В мире грез и сомнений

– Мам, у неё волосики как у Лёни и папы, да и глазки тоже карие! – заметил Володя.

– Ваша сестричка совсем малютка. Цвет волос и глаз может измениться, – сухо заметила Клава, чувствуя, что слова сына пролились бальзамом на душу Василия – отца всех её детей.

– Разве что чуть-чуть, – возразил с осторожностью папаша. —Так как ты хотела назвать нашу дочку?

– Я собиралась обсудить это с Вовой и Лёней.

– Мам, мне нравится имя Надежда, – заявил старший сын.

– Мне тоже, – выказал единодушие младший.

– Вот и договорились, – согласилась мамочка. – А теперь, мальчики, оставьте нас, девочек, ненадолго. Нам надо привести себя в порядок, да и кушать малышке пора.

Словно в подтверждение её слов кроха зачмокала губками. Клава сунула ей в ротик пустышку, но она вытолкнула её язычком и обиженно разразилась плачем. Когда Клава, положив спящую малютку в кроватку, вышла в гостиную, сыновей дома уже не было.

– Я Вову с Лёней покормил. Они убежали по своим делам, —опередив её вопрос, отчитался Василий.

– А сам ты разве никуда не спешишь? – спросила она, давая понять, что в услугах его больше не нуждается. – Вась, спасибо, что выручил нас.

– Они ведь и мои дети тоже!.. Клав, я знаю, как трудно будет тебе справляться одной с двумя сорванцами и такой крохой. Я просто обязан быть с вами.

– Хочешь вернуться в семью после всего, что было?.. Нет уж, извини. Это невозможно.

– Клав, хватит глупить! Ты отплатила мне той же монетой.

– Никакой отплаты с моей стороны не было, – обрезала его Клавдия. – Всё происходило от отчаяния. Я решилась на безрассудный поступок, будучи уверенная, что между тобой и мной всё кончено. Мне не хотелось в тридцать лет хоронить в себе женщину – вот я и вздумала начать новую жизнь с другим мужчиной. Но, слава богу, вовремя опомнилась. Нельзя дважды делать одну и ту же ошибку: связываться с первым встречным мужчиной.

– Но я-то для тебя давно уж не первый встречный. Хотим мы этого или нет – нас соединяют дети.

– И что?.. По-твоему, женщине не унизительно жить с мужчиной, который её не любит, не ценит?.. Сосуществование с таким человеком лишь ради детей и внешнего показного благополучия – это глумление над собой! Вась, живи со своей возлюбленной и будь счастлив. Её-то тебе никто не навязывал. Ты выбрал её сам! А я уж как-нибудь справлюсь. Я сильная!

– Гордыня заела?.. Зачем взваливать на себя непосильную ношу, когда тебе от души предлагают помощь? Я без тебя не пропаду, а вот тебе как бы раскаяться не пришлось, да только поздно уже будет!

– Ты хочешь сказать, что готов жениться на Марусе?.. Так давай дерзай! Проблем с разводом у тебя не будет, – дала отпор Клавдия.

Её словно бы кто за язык тянул, вынуждая высказать то, о чём в будущем может и пожалеть.

Василий ушёл, не попрощавшись. Всплакнув в одиночестве, Клава принялась за накопившиеся за время отлучки дела, убеждая себя, что поступила верно.

Ещё на подходе к квартире Маруся поняла, что там происходит нечто невообразимое. Оттуда доносился грохот, сквернословие и звон разбивающегося стекла.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!.. – услышала она злобное чертыханье, открывая входную дверь, а войдя в комнату, увидела, как Василий наносит удары в стену, бьёт по ней кулаками, разбивая их в кровь.

– Ты пьян? – робко спросила Маруся, почуяв запах алкоголя.

Столь разъярённым она никогда его не видела, потому и перепугалась. Когда Саша вёл себя подобным образом, ей было несдобровать.

– Нет! – рявкнул Василий, срывая злобу. – Просто разбил бутылку водки, купленную в надежде, что ты изволишь поздравить меня с мужским днём, организуешь праздничный ужин!

– Извини, я запамятовала; вспомнила лишь, когда ты слинял из дома почти на четверо суток, но тогда уж была сердита на тебя. Так это и есть повод для буйства? Или произошло что-то ужасное?

– Клава родила дочку! Разве до тебя не дошли слухи? – спросил он не без язвительности.

– И что?.. Надеюсь, она не скончалась во время родов?

– С ней всё в порядке и с нашей малюткой тоже!

– С чего ты взял, что это твой ребёнок?

– Акушерка уверила меня, что новорожденная не может быть недоношенной. Клава старших детей рожала в положенный срок и эту малышку тоже! Вова родился весом три килограмма четыреста граммов, Лёня – три двести, а девочка весит аж три килограмма и восемьсот с чем-то граммов. Я покумекал и понял: она зачата за две или три недели до того дня, когда Клава застала нас с тобой в избушке. Малышка, несомненно, моя дочь! Да она и похожа-то на меня!

– Двое у вас с ней детей или трое – разве что-то меняет?

– В том-то и дело что нет!.. Вот это меня и бесит!

– Ты можешь не признавать этого ребёнка…

Вася глянул на неё с такой жёлчью, что она осеклась.

«Разве эта женщина способна понять материнские, а тем более отцовские чувства?.. Правильно распорядилась судьба, лишив её способности производить потомство. Из неё не получилась бы хорошая мать», – пришло ему в голову.

Василий почувствовал некоторое облегчение, сорвав гнев на Марусе. Жизнь его вроде как потекла своим чередом, однако хандра и тоска не отпускали, пока помощник не намекнул, что бухгалтер Юля к нему не ровно дышит. Он знал эту женщину около четырёх лет, но никогда не думал о ней как о предмете страсти.

«Почему бы и не пофлиртовать, коль Маруся опостылела, а жена не принимает!.. Юля пока что свободная женщина. Ей тоже требуется мужское внимание, а у меня ещё не было полненьких подружек. Может она отвлечёт от тягостных мыслей, станет на какое-то время отдушиной», – рассудил Василий и начал оказывать ей знаки внимания. В результате у них завязались тайные интимные отношения.

Навестившая Марусю двоюродная сестра сообщила ей, что у матери её случился инсульт с расстройством двигательных функций: у неё стала плохо действовать левая рука, появилась заторможенность речи, говорит она невнятно и почти ничего не ест. Эта родственница заявила, что ей следует немедленно ехать в деревню, если хочет застать мать живой. Маруся посещала родичей крайне редко, потому что не ладила с невесткой, но на этот раз не могла не откликнуться. Взяв на недельку отпуск без содержания, она отправилась в свою деревню, сказав Васе, что вернётся не позднее следующего воскресенья, так как в понедельник ей надо быть на работе. Маруся надеялась, что кратковременная разлука пойдёт им на пользу, что Василий соскучится, одумается и станет таким же страстным и чувственным, каким был в самом разгаре их отношений.

Невестка встретила её на редкость радушно и сразу же попыталась нагрузить домашними делами, да не тут-то было, так что без ссор не обошлось и на этот раз. Посыпавшиеся упрёки вконец испортили Марусино и без того паршивое настроение. Пробыв с больной матушкой трое суток, она поняла, что умирать её мать пока что не собирается и, сославшись на необходимость вернуться к работе, поспешила уехать, пообещав в скором времени навестить их вновь. От этого посещения родичей у неё остался неприятный осадок, а пока ехала из деревни на автобусе да добиралась домой с автовокзала, её и вовсе охватила тревога.

Обычно весной, летом и осенью Василий с раннего утра и до позднего вечера занимался служебными делами, застать его дома в такую пору в шесть вечера практически было невозможно, а тут дверь оказалась не заперта даже на защёлку! Затаив дыхание, Маруся потихоньку вошла в коридорчик и ― о, ужас! ― наткнулась на чужие женские вещи. А из гостиной тем временем доносились специфические ахи-вздохи, пыхтения да томные постанывания.

– Ну и что здесь происходит? – спросила она с негодованием, входя в комнату, где Вася занимался любовью с темноволосой коротко остриженной пышечкой.

Смутно знакомая ей дамочка подскочила с разложенного дивана как ужаленная и спешно принялась одеваться, на глазах покрываясь алыми пятнами.

– А теперь марш отсюда!.. И чтоб я близко тебя возле моего мужа не видела! – завопила Маруся, когда его новая пассия наспех накинула на себя одежду.

– Юль, не спеши, – успокаивающе обратился к подружке Василий, указывая взглядом на забытые трусики.

– Мань, давай ты не будешь управлять моей жизнью, – перекинул он внимание на сожительницу. – Ты не забыла, случаем, что я тебе не муж, а ты мне не жена? Если тебя что-то не устраивает, можешь отправляться на все четыре стороны.

– Я так и знала, что этим всё кончится! – взвилась Мария, кидаясь на него злобной фурией.

Пока она старалась добраться до Васиного лица своими длинными ногтищами, его подружка выскользнула из квартиры и кинулась прочь, радуясь, что легко отделалась.

– Прекрати сейчас же! Нас с тобой по большому счёту ничего не связывает! Даже жена никогда не позволяла себе такого рукоприкладства! – взвыл он от злости, удерживая Марусю за оба запястья, тогда как она норовила попасть ему в пах коленом.

– Потому что не любила, не дорожила тобой, как и ты ею! Сам утверждал, что вас связывают лишь дети! А со мной тебе было хорошо! Ты был без ума от меня, говорил, что любишь! – высказалась Маруся.

– Чего только не скажешь в пылу страсти, чтоб усилить наслаждение, – парировал Вася с ухмылкой. – Ну, так что?.. Успокоишься, и обсудим всё мирно или выставить тебя за дверь прямо сейчас? – спросил он, оглядев её пристальным взглядом.

– Да я и сама не останусь жить с таким ничтожеством, даже если будешь умолять меня на коленях! Ты неисправим! Правильно Клава делает, что не прощает изменника: горбатого могила исправит! Из-за тебя, самодура, я потеряла мужа – человека, с которым прожила тринадцать лет. А ведь он любил меня до умопомрачения! Какая же я была дура!

– Так в чём дело?.. Твой бывший муженёк овдовел, и дорога к нему открыта! Ему опять требуется домработница, но теперь уже на два дома. Говорят, он няню ищет для новорожденного сынишки. Топай к нему. Место пока что свободно! – произнёс Василий издевательским тоном.

– Я бы с радостью, да только вряд ли он примет меня. Полагаю, Александр побрезгует спать со мной после такого морального урода, – с желчью выговорилась Маруся, принимаясь торопливо собирать свои вещи.

Клава гуляла возле дома с четырёхмесячной малышкой, и тут её окликнул знакомый мужской голос:

– Здравствуй, золотце!.. Как дела? – спросил Александр, заглядывая в коляску.

– Растёт потихоньку, – отозвалась она с грустинкой. – Саш, я в курсе, что Лиза умерла при родах. Прими моё искреннее соболезнование. Твой малыш всё ещё находится в роддоме под наблюдением врачей?

– Да. Он чудом выжил, ведь Лиза родила его значительно раньше срока. Сейчас с ним вроде бы всё в порядке. Он набрал необходимый для выписки вес. Врачи считают, что у него нет никаких отклонений. Лизе нельзя было рожать. Она решилась на этот отчаянный шаг, рискуя своим здоровьем и жизнью. Я благодарен ей за сына. Он для меня —дар божий! Только вот не знаю, что мне теперь делать. Отдать в дом малютки его не могу, а справиться с таким крохой в одиночку я не в состоянии, – посетовал Александр.

Выглядел он растерянным и разнесчастным.

– Это понятно. Малышу необходима материнская забота и ласка. Ты не думал насчёт женитьбы?

– Вот с этим-то я и пришёл к тебе. Клав, выходи за меня замуж. Твои ребятишки не останутся обделёнными моим вниманием: я буду относиться к ним как к родным детям. У меня теперь два дома. Места хватит для всех.

– На кой тебе женщина с тремя детьми? Если уж решил жениться по расчету, найди себе одинокую не слишком молоденькую спутницу жизни… желательно с грудным малышом. Таких матерей-одиночек сейчас пруд пруди! Это будет взаимовыгодное соглашение.

– Женщину способную заменить младенцу родную мать найти не так просто. А нас с тобой связывали близкие отношения, хотя и кратковременные. Ты мне очень нравишься, я тебе доверяю. И ты кормящая мама, что очень кстати.

– Саш, ты очень хороший человек. Я сочувствую тебе, но замуж не пойду. Поищи другой вариант, но прежде всего надо найти выход из затруднительного положения. Когда выписывают твоего малыша?

– Я заберу его послезавтра.

– Вот и чудесно. Я помогу тебе с грудничком на первых порах. Ты постоянно работаешь в день. В таком случае станешь приносить его ко мне утром, а на ночь будешь забирать. Я покажу, как пеленать и купать кроху, научу ухаживать за ним. Всё как-нибудь образуется. Узнай у юристов, не полагается ли тебе оплачиваемый отпуск по уходу за новорождённым ребёнком.

– В августе у меня очередной отпуск по графику. Мне бы хоть первое время как-то перебиться.

– Пойдёшь забирать сынишку – зайди за мной. Вместе сходим за ним в больницу. Пусть он недельку поживёт у меня, да и ты можешь вместе с ним оставаться у нас на ночь. Тебе не помешает освоиться с ним и со своими новыми обязанностями под моим присмотром, прежде чем нести малыша домой.

– Хорошо. Как скажешь, – произнёс Александр.

Тамара Фёдоровна гнала коз по лесной дорожке на нескошенную поляну за опушкой, а они так и норовили забрести в лес. Повстречавшийся на пути Василий недобро покосился на неё и её безобразниц, однако в этот раз промолчал.

– Вась, а Вась, ты чего такой неразговорчивый? – обратилась к нему бабка. – Я вот что тебе сказать хотела: молодец Клавдия! Сама с грудным ребёнком да с двумя сорванцами на руках осталась, а Сашку Прусакова, беднягу несчастного, с грудничком в семью приняла! Такую обузу, такую обузу на себя взвалила!.. Хотя и Александру несладко приходится – на три дома теперь разрывается!

– Вы, наверное, что-то путаете, Тамара Фёдоровна.

– Как это путаю! Я Клаве молоко на дом ношу два раза в неделю по два литра. Не единожды видела его у неё по утрам. Он мне даже как-то дверь открывал, молоко забирал и сам за него расплачивался. А в прошлое воскресенье я встретила их обоих на дороге. Они шли с колясками и о чём-то задушевно беседовали.

– Вы за блуднями своими хорошенько присматривайте, а то вон та уже берёзовую ветку жуёт, – указал он на одну из коз, сделав вид, будто ему нет дела до её сообщения. – Как бы все ваши вырученные за молоко деньги на штрафы не ушли, – пригрозил Василий.

Не желая больше говорить со сплетницей, он продолжил путь. Бабкино сообщение зацепило его за живое. Забыв о назначенной встрече с помощником, Василий прямым ходом направился к Клаве, уверяя себя, что ему просто очень хочется проведать дочку. Сыновья в данное время находились в лагере, и он навещал их там по воскресным дням, а вот Наденьку за последний месяц не видел ни разу! Однако не она больше всего волновала его сейчас, на самом-то деле ему не терпелось узнать, что творится в Клавиной личной жизни. По пути Василий заскочил в магазин, купил разноцветную погремушку.

– А ты тут чего делаешь? – набросился он на открывшего ему дверь Александра.

– Живу! – парировал тот, пылая такой же злобой.

В действительности-то Александр уже перестал оставаться там на ночь. Его малыш, родившись весом всего лишь в один килограмм и восемьсот граммов, ко дню выписки набрал дополнительные семьсот граммов, а теперь благодаря Клавиному грудному молоку начал быстро прибавлять в весе. Александр оказался способным родителем. Он с самого первого дня не побоялся взять кроху на руки, был с ним предельно нежен. Новоявленный папочка приносил теперь сынишку лишь на день, чтоб иметь возможность справляться с прочими своими делами. Не желая оставаться в долгу перед Клавой, отказавшейся брать за услуги деньги, Саша по возможности обеспечивал её семейку кое-какими продуктами, поливал грядки на её даче. Иногда они отправлялись туда вдвоём вместе со своими малышами. Со стороны эти двое могли показаться супружеской парой, тогда как на деле Клава даже мысли не позволяла Александру допускать на возврат близких отношений. Они стали просто хорошими друзьями и не желали портить сложившуюся идиллию.

– Привет, – с напускным холодком обратилась к Василию Клава.

Услышав недружелюбный говор, хозяюшка вышла из спальни с пятимесячной дочкой на руках.

– В чём дело? – строго спросила она раскипятившихся мужчин.

– Всё в порядке. Просто тут нежданный гость пожаловал, – пояснил Александр.

– Тогда проходите в гостиную. Коленька насытился и уснул как ангелочек, а вот Наденька проснулась и, покушав, требует предоставить ей свободу. Малышка желает поползать. Подержи, пожалуйста, – попросила она друга, подавая ему кроху, но вклинившийся между ними Вася попытался перехватить дочку.

– Если хочешь подержать Надю, вымой сначала руки, – сделала замечание Клава.

Василий направился в ванную, а затем взял у неё ребёнка. Пока она стелила на полу ватное одеяло, он развлекал малышку принесённой и уже помытой игрушкой, исподлобья косясь на переминавшегося с ноги на ногу недруга.

– Клав, так я пойду, да?.. Может надо что-то купить на обратном пути? – спросил Александр после небольшой заминки.

– Купи пачку соли. Ещё можно пол-литровую баночку козьего молока принести для Наденьки, а то бабкиного совсем мало осталось. Вчера вечером я ей жиденькую манную кашку перед сном дала. Она всю эту ночь проспала спокойно. По-видимому, грудного молока ей теперь недостаточно.

– А если попробовать и Коленьку козьим молоком прикармливать? – высказал свою мысль отец малыша.

– Не стоит, – возразила кормилица. – Он ещё слишком маленький. Ему пока и грудного молочка хватает.

– Как скажешь. Тебе виднее, – согласился Саша.

– Пока-пока! – произнёс он ласковым голосом, взглянув на перекочевавшую к маме малышку, и помахал ей ладошкой, состроив забавную рожицу, а та весело гукнула, пуская слюнки.

Оказавшись на полу, кроха сразу потянулась к разложенным игрушкам, интенсивно заработала ручками и ножками.

– Какая она потешная! Скоро ползать научится. Я так редко её вижу, – подосадовал Вася, с умилением глядя на дочку.

– Может, присядешь? Я пирогов напекла. Будешь? – предложила Клавдия.

– Не откажусь, – заявил он, усаживаясь в кресло.

Она поставила на журнальный столик тарелку с выпечкой, затем сходила за чаем и сахаром.

– Вкусно! – оценил Василий, разжевав и проглотив кусочек капустного пирога. – Давно не ел ничего подобного.

– Неужели Юля выпечкой не балует? – изумилась Клава.

– А ты откуда про неё знаешь? – спросил он насторожившись.

– Встретила недавно Марусю. У неё хватило наглости поплакаться мне, как дурно ты с ней обошёлся! И это после того как увела у меня мужа, разбила мою семью, – довела она до его сведения с лёгкой ехидцей.

– Не Маруся увела меня из семьи – ты сама выставила меня за дверь, – напомнил Василий.

– Но именно она была тому причиной, стала последней каплей моего долготерпения.

– Я специально подстроил ту сцену, о которой Маруся, надо полагать, тебе поведала, чтобы дать ей повод уйти от меня, – солгал он, не моргнув глазом. – Она достала меня своим занудством.

– А как же любовь?

– Да какая к чёрту любовь!.. Нас связывал просто потрясающий секс. Маруся до ужаса страстная женщина, да только вот язык у неё оказался как бритва.

– А кроткая Юлечка, стало быть, устраивает тебя во всех отношениях. С ней у тебя и страсть, и любовь, так что ли? – задала вопрос Клавдия. – Она ведь гораздо моложе Маруси и замужем не была, да и длительных отношений с мужчинами, насколько мне известно, у неё не было, следовательно, и весь пыл её остался нерастраченный.

– С ней я начал встречаться недавно. Мы не живём вместе – так… редкие встречи по выходным. Между прочим, ей тридцать два года. Она на год старше тебя.

Василию не так чтобы хорошо было с Юлей, но хоть какая-то новизна появилась. Он чувствовал, что долго эти отношения не продлятся. Его всей душой тянуло к своей семье. Вася до сих пор считал, что именно здесь его родной дом. Но теперь Клаве стало известно ещё и о Юле, что усугубило его положение.

– Да знаю я, знаю. Эта пышечка работает бухгалтером в вашем управлении. Не думала, что в твоём вкусе такие толстушки.

– В моём вкусе ты, но ведь ты и близко меня к себе не подпускаешь! Сашка лучше в постели, да?.. Думаешь, он сможет заменить меня и детям?

– Там видно будет, – отмахнулась Клавдия, не желая пускаться в объяснения.

– Саш, здравствуй, – поприветствовала Маруся бывшего мужа, встретив на улице. – Мы не общались с самых Лизиных похорон. Я так и не поздравила тебя тогда с рождением сына. Мне казалось, что это неуместно в столь скорбную минуту. Саш, позволь мне пожить некоторое время в Лизином доме, а! Только не думай, что я тебе навязываюсь. Найду подходящее жильё – съеду. У меня через неделю отпуск. Помогу тебе по хозяйству по возможности, а если понадобится, то и с малышом посижу. Мы ведь с Лизой были не только соседками, а ещё и подругами пока не умер её первый муж Николай. Она очень его любила.

– Так и было. Лиза решила: если у нас родится мальчик, назовём его именем, – подтвердил Александр. – Получается, Василий дал тебе от ворот поворот? – спросил он с подковыркой.

– Я сама от него ушла. Какая же я дура!.. Променяла тебя на этого ловеласа!.. Я так раскаиваюсь!

– Ну, раз деваться тебе некуда, поживи пока в Лизином доме, а потом посмотрим. Помощница мне не помешает. Коза у меня всего лишь одна осталась, да и ту держу только ради Коленьки: ему скоро козье молоко понадобится. Пасти её нет надобности: травы хватает на огородах. Лизин участок я не засаживал. Мне бы со своим управиться!

– Спасибо, Сашенька. Тогда я сегодня же и заселюсь.

– Только у меня есть условие: встречайся со своими ухажёрами где угодно, но только не в Лизином доме, не на моей территории!

– У меня после разрыва с Василием никого не было. Да мне никто и не нужен, – слукавила Маруся.

На самом-то деле она надеялась вновь захомутать Александра и при хорошем стечении обстоятельств повторно выйти за него замуж, а если повезёт, то и усыновить его малыша.

– Клав, ты чем занимаешься? – спросила шёпотом зашедшая к подруге Шура.

– Да так… обычные повседневные дела. Готовлюсь к завтрашнему возвращению из лагеря мальчишек. Надо бы что-нибудь вкусненькое сварганить, но ничего на ум нейдёт. Нет настроения. Господи, как же мне хреново!

– Малыши спят?

– Можешь не шептать: Коленьку Саша забрал сразу после обеденной кормёжки и принесёт его лишь часика через три, а Наденьку

пушкой не разбудишь. Она только-только уснула, наевшись кашки.

– А я к тебе с новостью пришла: Маруся, похоже, вновь вернулась к Прусакову!

– Ну и что?

– Как это что?.. Васька-то теперь освободился от этой блудливой бестии!

– А мне какое дело? Свято место пусто не бывает. У него ещё до расставания с ней другая баба имелась на примете.

– Тебе одной не одиноко разве?

– Я не одна.

– Дети не в счёт. Клав, им нужна полноценная семья. Когда родители живут не вместе, за ними трудно уследить, особенно если это сыновья-подростки. Я как подумаю, что судьба может развести нас с Матвеем, всё становится немило. У меня от одной лишь такой мысли пропадает желание что-либо делать, чего-то добиваться.

– У вас другая ситуация: вы поженились по большой любви, а вот нам с Васей не следовало связываться узами брака с бухты-барахты. Я не понимаю, с какой стати ему надо было делать мне предложение. Зачем только я поддалась на уговоры!.. Клюнула на его смазливость.

– Как бы то ни было, но за годы, прожитые вместе, ты приросла к нему душой, несмотря на все его недостатки и чудачества. Я-то вижу, как ты не находишь себе места, с тех пор как вы разошлись!.. И не спорь со мной! – опередила Клавины возражения Шура. – Я считаю, что тебе надо быть мудрее. Попытайся простить его. Мне кажется, он одумался, раскаялся и если ты позволишь ему вернуться, ринется в лоно семьи вприпрыжку!

– Сомневаюсь, что он всё осознал. А поставь-ка себя на моё место. Ты сама поступила бы так, как предлагаешь мне?

– Честно говоря, не знаю. Но только я уверена, что ты к нему неравнодушна, просто не желаешь признаваться в этом, да и он испытывает к тебе, по крайней мере, нежность и уважение. Вы оба упёртые: сначала не позволяли себе говорить о чувствах из каких-то принципов, теперь же противостоите друг другу из гордости и от обиды, пытаясь что-то доказать. А страдают от этого ваши дети. Твои мальчишки тянутся к отцу, и он тоже их любит. Да Вася и от дочки без ума!.. Клав, а ты сказала ему, что Надя – его кровиночка?

– Он и сам догадался, когда я ещё в роддоме была.

– Вась, ты же вроде как разведён!.. Во всяком случае, я не замечала в последнее время у тебя на руке обручального кольца. Не скажешь, зачем ты натянул его перед моим приходом? – спросила Юля с ноткой неудовольствия, придя к любовнику поздним вечером.

– Для солидности. Если оно тебя смущает, могу снять. Василий демонстративно стянул его с пальца и положил в карман пиджака. Он сам не понимал, зачем надел попавшееся ему на глаза колечко.

– А я принесла бутылочку «Кагора» и дюжину беляшей. Как ты относишься к мясным пирожкам? – обратилась она к нему, ластясь.

Заметив, как посуровел дружок, Юля пожалела о своём бестактном вопросе.