Волею судеб (Книга 2)

– Не только его, ― заметила Марфа Васильевна. ― Иван как с цепи сорвался! Зойка расстроенная!

– Ты, мам, не волнуйся. Ничего страшного не случилось. Всё утрясётся, ― заверила её Ксения.

– Я калину вам принесла. Мешок сейчас освободишь или потом принесёшь? ― спросила свекровушка.

– Да, да. Сейчас освобожу.

Леонид промолчал весь остаток дня, выкуривая папиросы одну за другой. Отказавшись от ужина, он проспал всю ночь отвернувшись лицом к стенке, а утром ушёл на работу, не позавтракав, выпив на ходу лишь кружку крепкого не слащёного чая. Пообедал он в столовой, а насытившись успокоился и до конца рабочего дня убеждал себя, что его ревность не обоснована, а иначе как жить? Сенечка любит его! Да и Иван не мог поступить с ним подло – предать своего единственного брата.

С работы Леонида как всегда встретила любящая жена, добрейшей души женщина. Она напекла его любимых пирожков с толчёной картошкой, а ещё сладких – с ежевикой. «Сенечка верная жена!» – вдалбливал он из последних сил в своё сознание и всё пошло вроде как своим чередом.

В отличие от Ксении Иван не был хорошим актёром, а Зоя – легковерной как Лёня. И хотя они вели себя вполне цивилизованно, скрывая от окружающих свои внутренние переживания, – всюду ходили поврозь, мало общались. Сначала на работу уходила без предупреждения Зоя, а спустя какое-то время отправлялся Иван. Жена не ждала его после продажи билетов даже если была большая выручка. Она исхитрялась исчезнуть до его появления, рискуя при этом попасть в беду.

Зоя потеряла покой и сон. Ей редко удавалось заснуть до возвращения мужа. Ужин к его приходу как всегда стоял накрытый, а она лежала, притворяясь спящей, и Иван чувствовал это. Находясь с ним в одной постели, она боялась шевельнуться, чтобы случайно не коснуться его. Он засыпал первым, а Зоя всё ворочалась с боку на бок и проклинала скрипучие пружины: ей не хотелось, чтобы муж догадался, что она не спит из-за него! Порой её смаривал сон лишь под утро, а с петухами приходилось вставать. Если раньше, до злополучной поездки на остров, они с некоторых пор чувствовали дискомфорт в отношениях, то теперь положение в их семье стало и вовсе критическим!

Иван принял решение: если Зоя вздумает устраивать разборки по поводу его измен, он ни в чём признаваться не будет, станет всё отрицать, делать вид, что понятия не имеет о причинах её недовольства. Чутьё подсказывало Ивану, что у него мало шансов на благоприятный исход дела и, тем не менее, настраивал себя, что отныне не даст жене оснований для ревности, даже если её отношение к нему в ближайшее время не изменится. Семья для него дороже, чем мимолетное увлечение. И, конечно же, он не собирался в дальнейшем доставлять неприятности брату, связываясь с Ксенией.

«Обычно Зоя встаёт очень рано, а сегодня спит как убитая! По-видимому, долго не могла уснуть и всё из-за меня», – предположил Ваня. Почувствовав укол совести, он не решился потревожить её сон, посчитав, что в свой выходной она может позволить себе выспаться. Ну и Зоя в кои-то веки проспала, поэтому не повела дочек в ясли. Серёжу она отпустила на улицу, чтобы он вдоволь нагулялся в последние деньки бабьего лета, а сама взялась за уборку. Девочки развлекали себя сами, временами отрывая её от дел. Галина пыталась делать первые шаги, что пока не слишком получалось. Она часто шлёпалась на попу, но не плакала, а поднималась и вновь старалась пойти ножками, подражая старшей сестрёнке. Галина первая увидела вошедшего в гостиную отца и, раскинув ручки, кинулась ему навстречу, впервые сделав длинный ход. Ей хотелось опередить Ниночку, но сестрёнка оказалась проворнее! Малышка упала и от обиды чуть не расплакалась. Иван подхватил на руки обеих дочек, и Галочка мгновенно успокоилась, залопотала, обнажив все свои десять зубиков, а Ниночка нежно обняла его за шею. «Что за прелесть мои кровиночки!» – порадовался Иван.

Зоя равнодушно посмотрела на троицу. Ей было небезразлично, как дети относятся к отцу, а он – к ним, просто последнее время она привыкла скрывать свои чувства.

– Вы только посмотрите на маму, – обратился Иван к девочкам, – вся в делах, трудится как пчёлка. – А я воду в баню наносил.

Он опустил дочек на пол и угодливо посмотрел на жену. Она протирала оконные стёкла и как раз оглянулась в его сторону.

– Зой, как ты считаешь, а не пора ли её затопить?

– Затопи, – с безразличием буркнула Зоя.

Она видела в окна, как он ходил с вёдрами на Волгу и обратно. Сегодня ей не пришлось просить его об этом, да она и не стала бы, а лучше сама всё сделала, как поступает последнее время. Иван же, похоже, задумал начать налаживать с ней контакт. Он кивнул головой и отправился в огород, где стояла их баня. Заодно взял в сарае охапку дров.

«Давно пора снести эту развалюху, построенную ещё моим отцом, – принялся размышлять Иван, разжигая огонь в топке. – Совсем сгнила старушка и коптит по-черному. Прямо средневековье какое-то! Поставить бы на этом месте новую баньку, только денег всегда на неё не хватает. Права была Зойка, надо было в первую очередь не лодку покупать, а её строить. Если б прислушался к голосу разума, уже и баня современная была бы, и раздора в семье не было бы».

Зима уже подходила к концу, а на душе у Зои была всё та же неутихающая ноющая боль. Она не думала, что Иван продолжает крутить любовь с Ксенией, но всё равно не могла относиться к нему как в первые три года замужества. Что-то вроде как умерло в ней! Между тем новые странности стали замечаться в поведении мужа: при упоминании Зоей или его матерью имени невестки он готов был искры высекать, делая вид, что она его раздражает, но стоило всем оказаться в одной компании – становился вежливым, в том числе и с Ксенией.

Ивана нервировала мрачность и отрешённость жены. Бывшая менее года назад энергичной и целеустремлённой, она стала теперь апатичной и безжизненной. Ему хотелось как-то расшевелить её, он полагал, что среди близких ей людей Зоя встряхнётся, оживёт, но она наотрез отказывалась от любых празднований. Иван всё же настоял отметить день рождения своей матери, пригласить Зоиных сестёр с мужьями. Разумеется, ему пришлось позвать и брата с женой. У Зои не было желания собирать гостей, она согласилась с большой неохотой.

Иван уселся за праздничный стол рядом с Зоей таким образом, чтобы не бросаться в глаза невестке и не оказаться под прицелом жены и бывшей любовницы одновременно. Он опасался, что они обе станут наблюдать за ним, вникать в каждое сказанное им слово и тем самым нервировать его.

Застолье было не слишком затяжным. У всех гостей нашлись причины поскорее уйти. А разбежались они, скорее всего, потому что почувствовали безрадостное настроение самих обитателей дома.

– Как у тебя дела на личном фронте? Твоя успокоилась? —спросила Ивана невестка, воспользовавшись моментом, когда Лёня вышел покурить, а Зоя – проводить сестёр с мужьями.

Ксения надеялась, что этим вечером ей удастся окончательно убедить мужа и невестку в том, что деверь её как мужчина не интересует. Однако посадили её так, что она не смогла непринуждённо общаться с Зоей и с Иваном, а ей очень хотелось показать себя с достойной стороны. Конечно же, это не означало, что в глубине души она не желала оказаться наедине с деверем, но в этот день ей достаточно было хотя бы простого общения с ним. Сейчас, когда почти все ушли, а свекровь всё своё внимание обратила на сестру, бывшую Иванову тёщу, и им обеим ни до кого не было дела, ей представился удобный случай поговорить с Ванюшей. А вот ему не хотелось общаться с ней, тем более обнажать перед ней душу. Он не стал отвечать на её вопрос, а просто пожал плечами, будто говоря: а ты чего ожидала? Ксения истолковала его жест иначе.

– Я же говорила, что надо иметь больше уверенности в себе – и всё придёт в норму. У меня тоже всё отлично. Лёнечка доверяет мне и ни на что не сердится. С моей подачи он проглотит всё, что я захочу ему скормить, – заявила она полушёпотом.

– Твой муж – святая простота! И ты пользуешься этим в полной мере, – пробурчал Иван.

– Уж не думаешь ли ты, что я гуляю от него направо и налево? – чуть слышно спросила Ксения. – Нет, дорогой, только к тебе стремится моя душа. Если не ты, то никто другой мне не нужен! Не считая, конечно же, Лёни.

– Конечно, конечно. Лёню можно не считать… он ведь всего лишь твой муж! – произнёс Иван заносчивым тоном, намеренно извратив смысл её слов.

Он и не думал шептаться, говорил лишь немного тише обычного, потому что кроме двух не обращающих на них внимания бабок никого в гостиной не было. Обмениваясь колкостями, они не заметили, как вошла его жена, не увидели, что она наблюдает за ними стоя в дверном проёме.

Зоя не слышала весь их разговор, но что тема касалась их общего прошлого – не сомневалась, как и в том, что невестку не слишком волнуют моральные устои, а заботит лишь то что Иван стал давать ей отпор.

Ксению огорчало, что их страсть с Иваном оказалась не на одном уровне, а связь – кратковременной, что он поразвлёкся с ней лишь для разнообразия, потому что она сама навязывалась ему. «Ну и что! Всё равно его поцелуи были очень интимные, невероятно нежные или властные, он предугадывал каждое моё желание. Возможно это ещё не конец нашего романа, я опытная женщина и умею ждать. Надо только правильно держать себя, чтобы Лёня не сомневался в моей верности», – рассудила она, будучи уже дома.

Этой ночью Ксении снилось, что сильные мужские руки обнимают её, гладят спину, крепкие ноги прижимаются к её ногам, чувственные губы касаются её губ. Она слышала манящий голос, зовущий её по имени и не только. Раньше он не называл её так нежно: «любимая». Она была в предвкушении…

Постепенно пробуждаясь ото сна, Ксения прошептала: «Ваня…» – и вдруг у неё возникла догадка, что произнесла она это слово вслух, лёжа с мужем в постели, что это его руки только что ласкали её! Ксения замерла, не размыкая глаз. Она притворилась спящей и стала думать, как бы выкрутиться из нелёгкого положения. Чувствуя, что муж наблюдает за ней, боясь переиграть, Ксения словно бы заметалась во сне и как сквозь сон вновь чуть слышно пролепетала: «Лёня, Лёнечка». Потом будто бы в испуге вскрикнула со стоном: «Нет!» – и смогла даже слезу выдавить.

– Что… что с тобой? – озабоченно спросил Леонид, тормоша её. «Неужели можно так притворяться?» – пришло ему в голову.

Ксения открыла глаза, и он увидел в них ужас.

– Ох, дорогой, мне приснился сон, будто на нас напали хулиганы. Они набросились на тебя, а я ничего не могла поделать и тут увидела твоего брата, стала звать его. От страха у меня вроде как пропал голос. Я подумала, что он не слышит меня, но Иван обернулся и кинулся на помощь. Бандиты увидели его и разбежались. Я подбежала к тебе, а ты не дышишь!

– Странно, – засомневался Леонид, – ты звала Ваньку скорее томно, чем испуганно.

Ксения поняла, что если у неё и есть артистический дар, то ей далеко до совершенства. «У Лёни, по-видимому, остались сомнения. Вероятно, так получилось, потому что на обдумывание времени не было, пришлось реагировать мгновенно. Впредь надо будет постараться лучше контролировать себя, быть осторожнее со своими чувствами», – пришло ей на ум.

Леонид рассчитывал услышать веские доводы относительно своего замечания и, не дождавшись, спросил:

– Ты когда-нибудь изменяла мне?

Ксения растерялась, выпучила глаза от удивления. Такой прямой вопрос от тактичного, нерешительного, верного самаритянина-мужа озадачил её, привёл в недоумение.

– Что ты, что ты, Лёнечка! Как такое могло прийти тебе в голову?!.. Разве я смогла бы так страстно любить тебя, если б у меня был роман с другим мужчиной? Да ведь я и не хожу никуда без тебя, всё время с Верочкой, всегда дома как курица-наседка. Кому как не тебе знать об этом! У меня и мыслей таких никогда не возникало! – высказалась она разобиженным тоном, не сводя с него укоризненного взгляда.

– Вот и хорошо! – произнёс Леонид и повернулся лицом к стенке.

Ксения так и не поняла, поверил ли муж её словам. Она прижалась к нему теснее, обняла его, но он как будто забыл о своём недавнем желании заняться с ней любовью, а вскоре его сморил сон.

Ксения ждала окончания фильма, чтобы поговорить с Иваном тет-а-тет. Она не опасалась, что их может увидеть его жена, потому как в момент активной продажи билетов у неё нет возможности покинуть кассу хоть на минуту. Увидев повалившую из кинозала толпу людей, Ксения поднялась наверх.

– Вань, можно тебя на минутку? Мне кое-что сказать нужно, – крикнула она деверю, заглядывая в приоткрытую дверь кинокамеры.

Его удивил приход невестки, озадачил её встревоженный вид. Иван прервал разговор с помощником и вышел в холл.

– Ты что такая всполошенная?.. Неприятности? Что-то случилось с Лёней или с Верочкой? – завалил он её вопросами.

– В смысле их физического здоровья – всё в порядке. Но неприятности у нас с тобой назревают. Сегодня во сне я назвала твоё имя. Оказалось, вслух!

Она смотрела на Ивана пронизывающим взглядом, затягивая его в омут своих светло-карих глаз.

– Надеюсь, ты не собираешься манипулировать мной? —спросил он вызывающим тоном, сбросив дьявольское наваждение.

– Я произнесла твоё имя в пылу страсти, в предвкушении секса с тобой! – проигнорировав его вопрос, продолжила Ксения. – На самом-то деле это Лёня ласкал меня, обращался ко мне по имени, хотел заняться со мной любовью. У вас голоса похожие! Иногда, находясь с ним, я представляю себе тебя, – призналась невестка. – В полудреме мне в какой-то момент показалось будто он – это ты! Я попыталась исправить свою оплошность, но у меня не слишком получилось. У него, похоже, остались сомнения. Представляешь, Лёня спросил меня, изменяла ли я ему когда-нибудь. Ну не глупец ли?.. Как будто в этом кто-нибудь сознаётся! Я постаралась убедить его в своей преданности ему, но, по-моему, он не поверил. Ванечка, что делать? Тревога не покидает меня.

– Что-что! Доказывать верность поступками! – вспылил Иван. – Какого лешего ты притащилась сюда, черт тебя подери? – рявкнул он со злобой. – Если и ты потеряешь доверие мужа, то нам обоим хана! Мы же понимали, что до добра нас это не доведёт, однако предпочитали думать не тем местом, и теперь из-за собственного самодурства влипли по самые уши!

– А что если я не жалею о случившемся?

– Даже когда рушатся наши семьи?! – ужаснулся Иван. —У меня всё было замечательно пока ты не вторглась в мою жизнь! Малахольный Лёнечка может и простит… не меня – тебя, а вот принципиальная Зоя вряд ли спустит нам обоим наши проступки. Меня точно она в душе не простит! Не знаю, как ты собираешься убеждать своего благоверного, только ко мне, когда я нахожусь вне семьи, ближе, чем на пушечный выстрел не приближайся. Если же нам придётся сталкиваться в одной компании, веди себя прилично. Пора уж изживать в себе совсем не детскую игривость.

– Ты ведь не подведёшь меня, если Лёнечка станет задавать тебе на наш счёт неудобные вопросы?

– Я же не спятил, чтобы подписывать себе «приговор»?

– Да уж! Это и не в твоих интересах тоже. И всё же я не жалею о наших маленьких приключениях. Тебе не кажется, что если бы мы оба были свободны, из нас могла бы получиться неплохая пара?

– Ага!.. Мы бы соревновались, кто кому рога наставит длиннее! – произнёс Иван с усмешкой и покосился на приоткрытую дверь кинокамеры. – Ты давай топай. Нечего тут светиться. У всего есть уши. А мне работать надо. У меня тоже проблем выше крыши, так что со своими неурядицами ты уж постарайся сама справляться.

Неприятности не приходят поодиночке. «Пришла беда —отворяй ворота!» – часто говаривала Марфа Васильевна. То, что произошло вскоре, встревожило Ксению гораздо больше, чем ночной инцидент с мужем: Верочка пришла из школы в слезах!

– Мама, мамочка! – рыдала она, уткнувшись в подол её платья. – Наташка Потапова такая вредина и обманщица! Она сказала, что я самая плохая девочка в классе, обозвала меня жадиной, потому что я не дала ей списать домашнюю работу по арифметике!

– Ну-ну, золотце. Ты самая лучшая девочка на свете! Она просто завидует тебе, потому что ты способная. Не плачь, заведёшь новую подружку. Ты же у меня умница!

– Я ей сказала, что она троечница, потому как у неё по математике за вторую четверть тройка вышла! А она обозлилась и наврала всем, что я приёмыш!.. Наташка сказала, будто вы с папой меня из детского дома взяли!

Девочка ещё горше залилась слезами.

– О Боже!.. С чего это она взяла?! – ужаснулась Ксения. У неё возникло ощущение, что на неё свалились все тягости мира. Её сердце зашлось от тревоги.

– Наташка сказала, что она подслушала, как её мама говорила её отцу, будто бы ты лечилась у неё, чтобы родить ребёнка! Но лечение не помогло и у тебя не может быть детей!

Верочка заплакала навзрыд, теперь её речь стала совсем неразборчивая. Ксения вспомнила черноволосую женщину гинеколога, у которой когда-то лечилась. Её фамилия и в самом деле Потапова. Она видела её мельком на школьной ёлке, но там были дети не только из Верочкиного класса. Ей и в голову не пришло, что та женщина – мама девочки, с которой подружилась её дочь, потому что на классные собрания всегда приходил Наташин отец. «А как же служебная этика? Вот и доверься этим врачам!.. Как мне теперь утешить дорогую моему сердцу малышку, мою девочку?!» – подумала Ксения. Её охватила паника. Она и сама почувствовала себя несчастной. Ксения была прагматичной женщиной, понимала, что рано или поздно эта проблема встанет перед ними, но почему именно сейчас, когда Верочка совсем ребёнок и вряд ли поймёт её объяснения? Ей захотелось успокоить дочку, убедить её, что она для неё самая родная на свете! Ксения решила, что если уж Верочке теперь известно об её неспособности иметь собственных детей, то хотя бы пусть Лёню считает своим кровным папой ведь здесь-то никто ничего доказать не сможет: в жизни всякое бывает!

– Верочка, – начала она ласковым вкрадчивым голосом, беря дочку на руки и усаживаясь вместе с ней на диван, – я расскажу тебе секрет. Ты никому не должна говорить об этом. Так вот: у папы давным-давно была другая женщина, она родила тебя. Он ничего не знал о тебе, пока её не забрали на небо ангелы. Твоя мама тяжело заболела и перед тем как покинуть этот мир, написала ему, что на свете есть ты и о тебе кроме него, родного отца, некому позаботиться. Письмо долго не могло найти адресата, ведь она жила далеко и не знала точного адреса папы, передала его через знакомых, а те ещё с кем-то. Мы очень долго тебя разыскивали и нашли в детском доме, откуда и забрали.

– Ты правда-правда меня любишь? – спросила Верочка, всё ещё всхлипывая.

Она доверчиво смотрела в глаза Ксении.

– Очень-очень! Не сомневайся, сердечко моё! Я счастлива, что ты у нас есть!

– А Наташкина мама сказала, что ещё неизвестно какие у меня гемы! – вдруг встревожилась Вера.

– Гены, дочка, – поправила её Ксения. – Она имела в виду наследственность.

– Точно. Потапова сказала, что хорошие люди своих детей не бросают, поэтому я тоже плохая.

У Ксении что-то ёкнуло в груди, отдалось тупой болью.

– У тебя замечательная наследственность. Твой папа отличный человек. И твоя родная мама тоже была очень хорошей. Она не бросила свою малышку на произвол судьбы, позаботилась, чтобы тебя нашёл родной отец. Ты попала в детский дом, когда её уже не стало.

Ксении удалась успокоить дочку, помочь ей примириться с действительностью, однако в поведении Верочки по отношению к ней появилась некая настороженность. Она, по-видимому, не могла до конца понять, как можно любить неродного ребёнка. А вот с отцом у неё всё осталось по-прежнему. Девочка верила, что он любит её всем сердцем. Леонид был благодарен жене, что она смогла убедить дочку в его отцовстве. Раз уж самой не дано быть родной в глазах девочки, она предоставила этот шанс ему. По его мнению, Ксения доказала этим свою преданность ему и любовь, в которой он начинал сомневаться. Теперь она стала ещё более ласковой по отношению к нему и дочке. Ксения даже решила собрать гостей по поводу дня рождения Верочки.

Иван в замешательстве застыл на месте, увидев в своём дворе рыдающую на хрупких Зоиных плечах невестку. Она всхлипывала, что-то причитала, а его жена успокаивала её! Зная, какая Ксения в жизни актриса, он не поверил в её искреннюю слезу. Первое что пришло ему на ум, было: «Невестка втирается в Зоино доверие, собирается плести новую интригу».

– Как это понимать? – обратился он к ним с некоторым недовольством. Ему было неприятно сознавать, что женщина, с которой у него были интимные отношения, изливает потоки слёз на его жену, а та оказывает сочувствие собственной сопернице, из-за которой их семейная жизнь пошла наперекос! Он был уверен, что его жена и сама считает Ксению виновницей всех бед, но почему-то проявляет излишнюю деликатность.

– Вера узнала, что её удочерили, что её приёмная мать не может иметь собственных детей, – пояснила Зоя. – Ксении удалось уверить ребёнка, будто Леонид приходится ей кровным отцом, однако вынуждена была признаться, что сама она ей неродная. Теперь Ксении кажется, что дочка стала относиться к ней не как прежде. Она очень переживает по этому поводу.

– Не такая уж это трагедия. В любом случае со временем она бы узнала. – сказал Иван непререкаемым тоном. – Во многих семьях не скрывают факт усыновления с самого начала и тем самым меньше причиняют боли детям потом. Это даже нормально. Верочка должна быть благодарна, что вы относитесь к ней как к родной дочке. Я бы на твоём месте не стал ей лгать и про отца! – произнёс он с упрёком. – Какого мнения она будет о нём, когда подрастёт? Будет думать, что он жил с двумя женщинами сразу, одну из которых – её кровную маму! – бросил беременную?

Иван говорил осуждающе, без сострадания, но Ксения и не ждала от него слов утешения в присутствии его жены. Она полагала, что он повёл бы себя иначе, если б они оказались вдвоём. Иван нравился ей даже таким неприветливым, её завораживали любые его эмоции. На минутку Ксения забыла, что явилась сюда не только в поисках сочувствия, но и пригласить родичей мужа на празднование дня рождения дочки.

– Дорогие мои, коль вы оба здесь, хочу предложить вам отметить вместе с нами Верочкино девятилетие. Приходите в понедельник всей семьёй на детский праздник. После такого стресса, который пришлось пережить нашей деточке, это будет очень кстати. Обещали приехать мои родители из Новой Деревни. Больше никого не приглашали, так что будут только все свои.

– Нам с Зоей необязательно присутствовать на детском праздновании. Мы отправим к вам маму с Серёжей и Ниночкой. А Галинка ещё слишком маленькая. Она мешать всем будет, – заявил Иван.

– Так ведь, дорогая? – обратился он уже к жене и демонстративно обнял её.

– Не хочешь же ты обидеть брата и племянницу? – возмутилась Ксения. – Отказ не принимается! Мы ждём вас всех в пять часов вечера. Не вынуждайте нас бегать за вами.

Верочка была весела, как всегда. Она с удовольствием принимала подарки, раздавала угощения детям. Было не похоже, что её отношение к матери изменилось.

«Невестка сгустила краски. Это не Верочка, а сама Ксения стала по-другому относиться к приёмной дочери: сюсюкается с ней, балует больше прежнего. Так можно испортить ребёнка», – подумал Иван, пригубливая за компанию с братом и его тестем водку.

Ещё при первом знакомстве он проникся уважением к Ксениным родителям. Матвей Ильич и Евдокия Андреевна, приехавшие на празднование дня рождения приёмной внучки, были приятными людьми, с которыми легко вести беседу на любые темы. Они пригласили Ивана с женой на свою золотую свадьбу, которая должна состояться в конце мая. Зоя была уверена, что муж откажется, он ведь не хотел идти даже на этот детский праздник (в двух шагах от дома), потому что, как ей казалось, не желал лишний раз сталкивать её со своей бывшей любовницей. Однако вопреки её ожиданию Иван сразу же согласился, даже не посоветовавшись с ней. Он сказал сватьям, что будет рад составить компанию Леониду и Ксении, обязательно приедет с женой на их юбилей. В тот момент Иван был в изрядном подпитии. Он не отдавал отчета своим словам.

Наутро Иван покаялся в данном спьяну обещании, но слово не воробей! «До юбилея далеко – там видно будет. Собственно, почему бы раз в жизни и не развеяться, не повеселиться вместе с женой перед первой за четыре года совместной жизни двухнедельной разлукой. Только плохо, что принял приглашение, не посоветовавшись с ней. Она может отказаться от этой поездки в гости, так как решение было несовместное», – пришло ему в голову.

Близился к концу май месяц. По графику Ивану, как и Зое, полагался отпуск в первой половине июня. Ему как участнику войны, перенёсшему тяжёлое ранение, дали обещанную путёвку в Дом отдыха «Кувшинка», чтобы он поправил здоровье. Зоя возражать не стала, и Ваня начал готовиться к поездке.

Серёжа жил предвкушением каникул, строил планы на лето, а Зоя – ожиданием отпуска. Ей хотелось отдохнуть от основной работы, вплотную заняться огородом, провести положенные ей две недели отпуска с детьми, уделяя им как можно больше внимания. А ещё неплохо бы отдохнуть от напряжённости в отношениях с мужем. Она надеялась, что его довольно долгое отсутствие будет ей во благо. Попытки Ивана восстановить былое семейное благополучие не увенчались успехом. Он старался вернуть жизнь в прежнее русло, но Зоя не могла переломить себя и простить мужа. И это его злило. Зоя ощущала притяжение к нему и отторжение одновременно. Она понимала, что ради сохранения семьи не следует зацикливаться на неприятном прошлом, но не знала, как можно принудить мозги работать в определённом направлении! Зоя давно уже не чувствовала любви Ивана, да и сама вроде как не испытывала к нему ничего. Она уже сомневалась, была ли вообще любовь, не придумала ли она её, а если всё же и была с её стороны и даже теплится в одностороннем порядке, то от обиды и гордости похоронена в глубине её души. Всё между ними стало обыденно, исполнение супружеских обязанностей превратилось в привычку, будто прожили они в браке не менее двадцати лет. Это была для неё уже не жизнь, а пытка.