Проект Тетис

– Терраформировать Титан?

– Найти новую землю.

– А кто-то ищет?

– Вы что, голубушка! Все, конечно же, все ищут! Да стремятся найти побыстрее. Вот вы, думаю, на службе сейчас?

Киваю.

– Освоение или снабжение? Думаю, снабжение. А? Угадал?

Я не отрицаю, и Кауз довольно улыбается.

– Угадал, что ж, но и про освоение космоса вы в курсе.

– Экспансия по системе Солнце, гонка за освоение колец, – подтверждаю я. Это уже не лжетеории, это официальная политика правительства с лозунгами и с главной идеологией государства. Знают даже дети.

– Вот-вот. Только все это чепуха полнейшая. Фантазии. Профанация! – лицо Кауза краснеет, он перевозбужден.

– Да что вы такое говорите, – пытаюсь утихомирить я его и одновременно ищу в помещении камеры. Старик, может, и сумасшедший, но за мной такого диагноза не числится.

– Ничего ни у кого не выйдет, пока мы не поймем главного: как долететь до другой звезды. Желательно, в пределах человеческой жизни, разумеется. И это то, за чем гонятся и гиперионцы, и япетиане, и мы, и, прости господи, мимасцы.

– Это отдаленная цель, – осторожно соглашаюсь я, – но мы идем к ней совместными усилиями держав. Только содружество стран поможет нам…

– Чушь! – прерывает меня Кауз, – Чу-ушь! Никому не нужны эти кольца. И эта Европа, и этот Марс, покуда он так далеко. А вот было бы средство его приблизить, а? А еще лучше найти действительно пригодную для жизни планету!

Так вот, то государство, которое первым завладеет подобной технологией, одержит победу во всех всевозможных гонках. Будет безусловным лидером, диктующим свои правила в нашей системе. Да и во всех остальных системах.

– Задумайтесь, голубушка, ведь человечество как-то прилетело на Сатурн, ведь так? В таком случае, где корабль?

Я качаю головой. Я не знаю, что сказать. Но Кауз уже раздухарился, ему не нужны были мои ответы, ему нужен был благодарный слушатель.

– Сперва думали, что он на Титане. Потому-то тогда, шестьдесят лет назад, и разразилась Десятилетняя Война. Но будь так, гиперионцы уже бы это обнаружили. Будь астро-корабль у них, они бы уже захватили все остальные планеты, а нас бы с вами здесь не стояло.

Я осмысливаю услышанное. Бред, конечно, но бред такой, в котором, как будто бы есть смысл.

– А вот этот товарищ, – Кауз кивает на книгу, которая по-прежнему у меня в руках, – предполагает, что корабль спрятан в плотных слоях колец. Потому-то все так и стремятся до них дорваться. Потому-то…

Роза падает с моей головы на пол. Я наклоняюсь ее поднять, и взгляд старика падает на мои нашивки министерства обороны. Взгляд Кауза мутнеет, он переходит на крик.

– И здесь! Да как вы смеете, нахалы! Стервятники! Пошла вон! Пошла! Вон!

Он садится на пол и зажимает голову руками. От неожиданной перемены настроения собеседника я сперва теряюсь. Ему явно плохо. Пытаюсь вызвать врача через собственный ком, но мне не удается. К счастью, ком Кауза автоматический, и через минуту в оранжерею влетает медсестра и пара медбратьев с носилками.

– Что вы здесь делаете? – говорит она, кидая на меня рассеянный взгляд, – Вам сюда нельзя.

Но меня никто не спешит выпроваживать, медперсонал занят Каузом, успокаивая его и усаживая на носилки. Через пару минут его увозят из оранжереи прочь. Я двигаюсь за ними, думая, что, возможно, понадобится моя помощь.

Но шаг экзоскелета слишком медлителен, а я устала. На выходе из оранжереи я безнадежно отстаю. Да и чем я могу помочь?

Неудобно, конечно, получилось перед Каузом. Интересно, чем я его так разозлила?

– Тетис! – до боли знакомый голос окликает меня, и мое сердце на миг останавливается, я не верю своим ушам, – Тет! Вот ты где, я тебя везде ищу.

Передо мной стоит статный парень в военной форме, на голову выше меня. Я, забыв про экзоскелет и усталость, без обиняков кидаюсь ему на шею, чуть не валю с ног, но он смеется.

– Гастан!

– Ну, привет, вояка, – говорит он и звонко чмокает меня в губы.

Я смущенно отворачиваюсь.

– Эй, увидят же.

Гастан хохочет.

– Не могу сдержаться о радости, что ты цела и невредима.

У него красивые пухлые губы, острые скулы, в короткой стрижке волнами уложены вьющиеся волосы.

Любуюсь им, его радостью, и тоже улыбаюсь от уха до уха. Мы не виделись почти пол единицы года. Наконец, он здесь, рядом.

– Надеюсь, тебя отпустили на подольше? – с надеждой спрашиваю я.

– Трое суток.

– Ууу, – я разочарована, но глупо надеяться на большее. Все-таки мы оба на службе. Гастан замечает у меня в руках книгу с работами Домича, которую я не успела отдать Каузу.

– Что это у тебя там?

– Да так, ничего, – я прячу книгу за спину, титульной страницей к себе. Мне неловко от того, что у меня застали такую литературу, – один новый знакомый обронил. Надо отдать.

– Ах, новый знакомый. Моя красотка тут времени зря не теряет, – Гастан подмигивает, я прыскаю со смеху и пихаю его локтем в бок. В экзоскелете получается стукнуть его довольно ощутимо, но он закрывается плечом.

– Перестань. Это пожилой пациент госпиталя. Случайно столкнулись в оранжерее.

– Ладно-ладно. Развлекайся пока, – шутливо соглашается Гастан, – У меня есть новости, которые тебя, уверен, обрадуют, – он замолкает, разжигая мое любопытство.

– Нас увольняют в запас? – делаю самую крупную ставку, заранее зная, что она не сыграет.

– Ха-ха, понимаю, служба тебе не понравилась, – Гастан приобнимает меня за талию и аккуратно ведет назад к моей палате, – Но придется пройти ее до конца.

Я киваю. Кто бы сомневался.

– Но вот с кем…

– С кем?

– Гхм, не думаю, что я должен это сообщать тебе. Я прибыл на Тетию не один, а в составе эксперт-группы.

– Вот черт, – я убираю руку Гастана со своей талии, но он продолжает как ни в чем не бывало.

– Среди них, возможно, и твое будущее командование.

– Меня переводят?

– Тсс, – Гастан прижимает палец к губам, – Возможно. Это должно было случиться так или иначе. Ведь от твоего отделения почти ничего не осталось.

У меня темнеет в глазах от воспоминаний. Я останавливаюсь, чувствую, как тело начинает оседать.

– Почти…

– Эй, Тет… Тетис… – Гастан трясет меня за плечи, – Ты как?

– Я в порядке. Дай минуту отдышаться, этот костюм слишком тяжелый.

– Эй, а я думал, ты уже освоилась. Тебе бы пригодилось.

Гастан явно подначивает меня. Но догадка мелькает у меня в голове.

– Что?

– Да, – он снова улыбается, поняв, что я догадалась, – тебя переводят к нам.

– Но… но так ведь нельзя!

– Почему? – удивляется он, – Мы же с тобой не родственники.

Гастан служит авто-пехотинцем на Дионе. Парни оттуда – гроза девичьих сердец. Они носят авто-доспехи, словно рок-звезды, а чтобы быть на это способным, нужна немалая сила и хорошая физическая форма. Мы с Миной в детстве коллекционировали страницы агиток с их изображениями.

– А как же подготовка?

– Думаю, все будет улажено. Основы те же. А с экзоскелетом ты уже освоилась. Ты что, не рада?

– Рада, – говорю я, хотя на самом деле не уверена, – Подожди. Ты сказал «почти».

– М?

– От отделения «почти ничего не осталось». А кто остался?

– Тет, ты правда хочешь знать?

Я останавливаюсь и смотрю ему в глаза.

– Мне надо знать, Гас. Гааас?

Гастан замялся, но все же ответил:

– Гавидон и еще трое ребят из третьего.

– Гавидон жив?!

– Да. Но, знаешь, все получили множественные травмы. И все необратимо ослепли. Им наставили кучу имплантов. Смотрятся как дроиды и без экзоскелетов, – на этих словах Гастан ухмыльнулся, – Поэтому их тоже переводят к нам.

Он тянет меня под локоть, но я стою как вкопанная, переваривая услышанное. Почти никого не осталось…

Поняв, что сдвинуть с места меня невозможно, Гастан разворачивает меня за плечи к себе и произносит серьезным тоном:

– Тет, я знаю, что тебе непросто. Но ты родилась под счастливой звездой. И это не повод унывать. Сейчас не время унывать. Я хотел бы, чтобы ты знала, если ты действительно любимица удачи, как говорят, то есть много людей, кому необходимо, чтобы ты с ними ей поделилась.

– Ты например?

– Например я, – кивает он, – Запомни это. И я тебе ничего не говорил. А теперь соберись и проверь почту, для тебя есть важное сообщение.

Он заталкивает меня в мою палату и закрывает дверь.

Дорога к Дионе

«Приказ. Тетис Илина. В связи с переводом в подразделение М1 автопехотного полка Дионы, 21 числа 982 единицы сидерического года явиться в штаб по адресу…»

Я смахиваю проекцию письма и отключаю ком. Какое-то время не моргая смотрю на спинку впереди стоящего пассажирского кресла межпланетного корабля Тетия-Диона. Немолодой пассажир, спящий в нем, издает протестующий храп, будто я вторглась в его личное пространство, его рука падает с подлокотника, хлопнув меня по коленке.

В соседнем ряду раздается зычный смех. Четверо рослых парней, играющих в «магнетрон», косятся на меня, о чем-то переговариваясь. Один из них складывает пальцы в фигуру и делает странный жест. Я не знаю, что он значит, но остальные хохочут. Я отворачиваюсь. Они в гражданском, но их внешность говорит о том, что, к сожалению, их пункт назначения совпадает с моим.

Лететь до орбитальной станции где-то полтора часа. Дальше мне необходимо будет пересесть на корабль до центрального купола Дионы. Гражданская купольная система на Дионе развита гораздо хуже, чем на Рее, но зато эта планета – центр кислородно- и энерго- производственной промышленности. А еще здесь самая крупная база автопехоты Союза Рут.

Несмотря на то, что у Гастана было целых три дня увольнительных, вместе нам удалось провести от силы полтора. Дальше мне нужно было вылетать на Диону к сроку согласно приказу, иначе бы я опоздала. А Гастану – остаться на Тетии, вместе со своим начальством.

С Миной тоже больше не удалось увидеться. Она лишь прислала короткое сообщение: «Прости! Гектор в своем худшем расположении духа и не отпускает меня от себя ни на шаг. Но я уверена, мне теперь есть лучшая замена. Надеюсь, ты скоро поправишься, и мы снова встретимся уже на Рее. Люблю-целую-обнимаю!».

Так что лететь мне пришлось одной и все в том же экзоскелете: кости и сухожилия, сшитые нано-полимерными нитями, были все еще хрупки. Я надеваю наушники, включаю музыку и засыпаю лицом к стене.

Стены, пол, потолок, все поверхности, пульсируют белым светом – сигнал тревоги. Я медленно продвигаюсь вдоль коридора, прислушиваясь к каждому звуку, держа на изготовку плазматор. У очередного гейта я замираю, вжимаясь в стенку створок, одной рукой быстро набираю код доступа. Вторая створка открывается, я выскакиваю и не прицеливаясь стреляю вперед.

– Кони, ты обалдела?

– Рэман?

В рассеивающемся дыму я вижу одного из команды своего экипажа. В рукаве его куртки зияет тлеющая дыра. Он тоже вооружен, но смотрит на меня как на полоумную.

– Почему не действуешь согласно инструкции? Персонал должен немедленно покинуть корабль.

– Я получила сообщение с Титана. Нам некуда сбегать, все космопорты заняты. Нужно предупредить капитана, внутренняя связь не работает. И, кажется, они уже на верхней палубе, – мой голос дрожит, но я чувствую облегчение от того, что встретила кого-то из своих.

– Вот черт.

– Эвакуация началась?

– Да, как раз направляюсь к точке сбора. Ты их видела?

Я киваю:

– В третьем и четвертом секторах. Около десяти человек.

Рэман включает свой коммуникатор:

– Сигнал четыре, это Рэм, прием. Враги заняли третий и четвертый сектор. Десять. Продвигаются к носовой части.

Коммуникатор отозвался неразборчивым сообщением с сильными помехами, но Рэм сумел его разобрать.

– Да, мать твою, направляюсь туда. И эвакуируйте людей на Европу. Кони получила сообщение, что Титан пал. Нет, до Марса не дотянут. И пришлите подкрепление в шестой. Шевелись, Манн! Отбой.

– Ты наверх? – спрашиваю я Рэма.

– Да, пойду проверю, что эти отбросы там делают. Манн с группой выдвигаются в шестой. Может, удастся отвоевать наш корабль. А, что думаешь, Кони? Ты со мной?

Я сглатываю. В горле пересохло. Я связист, а не солдат. Как и Рэман не солдат по большому счету. Но в чрезвычайное время, мы все становимся солдатами. Можно ли считать падение империи чрезвычайным временем?

– Иди к точке сбора, – Рэм решительно двигается по направлению, откуда я пришла.

Я качаю головой и следую за ним. Я почти уверена, что на Европе нас тоже никто не ждет.

Мы следуем по коридору теперь в обратном направлении. Рэман впереди, я следом за ним.

– Может имеет смысл сделать переход? – зачем-то шепчу я. Мне хочется надеяться, что не все потеряно и мы можем найти спасение в другой галактике.

– Это пусть капитан решает, – не сводя глаз с прицела отвечает Рэм, – Тихо. Слышишь?

Я слышу топот и чужую речь в соседнем секторе.

– Они там, – будто бы удовлетворенно заключает Рэм и ухмыляется. Я задаюсь вопросом, не спятил ли он.

– Что будем делать?

Рэман быстро набирает код блокировки гейта, пока захватчики не прорвались к нам.

– Насколько-то это их задержит.

– Это глупо, они рано или поздно сюда пробьются, а у них численный перевес.

Я все равно вжимаюсь в стену за несущей перегородкой, готовая дать бой. Рэм снова включает коммуникатор.

– Манн, твою мать, дуй в шестой!

Но коммуникатор в ответ отбрехивается несвязной речью и посторонним шумом, в котором угадываются очереди плазматоров и манновское «никого нет… все потеряно». Затем связь исчезает.

Какое-то время мы с Рэмом не мигая смотрим друг на друга, осознавая произошедшее.

– Ты думаешь, они успели вывести людей? – спрашиваю я, но Рэм не успевает ответить. Панель гейта гаснет, створки начинают сотрясаться и деформироваться от ударов с другой стороны.

– Вот что, Кони, – произносит Рэман, – выдвигайся на три сектора назад и прикрой меня. Высаживай заряд полностью, а затем бросай плазматор и беги на посадку.

– Ты спятил, – высказываю я свои худшие подозрения, – давай вернемся вместе.

– Не могу. У меня кое-что для них есть, – он достает магнитную гранату.

– Рэээм, ты чего??

Очередной удар выворотил створку гейта.

– Пошла! – орет на меня напарник, и я со всех ног бегу к своей позиции.

Едва я успеваю развернуться в их сторону, как враги прорываются через гейт. Они укрываются за разломанными створками и поливают Рэмана огнем так плотно, что тот едва имеет возможность отстреливаться. Вскоре они замечают и меня: я тоже палю по ним, не давая продвинуться ближе к напарнику. Но их гораздо больше, чем мы предполагали, а заряд моего оружия неумолимо иссякает. Я начинаю сильно экономить выстрелы, плотность нашего с Рэманом ответного огня падает, и враги начинают приближаться. Один из них уже вплотную подошел к Рэму, и я вижу, как напарник активирует гранату.

У меня есть еще пара выстрелов, я высаживаю их по тем, кто пробирается через гейт, отбрасываю плазматор и бегу. Слышен взрыв, потом еще и еще, вся техника выходит из строя. Меня толкает вперед. Что это, ударная волна или выстрел – я не знаю.

Какое-то время я лежу на полу, вокруг меня тишина. Я вижу лишь пол и узкую нижнюю часть стены коридора. Понимаю, что просто ничего не слышу, я оглохла. Кажется, кто-то наступил на ладонь моей руки, но я не чувствую боли. Через какое-то время, пространство заполняет громкий раздражающий звон, сквозь который я разбираю:

– Adu eschiday? Не это ищешь?

Звон прекращается, и прямо передо мной падает человек. Его лицо удивительно бледно. Оно мне знакомо. Черные глаза его стекленеют, и это последнее, что я вижу.

Кто-то трясет меня за плечо.

– Гражданка, на выход! Приехали.

Слышится смех. Я поднимаю голову и вижу одного из четверки шумных парней. Народ действительно похватал свои сумки и столпился на выходе в коридоре.

Я стряхиваю руку нахала со своего плеча. В экзоскелете выходит грубовато, но это не смущает парня.

– Помочь?

– Обойдусь, – сквозь зубы говорю я, доставая с верхней полки свою сумку.

Его друзья ухмыляются, проходя вперед за остальными.

– Смотри, она тебе сейчас сама поможет!

Я не отвечаю, мне хочется, чтобы они поскорей отстали.

Мы вместе с толпой медленно продвигаемся через стыковочный сектор, проходим сканеры и зону очистки. Помещения тесные, кислорода мало, нахождение в плотной толпе людей выматывает. Я еще и задерживаюсь, показывая таможне документы, дающие право на ношение экзоскелета.

Наконец, мы достигаем выхода в город орбитальной станции, пространства и воздуха становится больше. И это словно заново воодушевляет скучающих в дороге парней.

– Эй, железная леди, а чего костюмчик-то бронированный нацепила? Не тяжело?

Вот привязались, думаю я, но, прежде чем успеваю что-либо ответить, слышу знакомый хриплый голос:

– Завали хлебало, Морр, у этой леди права носить такой костюмчик побольше, чем у тебя. Да, Тет?

Передо мной вырастает симбиотическая гора из металла и человеческого тела. Можно было бы сказать, что этот человек, как и я, в экзоскелете, но его левая нога и правая рука полностью механические, а глаза закрывает обруч визира. Я не верю своим глазам, стою, не зная, как поступить. Но Гавидон сам растопыривает руки в приглашающем приветствии, и я кидаюсь его обнимать.

– Ты жив!! Как я рада, что ты жив!

– Да что мне сделается, Тет? Ну и в заварушке же мы с тобой побывали, да?

Он усмехается, но как-то невесело. Я не отвечаю, не могу заставить себя отлипнуть от него. Будто он исчезнет, если я это сделаю.

– Ну-ну, – Гавидон неловко хлопает меня по спине, – не раскисай, ты же не хочешь, чтобы эти молокососы подшучивали над тобой?

– Они еще здесь?

– Ага, нам с ними в один полк.

– Нам? – я, наконец, отлипаю от железного панциря наставника, – А какими судьбами ты здесь?

– Направляюсь на службу, разумеется. Я здесь вторые сутки. Гас прислал сообщение, что ты прибываешь, ну я и решил, что могу задержаться. Крюк до космопорта невелик. К тому же, на Дионе, конечно, препаршивое все, но есть одно местечко, которое чуть менее паршивое, чем остальные. А тебе, я думаю, не хочется еще час лицезреть самодовольную рожу Морра, а?

Я смотрю на Гавидона, мне кажется, он подмигивает мне, хотя за визиром этого не видно. Он подталкивает меня ладонью в спину и направляет в сторону фудкорта. Дисплеи в этом месте до рези в глазах пестрят рекламой. Уши закладывает от какофонии звуков: музыка, выкрики зазывал, гвалт посетителей и персонала кухонь.

Мы ныряем в закоулки этого сектора, немного петляем. Музыка и шум немного стихают, и мы оказываемся перед заведением с вывеской на япет-графии. Низкий вход ведет в тесное помещение всего на три столика. За дальним уже сидит какой-то тип в национальной маске, изображающей лису. Он мне кажется странным, но повар, помешивающий варево на открытой кухне в центре зала, не обращает на него никакого внимания.

Мы усаживаемся за свободный столик. Создается впечатление, что два человека в экзоскелетах занимают половину всего пространства этой забегаловки, так что Гавидон, садясь с краю, вытягивает ноги через проход на улицу, а я выбираю место у стены.

– Эй, мастер Су-Хо! Мне острую курицу, как обычно, маринованные овощи и раччи! – кричит Гавидон человеку на кухне, не утруждая себя выбором меню. Я, наоборот, долго выбираю, останавливаюсь на соевом супе и сладкой воде, делаю заказ через ком.

Напитки принесли быстро. Я опасливо кошусь на выбор спутника: розовая жидкость пахнет резко и кажется острой на вид, но ничего не говорю.

– Ну, рассказывай, – начинает Гавидон, смачно отпивая большой глоток.

– Что? – не понимаю я.

– Что там было. Меня-то почти сразу вырубило, не успел выпрыгнуть из катера. А ты, поговаривают, еще продержалась, порадовала старика, – он усмехается, и я смущаюсь.

– Не больно-то я продержалась. Меня тоже вырубило через несколько минут, почти сразу после построения, – и уже тише добавляю, – От которого ничего не осталось.

– А камеры в линзах?

– Сняли в госпитале, пока я была без сознания. Так что записи я не видела. А твои?

– Да какие камеры, – вздыхает Гавидон, – от глаз-то ничего не осталось, не то, что от камер. Я бы снял визир и показал, да только зрелище не для слабонервных. Эй, – усмехается он, видя мое вытянувшееся лицо, – чего так смотришь? Ну подрихтовало мне рожу, да и хрен с ней, на кой солдату смазливая физиономия?

– А ты не собирался на гражданку?

– Поздно мне куда-то собираться. Врос я костьми в эту службу, – Гавидон демонстрирует механическую конечность, – а служба вросла в меня. А вот чего тебя с твоей срочной сюда отправили – непонятно. Нечего тебе делать на Дионе.

– Угу, по твоей, видать, рекомендации.

– По моей?! Ха! Да у тебя три балла по физ подготовке. Придется наверстывать в поте лица.

– Зато Гас рад.

– Гас – осел, – хмыкает Гавидон, – автопехота – не то место, где дают спуска. И командование там такое… специфичное. Если прознают, что вы вместе, сочтут за слабость. Начнут давить, манипулировать. Так что по углам там не зажимайтесь.

– Ты чего…

– Да ладно, – смягчается приятель, – все равно сейчас никому не будет дела до вас. Слишком много шума наделала эта история на Энцеладе. «Пиджаки» активизировались, так что все ходят смирно по струнке, – он оборачивается в сторону кухни, – Эй, Су Хо! Где мой заказ?!

От громкого голоса Гавидона я даже подскакиваю на стуле. Повар быстро кланяется в нашу сторону и возится с кастрюлями расторопнее.

Я не единственная, на кого подействовала громогласность моего спутника.

– Че разорался, жестянка ржавая? – один из тройки проходящих мимо пацанов разбойного вида спотыкается о механическую ногу Гавидона и с досады пинает ее.

– Чего??? – ревет в ответ Гавидон и пинает наглеца под зад. Пинок получается мощный, пацан щерится, но дать сдачи такой махине, как мой наставник, очевидно, не решается, пятится в сторону пока Гавидон угрожающе надвигается на него.

Стычка выглядит нелепой. Ровно до тех пор, пока один из его товарищей невероятно ловким, отработанным движением не срывает с Гавидона визир, и все трое бегут наутек. Я моментально срываюсь с места, пытаясь нагнать воришек. То, что они профессионалы – очевидно: улепетывают как спринтеры, а на первом же перекрёстке разбегаются в разные стороны.

Я преследую того, у кого, как мне кажется, остался визир. Экзоскелет дает плюс к силе толчка и ширине шага, но делает меня менее проворной, вор это знает и петляет в закоулках. Расстояние между мной и вором медленно увеличивается. Понимая это, рискую, отталкиваюсь что есть мочи и прыгаю ему на спину. Мне повезло ухватить воришку за ногу, я быстро подтягиваю и подминаю его под себя.

– Отдай, что спер!!! – ору ему в лицо, едва удерживаясь, чтобы не съездить по наглой морде. На мое счастье, я угадала, и краденное оказалось именно у этого пацана. Одной рукой придерживая трепыхающегося вора, второй я отнимаю визир. Прячу его и не замечаю, как один из его товарищей подкрадывается сбоку и кидает в меня горсть каких-то металлических шипов. Я машинально закрываюсь рукой, часть из них словно приклеивается к ней. За секунду моего замешательства схваченный воришка проворно скидывает меня с себя и убегает в переулок.

Металл экзоскелета начинает стремительно разогреваться. Я слышу хлопки, инстинктивно припадаю к земле, пытаясь выстегнуться из брони и лихорадочно соображая, что сделали эти твари. Механизм заело. Я чертыхаюсь, мой экзоскелет превратился в орудие пытки, в котором я запекаюсь, кожу неумолимо жжет. Пока я бессильно валяюсь на земле, в поле зрения возникают чьи-то ботинки. Не успеваю испугаться, что это вернулись подельники, как жар отпускает, оковы экзоскелета раскрываются, и я выбираюсь на волю. Поднимаюсь и вижу того самого человека в маске лисы из забегаловки.

– Эй, ты кто? – тяжело дыша спрашиваю его я.

Но он не удостаивает меня ответом и скрывается в одной из подворотен вслед за преступниками. Определенно странный тип. Даже не помог. Даже полицию не вызвал. Может, подельник?

Я сижу на земле, пытаясь отдышаться. Достаю из брони визир. Хорошо, что хотя бы все не зря. В переулке показывается Гавидон. Он движется медленно, но безошибочно по направлению ко мне. Когда он подходит ближе, я вижу множественные ожоги на его лице и белки слепых глаз.