Молот Солнца: Ветка Нируби

Стихийный рынок на причальной площади моментально свернулся. Товар был спрятан, брезент опущен, из‑под колес повозок выбиты стопорные клинья, и они медленно двинулись в сторону распахнувшихся ворот клетки.

– Заходим, показываем билеты, занимаем места! – кричал чернокожий лифтер с арбалетом за спиной. – Через четверть часа отправляемся! Не задерживаем, заходим…

Крас и Ру сели справа от ворот, рядом с аркбаллистой. Хмурый грил‑стрелок не обратил на них никакого внимания – он внимательно всматривался вдаль, держась за натяжное колесо. А повозки все въезжали и въезжали в клетку. Некоторые были запряжены лошадьми, некоторые – быками, а были и запряженные желто‑бордовыми орнитомимусами – резвыми птицеподобными динозаврами, одомашнить которых оказалось достаточно просто. Лошади то и дело шарахались от игривых орнитомимусов, и погонщикам приходилось их успокаивать.

Когда в клетку вошел последний пассажир, лифтер трижды просвистел в свисток и закрыл ворота. Лифт вздрогнул всем корпусом и двинулся вниз.

Спуск был неторопливым. Клетка двигалась достаточно плавно, лишь покачивалась из стороны в сторону. Когда проходили сквозь очередной уровень листвы, клетку начинало болтать, и тогда она замирала ненадолго, а когда успокаивалась, то вновь начинала спускаться. Крас смотрел на равнину, которая по мере снижения все сужалась, сжималась, и уже казалось тесно зажатой между двумя длинными рощами.

– Птерки справа! – раздался раскатистый крик над самым ухом – Крас даже отшатнулся. И резко развернулся на крик.

Кричал покрытый шрамами грил‑стрелок, который уже резкими движениями взводил спусковой механизм аркбаллисты. Крас вскочил и сразу же ухватился за перила, потому что клетка вдруг резко покачнулась. Ру тоже вскочила и закрутила головой по сторонам.

– Где⁈ – крикнула она. – Где⁈

И тут же выругалась:

– Вот черви земные!

Заржала и шарахнулась чья‑то лошадь, трубно замычали быки, заверещали орнитомимусы. И только тут Крас увидел – сверху, едва заметные на фоне слепящего солнца, проворно приближались к лифту три стремительных темных пятна. Как‑то невероятно быстро они увеличились в размерах, и уже считанные секунды спустя можно было различить вытянутые вдоль туловища перепончатые крылья, вибрирующие от страшной скорости пикоподобные хвосты, длинные слегка изогнутые клювы, с торчащими наружу острыми зубами. Пестрые гребни на вытянутых головах так и трепетали на ветру.

– Они атакуют… – прошептала Ру, глядя на приближающихся птерков, словно завороженная.

И вдруг закричала:

– Стреляй! Стреляй в него!

Первый птерк со свистом разрезал воздух на расстоянии вытянутой руки от клетки, развернулся вверх брюхом и скользнул под дном.

И тогда аркбаллиста выстрелила. Стрела с шорохом ушла в высь и с тупым звуком воткнулась второму птерку прямиком в грудину. Он словно в стену врезался. Его даже назад отбросило – такой силы был удар – а потом захлопали крылья, замотался туда‑сюда пестрый гребень и отчаянный пронзительный крик так и хлопнул по ушам. Зубами пытаясь вырвать торчащую из груди стрелу, птерк стал медленно падать и скоро пропал из вида.

– Есть! – крикнул кто‑то за спиной.

Третий птерк мелькнул мимо клетки на таком крошечном расстоянии, что Крас почувствовал потоки ветра от его крыльев, и машинально выдернул из ножен кинжал.

А грил‑стрелок уже перезаряжал аркбаллисту. Послышались крики с противоположной стороны клетки – это птерки сделали разворот и ринулись в атаку слева. Стрелок‑человек хладнокровно навел свою аркбаллисту и терпеливо ждал, когда цель приблизится на расстояние выстрела. Все, кто сейчас находился в клетке, в молчании и напряжении наблюдали за происходящим. Даже животные притихли, лишь орнитомимусы возились и толкали друг друга.

С упругим звуком аркбаллиста послала стрелу навстречу цели. Мимо! Птерк качнулся в сторону, пропуская стрелу, и с криком ринулся вперед. Не снижая скорости, он врезался в клетку, проломил прутья ограждения и рухнул на площадку рядом с одной из торговых повозок. Запряженная в нее лошадь шарахнулась, чуть не упала, но все же удержалась на ногах и громко заржала. Птерк резко повернул к ней голову. Пронзительно закричал, распахнув зубастую пасть. Чернокожий лифтер, недолго думая, скинул с плеча арбалет и пустил в птерка стрелу. Она насквозь прошила распахнутое крыло и воткнулась какому‑то ошалевшему торговцу в шею. С растерянным видом он отступил на несколько шагов. Остановился в проломленном ограждении клетки, взялся за торчащую стрелу обеими руками и рывком вырвал ее из себя. Кровь брызнула пульсирующей струей, заливая все вокруг. Раздались крики, заверещали орнитомимусы, заржали лошади, замычали быки. Скрипя осями, заерзали повозки. С застывшей на лице улыбкой, раненный торговец выронил стрелу, ноги его подкосились, и он упал за борт. Последний птерк на лету подхватил его лапами, немного пронес в воздухе, а потом бросил вниз.

Все описанное произошло в считанные секунды, и Крас наблюдал за всем этим, держа обнаженный кинжал прямо перед собой. Сидящий на площадке птерк уставился на него сначала одним глазом, потом, повернув голову, уставился вторым глазом, и вдруг закричал. Ринулся к нему, отталкиваясь от площадки локтями, обтянутыми серой кожей.

Ру, которая смотрела на происходящее широко распахнутыми глазами, звонко хлопнула Краса по плечу.

– Всё, мне пора… – сообщила она и юркнула под скамейку.

Крас проводил ее взглядом, потом перекинул кинжал из руки в руку и стал ждать. Впрочем, долго ждать птерк его не заставил. Переваливаясь с лапы на лапу, он подскочил к нему, широко раскинул крылья, щелкнул зубами и оглушительно закричал. Поморщившись, Крас ударил клинком по дряблому горлу. Крик птерка захлебнулся, превратился в бульканье, из раны хлынули потоки зеленоватой крови. Птерк закрутил головой, лапы его подогнулись. Хрипя и булькая, он растянулся на площадке перед Красом, лихорадочно трясясь всем телом.

– Уже всё? – спросила из‑под скамейки Ру.

– Сиди там, – сказал Крас, озираясь.

Стрелки уже перезарядили аркбаллисты и тоже крутили головами, высматривая последнего птерка. Лифтер тоже зарядил свой арбалет. Заметив это, Крас подумал, что следует держаться от него подальше – его владение оружием сложно было назвать виртуозным.

– Где последний⁈ – крикнул грил‑стрелок за спиной Краса. – Был еще один!

Как‑то тихо стало вокруг, тихо и неподвижно. Несмотря ни на что, лифт продолжал опускаться – очень плавно, почти неощутимо. Вся живность на площадке вдруг замолкла, торговцы непрерывно озирались, пытаясь найти последнего птерка.

– Кажется, улетел, – сообщил лифтер.

И в тот же миг клетка вздрогнула, сверху донесся сухой треск.

– Он на крыше! – закричал кто‑то.

Парусина на верхних прутьях клетки провисла под чьей‑то тяжестью, а мгновение спустя ее пропорол длинный острый коготь, и в образовавшуюся прореху просунулась длинноклювая морда последнего птерка. Снизу закричали, заголосили на все лады, живность тоже зашлась в крике – не столько от вида птерка (его они пока вряд ли заметили), сколько от передавшегося им страха собственных хозяев.

Птерк между тем протиснулся промеж прутьев, все больше разрывая накрывающую их парусину, а потом рухнул вниз прямо на повозку с посудой. Послышался звон, оглушительно завизжал запряженный в повозку орнитомимус. Птерк кувыркнулся с повозки, упал на спину, но очень ловко оттолкнулся от площадки крыльями и поставил себя на лапы. Закричал, вытянув шею. Орнитомимус шарахнулся, пытаясь оторваться от повозки, но тяжелые оглобли его не пускали. Тем не менее, ему удалось слегка развернуть повозку. И напрасно! Деревянные колеса визгливо скрипнули, и птерк резко развернулся на этот звук. Орнитомимус в ужасе забился, пытаясь оторваться от оглоблей, а птерк совершил молниеносный рывок в его сторону. Разверзлась пасть, острые зубы сомкнулись на длинной тонкой шее орнитомимуса. Секунда – и часть шеи вместе с головой осталась в пасти птерка, а льющее потоки крови туловище упало на площадку. Ловко подбросив откушенную голову вверх (тонкая шея извивалась, словно червяк), птерк поймал ее и тут же проглотил целиком. Зарыскал головой по сторонам. Пустое пространство вокруг него расширилось.

– Разойдись! – зычно закричал кто‑то из стрелков. – К звездам вас всех! Разойди‑ись!

Однако отдать команду было намного проще, чем ее выполнить в такой толчее. Пассажиры лифта хотели бы броситься в разные стороны, но из‑за этого моментально возникла жуткая давка. А птерк, мотнув головой, схватил за ногу какого‑то нерасторопного грила и в секунду разорвал его на две части. Потом придавил верхнюю часть лапой и с хрустом оторвал несчастному голову.

Глухо стукнул спусковой механизм аркбаллисты. Огромная стрела сшибла с ног торговца травами, пронзила ему плечо и пригвоздила к грудине птерка. Тот замер, с удивлением глянул на приколоченного к нему человека, затем попытался сделать шаг, но завалился на бок. Увидел стоящего неподалеку Краса и пополз к нему, упираясь локтями в доски. Каждое движение давалось ему все тяжелее, грязно‑зеленая кровавая полоса тянулась за ним по дощатому полу, а прибитый к нему толстой стрелой аркбаллисты человек кричал от боли и ужаса, но освободиться не мог.

Птерк не дополз до Краса всего пару шагов – силы его иссякли, и он безжизненно вытянулся на полу клетки. Крас подошел к нему и ногой перевернул на бок. Птерк было приподнял голову с открытой пастью, но тут же получил удар кинжалом под нижнюю челюсть. Он прощально дернулся и затих уже окончательно.

Крас присел перед стонущим торговцем со стрелой в плече и осмотрел рану.

– Повезло тебе, приятель, – сказал Крас.

Торговец приоткрыл глаза и болезненно поморщился.

– Повезло? – переспросил он. – Вот это везение!

– Бывает и такое, – заверил его Крас.

Из‑под скамейки выбралась Ру и подошла к нему, поправляя штаны.

– Всё в порядке? – спросила она.

– Всё хорошо, все довольны, – сказал торговец, скалясь от боли.

– Вот и отлично, – сказала Ру.

Она взялась за стрелу двумя руками, ногой уперлась в грудь птерка и рывком вырвала стрелу. Торговец заорал.

– Черви земные! – закричал Крас. – Ты что делаешь⁈

– Наконечники на птерков плоские, – пояснила Ру, показывая ему наконечник. – Такую стрелу проще вытащить, чем сломать.

– Да, мы всегда так делаем, – согласился с ней подошедший лифтер.

– Да ну? – сказал Крас. – Весело у вас тут.

– На лифтах такое часто случается, – сказала Ру и выбросила стрелу за борт. – Почти каждый раз. Проклятые твари так и пасутся вокруг древа. Поселение хорошо охраняется, птерки боятся нападать, но вот лифты они обожают.

– А ты ловко под скамейку нырнула, – заметил Крас.

– Я всегда так делаю…

Лифт постепенно приближался к земле.

* * *

Остановился лифт достаточно плавно, клетка лишь слегка вздрогнула. Лифтер сразу бросился открывать ворота, торговцы вытащили клинья из‑под колес своих повозок и приготовились к высадке. Убитого орнитомимуса уже распрягли и оттащили к мертвым птеркам. Хозяин повозки нисколько не опечалился – это был крупный мускулистый грил, и он, ни секунды не сомневаясь, сам взялся за оглобли и потянул повозку к воротам.

Когда Крас и Ру вышли из клетки, грил уже торговался с местными пастухами, отчаянно сбавляя цену на нового орнитомимуса.

– Единый Разум! Господин Муун! – услышал Крас странно знакомый голос. – Я как знал, что обязательно встречусь с вами снова!

Крас и Ру одновременно обернулись. За их спинами стояла вчерашняя низкорослая личность из таверны «Ловушка» – пастух ящеров Кэндер Фогг собственной персоной. Широкая улыбка разрывала его лицо от уха до уха.

– Я так рад, господин Муун! – Он раскинул руки в стороны, словно собрался обняться, даже шатнулся навстречу, но Крас предусмотрительно выставил вперед руку. Обниматься с пастухом ящеров в его планы не входило.

– Кто этот коротышка? – спросила Ру.

– Местный пастух, – сказал Крас. – Но очень хочет быть оруженосцем.

– Разве у метентаров бывают оруженосцы? – удивилась Ру.

– У метентара Скобиса был! – тоном знатока заявил Кэндер Фогг.

– Метентар Скобис погиб в зубах захудалого сципионикса, потому что в его руках вовремя не оказалось оружия, – заметил Крас. – Должно быть у него был очень плохой оруженосец.

– Возможно, сципионикс был не таким уж захудалым, – задумчиво сказал Кэндер Фогг. – Мне встречались особи повыше вас ростом, господин Муун. Такого и с оружием не одолеть…

– Когда он закончит болтать? – поинтересовалась Ру у Краса. – Мне кажется, нам пора идти.

– Далеко господин направляется со своем дамой? – весело спросил Кэндер Фогг.

– Она мне не дама, – сказал Крас.

– Я ему не дама, – сказала Ру. – Я никому не дама.

– В любом случае, если вы направляетесь не на восток, то нам с вами по пути. Переправы через Бурный Язык никак не избежать. На том берегу мне надо получить нескольких орнитомимусов, чтобы доставить их в Снау‑Лисс. Это будет приятное путешествие – гарантирую!

– Сомневаюсь, – сказал Крас.

– Проводник до переправы нам бы не помешал, – заметила Ру. – К тому же, ты всегда можешь выпустить ему кишки.

– Зачем? – удивился Кэндер Фогг.

– С выпущенными кишками тебе сложно будет болтать…

Пока Кэндер Фогг, нахмурив брови, размышлял над ее словами, Крас поправил на плече сумку и молча двинулся вперед по изрядно утоптанной дороге. В одном болтливый пастух был абсолютно прав – переправы через Бурный Язык было не избежать, и не важно куда ты направлялся, в Крос‑Бод или Лали‑Тронн.

Когда отошли от лифта на несколько десятков шагов, Крас увидел недалеко от дороги разбитое и переломанное тело торговца, которого убил лифтер. Он лежал в луже крови все с то же застывшей улыбкой на лице, а какие‑то лохматые грызуны уже пытались отрывать от него куски плоти. Крас остановился. Ру и пастух тоже.

– Пусть тело твое соединится с землей, а душа – с Единым Разумом, – сказал Крас полагающуюся в таких случаях фразу. Коротко прикоснулся запястьем правой руки ко лбу.

– Пусть тело твое соединится с землей, а душа – с Единым Разумом, – слово в слово повторили Ру и Кэндер Фогг, и каждый их них коснулся запястьем правой руки своего лба. Этот жест означал, что они провожают душу покойного на встречу с Единым Разумом Вселенной, и будут приветствовать ее возвращение в новом теле, каким бы оно ни было.

Затем они двинулись дальше. Дорога была не широкой, две повозки с трудом бы на ней разъехались, но почти на две мили от древа Уилу по обе стороны от нее шла высокая ограда из колючей проволоки. От слишком крупных, или наоборот – мелких ящеров такая защита не спасала, но основная масса хищников на равнине размером была не крупнее взрослого человека, и как раз от такой живности «колючка» помогала неплохо. Через каждые триста шагов на обочине были видны тяжелые крышки погребов – в них при необходимости можно было переждать налет птерков. Реже встречались наглухо заделанные «беседки» с бойницами вместо окон. Служили они для той же цели, что и погреба, но только в сезон дождей, когда погреба заливало доверху. «Беседки» были удобнее, но птерки часто разрушали их, как и прорвавшиеся за «колючку» крупные ящеры.

Впрочем, все эти «прелести цивилизации» кончались примерно через пару миль от древа Уилу, несущего на себе «парящее» поселение Снау‑Лисс. Здесь дорогу преграждали ворота, сразу за которыми дорога заканчивалась. И взору открывалась равнина, протянувшаяся в бескрайнюю даль.

– Нам налево, – весело сказал Кэндер Фогг. – Если поторопимся, то успеем на вечернюю переправу.

И сразу пошел вперед. При этом он умудрялся болтать без умолку, то и дело оглядываясь на идущих чуть позади спутников. Иногда он и вовсе поворачивался и шел спиной вперед, продолжая трещать и размахивать руками. Выяснилось, что орнитомимусов, которых ему надлежало получить на левом берегу Бурного Языка и доставить в Снау‑Лисс, заказал не кто иной, как господин Лимбу‑Ар, префект верхнего уровня, а господин Лимбу‑Ар не станет заказывать себе скотину у кого попало. Господин Лимбу‑Ар прекрасно разбирается не только в скотине, но и в людях. А может быть и не только в людях, но и скотине – это смотря с какой стороны посмотреть. Все знают, например, что лошадей оценивают по зубам. А господин Лимбу‑Ар знает, что орнитомимусов оценивают по хвосту! Если кончик хвоста у орнитомимуса начинает белеть, то покупать такую особь не стоит, потому как долго она не протянет. Поить и кормить ее придется, а вот заставить работать уже не получится, а зачем нужен орнитомимус, который не работает, а только ест да пьет? Это же не кошка какая‑нибудь!

Ру сказала:

– Когда начнешь его резать – дай мне знать. Не хочу этого пропустить.

– Хорошо, – ответил Крас. – Всенепременно…

Шагах в трехстах от них, по левую руку, бежал по равнине какой‑то расторопный ящер с ярко‑красным оперением. За ним длинной цепочкой неслись такие‑же ярко‑красные детеныши.

До переправы уже было рукой подать.

* * *

Ягрр Фру, с тугой повязкой на левом плече, подошел к ограде крайнего на улице домика и остановился, взявшись за калитку. Стафф Ван, огромный рыжий неандер с мохнатыми бровями, остановился рядом с ним. Еще двое громил – человек с квадратной бородой и покрытый шрамами грил – встали за их спинами.

– Кого мы ищем, мастер? – с рыком спросил Стафф Ван.

– Мне нужна одна девчонка, – ответил Ягрр Фру.

– Если тебе понадобилась девка, то зачем ты взял с собой нас? – с усмешкой поинтересовался покрытый шрамами грил, имя которого было сложно выговорить даже соплеменникам, и которого для простоты называли просто Шрам.

Ягрр Фру продолжал всматриваться в маленькие оконца домика.

– У нее вещь, которая должна принадлежать мне! – рявкнул он.

– Что это за вещь? – спросил Стафф Ван.

– Это карта. Она мне нужна. И смотрите, чтобы девка не сбежала – у меня к ней личный счет… – Ягрр Фру погладил повязку на плече. – С ней может быть человек. Если он в доме – убейте его.

– Как мы его узнаем? – спросил бородатый человек по имени Джал.

Ягрр Фру мрачно глянул на него через плечо.

– Просто убейте всех, кто будет в доме!

Сказав это, он отшагнул от калитки и с размаха пнул по ней ногой. Обычно калитка открывалась в другую сторону, но от этого удара она сорвалась с петель и улетела вглубь двора. Ягрр Фру быстро направился к дому, остальные двинулись за ним, достав ножи и рассыпавшись по двору. Стафф Ван пошел вокруг дома, чтобы контролировать окна с той стороны. Ягрр Фру остановился у крыльца и подал знак Шраму вышибать дверь. Тот кивнул и мощным ударом ноги отправил ее внутрь домика – только щепки полетели в стороны. Джал моментально забежал внутрь, Шрам кинулся за ним. Ягрр Фру выждал несколько мгновений и вошел следом.

Несмотря на то, что вечер еще не успел вступить в свои права и солнце еще не скрылось за соседней веткой древа Уилу, в домике было сумрачно. Маленькие оконца пропускали так мало света, что в первый момент вошедшим показалось, что они очутились в кромешной тьме, и замерли в ожидании внезапного нападения. Но прошло полминуты, глаза стали привыкать к недостатку света, и тогда Джал сказал негромко:

– Кажется, никого нет…

– Кто‑нибудь, зажгите проклятый свет! – рявкнул Ягрр Фру.

Чиркнула спичка, вспыхнул яркий огонек, освещая искаженное в свете пламени лицо Шрама. Заметив стоящую на столе лампу, он зажег ее. Держа за ручку, прошелся по комнате. Заглянул в соседнюю. Пожал плечами.

– Никого, мастер…

– Ищите карту! – сказал Ягрр Фру.

И сам кинулся рыскать по комнате. Содрал со скамьи у окна покрывало из овечьих шкур, ощупал подушки, заглянул вниз. Начал обыскивать посуду. Джал и Шрам тоже принялись за дело и уже через минуту все в доме было перевернуто, вывернуто наизнанку, сброшено с полок и выпотрошено. Карты нигде не было.

В дом вошел Стафф Ван.

– Баня еще теплая, – сообщил он. – Должно быть топили ночью. Похоже, весь день здесь никого не было.

– Нужно идти в библиотеку Снау‑Лисса, – прорычал Ягрр Фру. – Девчонка может в ночь явиться на работу.

– Так вот кого мы ищем! – воскликнул Шрам. – Ру Лии… Нет, мастер, в библиотеку идти не нужно. Девчонки там нет. Ее вообще нет в Снау‑Лиссе.

Ягрр Фру с рыком резко развернулся к нему.

– Что ты сказал⁈

Шрам на всякий случай поднял руки.

– Я только сказал, что ее уже нет в Снау‑Лиссе! Сегодня днем Северным лифтом она спустилась на равнину. Я был там бортовым стрелком. Ее сопровождал метентар Муун, они направились куда‑то в сторону Бурного Языка, к переправе. С ними был еще какой‑то местный пастух…

– Черви земные! – ругнулся Ягрр Фру. – Сбежала, тварь!

Он со злости пнул ногой по табурету, и тот, врезавшись в стену, потерял две ноги.

– Уходим отсюда… – прорычал Ягрр Фру. – Нужно взять жратву и лошадей. Мы идем к Бурному Языку!

Глава 6

Солнце уже почти касалось горизонта, когда они вышли к переправе. Бурный Язык был лишь притоком другой реки, которую жители равнины называли Рив‑Лорен. Был он достаточно широким и местами очень глубоким, но вместе с тем стремительным и игривым, за что и получил свое название.

Они остановились на краю не очень крутого травянистого обрыва, с которого открывался вид на переправу. Отсюда до нее было шагов пятьсот, однако предстояло еще спуститься с обрыва, не переломав себе костей.

Кэндер Фогг первым спрыгнул с края обрыва и очень быстро засеменил вниз, то и дело поворачиваясь то одним боком, то другим, чтобы не покатиться кубарем. Из невидимых нор на склоне обрыва непрерывным потоком хлынули врассыпную какие‑то мелкие твари. Дождавшись, пока поток тварей иссякнет, Ру и Крас тоже пошли вниз, спокойно и неторопливо, внимательно смотря себе под ноги. В самом конце спуска Красу пришлось прикончить вставшую в стойку змею с оранжевым «капюшоном», но в целом спуск им дался легко. Да и паром еще не отчалил – пассажиров не было, и горбатый паромщик с сучковатой палкой в руках и кистенем на поясе мирно дремал, сидя на черном растрескавшемся чурбаке.

Паром представлял из себя обычный дощатый настил, положенный поверх смоленых деревянных бочек. Накрывала его двускатная крыша, держащаяся на шести опорах. В длину паром был шагов пятнадцать‑двадцать, в ширину – на треть меньше. По центру парома был установлен столб с большим колесом на нем, на которое был намотан толстый пеньковый канат, протянувшийся от одного берега до другого. Вращая это колесо можно было перетянуть паром на нужный берег.

Кэндер Фогг дождался, когда Крас и Ру спустятся с обрыва, и уже втроем они пошли к парому. Горбатый паромщик хоть и дремал, но дремал чутко – когда до него оставалось шагов двадцать, он резко поднял голову и пристально уставился на гостей. Полы своего кожаного плаща он откинул немного назад, чтобы лучше был виден кистень с увесистым набалдашником, утыканным толстыми железными колючками.

– Спокойной воды, паромщик, – сказал Крас.

– Тихой равнины, путник, – отозвался паромщик.

– Когда отходит паром?

– Когда твой кошель станет немного легче, а мой немного тяжелее.

– Значит, он отходит немедленно…

Крас с улыбкой снял с пояса кошель, выудил из него медную монету и бросил паромщику. Тот очень ловко поймал ее и на удивление резво поднялся с чурбака.

– Поторопиться надо бы, – сказал он. – Ветер подымается, как бы грозу не натянуло.

– Тогда не будем терять времени, – сказал Крас.

Все четверо они вошли на паром. Река на переправе была относительно спокойной, противоположный берег темнел тонкой полоской, над которой возвышались рыжие сосны, а канат, уходящий к ним, терялся в водной зыби где‑то на середине реки.

Недолго думая, паромщик взялся за рукоятку колеса, и паром, дернувшись, отчалил от берега. Под бочками зажурчало, в щели между досок плеснулась вода. Паромщик крутил колесо, движения его были спокойными и привычными, видно было, что горб ему нисколько не мешает. Паром двигался медленно, но все же двигался несмотря на то, что достаточно сильное течение так и норовило сорвать канат с колеса и утянуть паром вниз по течению. Но этому препятствовал еще один канат, натянутый между берегами, и удерживающий паром от сноса. Он проходил снизу по самой кромке дощатого настила, опираясь на свободно вращающиеся ролики, конструкция которых позволяла канату скользить по ним, но при этом не давала ему выскочить из пазов.

– Вы бы присели… – сказал паромщик, кивнув на прибитые к доскам чурбаки. – На Бурном Языке всякое бывает. Качнет нас посильнее, и покатитесь в воду, как горох. А это Бурный Язык, тут всякое бывает… Хотя, это я уже говорил…

Они уселись на влажные чурбаки. Ру неподвижно смотрела на воду, глаза ее то и дело закрывались, и тогда она роняла голову, но моментально просыпалась и снова начинала смотреть на воду, чтобы через минуту повторить все действия снова. Кэндер Фогг жевал травинку и вид при этом имел весьма хозяйский, словно все здесь вокруг – и река, и паром, и оба берега со всем, что на них имелось – принадлежали только ему, и никому больше. Крас вглядывался в противоположный берег. Теперь там стали видны деревянные строения, похожие на коровники или конюшни, вокруг которых суетились крошечные фигурки.