и проверишь. Помнишь, где у светлейшего князя деревни под Петербургом?

– Как же не помнить? Завтра с утра туда ехать собирались.

– А вот не поедем, слава господи, слетай, погляди. И если и правда там все обстоит так, как граф Шевельков нам поведал, то не при делах наш князь. Понял теперь, зачем я тебе велел записать, кто с кем дружит, а кто в ссоре?

– Нет, хозяин.

– Эх, балда. Слушай. Если бы я начал графа о его делах допрашивать или самого князя Дулова, много бы они мне сказали? Ничего бы не сказали, из страха. Пытать бы пришлось. А за что пытать, когда мы ничего не знаем? А вот про неприятеля своего, а тем паче про приятеля, люди завсегда всю подноготную готовы выболтать. Особенно когда понимают, что их ни в чем не подозревают, на облегчении, так сказать. Так что давай, слетай проверь. А я схожу в трактир покамест, почаевничаю. Быстро управишься – получишь пирог с требухой.

Черт довольно осклабился, но Афанасий свел брови к переносице:

– Сначала о деле думай, потом о жратве. Жду тебя у трактира к полудню. Успеешь?

– А то. – И черт исчез, только его и видели.

Ровно в полдень чертяка стоял у трактира. И сразу же начал принюхиваться. Афанасий, скорчив строгое лицо, спрятал награду за спину и спросил:

– Ну?

– Его светлость крепко пьют уже как две недели. На ногах почти не стоят, на крыльцо выходят, матерятся и падают.

– Хорошая новость. Как узнал?

– Мальчишку дворового расспросил.

– Хм… не пугал?

– Никак нет, хозяин. Пятак дал.

Афанасий задумался.

– Много дал. Для дворового мальчонки это целое состояние. Болтать начнет. Надо было копейку. Но нам до того уже дела нет, так что просто запомни – по Сеньке шапка должна быть, чтоб в толпе не выделяться, хе-хе. – Он вынул руку из-за спины, кинул чертяке пирог и продолжил: – Одной проблемой у нас меньше. Сейчас к князю Куракину поедем. Он и с начальником нашим не дружит, и с графом Шевельковым не в ладах, двух зайцев сразу и зашибем.

В доме князя Афанасия приняли радушно и, похоже, ожидали. По крайней мере, когда колдун прошел в приемную его светлости, там уже стоял кофейник, от которого пахло так, что черт, поведя носом, чихнул.

– Ишь… – хмыкнул Афанасий, – доложили, видать, что Тайная канцелярия рыскает. А может, и рыльце в пушку, как думаешь?

Но ответить Владимир не успел, потому что на пороге в сопровождении фамильяра появился сам князь.

Афанасий окинул его беглым взглядом. Он помнил Куракина по Академии, тот учился на три курса старше и не особо задавался, хотя и дружбы с низкородными не водил. Что же, ума князю точно не занимать – сразу же показал своего фамильяра, чтобы колдун Канцелярии убедился, что не этот черт бесчинствовал на ассамблее Шувалова. Да и силу продемонстрировал, дескать, не возьмешь за просто так. Вполне обычно для колдуна. Этот человек запросто мог бы оказаться у Афанасия в начальниках, а то, может, еще и окажется.

На вежливые манеры князя Афанасий решил ответить тем же.

– Простите великодушно, что отвлекаю вашу светлость от дел, – он даже потупился для пущей убедительности, – вы, наверное, не помните меня…

– Да как же не помнить, дружище Афанасий! – расплылся в улыбке князь. – Это же ты Диану своей Кровью колдуна захватил, когда наставница тебя пороть вздумала. Вся Академия неделю только о тебе и говорила. Как ты, рассказывай! Мне доложили, что ты до старшего колдуна дослужился. Что же, неплохо, весьма неплохо. Хотя я думал, ты на военную службу пойдешь, с такими-то талантами.

– Так ведь у государыни нашей не только снаружи враги имеются, ваша светлость.

Конечно, князь больше бы обрадовался, пойди однокашник на военную службу. Ведь если бы Афанасий пожаловал к нему в чине пусть и полковничьем, но обычным военным, вряд ли дождался бы кофе и воспоминаний о юности. А может, и вообще дальше личного секретаря его не пустили бы.

Его светлость тем временем, не высказав ни смущения, ни нервозности, сел в кресло и сложил ногу на ногу.

– Да-да, – проговорил он с улыбкой, – понимаю, ты, Афанасий, теперь человек занятой. Так что давай сразу к делу. Зачем ко мне пожаловал? Хотя, дай угадаю. Это из-за того преглупейшего инцидента, что случился на ассамблее твоего сиятельного начальника? Ко мне имеются вопросы? Задавай, отвечу. Помочь следствию – мой первейший долг. Хоть на праздновании я и не присутствовал.

– Вот это и интересует, – проговорил Афанасий. – Почему? Вы сослались на некоторые важные дела.