Проект Тетис

– Тет? – окликает он, – кто это с тобой?

– Я здесь, – отвечаю я, – Я одна. Все в порядке.

Вкладываю в его руку визир, он прилаживает его назад и окидывает меня сверху оценивающим взглядом, словно я только что завалила зачет.

– Физподготовка – четыре балла, – заключает Гавидон и протягивает мне руку, помогая подняться.

Автопехота

– Катодовые блокаторы или, в простанародье, шипы. Судя по всему, бракованные – заключает Гавидон, разглядывая на ладони собранные металлические фрагменты, оставшиеся от того, что в меня кинули воры. Они расплющились, местами подплавились.

– Хороши же мы защитники, – я демонстративно осматриваю свой экзоскелет, – если даже уличное жулье имеет против нас мощное оружие.

– Ну, не такое уж и мощное, – начал было Гавидон, и это меня возмущает еще больше.

– Да я едва не сдохла! Если б не «бракованность», как ты сказал, это был бы мой последний день на службе и вообще.

Мы идем по тесным улицам сектора по направлению к порту, чтобы успеть на трехчасовой рейс до Дионы. К мастеру Су-Хо мы решили не возвращаться – у обоих абсолютно пропал аппетит – расплатились по комму. Я с грустью отметила истощение своего счета. Служащие получали денежное довольствие, но дни на больничной койке оплачивались плохо.

– Ну, твоя броня гражданского типа, самая простая. Служебные имеют несколько встроенных защитных контуров, их так не прошибешь.

– Уж надеюсь.

После некоторого молчания Гавидон как бы невзначай говорит:

– Знаешь, люди болтают про твою удачливость. Профессиональные щипачи обычно не допускают промахов.

– Прям уж болтают? – насторожилась я.

– Ну, поговаривают о тебе после Энцелада. Эй, чего пригорюнилась? Сама-то не считаешь, что везучая?

– Даже не знаю. Я бы сказала, что пока мне скорее не везет.

Гавидон удивленно вскидывает брови, и я поясняю:

– Я поступала на службу, мечтая тихо отсидеться в снабжении, но вместо этого меня определили в инженерный, а после обучения – в штурмовой отряд. В первом же бою этот отряд попадает в такую передрягу, что выживают единицы, да и те искалечены. И после этого, вместо того чтобы перераспределиться все в то же снабжение, я попадаю в автопехоту на богом забытой планете. Без подготовки, без знаний. И по дороге снова умудряюсь чуть не погибнуть.

– Не погибла бы ты, я бы тебя вытащил, – заверяет меня Гавидон, – А в снабжении ты бы заскучала. Зная тебя, точно могу это сказать.

Я не отвечаю. Судя по всему, Гавидон меня плохо знает.

В порт мы вошли в молчании. Покупаю билет буквально на последние деньги.

– Думаешь, я тряпка, да? – спрашиваю я товарища, – Разнылась на пустом месте про тщетные мечты отсидеться в спокойном месте. Скоро ты меня перестанешь уважать. Я не заслуживаю ничьего уважения. Но знаешь, я осознаю, что я трус, – прячу взгляд от друга, – Я трус, но трус честный.

Гавидон с минуту молчит, а потом задумчиво изрекает:

– Когда я был в твоем возрасте и попал на службу – а выбора у меня не было, хоть я отродясь мнил себя пацифистом – меня сразу направили в автопехоту. Я хиляком был – соплей перешибешь, а автопехота – место непростое, сама увидишь. В первый же мой бой меня закинули на Мимас. Я тогда от страха чуть не помер. Такого наворотил с перепуга. Активировал плазматор, забыв снять с предохранителя. Но сослуживцы, жестоко подшучивающие надо мной во время тренировок, не дали мне пропасть. Присматривали за мной, пока я сам не научился нормально стоять на ногах, – он прокашлялся и продолжил, – Так вот. Кто мы определяет не наш страх. А способность его преодолеть. А еще в бою лучше всего проверяются люди, поверь.

Я ничего не ответила из уважения к товарищу. Хотя к моей способности преодолевать у меня тоже были вопросы.

– Почему тебя перевели в штурмовое подразделение?

Гавидон замялся.

– Да так, повздорил с одним командос… А на счет обучения не переживай. Я тебя натаскаю так, что все Морры обделаются, когда ты возьмешь в руки оружие.

Прозвучало двояко. Он хохочет, а я обреченно перевожу деньги в кассу.

На Дионе мы разделились. Гавидон сразу направился в казармы, а мне предстояло показаться в штабе.

Эта часть сектора была выполнена в очень лаконичном стиле и отличалась чистотой сравнимой с операционной. По улицам то и дело сновали роботы-уборщики. Дисплеи демонстрировали льды планеты за границей купола, подсвеченные холодным искусственным светом.

Довольно быстро нахожу нужное мне помещение. Подключившись через комм, докладываю о своем прибытии. Меня впускают, я миную три гейта, прежде чем попасть в комнату, обстановка которой мало чем отличается от уличной. Разве что есть несколько офисных шкафчиков, стол с терминалом и два стула.

Меня встречает человек в форме. Для служащего в автопехоте его физическая форма выглядит невнушительно.

– Рядовой Тетис Илина прибыла на службу, – докладываю я.

– Да-да, присаживайтесь, – мне указывают на стул, и я следую приказу.

Он что-то бегло набирает на терминале.

– Так-так-так. Первая единица службы, – протягивает он, -третья терция…

– Так точно, – подтверждаю я.

– Теория – отл… кхм… что по физ подготовке… ага…

Штабной отводит глаза от терминала и пристально смотрит на меня, сцепив руки и оперевшись на них подбородком. Взгляд его цепкий, въедливый. Я начинаю нервничать словно на экзамене.

– Встречались ли вы с кем по дороге из госпиталя сюда?

– Никак нет, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, – За исключением старшего солдата Пимита, он также прибыл на службу в этот полк. Часть пути мы проделали вместе.

– Понятно, понятно… Иные контакты с посторонними?

– Никак нет, – слова вылетают сами собой, но я вспоминаю про случай с воришками и, несколько поколебавшись, решаю умолчать о нем. Этот инцидент может привести к разбирательствам и проблемам, например, у Гавидона за халатное обращение со служебным оборудованием. А у меня за игнорирование протокола взаимодействия с гражданскими лицами. Я должна была вызвать полицию, но я не сделала этого. Все это не стоит наших с Гавидоном голов. Человек в форме замечает, что я колеблюсь.

– В самом деле?

– Так точно, – уже увереннее подтверждаю я.

Он щурится, откидываясь на спинку кресла.

– Тетис, позвольте говорить с вами откровенно, – он делает многозначительную паузу, чтобы я осознала важность сообщения. Я осознаю, – Ваша скрытность не играет вам на руку. Если в штурмовом отряде и имела место некоторая разболтанность и, я бы даже сказал, вседозволенность, то на вашем новом месте службы такое будет невозможно. Автопехота – отлаженный механизм, в котором каждый винтик – на виду.

Его слова меня озадачили.

– Я вас не понимаю. Что вы имеете в виду? Это обвинения?

– Нет, – говорит он и добавляет, – Пока. Пока я всего лишь взываю к вашей гражданской сознательности.

– Моя гражданская сознательность способна выдержать любую, даже самую строгую критику, поверьте.

Я взволнована. Я себя никогда не считала ярым фанатом режима. Но свою гражданскую позицию всегда считала безупречной. Сам факт, что кто-то мог в ней усомниться, заставляет меня нервничать.

Меж тем штабной сменил въедливый взгляд на более добродушный.

– Похвально-похвально. Что ж, ступайте. Разнарядка вам уже выслана. Номер казармы и распорядок дня – в инструкциях.

– Есть!

Я вскакиваю с места – мне хочется побыстрее убежать из помещения, словно воздух здесь стал отравлен.

Но на выходе меня догоняют слова штабного:

– Служите хорошо, рядовой Тетис Илина. От вас все этого ждут.

– Есть! – повторяю я и спешно покидаю штаб.

Указатели привели меня в сектор с высокими потолками и широкими коридорами – казармы. Караул докладывает о моем прибытии дежурному, и тот проводит меня внутрь. Миновав столовую, несколько тренировочных полигонов и шумных комнат (сейчас было свободное время, и народ развлекал себя кто как мог), я предстала перед дверью моего нового жилища.

На секунду я замешкалась на пороге. Комната оказалась маленькой, на шесть коек, без окон. Сейчас в ней никого не было, кровати были аккуратно заправлены, а боксы при них – пустыми. В армии никогда не было такого роскошества, как персональные комнаты. Солдаты обычно занимали общие казармы на двадцать-тридцать коек. Причем женщин селили вместе с мужчинами – просто потому, что их в армии было очень мало, а вот экономия была повсеместной. И то, что я сейчас вижу такую небольшую комнату, значило, что…

– Ну, чего встала? Посторонись давай.

В комнату, грубо толкая меня плечом, протискивается высокая девушка с шапкой темных пушистых волос. У нее тонкие губы и миндалевидные глаза. Камуфляжные штаны и майка на ней вырисовывают подтянутую фигуру. Не снимая берцы, она падает на одну из кроватей, бросает на пол вещь-мешок.

– Ты новенькая, – не то спрашивает, не то констатирует факт она.

– Сегодня меня перевели в эту часть, – настороженно киваю я. Очевидно она – мой новый сослуживец. И непонятно, что от нее ждать.

– Ясно, получается из-за тебя нас переводят в эту дыру, – моя новая соседка, поднимается с места, подходит ко мне и протягивает руку, – я Аммирин Ли, старший солдат и старшая группы. Буду проводить тренировки.

– Тетис, – я отвечаю на приветствие. Ладонь Амми сухая и цепкая, рукопожатие крепкое.

– Та самая везучая Тетис? – Амми, изогнув бровь, отворачивается, – У нас здесь неженок не любят.

Она снова плюхается на койку и демонстративно закидывает ноги на соседнюю кровать.

Молча подхожу к койко-месту рядом, спихиваю ее ноги, кидаю свои пожитки. Понимаю, что первое время меня будут испытывать.

– Говорят, Гавви носится с тобой как курица с яйцом, – ухмыляется она, – своих-то у него нет. Вечно страдает из-за какой-то юбки.

Мои челюсти непроизвольно стискиваются от злости, но я стараюсь сохранять невозмутимый вид. Раскладываю свои вещи по боксам.

– Мы товарищи. Гавидон – мой бывший сослуживец, прошли вместе разное.

– Энцелад. Наслышана… Ооо, остальные подтянулись! Располагайтесь!

В комнату входят еще четверо девушек, одетых так же как и Амми. Они начинают занимать свободные места, кидая на меня любопытные взгляды.

Когда суета более-менее улеглась, Амми бодро вскакивает на ноги.

– А знакомство лучше всего провести на тренировочном полигоне.

– По распорядку дня у нас физ.подготовка, – начинаю было я, но выражения лица Амми неуловимо меняется.

– По распорядку дня у нас то, что скажет командир, – строго произносит она.

Все остальные словно замирают, смотря на нас в упор.– Какие-то проблемы с подчинением? – зловеще интересуется Амми.

– Никак нет…

– Все на полигон!

– Есть! Есть! Есть! – доносится из разных углов комнаты, и девушки слаженно выбегают во внешний коридор.

– Есть! – выкрикиваю я и бегу следом.

Тренировочный полигон представляет собой двухкилометровую трассу с препятствиями в несколько уровней. В начале трассы стоит контейнер с автоброней, в которую мы облачаемся по команде. В отличие от медицинских экзоскелетов автоброня тяжелее и имеет стандартные регулируемые размеры. Система считывает мои параметры и меняет конфигурацию. Мне давит в плечах, но откалибровать броню я не успеваю, голос Аммирин командует занять стартовую позицию.

Я не знаю команд. Просто повторяю за всеми остальными. В армии незнание и отсутствие обучения не освобождают от выполнения приказов. Мы выстраиваемся в шеренгу в начале трассы, и автоматика запускает ее механизм.

Первое препятствие – отвесная скала, на которую мы забираемся, прежде пробежавшись по вязкой субстанции, похожей на грязь. Стены скалы гладкие, как отполированный металл, подошвы брони скользят, а остатки грязи на них не оставляют шансов.

Скатившись к подножию после третьей неудачной попытки, я поднимаюсь и вижу, что остальные почти у вершины.

«Обнаружена поверхность с малым коэффициентом трения. Запустить систему сцепления с поверхностью?» – всплывает сообщение на внутреннем дисплее.

«Да» – выбираю я. Конечно, да. Наконец-то.

Подошвы и перчатки брони меняют конфигурацию, и я спешу догнать остальных. Четвертая попытка преодоления вершины оказывается более успешной. Я стремительно скатываюсь вниз в новую зону, пол которой покрыт льдом. Поднимаюсь и падаю.

Теперь подошвы примерзают к поверхности. Автоматика не предлагает решения. Открываю меню, пытаясь найти нужную команду, но безуспешно. Наугад выбираю «автопрогрев», температура брони поднимается, освобождая меня от ледяных оков. Тело жжет, мигом нахлынули воспоминания про бандитов в подворотне Дионы и мое счастливое спасение. Спасет ли меня что-то в этот раз – большой вопрос.

Пытаюсь устранить упадническое настроение. Мне жизненно необходимо не отставать от остальных.

В следующей зоне это оказалось несложно. Это зона огня. Здесь темно, а невидимый «враг» обстреливает нас со всех сторон. Мы прячемся за невысокими укрытиями, представляющими из себя имитацию типичных ландшафтов сатурнианских планет.

«Дальше идете по одной», – снова слышится командный голос Амми, – «Каждая должна снять по десятку. Иначе не пройдете. Зетта, вперед.»

Одна из девушек срывается с места и перебежками, под перекрестным огнем неведомого «врага», продвигает вперед, отстреливаясь в темноту.

Я даже не представляю, как выглядит «объект». И тем более, как пользоваться встроенным оружием. Изучаю блок на запястье руки, но подсказок на нем нет, а наугад тыкать чревато. Оглядываюсь по сторонам. К соседнему укрытию подбегает одна из девушек и замирает, привалившись к нему спиной. Там вполне хватит места для двоих. Это мой шанс.

В краткий промежуток прекращения обстрела, я делаю глубокий вдох и перекатываюсь до соседнего укрытия.

– Ты куда лезешь? – шипит на меня девушка, занявшая позицию прежде меня.

Я выдыхаю. Кажется, цела. Только плечо дымится.

– Эй, помоги запустить огневую систему.

– Сейчас?? Совсем сдурела?

– А у меня есть выбор?

Видимо, Аммирин слышит наш разговор, потому что мы слышим ее «Ви, ты следующая», и моя соседка встает на изготовку.

Я чертыхаюсь. Интересно, за что Амми меня так сразу возненавидела?

– Ви, помоги мне или я завалю общий зачет.

Девушка резкими, выдающими недовольство движениями тыкает в сенсоры на моем запястье:

– Это огонь, можешь большим и указательным отдать команду. Это перезарядка, вот охлаждение. Блокировка здесь.

«Ви, пошла» – слышим мы по внутренней связи.

– И вообще, доверься подсказкам системы, – бросает она напоследок и убегает под

вспышки вражеских залпов.

Дальше я наблюдаю как девушки одна за другой пробегают зону, собираясь на общей огневой позиции. Вглядываюсь в темноту, пытаясь изучить действия остальных, пока не слышу:

«Тетис, пошла!»

Я разблокирую сенсорную систему, запускаю зарядку, покидаю свое укрытие.

В целом мне повезло, что я иду не первой – у меня было немного времени, чтобы изучить расположение укрытий, хотя огневые позиции врага не поддавались учету – они постоянно перемещались, подчиняясь сложному алгоритму.

Стреляю я обычно неплохо, лучше среднего. Но бег в броне дарит непередаваемые ощущения. Я передвигаюсь от укрытия к укрытию. Снимаю одну цель, вторую. Третий пораженный объект меня вдохновляет: а в целом, задача выполнима! Но стоит мне самонадеянно выбежать навстречу четвертой, как система автоброни сообщает о нехватке заряда. Залп невидимого врага стреляет мне в живот, опрокидывает навзничь. От удара дергает голову так, что сводит шею.

Как можно быстрее стараюсь собраться, перекатываюсь на живот и получаю выстрел в бок. Спасибо броне, что защищает, но по ощущениям стреляют будто по-настоящему.

Через секунду меня добивает толчок в спину, едва не сломавший мне хребет. Я снова переворачиваюсь и вижу пробегающую надо мной Аммирин, которая гигантскими шагами преодолевает трассу вслед за остальными и в прыжке отстреливает «вражеские объекты». Зрелище настолько же восхитительное, насколько унизительна картина распластанной на полигоне меня.

Спустя несколько мгновений залпы утихают.

«Илина, в строй, » – слышу я голос Амми, – «особое приглашение нужно?»

Я немного сожалею, что меня не прикончил выстрел в живот. Поднимаюсь и бегу.

На общей точке сбора гуляет восхищенный шепоток: «Семнадцать… Семнадцать сняла… Ну дает…».

– Учи теорию, Илина, – говорит Амми, когда я встаю в строй, – Если в ближайший месяц я не буду видеть, как ты штудируешь инструкцию по каждой модели автоброни, каждый день тебе гарантирован наряд вне очереди. Уяснила?

– Так точно, – чеканю я, и мы общей группой бежим на преодоление следующих зон.

А ночью я проваливаюсь в свой очередной кошмар.

– Не обращай внимания. Аммирин – просто стервозина, – сообщает Гавидон в ответ на мой пересказ минувших событий. Он висит на перекладине, ухватившись за нее уцелевшей рукой, делает еще один рывок и спрыгивает вниз, – Тебе достался старый броник, такие сейчас не используются.

Броник серии СЕ-260, поступили в комплектацию сидерический год назад. Сегодня с утра, под тяжелым взглядом Амми, я зубрила тех-документы по нашему оснащению.

– Да он старше тебя.

Я неопределенно хмыкаю.

Мы с Гавидоном столкнулись в общем тренировочном зале, куда я дала себе обещание ходить каждый день в свободное время, если вообще хочу выжить. Я дрыгаю ногами, силясь сделать еще один заход, но срываюсь и тоже приземляюсь на пол, только менее успешно. Смотрю как Гавидон встегивается назад в броню, так ловко, будто она всегда была его частью.

– А ты знаком с Амми?

– Ага, вместе начинали. И она вовсе не была такой раньше. Той еще сыкухой она была, я тебе скажу.

– Какое мне дело, какой она была. Сейчас она мне прохода не дает, уже пятый наряд вне очереди влепила. Знать бы, чего она так бесится.

– Новенькая ты, вот и бесится, – лениво отвечает Гавидон, запуская тестирование системы.

– В штурмовиках как-то побольше общности было. Командой работали. Жаль ребят… А здесь я на трассе даже до середины дойти не могу – меня свои же и уничтожают. Это нормально?

– Я помогу тебе с трассой, потренируем.

Но я от чего-то злюсь, и злюсь все больше. Мне вдруг вспоминается разговор с Аммирин в мой первый день.

– Слушай, Гав, а чего ты вообще со мной носишься?

– Чего? – опешил солдат, – Я не ношусь. Я помочь хочу.

– Не нужна мне твоя помощь!

Я зло пинаю мат и выхожу из зала.

– Эй, Тетис, ты чего? – кричит мне вслед Гавидон, но я не оборачиваюсь.

Нет, если я хочу хоть чего-то здесь добиться, я должна сделать это сама.

Учебка

По прошествии двух недель Аммирин все еще осталась верна себе. Наряды на самую грязную работу я получала так часто, что складывалось впечатление, что я просто обслуживаю наш отряд.

Мои кости, мышцы и сухожилия пришли в норму, медицинский экзоскелет я больше не носила, и это расширило возможности моей эксплуатации. Сегодня под моей ответственностью была чистота вентиляционных отсеков общественного модуля. В гражданских секторах это доверялось бытовым дройдам. Но в секторах министерства обороны Дионы, видимо, были свои понятия о военном воспитании.

Подхватив промышленный очиститель, я открываю люк и втягиваюсь наверх, пытаясь рассмотреть фронт работ. Увиденное приводит меня в уныние. Заползаю на четвереньках в воздуховод и начинаю драить его стены, когда в помещение заходят двое.

– И помните, – говорит один из них, – вам доверена важная миссия. Мы ведь можем на вас рассчитывать, молодой человек?

– Безусловно, – отвечает второй, и я чуть не роняю очиститель вниз, потому что этот голос я узнаю из тысячи, – Я вас не подведу.

Подсматриваю в прорези вентиляционной решетки. Да, это Гастан! Он вернулся! Однако, памятуя о том, что говорил Гавидон, не спешу прерывать чужой разговор. Все-таки нам с Гастаном действительно лучше не выпячивать на всеобщее обозрение наши отношения.

Вместо этого запускаю очистительный механизм. Удивительно, что старенький полуавтоматический робот еще вполне исправно работает. Не успела я об этом, подумать, как он со скрежетом давится воздухом, а из фильтра проливается грязная вода. Весьма неудачно проливается – прямо на лысину человека, беседующего с Гастаном.

Они оба смотрят на открытый люк, наконец, замечают на дисплеях помещения надпись «Осторожно! Идет профилактическая чистка систем жизнеобеспечения», выведенную мной прежде. А я замираю в недрах вентиляции. Мне конец.

– Гхм, – произносит собеседник Гастана, доставая платок и вытирая голову и шею, – безобразие.

– Наверное, дроид-очиститель сломался, – говорит Гастан, подавая ему еще один платок и заглядывая в люк, – я разберусь с этим.

– Что ж, разберитесь, пожалуйста, – недовольно ворчит испачканный человек и, потоптавшись на месте еще пару секунд, все же покидает помещение.

Я облегченно выдыхаю и спрыгиваю прямо на руки Гастану.

– Лови!!

– Тет?? – он так удивлен, что едва успевает поймать меня и придержать за талию.

– Наконец-то!

– Что ты здесь делаешь? – он смотрит то на меня, то в черноту люка.

Отбываю наряд вне очереди по приказу моего нового командира. Ты будешь удивлен, узнав, какие успехи я в этом делаю, – кладу руки ему на плечи. Жду, когда же до него дойдет, что мы здесь одни.

– Эээ… Во что еще ты вляпалась? – Гастан, наконец, фокусирует взгляд на мне, но улыбка его получается вымученной. Меня это расстраивает. Не хочу, чтобы он считал меня неудачницей.

– Не во что. Все в порядке. Но, честно говоря, советы и мастер-классы от знатока автопехотной брони мне не помешают. Я могу рассчитывать на вас, молодой человек? – я шутливо изгибаю левую бровь, корча серьезную мину.

Гастан меняется в лице.

– Ты о чем?

– Потренируешь меня, балда? – говорю я уже обычным тоном, – А то сейчас на полигонах мне достается.

– А… Нет, боюсь, не смогу.

Он легким движением отставляет меня чуть в сторону. Неловкость нашей встречи озадачивает.

– Ой, ты наверное, куда-то спешишь. Я тебя задерживаю? – догадываюсь я. Холодность возлюбленного меня расстраивает, но я помню, что он только что получил какое-то важное задание. Все-таки я не должна отвлекать его от службы.

Отстраняюсь и теперь замечаю, что Гастан немного изменился. Что-то в манерах, выправке, и новая форма… Он ловит мой взгляд и поясняет:

– Я теперь при штабе. Тоже перевели, с повышением, – он снова улыбается, скромно, словно думает, что не заслуживает этого.

– Поздравляю… – я все еще не могу оторвать взгляда от блестящих декоративных пуговиц на его куртке и аккуратно прошитых золотом погонов, – Это… это же здорово! Я так рада за тебя.

– Да. Так что я уже отошел от этих всех дел с броней. Можно, конечно, с свободное время попробовать, но, сама понимаешь, со свободным временем сейчас не очень.

– Понимаю…

– Эй, ты чего? – он двумя пальцами подцепляет кончик моего подбородка. заставляет посмотреть ему в глаза, – Не вешай нос. Все по-прежнему. Надо просто немного потерпеть. Мы оба должны обустроиться на новых местах. Да ведь?

– Да, но…

– К тому же, ты склонна преувеличивать. Все у тебя отлично получается, я уверен.

– Мы не будем видеться?

– Будем, конечно, – усмехается он, в его глазах вспыхивает такая знакомая и родная искорка иронии, – Должна же ты, наконец, мне рассказать про свои приключения.

– Готовься слушать, – улыбаюсь я в ответ.

Гастан склоняется и нежно целует меня в губы, а я думаю, что все мои приключения стоили того, чтобы в итоге оказаться здесь и сейчас.

– Мне пора, – говорит он, – завтра найду тебя на твоем новом наряде.

Он отпускает меня, одергивает манжеты и, подмигнув, покидает помещение.

– Тогда мне не терпится его получить, – запоздало отвечаю ему вслед.

Когда двери за ним закрываются, я в гораздо более приподнятом настроении приступаю к исполнению своего наказания.

Но на следующий день мне не достается наряд и вообще не выпадает ни одной свободной минуты.

Аммирин гоняет нас на стрелковом полигоне до потери пульса.

– С этого дня тренировки здесь и на трассе препятствий входят в ежедневную программу, – объявляет она, обходя строй, пока каждая из нас отстреливает виртуальные мишени, – и уважительная причина, по которой вы можете не явиться сюда только одна. Какая, Ви?

– Собственные похороны, – бодро рапортует та.

– Верно, – Амми подходит ко мне так близко, что я ощущаю ее дыхание на своем ухе. Смотрит пристально, – Понятно, Илина?

– Так точно, – отвечаю я, выпуская залп огня по мишени.

От напряжения уже рябит в глазах. Как только они отказываются видеть, нас отправляют на прохождения трассы.

И так изо дня в день. Каждый вечер я засыпаю без задних ног и, положа руку на сердце, в этой круговерти сама редко вспоминаю про Гастана. За минувший месяц мы встретились только раз, в обеденный перерыв. Вернее, обед мне пришлось пропустить. Гастан вызвал меня по комму в штабной сектор, мы прогулялись по его серым улицам, пересказывая друг другу все, что с нами случилось за прошедший месяц. Он был все таким же иронично-сдержанным, неохотно слушал мои восторги по поводу его нового назначения. Говорил, что не считает это своей заслугой, просто так получилось. Я же взахлеб рассказывала о событиях минувших своих дней. Он слушал и утешал. Но никакой речи о том, чтобы остаться наедине, конечно же и быть не могло. Гастан, как всегда был прав, вначале нам нужно освоиться на новых местах.