Космофауна. Галстук Вождя

Стало грустно – я понял, что нахожусь как минимум в двухстах километрах от ближайшего порта и двигаюсь на север. Хотя двигаться мне следовало на запад, к повстанцам.

– Так, у нас тут сто двадцать первый коридор, – пробормотал я. – А где ближайшие из сопротивленцев, или как их там?

– Сопряженцы-то? В десяти километрах отсюда они пару кварталов захватили. 123-1А, кажется. Только как ты отсюда к ним попадешь? Там все перекрыто местными вояками и инспекторами.

– Что-нибудь придумаю, – сказал я. – Спасибо, ребята, было приятно с вами познакомиться!

Ускоритель уже не действовал, я чувстовал слабость, но легкий адреналин в крови все еще присутствовал. Я дождался, когда "бобик" максимально снизится и слегка притормозит на повороте, открыл дверцу и спрыгнул с полутораметровой высоты.

Нога сложилась и больно хрустнула – позже больничный модуль скажет, что это был подвывих. Скрючившись от боли и пригнувшись, я доковылял до обочины и перелез через хилый чугуниевый заборчик, отделяющий поток от пешеходной зоны. По тротуары ровной шеренгой в одну стороны шла огромная толпа людей – в лохмотьях, с сумками, чемоданами, узелками через плечо. Между группами людей виднелись плечистые солдаты, из чего я сделал вывод, что это не простое переселение, а депортация. Обычное дело на купольниках и космических станциях, случается даже и у нас. Я вспомнил примерный маршрут, пригнулся и пошел дальше ковылять, протискиваясь поперек толпы. Как и в предыдущий раз, мне немного помогли принтоны, ещё остававшиеся в крови, и спустя пару минут боль в ноге стала понемногу затихать.

На ходу набрал сообщение в общий чат корабля:

"Я живой, все ок, сбежал из тюрьмы, двигаюсь к повстанцам в 123-1А. Товарищ куратор сбежал еще раньше".

От Ильича тут же последовал ответ:

"Искренне рад, что вы живы и жду встречи с вами. Товарищи Шон Рустемович и Арсен Артурович спят, но я поставлю их в известность"

А следом вылезло еще одно сообщение, уже от браслета, которое напомнило о том, что я и так прекрасно знал:

Потребность во сне: очень высокая (18 часов бодрствования), рекомендован отдых.

Поток людей всё никак не кончался. Пару раз меня окрикивали военные, один даже подошёл и приказал остановиться, но его напарник крикнул:

– Брось, Яшка, видно же, что не из наших, пущай идёт.

Длинная шеренга из вояк и бедных переселенцев не прекращалась, а вот “стальная колбаса” перехода между кусками станций, тянущаяся на добрые пару километров, наконец-то закончилась. А впереди на добрый десяток километров раскинулось не то поле с низким потолком, не то гигантская теплица. На выходе гундосила бесконечно повторяющая роботётка:

“Внимание! Вы входите в зону с пониженной гравитацией. Внимание! Зона с пониженной гравитацией!

Гравитация, действительно, медленно снижалась. То ли здесь была временная нехватка востроскруч, то ли специально её делали меньше, потому что это положительно влияло на растения. Я прошмыгнул через конец шеренги и стал идти как будто под гору. Поля, прилегающие к краю блока, были заброшены – здесь обильно рос иван-чай – невольно я поморщился, вспомнив, как мы его сушили для перепродажи нерчинским бандюганам, виднелись какие-то полуразрушенные постройки.

Я посмотрел на “небо” – солнце уже давно скрылось за краем видимой зоны. Нахим успел рассказать, что власти решили проблему со сменой времени суток весьма просто и оригинально – медленным вращением орбитального материка вокруг своей оси, как это делают планеты. Осознание того, что уже глубокая ночь, ещё сильнее стало вгонять меня в сон, я не выдержал и решил отправиться на поиски ночлега.

Когда закончилась колонна переселенцев, вокруг на добрый километр стало не души, лишь тихо шумел поток флаеров над дорогой. Нашёл дыру в заборе, огляделся и свернул с тротуара на заросшую тропинку, завидев серое здание вдали. Прошагал пару сотен метров. Нехило шатало из стороны в сторону – заметно было, что востроскручи под многометровой толщей грунта и основания станции гуляют, как хотят, меняя напряжённость гравитационного поля.

Становилось холодно, дорогу пару раз перебегала какая-то мелочь, в которой угадывались снорки – мелкие не то грызуны, не то мутировавшие куропатки, часто селящиеся в аграрных секторах крупных станций. Здание, к которому я пришёл, оказалось обычной орбитальной избушкой – грубо сколоченное из пористо-чугуниевых досок, с разбитыми оргстеклами и проржавевшим амбарным замком на двери, сбить который не составило никакого труда.

Внутри оказалось три комнаты. Первая – заваленная садоводческими приборами, обломками агророботов, вёдрами и прочим барахлом, вторая – что-то вроде санузла, совмещённого с электрощитовой, и третья – жилая. Там стоял стол, на котором стояла посуда, плитка-самогрейка и чайник на батарейке, шкаф для одежды, а также жёсткая кровать с продавленным матрасом. Порывшись под кроватью, я нашёл воды, вскипятил в чайнике – тот оказался рабочим, и жадно выпил. Затем подобрал в подсобке топор, положил под боком и завалился спать.

Снились Дина и Галина – что-то очень сладкое, тёплое и немного стыдное. Проснулся под утро от того, что меня кто-то тыкал в бок. Спустя секунду адреналин впрыснулся в кровь, сердце забилось быстро-быстро, я резко перевернулся, схватился топор и уже замахнул его… и тут же опустил.

– А-а! – послышался дуэтом детский вопль. – Он живой!

Я еле успел разглядеть мигом выскочивших из комнаты детей – их было двое, видимо, брат с сестрой. Они оставили на полу опрокинутое ведёрко с сорванными листьями иван-чая. Подхватив его, я выбежал из избушки, крикнув:

– Эй, вы тут забыли, заберите!

Но они не слышали меня, только быстро бежали по тропинке с поля. Солнце тем временем только выглядывало из-за края прозрачной крыши, а на браслете отобразилось:

Потребность во сне: средняя (5 часов сна), рекомендован сон.

Потребность в еде: сильная (8 часов)

Пожав плечами, я вернулся обратно, решив досмотреть сон. Но на этот раз снилось совсем другое – шёпот востроскручи вместе с пролетающими осколками образов, видимо, кто-то из “подземных” космических зверьков учуял меня и упорно лез ко мне в голову, норовя познакомиться.

Когда я проснулся во второй раз, в крышу избушки и в стёкла хлестал дождь, лившийся из потолочных леек. В комнате стоял запах жареного, а на полу у кровати в позе лотоса сидел с закрытыми глазами товарищ Куратор. Некоторое время он молчал и не открывал глаза, затем, не говоря ни слова, поднялся, поставил греться чайник на столе, снял с плитки тарелку с кусками странного мяса и только после сказал:

– Доброе утро, Гагарин Шонович. Спешу сообщить, что пока вы спали, наше убежище было окружено стаей одичавших тщедушников. Кстати, одного из них я приготовил.

Глава 5. Маленькая просьба

– Тщедушники? Что это за твари?

В кружках заварили подсушенный иван-чай. Не знаю, как товарищу Куратору удалось его приготовить, или же местный сорт был генно-модифицирован, но напиток получился куда приятнее, чем тот, что пытались готовить мы на “Молотове”. И бодрил ничуть не меньше обычного. После этого я даже решил вычеркнуть из списка странностей новгородцев запрет на традиционные чаи, допустив, что замена вышла вполне равноценной.

– Вам знаком термин “конвергентная эволюция”? – спросил в ответ Куратор.

– Смутно припоминаю. Что-то про внешнее сходство, да?

– Да, именно. В похожих средах обитания все экологические ниши занимают виды с похожей внешностью, пусть и происходящие от абсолютно разных существ. Всего в Секторе Протокола около десяти сверхпригодных для обитания планет, увы, Челябинск не в их числе, зато входит новгородский Китеж, расположенный достаточно близко от этих мест. Это очень комфортная для обитания субтропическая планета, настоящий рай, на котором живёт достаточно немного людей. И, как вы понимаете, фауна там процветает. Тщедушники – одни из самых крупных хищников. Выглядят… как тощие собаки с хитинистой чешуёй. Вполне съедобны, если верить галактопедии, по крайней мере, мне не стало с них дурно.

Только сейчас я услышал, что в дверь кто-то скрёбся – тихо, монотонно и неприятно. Выглянул в окно – за стеблями иван-чая виднелись какие-то бурые силуэты, но разглядеть я ничего не смог. Не смог припомнить, ел ли собачатину, но голод пересилил, я поднялся, взял со сковороды ломоть мяса и отправил в рот. И, признаться, немало удивился.

– Соли, увы, не нашёл, – признался Куратор. – Как и приборов. Ну, как?

– На вкус как креветки или омары. Удивительно.

– Да, они весьма вкусные, как и вся тамошняя фауна. Шкала совместимости белков четыре плюс, если не ошибаюсь.

– Как вы меня нашли? – спросил я, но понял, что вопрос неуместен – у Куратора наверняка припрятаны секреты.

– Браслет, – многозначительно пожал он плечами

– А ещё вы не рассказали, как вам удалось сбежать?

Я продолжал наворачивать странное мясо, а Ильдар Ильдарович отпил чай.

– А мне не удалось. Ну, сначала не удалось. Я забежал в тупик, когда кончилось действие ускорителя. Ни одна техника рукопашного боя не позволит ничего сделать легковооружённому человеку с четырьмя бронированными гвардейцами. Рюкзак ваш забрали, посадили в вип-камеру – технологичную, с мембранной прозрачной решёткой. Я просидел полдня, потом мне принесли, прошу прощения за выражение, пайку, я не выдержал, и активировал один из специальных имплантов, в общем… Гипноз работал пять минут, за это время удалось пройти двое дверей, в третьей – уже применил удушающий приём. Угнал транспортное средство. Признаю, моей ошибкой было направить вас к этому порту, а не к порту сопротивленцев. Но у меня не хватало информации, какой из четырёх портов сейчас находится под их контролем, а в условиях, когда власти установили помехи…

– То есть там не просто был изменившийся протокол, – до меня начало доходить. – И, получается, вы меня искать не стали, Ильдар Ильдарович? В расход пустили?

Я хитро прищурился.

– Почему же. Я планировал вернуться, но мне требовалось произвести разведку и обзавестись оружием и деньгами. – Он откинул полу пиджака и показал странный короткий бластер, явно не местного производства. – Экспроприировал у двух представителей низшего класса. И еще пару токенов, правда, неизвестно, сколько там платежных единиц. А дальше – маячок в браслете определил, что вы уже перемещаетесь.

– Хорошо… Да, и вы говорили про помехи.

– Помехи, да. Мне сообщили, что повстанцы сейчас контролируют четыре из шести ферм по производству гипототемов в системе. Следовательно, у официалов дефицит. Поэтому тот факт, что они выпустили ракеты по нашему кораблю, а затем долго не пускали в порт, и что удерживали нас как приманку, может говорить о том, что они посчитали нас крупной добычей и надеялись заполучить наших коньков.

– Вот мерзавцы! Ну и что нам теперь?

– Сперва посетите санузел. Потом предлагаю взять так полюбившийся вам топор и разогнать к стаю к, не побоюсь этого слова, хренам собачьим. Либо, если не выйдет – добежать до тротуара, там они преследовать не будут.

Он встал и характерным жестом поправил ворот пиджака.

Через пять минут мы вышли во двор. Я на миг задумался – смогу ли я убить живое существо? Конечно, мне приходилось уже пару раз мочить крыс и крупных ксеножуков, откуда-то показавшихся на дедушкином участке. Но собаку, пусть и инопланетную…

Впрочем, скоро моим сомнениям пришёл конец. Резко открытая дверь откинула первое существо – буро-полосатую тварь, похожего на скелет гончей, скрещенный с лангустом. Тварь перевернулась, и я разглядел её, а также двух подкравшихся сбоку сородичей получше. Ушей у неё не было, зато было аж две пары глаз, маленьких, почти паучьих, одна из пар смотрела прямо, а вторая – по бокам. Не сказать, что сильно страшная животина, даже не особо мерзкая – просто неприятная своей чужеродностью. И она кралась к нам с твёрдым намерением накинуться. В общем, я сказал себе – Гага, надо рубить.

Сообщение: экстренная ситуация (нападение представителя ксенофауны)

Мой топор описал дугу с намерением приземлиться на черепушку ближайшему тщедушнику, но тот отскочил – ровно под острие лопаты товарища Куратора. Ко мне уже прыгнул следующий – обух топора встретил его на полпути к моей шее, а а после я добил ещё одним ударом. Брызнула розоватая жижа, браслет приветливо отозвался:

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

Мы оставались стоять перед закрытыми воротами домика, практически спиной к спине. Тварюги окружили нас, и я на миг почувствовал себя персонажем старинных игрушек, вышедшим оборонять ворота крепости.

– Бластер! – успел крикнуть я. – Почему не им?

– Слабый заряд, приберегу! И отличный повод попрактиковаться!

Я оглянулся – основная стая стояла как раз с выходом на заветную тропинку, и возможности удрать всё ещё не было. Куратор тем временем завалил еще одного и примеривался к третьему. Второй хищник стал моей жертвой парой секунд спустя – его клыки успели чиркнуть по комбезу на боку, но ткань выдержала, и прокусить не удалось. Зато вот острие моего топора вполне успешно прокусило хитиновую чешуйчатую черепушку.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

– Сзади! – рявкнул Куратор.

Снова пасть клацнула в считанных сантиметрах от лица, но лопата Куратора вовремя сбила его на пол, а лезвие моего топора помогло.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

Следом подскочил ещё один, совсем мелкий. Признаться, тут я даже испытал легкое сожаление, и рука дрогнула – хоть до милоты нормального пушистого щенка ему было далеко, детёнышей я убивать не планировал. Но мгновением спустя мои сомнения развеялись – зубы тщедушника прокусили комбез на лодыжке и вошли в пару миллиметров в кожу, но топор приземлился на череп и не позволил оттяпать кусок ноги.

Получена премия: 1 трудочас (истребление интродуциированной ксенофауны)

– Больно! – рявкнул я.

– Ничего, заживёт! Вроде бы, они не ядовитые, – сказал Ильдар Ильдарович, прикончив лопатой ещё одну тварюгу.

И тут я увидел, как тёмная тень мчится между кустами – силуэт был намного крупнее, чем размеры приконченных нами тщедушников – вдвое, а то и втрое. Я успел сказать:

– О-ой! – увидев, как товарищ начальник всё же достаёт бластер и отступает обратно ближе к двери.

Я подумал, что это, несомненно, вожак стаи, но Ильдар Ильдарович тут же поправил:

– Вожачка… Смотри, – он указал на брюхо.

Она остановилась в метре от края кустов, а позади неё встало ещё двое шавок поменьше. С брюха у вожачки, раскрытого, как панцирь у креветки, свисали грозди, похожие на маленькие слизястые виноградины – шевелящиеся, в них угадывались силуэты будущих щенков. В холке она была не меньше полутора метров ростом, а длиной – все два метра. Длинная узкая челюсть, почти крокодилья, с маленькими глазами и длинными зубами, высовывающимися из-за края рта дополняли облик, и Куратор сказал.

– В укрытие.

Я дёрнул дверь на себя, вожачка тут же прыгнула в сторону Куратора. Дважды щёлкнула спусковая кнопка бластера, Куратор попятился, врезавшись спиной в меня, я на миг обернулся в дверях – но тварюга описала полукруг на поляне перед домиком, нырнула в кусты, и двое её сородичей последовали за ней.

– Хм, припоминаю, что у них работает инстинкт – если целей становится всего на одну больше, чем членов стаи, то они отступают.

– Откуда у беспозвоночных такие хорошие познания в арифметике, товарищ Куратор?

– А ты знаешь, что рыбы умеют считать до четырёх? – отозвался Куратор, примеряя в руках лопату. – Да, простите. Вы.

Я всё ещё ощущал, что товарищ Куратор держит субординацию, подружиться не позволяет и на ты не переходит – даже в одностороннем порядке. Наверное, и правильно делает – у него своя работа, а у нас своя, скоро наши пути разойдутся, и цели станут совсем разными, а во многом и противоположными. Я снова вспомнил про двоюродного прадедушку.

Куратор тем временем воткнул лопату в грунт, сделал пару пассов рукой над браслетом.

Получена премия: 5 трудочасов (завершение экстренной ситуации, истребление интродуциированной ксенофауны).

– Благодарю за содействие, – протокольно прокомментировал он. – Вы целы?

Я закатал штанину и осмотрел ногу. Рана была неглубокая. Но когда мы пошли по тропе, я почувствовал, что место укуса неприятно саднит.

– Нормально. Куда теперь?

– Поскольку официалы нам не рады – вариант один, к окопавшимся повстанцам, "вэсэвэсэшникам". Благо, тут недалеко, полтора блока поперек, километров двенадцать. Правда, я понятия не имею, как пройти через окружение, но… Да, еще одна просьба. Минимизируйте пока что общение с экипажем. Помните наш разговор? Если на корабле крот – лучше им не знать про перемещения.

Перспектива залезть в окруженный со всех сторон сектор материка, настоящий "котел", выглядела самоубийством, но наверняка товарищ начальник знал, что делает. Мы прошагали метров пятьдесят, как вдруг Куратор остановился, приказав жестом пригнуться.

– Эй, выходите, мы вас не тронем, – послышался старческий мужской голос.

Процессия, поднимавшаяся по тропинке, была весьма странной – двое мрачных стариков с блинными окладистыми бородами в серых перелатанных комбезах, держащие вилы. Трое молодых парней, ровесников или даже моложе меня, держали в руках сетки вместе с чем-то, напоминавшем самодельные шокеры. В хвосте колонны шла женщина, за штанину которого цеплялась девочка – в ней я узнал ту самую утреннюю гостью, которая испугалась моего вида.

– Где они? – спросил второй старик.

– Тщедушники? Вон туда убежали, – Ильдар Ильдарович указал направление. – Мы прикончили четверых, можете забрать на мясо.

– На мясо?! – усмехнулся старик. – Мы их не едим. Но для биореакторов прихватим, да. Тех, что с орбиты, есть нельзя, они отбросами питаются. Вас не ранили?

– Так, немного – отозвался я.

– Плохо. Надо антисептиком, а то воспалится и вспухнет, микробов куча. Идёмте, я вас провожу. Видно, что не местные, да ещё и в бегах. А вы, парни, сходите и подберите там.

Процессия, за исключением двух парней, развернулась и пошла обратно по тропе.

– А далеко?

– В двух километрах, – сказал дед, сделав ударение на “о”. – Деревня Малые Бегунки у нас.

* * *

Путь оказался не таким быстрым. Блок станции был вытянутый и разделённый транспортной “трубой” на две части, сначала мы долго шли к ближайшей “трубе” – узкому тоннелю, проходящей под путями и связывающей две половины. Солнце припекало, было немного душно – всё же, мы шли в настоящей теплице.

Деревенька показалась за густо насаженными яблонями. Яблоки висели разной величины – мелкие жёлтые, зелёные, красные, даже фиолетовые. Я не удержался, шагнул в сторону от тропинки, подпрыгнул – с облегчённой гравитацией это не составило труда – и сорвал большой спелый плод.

– Червивыми могут быть, – прокомментировал старик, ничуть не заругавшись на меня.

Деревню окружал невысокий – видно, что от местных шавок, а не от людей – частокол из чугуниевых и пластиковых досок, в котором совершенно дикими показались кое-как присобаченные и скособоченные раздвижные ворота. За забором, между достаточно густой растительностью, виднелось полтора десятка построек – раскрашенных краской и затейливыми национальными узорами, которые проецировались над домами голограммой. Вдоль длинной постройки, в которой угадывался гараж, стояли мотоглайдеры, половина из которых явно нуждалась в ремонте, и пара – удивлению моему не было предела – коней. Детишки – разноцветные, разных возрастов, завидев нас побросали свои игрушки и попрятались, поглядывая за нами из-за углов. По улице, склевыавая насекомых, неторопливо прогуливалась парочка курей и весьма крупный пентаход – видно, что все они привыкли к такому странному соседству и не боятся друг друга.

– Фельдшер – вон там. Потом можете зайти в столовую, перекусим вместе.

Грузная темнокожая тетка-фельдшер помазала ногу каким-то архаичном кремом из безымянного белого тюбика, в котором запросто мог оказаться и какой-нибудь клей-герметик.

– А регенератора нет? – спросил Куратор.

– Кончился неделю назад, – покачала фельдшер. – Ближайшие фармфабрики сейчас у сопров, поставки редкие. Говорят, завтра обоз будет.

– Из заблокированного сектора? Разве сектор не перекрыт?

Фельдшер фыркнула.

– Там полмиллиона жителей! И куча производств, одежда, консервы, всякая ерунда. Конечно грузовикам мануфактур разрешают пересекать границу. А вам какое дело? Вы что, оттудыва? Из этих.

– Из этих, – вдруг сказал я. – Точнее, из инопланетных союзников этого… Сопряжения.

Куратор неодобрительно поглядел на меня, но кивнул.

– И еще – у нас нет документов и практически нет денег.

– Ясно, – вздохнула тетка. – Опять террористов к нам нелегкая привела. Ладно, сидите тут, посоображаю я, чего и куда, авось и придумаем.

Мы пошли в столовую, молоденькая смуглая девица застенчиво улыбнулась и налила в деревянные плошки какой-тт удивительно острый и жирный суп – не то харчо, не то шурпу, а также две кружки яблочно-фруктового пюре. Я вспомнил слово "смуззи", которым сий напиток было модно называть у имперцев, и подумал, что с такой подачей это старинное слово прозвучало бы достаточно смешно.

Подоспевший бородач, провожавший нас в деревню, скомандовал девице:

– Бесплатно, доча, это гости, – затем пододвинулся ближе по скамье и заговорщическим тоном зашептал. – Нашептала мне старуха про вашу нужду. Можем вас проводить в сектор, уговорим подменить курьеров. Но вы нам небольшую услугу окажите. Вернее, вот он окажет. Тебя как звать, младой?

– Гага, – отозвался я.

– Все требования обсуждать через меня. Это мой подчиненный, я за него в ответе.

– Да ты не бойся, товарищ начальник, – старик подмигнул. – Просьба безобидная, никакого беззакония и опасности для здоровья. Пока – ложитесь спать, все равно – не ранее, чем завтра караван придет.

* * *

Вскоре стемнело, но спать мне совершенно не хотелось – проснулся я поздно. А вот Куратор мигом вырубился, предварительно положив рядом с лежанкой бластер и проинструктировав:

– Если придут разъяснять про просьбу – разбуди.

Последующие несколько часов я резался в змейку на браслете, перечитывал старые сообщения и видеоролики из архива, но вскоре тоже стал клевать носом.

Потом меня тронули за плечо. Это были бородач с фельдшершей. Я дернулся рукой в сторону Ильдара Ильдаровича и бластера, но дед перехватил руку и поднес палец к губам, мол, "тише". А потом махнул рукой, мол, идем.

Я подумал, что нарушаю прямые указания товарища Куратора, но что-то мне подсказало, что опасности, действительно, никакой нет.

Мы вышли из хижины и пошли под звездным небом к большому двухэтажному дому. Внутри оказалось куда просторней цивилизованней, чем в хижине, куда нас поселили. Кухонный синтезатор, холодильник, несколько голпанелей, и я задумался – по всему выходило, что это городской голова, или староста, а значит – представитель власти.

– Наверх, – показал дедок.

Вскарабкались по тесной и крутой лестнице, и я вспомнил, что дед любит говорит: "Неумение строить лестниц – древняя беда строителей индивидуальных жилищ во всем Секторе". Прошли мимо вповалку спящих трех детишек на огромном матрасе посреди разбросанных грубых игрушек, и хозяин раскрыл узкую дверцу.

На огромной кровати, в перинах на белоснежной простыне в одной полупрозрачной ночнушке сидела и хлопала ресницами та самая смуглая девушка из столовой.

– Сделай нам робеночка, а? Внучка. А то вымирает народность наша. А тогда и пустим вас с начальникои твоим.

Дополнительное поручение: расширение генофонда вымирающих народностей, ГОСТ-2687СО

Глава 6. Нестандартные задачи требуют исключительных методов

– Видишь, это самое, близкородственное скрещивание, – добавила мамашка моей "суженой". – Городские к нам не ходют, бояться, говорят, что мы заразные, и от нас все гасятся. Да и абы с кем не хочется, а ты видно, что парень порядочный. И здоровый.

– А вы заразные?

– Нет, конечно же! В общем, пошли, бать, не мешай молодым.

Честно говоря, в голове у меня до сих пор была Галина. Но задание – есть задание. Ничего не поделать, тем более, что девушка была весьма красивой и милой, а я весьма изголодался по ласке. Но неловкость, всё же, чувствовалась. Я пару секунд посмотрел на закрытую дверь и обернулся.

– Бить будешь? – спросила девушка.

– Нет, а надо?

– Не знаю, – поёжилась она. – Говорят, “бьёт – значит любит”.

– Не уверен. Как зовут-то хоть? Я – Гага.

– Фрузсина. Фруська я…

– Отлично, – зачем-то сказал я.

Она продолжала сидеть в абсолютно закрытой позе, и я начинал чувствовать себя насильником. Все предыдущие мои контакты с девушками были совсем другими.