Тайна старого дуба

– С чего ты взял? – удивился Василий.

Голова у него гудела с тяжёлого похмелья.

– Ты говорил об этом вчера дяде Матвею.

– Приглашал его к своей матери в гости, – иронично дополнила сказанное сыном Клавдия.

– А давайте и в самом деле махнём туда на пару неделек? —предложил ей Вася, начиная припоминать свою вчерашнюю болтовню.

– Я никому ничего не обещала. Да у меня там и нет никого.

– А моя мать?

– Она мне даже не свекровь больше. Мы разводимся, – напомнила Клава. – Но ты езжай. Твоя матушка ждёт тебя с нетерпением. Ей твоя помощь сейчас необходима. И сына с собой возьми. Раз обещал ― сделай! – сказала она с ухмылкой.

– Почему бы и нет. Я не навещал её с похорон отчима. А Лёня и вовсе никогда не видел свою бабушку. Должна же моя мать познакомиться со вторым своим внуком, о котором знает лишь понаслышке, – заявил Василий, ободряюще ероша волосы сыночка.

В понедельник утром он написал заявление на отпуск и, получив согласие начальства, отправился за билетами. Эта поездка была ему очень кстати. Василий надеялся, что за время его отсутствия Клава успокоится, хорошенько поразмыслит и передумает разводиться, поскольку человек он, по его мнению, в общем-то, неплохой, да и сыновья его любят, и никто им его не заменит.

Алеся Прокопьевна была рада приезду сына и очень похожего на него внука. Она завалила Васю вопросами, в том числе и об их с Клавой взаимоотношениях. На некоторые из них он отвечал с напрягом, опасливо поглядывая на сынишку. Василий явно чего-то недоговаривал ― это ещё больше возбуждало интерес его матери.

– Лёнь, а почему мама с Вовочкой не приехали? – спросила она внука, когда сын вышел покурить, а заодно и осмотреться вокруг, ознакомиться с обстановкой.

– Вовка из лагеря ещё не вернулся, а у мамы здесь никого нет. Ей сюда неинтересно ехать.

– Как это никого нет?.. А я?

– Она сказала, что, так как они с папой разводятся, ты ей теперь не свекровь, – опрометчиво брякнул внучек и, тут же раскаявшись, перестал отвечать на её щекотливые вопросы.

– Вась, ты и в самом деле хочешь расторгнуть брак с Клавой? —напустилась Алеся Прокопьевна на вошедшего в дом сына.

– Не я с ней, а она со мной собирается разводиться. Мам, не бери в голову, думаю, всё как-нибудь утрясётся, – отговорился Василий, с укором взглянув на сынишку.

– Пап, я во дворе котёнка видел. Можно пойду, поиграю? —заюлил пострел, отводя взгляд.

– Пойди, внучек, поиграй, – ответила вместо отца бабушка.

– Стало быть, Клава любовника завела!.. – сделала умозаключение Васина мать, когда Лёня вышел из дома. – А такой порядочной казалась! – проговорила она негодующим тоном.

– Да нет у неё никого! – возразил ей сынок раздражённо.

– Значит, это ты ей изменяешь?.. Вот уж точно в своего папеньку пошёл! – сделала она вывод, не дождавшись ответа.

– Ты тоже не святая была перед ним, – напомнил ей Вася.

– Ну, был у меня как-то друг… так это ж ему в отместку!

– Папа говорил о себе то же самое. А ведь вы, между прочим, в отличие от нас с Клавой поженились по любви, а не впопыхах, не потому что вас ловко свели и окрутили в два счёта.

– Мы с твоей тётушкой хотели, как лучше для вас с Клавой. Ну что мы всё не о том говорим. Я так ждала тебя, сынок! После Петрушиной смерти здесь всё в упадок приходить начало. Да ты и сам видишь. Надо срочно фундамент восстановить, пока дом совсем не рухнул. Крышу тоже необходимо подлатать поскорее. Ох, дел здесь невпроворот!.. Тебе и за месяц с ними не управиться, а ты всего на две недельки приехал.

– Что если нанять крепких дельных мужиков из местных?

– Пяток толковых парней я тебе подберу, но они согласятся прийти только в выходные. В будние дни у всех и каждого своих дел хватает.

– Тогда следует собрать больше народу. Нам как минимум человек десять понадобится. Ну и, разумеется, придётся не только оплатить их труд, но и отблагодарить хорошим застольем. Да и вообще: мужиков кормить надо будет, чтоб обедать по домам не разбредались.

– У меня горилка припасена для такого случая. И строительными материалами я запаслась: цемент и речной песок имеются в достатке, шифер тоже купила. Да ты вероятно и сам всё видел, если в сарай заходил.

– Видел, видел. Вот завтра и решим, что да как делать будем. И какой только олух этот дом ставил на таком кривом и слабом фундаменте!.. А ты подумала кто нам еду готовить станет?

– Это я возьму на себя. В крайнем случае, позову соседку. Людмила не откажет в помощи. Хорошая баба, а счастья нет!.. Одна дочку четырнадцатилетнюю воспитывает. Родила её в двадцать два года, а замуж так и не вышла. Она тебе ровесница. Вот заодно и познакомитесь. Вдруг у вас тут сладится!

– Не сладится. И жить здесь я не останусь! Давай ты не будешь мной вновь манипулировать!.. У меня жена нормальная, я её люблю и другая мне не нужна.

– Если б любил, не изменял бы.

– Много ты понимаешь!.. Одно дело – гульнуть с какой-нибудь красоткой, отдохнуть от мирской суеты, и совсем другое – строить прочные отношения. Для семейной жизни лучше Клавы мне женщины не найти. Прикипел я к ней всеми своими потрохами. Она словно бы часть меня: привычная и вроде как не особо ощутимая, а оторвёшь от себя – не факт, что моё сердце с ней не останется. Да и сынов своих я не брошу. Они последние хранители нашей фамилии – продолжатели моего рода!

– Всё копаешься в старых семейных бумагах, мечтаешь разыскать клад?

– В них нет никаких дельных подсказок, и всё же надежда умирает последней. Я потому-то и в лесничество пошёл работать… а вдруг повезёт нежданно-негаданно!

– Вам так сильно деньги нужны?

– Да не то чтобы очень. Мы не бедствуем. Это просто азарт. Хотелось бы хоть какую-то ценную вещичку своим сыновьям оставить в память о наших предках.

– Не подскажете, где здесь Алеся Прокопьевна Стрельцова проживает? – спросил у старушки дважды объехавший деревню Матвей, останавливавший такси у всех заслуживающих внимание построек. – У неё дом огромный, кирпичный. Он вроде бы с красной железной крышей и с резными наличниками на окнах.

– Да что вы говорите!.. То есть не дом, а целый домище? —спросила с усмешкой пожилая женщина. – Ну как же, как же. Вон её «хоромы-то» – последний дом по правую сторону от дороги! – сказала она с иронией, указывая в конец деревни.

Матвей, разумеется, знал, что его дружок любитель приврать для красного словца, когда выпьет лишку, однако, подъехав к дому глазам своим не поверил: перед ним предстала перекошенная избушка мазанка похожая скорее на заброшенный дачный домик, нежели на жилую хату.

– Не может быть! – воскликнул он, глядя на таксиста и уже собирался вновь усесться в автомобиль, как увидел Василия с его младшим сынишкой.

Рассчитавшись с водителем, Матвей двинулся им навстречу.

– Здорово, мужики! – поприветствовал он обоих, пожимая руку сначала старшему Стрельцову, а потом и младшему. – Ну, показывайте ваши «хоромы», – потребовал Матвей со смешинкой.

– Ты же знаешь, что я мастак на шутки, будучи подшофе, – улыбаясь, отделался пояснением, совсем не смутившийся Вася. – Молодец, что приехал. Поможешь подремонтировать мамину хибарку?

– Чем смогу. Однако меня отпустили всего лишь на пару дней, —предупредил дружок, видя какой масштаб работ здесь предстоит.

– Вот и ладно. Сегодня же и начнём. А завтра и послезавтра у нас и другие помощники будут – из числа местных жителей.

Алеся Прокопьевна встретила гостя радушно. После сытного обеда мужчины занялись подготовкой к ремонту, а хозяйка – мытьём посуды.

– Баба Леся, можно я пойду огурчиков на грядке насобираю? —обратился к хозяюшке Лёня.

– Не надо, малыш. Они ещё крошечные. Через три-четыре денька подрастут – вот тогда и будем кушать. Я их у соседей пока покупаю. Свои-то огурцы в этом году поздно посадила. А ты иди, погуляй по саду. Можешь полакомиться викторией, только грядки не потопчи.

Лёня наелся ягод прямо с кустов, поиграл с кошкой. Он не знал, чем заняться. С мальчиками своего возраста пострелёнок пока не познакомился, да и не было никакой детворы на улице. Он много раз прошёл мимо привлекающих его внимание грядок, заглядывая под кустики. Маленьких огурчиков там была тьма-тьмущая. «И чего бабка скряжничает? Ей их скоро девать будет некуда!» – подосадовал Лёня. Воровато оглядевшись по сторонам, пострел не увидел никого из взрослых. Ноги его как-то сами собой подогнулись, и он, распластавшись по земле, пополз между грядок, заглядывая под лопушистые листья. «Наберу полный карман и съем в каком-нибудь укромном местечке. Огурцов от этого не убудет. Не считала же она их, в конце-то концов», – рассудил Лёня, предвкушая удовольствие. И тут его нос упёрся в начинающий набирать рост огурчик. У него слюнки потекли от ароматного запаха. Он не удержался и куснул его прямо с куста…

Выйдя в огород за укропчиком, Алеся Прокопьевна услышала смачный хруст и насторожилась. «Неужели у соседей кролик сбежал?» – озадачилась она и стала на цыпочках подбираться к огуречным грядкам, откуда доносились подозрительные звуки.

Почувствовав чьё-то приближение, Лёня торопливо по-пластунски пополз между грядок, забавно шевеля слегка приподнятой попой. Он успел сорвать всего лишь десятка два маленьких огурчиков, а этот неизвестный – тут как тут!

– Ой! – взвизгнул сорванец, повисая в воздухе.

– Шустрый как заяц, однако! – услышал он знакомый ехидный голос. – Ну-ка, пойдём, проказник! – прошипела ухватившая его за штаны и приподнявшая над землёй бабка, ставя на тропку, прежде чем поволочь за собой.

– Вот… полюбуйся на своё дитятко, – обратилась она к сыну, разыскав его с товарищем за домом. – Сказала ведь, что огурчики ещё не выросли, так нет: нарвал полные карманы прыщиков! Через три дня из них целое блюдо огурцов выросло бы! – посетовала бабка.

Отец не сильно ругался, лишь пожурил немного, но Лёня всё равно затаил на бабку обиду, ведь он был готов сгореть со стыда, когда она вытряхивала его карманы в присутствии дяди Матвея.

Мужики закончили заливать под домом фундамент, оставалось выждать несколько суток, пока схватится раствор, а потом предстояло убрать домкраты. Работники умывались, приводили себя в порядок, когда почуяли запах гари.

– Дымком попахивает, не горит ли чего? – озадачившись, обратился Матвей к другу.

– Мать с соседкой Людмилой еду на костре готовят, – пояснил Василий, не придав его словам большого значения.

– Караул! Пожар! Горим! – раздался вдруг женский вопль, привлёкший всеобщее внимание, и тут же из распахнутой Алесей Прокопьевной двери дома вместе с клубами дыма выскочил Лёня и пустился наутёк.

Мужики кинулись к избе. Впереди всех бежал Вася. Когда его мать, почуяв запах гари, отворила дверь, в центре избы на мгновение вспыхнуло пламя, но теперь уже никакого огня не было – лишь начинающий рассеиваться дым клубился под потолком. Тревога оказалась, в общем-то, ложной, тем не менее, сногсшибательная шалость сорванца оказалась налицо: в центре избы было разложено подобие костра из сырых поленцев и щепок. В середину напихана жухлая трава, а поверх лежал ещё выделяющий дымку пепел от сгоревших газет.

– Может не стоит крышу ремонтировать?.. Не разумнее ли подождать отъезда гостей? – пошутил один из вошедших в избу мужчин.

Василий никогда не бил своих детей, а сейчас пару-тройку раз стегнул сынишку ремешком для острастки и успокоения материной души, причём прямо при посторонних, что было его ошибкой.

«Война так война!», – решил ещё больше озлобившийся пострел, потирая попу.

Вася рассчитывал, что за два дня они всем скопом управятся с фундаментом и подремонтируют крышу, однако теперь был доволен, что удалось поправить хотя бы фундамент: уж очень больших усилий требовала эта работа.

Мужики потрудились на славу. В знак благодарности Алеся Прокопьевна, при содействии Людмилы, приготовила достойное угощение: несколько видов салата, уху из речной рыбы, жаркое из парной телятины, купленной у местных жителей. Её помощница даже пирожков напекла-расстаралась. К окончанию работы в огороде были расставлены и накрыты столы. Работники остались довольны. Василий старался показать себя с лучшей стороны. Зная свою привычку плести небылицы в нетрезвом состоянии, он пил мало и был немногословен. Возможно, на него повлияла матушкина помощница-соседка, которой он вроде как приглянулся. Пышногрудая, дородная блондинка открыто флиртовала с ним. Она подкладывала ему в тарелку отборные кусочки мяса, вызывая тем самым ухмылки местных парней. Обласканный её вниманием Вася рдел от удовольствия, делая вид, что всё это в порядке вещей. Его мать была довольна, что за ним ухаживает Людмила. Она словно бы подталкивала их друг к другу, что не ускользнуло от внимания Матвея и ещё больше обозлило Лёню.

– Баба Леся, вам для козочки вода нужна? – спросил он, как ни в чём не бывало, заглядывая в сарай во время вечерней дойки.

– Принеси половину ведёрка, коль нетрудно, – отозвалась бабка, чтоб хоть чем-то занять внука.

– А как зовут козочку? – поинтересовался пострел, поставив тяжёлую ношу.

– Маней, – ответила Алеся Прокопьевна, бросая на проказника скептический взгляд.

– Можно её погладить?

– Погладь. Маня любит ласку, – поведала бабка, не прерывая дойку.

Ей захотелось задобрить внука, попытаться найти с ним общий язык, однако, несмотря на изображаемое им дружелюбие, на душе у неё сделалось тревожно и как выяснилось не зря. Только-только она вымолвила ответ, как коза истошно заблеяла и, взбрыкнув копытцами, встала на дыбы. Бабушка подняла вверх голову: борода её любимицы пылала ярким пламенем!

Козочка заметалась как угорелая. Тонкая верёвка, удерживающая её на привязи, оборвалась, и она понеслась вскачь по сараю. Опомнившийся Лёня схватил принесённое им наполненное ведёрко и, изловчившись, выплеснул воду в мордочку несчастной животине…

Проводив Матвея до подъехавшего такси и попрощавшись с ним, Василий услышал в сарае грохот. Решив проверить, в чём там дело, он распахнул дверь. Перепуганная коза выскочила оттуда чуть ли не на него и пустилась скакать по двору как оглашенная. Но не она больше всего встревожила Василия, а распластанная посреди сарая мать, пребывавшая в глубоком обмороке! Пока он приводил её в чувство, сын признался, что натворил и как это произошло.

– Опять пороть будешь? – спросил, насупившись, Лёня.

– Не буду, – заверил его отец, опасавшийся, что в случае развода он может потерять не только жену, но и настроенного против него младшего сына. – Однако ты должен дать обещание, что ничего подобного не повторится, что ты не будешь больше доводить бабушку до обмороков и сердечных приступов.

– Ладно. Я постараюсь, – произнёс Лёня без твёрдой уверенности.

– Как бы ни так, вразумишь его, – буркнула возмущённая поведением внука и недовольная попустительством сына Алеся Прокопьевна. – А если бы сено здесь вспыхнуло?!

– Мам, я договорился с тремя парнями. Они помогут мне отремонтировать крышу, когда фундамент окрепнет и можно будет убрать домкраты. Мы собираемся заняться этим в четверг. Думаю, за пару дней справимся. Деловые ребята, шустрые! И они пока что свободны. Парни придут, как только я их позову, – обратился Василий к матери, стараясь задобрить её, замять неприятный разговор.

И всё же Алеся Прокопьевна перестала общаться с внуком, да и с сыном, занимающимся ремонтом сарая, говорила теперь сквозь зубы.

А у Клавы между тем разворачивалась своя активная деятельность, происходили весьма значимые для неё события. Проводив мужа и сынишку в дальний путь, она на другой же день подала заявление на развод и сходила на приём к гинекологу. Убедившись, что с ней всё в порядке, Клава с облегчённым сердцем занялась покраской оконных рам. За два вечера она справилась с поставленной перед собой задачей и решила, что раз уж детей дома нет, следует покрасить и пол, поскольку всё равно заняться нечем, а дело отвлекает от мрачных мыслей, поднимает настроение. Но для этого ей нужна была краска.

Выйдя из хозяйственного магазина с двумя трёхкилограммовыми банками половой эмали, Клавдия наткнулась на супруга Васиной любовницы.

– Давай помогу донести, – предложил Александр и, не дожидаясь её согласия, забрал тяжёлую сумку.

Клава растерялась. Она не была близко знакома с этим сорокалетним светловолосым мужчиной брутальной наружности и не ожидала от него такой напористости. Он был примерно такого же роста, как и Василий, но шире в плечах и более мощного телосложения. Если бы не испещрённое мелкими щербинками лицо и не шрам на левой щеке, Александр мог бы казаться красивым.

– Ничего не желаешь мне сказать? – спросил он без обиняков смущенную женщину.

– А должна? – удивилась Клавдия. – Мы с вами на брудершафт не пили и у нас не те отношения, чтобы отводить душу.

– Нас свели обстоятельства. Мы давно знаем друг друга. Не будем же мы выкать. Мне жена обо всём рассказала и покаялась.

– А я тут при чём?

– Хотелось бы услышать твою версию.

– Только если поведаешь, что именно она тебе наговорила.

– Маруся призналась, что изменила мне с твоим мужем; сказала, что ты их застукала.

– И после этого она уцелела? – спросила Клава с напускным изумлением, бросив взгляд на его большие натруженные руки.

– Представь себе! Поскольку она сама чистосердечно выложила мне эту истину и раскаялась, я не стал учить её уму-разуму. Но измена ей просто так не сойдёт. Ну и как было дело?

– Вероятно, так и было, как поведала тебе жёнушка. Я видела, как они ворковали, обнимались и целовались. Из услышанного их разговора мне стало ясно, в каких они состоят отношениях, – ответила Клавдия, не вдаваясь в подробности.

– Маруся сказала, что ты собираешься разводиться с Василием.

– Как ей в голову пришло такое?

– Доложил твой благоверный. А ещё он довёл до её сведения, что ты грозилась рассказать мне всю их подноготную. Я полагаю, что жена призналась в измене, потому что спешила опередить тебя. Она понимала, что иначе ей было б ещё хуже. Кстати сказать, твой муженёк заверил Марусю, что ты получишь развод только через его труп.

– Поживём – увидим.

– Ремонтом решила заняться пока он в отъезде?

– Стало быть, Василий и о том, что уезжает в отпуск ей доложил, – сделала вывод Клавдия. – Старший сын в лагере, а младший с отцом уехал. Я решила воспользоваться моментом и пока никто не мешает сделать косметический ремонт в квартире. Рамы уже выкрасила, осталось полы покрыть эмалью.

– Помощь нужна? – вновь задал вопрос Александр.

– Мужская сила мне не помешала бы. Надо две спальни освободить от мебели, а потом, когда высохнет краска, занести всё обратно и зал освободить. Окажешь услугу?

– Для такой женщины я готов разбиться в лепёшку. К тому же, у нас вроде как сходные проблемы.

– Тогда давай прямо сейчас займёмся этим делом, – предложила Клава, впуская его с тяжёлой ношей в квартиру.

Освободив спальни, они вместе поужинали. Хозяюшка накормила случайного гостя пирожками с лесной клубникой, напоила чаем.

– Где спать собираешься, когда и в зале пол выкрасишь?.. Можно с помощью брусочков из коридорчика через зал доску перекинуть в малую спальню, чтобы ходить можно было, да только краской там вонять будет, – заметил Александр.

– В квартире друзей переночую. Они в отпуск к родственникам уехали, а мне ключи оставили, чтобы я цветы поливала и за жильём присматривала, – довела до его сведения Клава. – Ну, ты иди, а то поздно уже.

– Мне спешить некуда! – попытался он затянуть пребывание, однако, почувствовав недовольство хозяйки, направился к выходу.

Александр заверил её, что придёт через три дня, чтоб поставить на прежние места спальную мебель и освободить для покраски гостиную, и выполнил обещание. От чая на этот раз он отказался.

– Я зайду через пару дней вечерком. Расставим мебель в гостиной. Не рано? – спросил помощник, рассчитывая на одобрение.

– Эмаль замечательная. Она быстро сохнет. Я сегодня же выкрашу пол, – выразила согласие Клава, желая поскорее покончить с ремонтом.

– Вот и славно!.. Спасибо тебе, – сказала она в его следующий приход, когда они разобрались с гостиной и вынесли из кухни в коридор стол. – Больше мне помощь не потребуется. Со всеми остальными делами я сама справлюсь. Не знаю, как уж и отблагодарить тебя за содействие. У меня литр водки есть…

– Даже и не думай! – перебил её Александр. – Разве что в ресторан пригласишь, – проговорил он шутливо.

– Почему бы и нет!.. С большим удовольствием, – вдохновилась Клавдия. – Женщина я, можно сказать, холостая, а сейчас и от детей свободная. Подожди чуток. Я мигом переоденусь.

Клава собралась быстро. Надевая свой лучший костюм, она впервые в жизни пожалела, что не имеет более изысканного для такого случая наряда. Вечер был не очень поздний. Они неспешно прошли полтора километра, дыша свежим воздухом. С этим мужчиной Клава чувствовала себя легко и комфортно, словно была с близким другом. Они хорошо посидели, пообщались в ресторане, не затрагивая тягостные для них темы. Время пролетело незаметно. Расплатиться за заказ Александр Клаве не позволил. Когда он довёл её до дома, было уже начало первого.

– На кофе не пригласишь? – напросился он как бы шутливо.

– В моём жилище от запаха краски аж глаза режет. Я все продукты перенесла в квартиру друзей. Если хочешь, мы можем пойти на третий этаж. Кофе в моём хозяйстве закончилось, а вот чаем напою. Завтра у меня выходной, так что выспаться успею.

Расслабившись после ресторана и чаепития, они перебрались из кухни в гостиную, включили телевизор. Саша осторожненько начал ласкать Клаву, а она и не возражала. Изголодавшиеся по душевной теплоте и близости из-за неладов с супругами, они оказались, в конце концов, в постели и занялись любовью.

Выйдя замуж целомудренной девушкой за малознакомого парня, Клава никогда не испытывала истинного блаженства от близости с единственным в её жизни мужчиной. Она и не подозревала, что её муж может быть очень нежным и в то же время темпераментно-озорным, пока не застала его с любовницей и не поняла, что всю свою страсть и ласку он дарит своим зазнобам. Это осознание уязвило её женское самолюбие, Клава почувствовала себя обделённой. Теперь она намеревалась дополучить всё с лихвой.

Александр стал навещать её ежедневно. Вова, вернувшийся из лагеря, уже крепко спал в своей постели к тому моменту, когда они уединялись в квартире Алексаниных. Клавдия была уверена, что он ни о чём не догадывается. Любовник уходил лишь за полночь.

А Маруся теперь с ума сходила от явного безразличия мужа к её персоне. Сначала она предположила, что он не спит с ней из-за обиды, но, когда почувствовала исходящий от него аромат незнакомых женских духов, встревожилась. Не желая теряться в догадках, Маруся выбрала момент и проследила за ним. Поняв, что он ходит к Клаве, она решила, что таким способом эти двое мстят им с Васей за их измены. Опасаясь, как бы более молодая соперница не увела у неё состоятельного мужа, оставив её ни с чем, Маруся принялась ластиться к Александру, ища примирения.

– Саш, давай усыновим ребёночка, – предложила она после очередной беспокойно приведённой по его милости ночи, несмотря на их общее решение не усыновлять чужих малышей, если не суждено иметь своих кровных деток.

– Я не теряю надежды заиметь собственного ребёнка, – возразил супруг.

– Или усыновить детей любовницы, – не удержавшись, съязвила жёнушка.

– А хотя бы и так! Воспитывать детей от любимой женщины гораздо лучше, чем растить совсем чужих незнамо кем и от кого рождённых, – парировал Александр.

– Так ты держишь меня в своём доме лишь в качестве прислуги? Как женщина я тебе теперь не нужна, да? Ты желаешь со мной развестись?!.. – ужаснула её догадка. – Саш, хватит блудить, а! Ты и так отомстил мне с лихвой. Я поняла, что люблю только тебя. Никогда в жизни я больше не посмотрю на других мужчин. Давай жить в мире и согласии, – слёзно попросила Маруся.

– Я подумаю над твоим предложением, – обнадёжил он жёнушку, а домой опять вернулся лишь под утро.

Ну а Клава в кои-то веки почувствовала себя по-настоящему желанной, однако с каждой последующей встречей с любовником собственный пыл её убывал. Она убеждалась, что он – не её половинка. Однако прощать Василия и забирать заявление на развод Клава не собиралась. Она твёрдо намеревалась довести это дело до конца ― да хотя бы ради принципа! – и всё же начинала скучать по непутёвому мужу, в чём не желала признаться даже самой себе.

А Вася тем временем закрутил интрижку с Людмилой, заранее дав ей понять, что у него есть супруга, разводиться с которой не намерен, да и приехал к матери ненадолго. Понимая, что ей не заполучить этого видного мужчину в качестве мужа, Людмила всё же согласилась с ним встречаться, но тайно, чтобы не скомпрометировать своё «честное имя». Так что навещать новоявленную подружку он мог лишь в строго указанное ею время. Обычно она назначала ему свидание не раньше, чем около полуночи, чтобы никто случайно не увидел их вместе. Вот и в этот день, закончив ремонт сарая, Василий перекинулся несколькими репликами с соседкой-любовницей, намекая, что не прочь встретиться с ней этой ночью, но она ему на сей раз отказала. Почувствовав себя никому не нужным, Василий загрустил, затосковал по дому, по лесу, по привычной жизни.