Космофауна. Галстук Вождя

Капсула была максимально тесной, насколько это возможно – два выхода, два входа, крохотный пульт, к которому я сидел в полоборота. Я толком даже не имел возможности дотянуться до своего спутника, не расстегнув ремни, но расстёгивать их, но, похоже, выбора не оставалось.

– Так, я сейчас расстегну ремень, а ты посмотришь, что там, хорошо? Это же те ваши австралийские пауки, которых я ловил в первую неделю в каюте?

– Я не знаю, что такое “австралийские”, но, скорее всего, вы правы. Зачем же вы одели пиджак?

Новое дополнительное поручение: Деинсектизация капсулы, ПКСС-03.

– Не “одели”, а “надели”, и это не простой пиджак, – нехотя ответил куратор, возясь с ремнём. – Это скафандр-трансформер… Так, погляди, что там?

Он отстегнулся и повернулся ко мне пятой точкой. Ничего заметно не было, но тут же он схватился за ногу.

– Так. Вынужден сообщить, что оно залезло внутрь и ползёт по ноге. В общем, товарищ юнга седьмого разряда, сейчас я вынужден буду разоблачиться.

Ильдар Ильдарович расшнуровал штаны и спустил их. Я заметил, что по ногам у него прямо под кожей встроена металлическая сетка. Боди-модификация?

Паук сидел на штанах ровно посередине. Он был достаточно крупный, сантиметров семь в диаметре, и держался достаточно крепко. Расплющить его было с такого ракурса весьма проблематично, оставалось только ловить. Сказать, что ситуация от секунды к секунде становилась пикантнее – ничего не сказать, однако наш представитель силовых структур держался молодцом. Всё осложнялось тем, что, во-первых, уже наступила невесомость, а во-вторых, у нас под рукой не было ничего, что могло бы пригодиться для поимки или уничтожения паука.

Ничего, кроме рюкзака – счётчик предметов в котором показывал цифру “пять”.

– Ну, что там? – Куратор осторожно заглянул и прокомментировал. – Мда, любопытный экземпляр. Посмотри в рюкзаке, может, что-нибудь найдёшь?

Я пошарил в основном кармане – кроме непонятных карточек, игровой мини-консоли, пилюль от голода и футляра для гигиенических принадлежностей там ничего и не было. Футляр повертел в руке – нет, он показался мне слишким узким, чтобы безболезненно изловить паука. сунул руку – меньше всего я хотел бы именно сейчас вытащить прадедушку Порфирия, или ещё, не дай бог, того китайца с нунчаками. Но люди, как мы выяснили уже давно, уходят глубоко и пропадают в недрах глотки вывертуна надолго. Итак, первым я вытащил банку с маринованными огурцами-альбиносами – уж не знаю, зачем и когда я её туда засунул, но так или иначе она там была. Индикатор просрочки, встроенный в крышку, тут же получил данные неизвестно с какой ближайшей станции и нервно заморгал красным.

– Вытряхивай.

– Куда? Прямо в кабину? А как же это… распределение влаги по поверхностям в невесомости?

– Прямо сюда. Лететь осталось недолго, будем надеяться, что вылетевшая влага не сломает пульт.

– Погодите, – я раскрыл банку, осторожно выудил пару особо крупных огурцов и в три жевка проглотил.

Огурцы были весьма приятного вкуса, с неожиданным привкусом молочного шоколада.

– Товариищ юнга, вы уверены, что это подходящее время?…

– Сейчас, сейчас – пробормотал я.

В банке стало наполовину меньше объёма, я поднёс её к штанам товарища куратора и попытался стряхнуть несчастного паука в рассол.

Но получилось только со второго раза. А после первого отпрыгнул на ногу и впился жвалами в кожу.

– Твою…! Вашу…! Грёбаная…! – куратор всё же выразил эмоции, соответствующие ситуации, но быстро успокоился. – Так. Без паники. Активируем противоядие.

Дополнительное поручение “Деинсектизация капусулы”, ПКСС-03 выполнено с нарушениями

0 трудочасов

Тут даже я спорить не стал – да и получилось бы спорить в моей ситуации? Он вызвал что-то в меню в браслете, и тот еле слышно щёлкнул. Я знал, что в моём есть тоже подобная микро-ампула, но, к счастью, ни разу не было необходимости ею воспользоваться. И было ли оно универсальным – большой вопрос. Затем сел и пристягнулся, мелко дрожа и разминая ногу.

– Как, Ильдар Илдарыч, лучше? – спросил я.

– Лучше, но нога немеет. У мелкого не должно же быть смертельная доза, да? Давай, лучше, свяжись с местными.

– Как, кстати, вас назвать?

– Высокопоставленный чиновник… ух, зараза… министерства внутренних дел.

– Вы, кстати, так и не объяснили нам, зачем мы свернули сюда?

– Позже…

Нам повезло – к нам как раз присосался парковочный дрон, имевший примитивный радио-ретранслятор, я поймал сигнал с пульта, и услышал голос оператора.

– Капсула, приём… приём, ответьте.

– Ага, добрый день! Или что там у вас. У меня батя на судне, – я назвал номер, – с пробоинами от вашей ракеты ждёт очереди уже хрен пойми сколько. А в капсуле – этот самый… высокопоставленный чиновник министерства внутренних дел. Вы хотите дипломатического скандала, и чтобы вас уволили? Может, пропустите уже без очереди?

– Меня не уволят, я робот, – ответил собеседник. – Однако дипломатического скандала не хочет моё начальство, поэтому сообщите номер вашего запроса.

– Если б я его ещё знал, – буркнул я и полез в браслет переписываться с батей.

Нас уже потащило к порту – огромной, сияющей яркой дыре на боку “блина”, обрамлённой голограммой. Я прикинул, сколько она в поперечнике, и сделал вывод, что не менее полутора километров. Мы летели мимо очереди из доброй сотни судов, медленной шеренгой всасывающихся в воронку и затем сворачивающих в ангары. В основном тут были такие же “трёшки” и “четвёрки”, вроде Молотова – от восьмидесяти метров до полукилометра, но попался и километровый великан шестой размерности – огромный старый грузовой “спрут”, тащивший груду раздолбанных ядер комет. Да, любопытно, как на такой огромной станции решают вопрос с нехваткой воды. Все они плыли под небольшим углом по центральному коридору, где, видимо, не было установлено силы тяжести.

Вскоре номер запроса сообщили.

– А, так вы из Челябинска? У меня для вас отдельный протокол. Отключайте маневровые.

Нас тут же развернули в небольшой проулок между кусками станций, появилась гравитация, и дроуд бросил нас в длинный шлюз – безо всяких рельсов и вагонеток. Рядом уже валялись две похожие на нашу капсулы, и мы ждали ещё несколько минут, пока шлюз наполнится. После рухнула переборка, зашипело по обшивке, а голос в по радиосвязи сказал:

– Открывайте.

Я подхватил рюкзак и вылез наружу. Снаружи слышалось множество голосов – на разных языках, живых и механических, среди которых выделялся голос, вещающий через мегафон:

“Гражданские беспорядки в секторе 123-1А, сектор изолирован, посещение запрещено. Маршрут 123 идёт до сектора 123-10. Повторю, гражданские беспорядки в секторе 123-1А…”

Из соседних капсул повылезали разные персонажи, и все, как я заметил, в форме иностранных держав – иерусалимцы, уральцы, один таймырец. К нам тут же подскочила крохотная девица в лёгком комбезе с маской и сопровждавший её вояка в уже привычной броне с огромными голографическими погонами. Девица что-то быстро пометила в блокнотике – вероятно, шифр нашей спасательной капсулы, затем махнула рукой.

– Пройдёмте в зону карантинного осмотра.

– Карантин? Что за дикарство? – попытался возмутиться я, но вояка беспардонно толкнул нас в сторону коридора.

– Не сопротивляйся, – шепнул куратор. – Рано.

– Как вы?

– Нормально…

Он ковылял весьма с трудом, благодаря чему нас не торопили. Мы вышли из зоны шлюза – туда уже следовали тележки-эвакуаторы, готовые подцепить наши капсулы. Проследовали мимо регистрационных стоек, где нас сфотографировали и выдали какие-то бумажки. Было грязно, пыльно, пахло нечистотами. Люди в толпе точно так же возмущались, толкались, я заметил, как другой вояка жахнул шокером в бок таймырца, пристроившегося прямо в углу справлять нужду.

– Вещи положите на конвейер, – приказала девица. – Они будут отправлены в камеру хранения.

– Я не могу положить это на конвейер. Там личные вещи и ценный груз.

– Правила, – девушка улыбнулась.

Я попытался потянуть время. Отдавать квантовый рюкзак в неизвестно чьи руки очень не хотелось. До этого уже была пара случаев, когда мне приходилось снимать его и класть на конвейер для досмотра – но каждый раз это было не очень приятное занятие.

– Вы не могли бы поторопиться? Мой спутник ранен, и он высокопоставленный представитель…

– А я тут, между прочим, наследный барон! – послышался голос из очереди. – Давай уже быстрее.

Медленно скинул лямку рюкзака. Оглянулся на товарища куратора и вздрогнул. С ним явно происходило что-то не то. И секундой после я понял, что – он активировал принотны-ускорители. Браслет тут же разразился цепочкой сообщений:

Сообщение: экстренная ситуация (попытка задержания на территории другого государства)

Сообщение: разрешён режим табуированной лексики (по ГОСТ 2698-988ГЯ)

Обнаружено отсутствие традиционного оружие. Активировать принтоны-ускорители ТПУ4м-4 (доступно 1/2 капсулы)?

Что-то мне подсказало, что делать этого не стоит. Секундой спустя я заметил, что с моего плеча сорвался рюкзак, а куратор превратился в быструю тень, пронёсшуюся по коридору.

– Внимание! Тревога! Нарушитель с принтонами-ускорителями! – завопила сопровождающая нас девица, резко изменив тембр голоса с сопрано на подобие баритона.

Шокер впился в бок. В глазах побелело, и я отключился.

* * *

Проснулся я оттого, что мою руку кто-то дёргал.

– Новенький! Очнулся! Смотри, у него цацка какая на руке! Не снимается, блин. А давайте отрежем! Ай! С…а!

Браслет ответил потенциальному членовредителю лёгким разрядом. Я поднялся – лежал я на жёстком матрасе в узкой длинной комнате, в которой было ещё пять таких лежанок. Существо, домогавшееся до моего браслета, выглядело как длиннорукий троглодит с большими глазами, жидкими волосами и короткими ногами. Я видел таких всего пару раз, обычно это люди, родившиеся и всю жизнь прожившие на крохотных станциях со слабой гравитацией.

– Отвали от него, лысый, – послышался голос из конца комнаты. – А не то нам потом всекут. Откуда будешь, малец?

Я посмотрел – там сидел невысокий, но весьма накаченный мужичок с длинными закрученными усами.

– Челябинск… Гага меня зовут. Юнга на сухогрузе.

– За что тебя?

Я попытался восстановить в голове события.

– Везли важного дядьку, наш корабль обстреляли бортовые ракеты… Блин, батя!!! Куратор!

Я сунулся в браслет.

Невозможность установления соединения.

Потребность во сне: Низкая (0 часов бодрствования)

Потребность в еде: Средняя (4 часа)

– Мы в этой… в клетке Фарадея, – сказал усатый. – Связь не работает. Никакая, даже квантовая. Меня Нахим зовут. Я жду экстрадиции в Московию уже третью неделю. Это лысый, Пашкой зовут, а там ещё спит Энрицио, ну, он всё время спит.

– В Московию?!

Я встал и подошёл поближе – нередко увидишь представителя столь далёкой планеты. Московия – одна из древнейших планет, освоенных людьми. Расположенная у границы с китайским сектором, именно на ней зародилась Инспекция Транспортного Протокола, и именно она дала название всему сектору. Все её жители так или иначе были связаны с флотом Инспекции, и я спросил.

– Вы… инспектор?

– Какой там! Карточный шулер, в прошлом – вице-чемпион сектора по игре в “глитч”. Умеешь? Партеечку?

Он выудил из кармана две потрёпанные колоды карт.

– Не откажусь, – я пожал плечами. – Только если не на деньги.

– На половину обеда, идёт?

– Ну, идёт.

– Не играй с ним!! – завопил лысый. – Он тебя обхитрит!

Есть мне пока особо не хотелось. Учитывая, что я был в полном неведении, что произошло с нашим кораблём, с куратором, с рюкзаком – лучший способ скоротать время – это карты и беседа. Тем более, что “сидельцы” выглядели на удивление адекватными.

Мне пришли карты – два астероида, две штурмовые космокошки, один исполинский космотаракан и обманный манёвр. Скинулись на руках, кто первый.

– Ты первый ходи, – резюмировал Нахим.

– Астероид.

– Космостанция.

Взяли по карте – пришла космомуха.

– Ещё астероид.

– Космостанция.

Целью игры было уменьшить защиту противника с пятнадцати до нуля. Пока шёл розыгрыш “стартовых позиций”, с которых потом можно было атаковать. Следующей пришёл большой телепортатор, и я выложил космокошку.

– Космолев, – ответил Нахим.

Пришло время первой схватки – космолев напал на мою космокошку, я сыграл обманный манёвр, из-за чего мне удалось избежать урона. Нахим улыбнулся, а скорее оскалился – видимо, понял, что я играю весьма просто. К середине игры мне удалось вывести пять атакующих единиц и потерять всего половину уровней, но внезапно Нахим разразился чередой специальных карт – “взрывом сверхновой”, снёсшей половину моего “ха-пэ”, “чудесным возбудителем”, который вылечил его на пять уровней, и после мне не оставалось ничего, как потратить последние карты на жалкие попытки обороны.

– Ну, что. Половина обеда – мои! – ощерился Нахим.

Обед появился через пару минут – из-за стены над каждым матрасом выдвинулись коробки с парой контейнеров.

– Сухпаи, воду налей вон там, – скомандовал Нахим, указав на краник, торчащий из стены.

Пока ели, я спросил Нахима, почему тут так строго обращаются с иностранцами.

– Ты не в курсе? Тут же гражданская война идёт уже два десятилетия. И это уже не первая… Ну, правильно, откуда тебе быть в курсе. Об этом почти нигде не пишут, потому что Инспекция облажалась по полной.

Я присвистнул

– Гражданская война? Инспекция? Облажалась?

Он нарисовал на пыльной стене прямоугольник, обозначанию весь Анциферовский материк.

– Всего тут четыре крупных международных порта с каждой стороны материка. Мы у юго-восточного. Этот и противоположный контролируются Новгородским правительством. На северо-востоке – база Ордена Опричников Инспекции. Наши ребята припёрлись сюда пять лет назад порядок наводить на восьми крейсерах, трёх корветах и пяти транспортниках, суммарно миллион человек. В итоге кое-как один угол с портом заняли, демилитаризованную зону создали на пару кварталов вокруг… мда.

– А с кем война-то?

– Да ты слушай. Братство Пятёрочки тут сначала было, его вытурили, но это только один угол. А вот этот вот угол, юго-восточный, занимает Великое Сопряжение Всегалактического Сосуществования.

– Что-то слышал о них… они же террористы?

– Да никакие не террористы, – подал из угла голос Энрицио. – Так, обычные частники, отрабатывают заказ. Не то имперский, не то уральский. Здесь удобная система, чтобы сделать базу на пути в Дальний Восток.

– Ещё есть очаги повстанцев от всяких микронаций, в общем, тут весело, – добавил Нахим и принялся доедать мою баланду.

– Всё равно не понимаю, – я почесал затылок. – Не понимаю, как миллион инспекторов-опричников не смог здесь навести порядок. Здесь сколько, двести миллионов?

– Ха!

– Ха! Во даёт, двести миллионов! – засмеялся лысый.

– Два – два с половиной миллиарда здесь, и только по переписи, – сказал Нахим и похлопал меня по плечу. – Держись, ты тут надолго.

Два миллиарда человек. Гражданская война. И обновлённый – а скорее, отключенный протокол связи. Отыскать инспектора, батю и капитана в таких условиях – всё равно, что искать иголку в стоге сена.

Я понял, что влип.

Глава 4. Мясо тщедушника

Подтвержением сказанному Нахимом явилось сообщение, высветившееся на стенке рядом с моим матрасом.

“Арестованный Г.Ш.Куцевич – ожидание суда и экстрадиции: 11 суток”.

Сложно рассказать что-то обычное, что произошло за следующие сутки.

Я уснул, проспал десять часов, съел вполне терпимый завтрак, снова лёги и подремал. Перед обедом играл с Нахимом и Энрицио в карты, Энрицио рассказывал что-то про свои похождения по окраинам Московского Сектора и работу на “Ночных Клоунов”, потом между ним и Лысым завязалась лёгкая ссора, чуть не закончившаяся потасовкой, но Нахим из успокоил, пообещав всечь обоим.

Вечером одна из стенок открылась, за ней оказалась крохотная душевая, и голографические стрелки указали, в каком порядке кому туда идти. Сменным выдавался всего один элемент нижнего белья.

– Ты знаешь, что эта душевая – лифт, по которому нас привозят? – сказал Нахим, когда я вышел после своего раза.

– Предлагаешь сбежать?

– Хрен-то там. Не сбежишь. После неё ещё пара кордонов безопасности.

– А ты вообще помнишь, как тебя сюда вели? – спросил я.

– Не-а. Нам же вкалывают “забыватор”.

– Чего? Я думал, меня вырубило шокером, а потом…

– Не. Ты с часами-то сверялся? Везли, я подозреваю, пару часов. А потом вкололи, ты забыл и отрубился. У имперцев спёрли технологию, а ту – у наших, у инспекции. Стирает короткую память напрочь.

– Вот же отстоище.. Я думал, что я рядом с портом, а я, может…

– Угу. Возможно, мы за сотню километров от порта, где-нибудь в самом центре всей этой хреновины.

Окончательно приуныв и перекусив абсолютно отвратнейшим ужином, я лёг спать.

Не спалось – думал о разном, преимущественно о бате, корабле, свободе. Уже засыпая, подумал о рюкзаке – сразу нарисовался его образ, вид раскрывающейся пасти четырёхмерника-вывертуна. Вспомнилось, как меня схватила рука Порфирия Арчибальдовича, и вдруг пространство в камере взорвалось грохотом, заставившим меня мгновенно пробудиться и вжаться в матрас.

– А-а! – заорал Лысый. – Моя нога! Мне прострелили ногу!

– Вот же дерьмо! – пробормотал Энрицио. – Дайте поспать!

На стены, жёсткое пластиковое покрывало и пол с грохотом ударились непонятные осколки. Затем что-то увесистое больно свалилось на ноги, но тут же внезапно стало легче. Тут же включилось основное освещение, а парой секунд спустя завыла сирена.

“Разгерметизация модуля, срочная эвакуация!” “Разгерметизация модуля, срочная эвакуация”.

– Живо, по стрелкам! – скомандовал Нахим, рванувший в открывшуюся дверь, где уже кто-то активно двигался.

Я тут же вскочил, дёрнулся к выходу, едва не столкнувшись с Энрицио, как вдруг что-то подсказало обернуться.

На покрывале лежал мой квантовый рюкзак – весь в обломках каких-то ящиков, ошмётков вещей, с порванными лямкой и раскрытой застёжкой, которая теперь не скрывала пасть четырёхмерника. У матраса Лысого валялся кусок стены – сверкающий покорёженным чугунием.

Я сообразил, что произошло, только через минуту. Когда уже бежал с закинутым за спину рюкзаком по лабиринту проходов с парой десятков других арестованных, подгоняемый дронами и бегущими вдоль строя по углам вояками, которые спешно пытались надеть наручники хотя б на кого-то.

Мой рюкзак-вывертун услышал меня. И он действительно вывернулся, погрузившись в подпространство. Как выяснилось, он умеет это делать как любой – или как практически любой – четырёхмерник, только, видимо, неохотно, и перемещается при этом на небольшие расстояния. Вероятнее всего, товарищ куратор все же либо бросил его, либо оставил где-то в укромном месте. В процессе погружения и выворачивания он откусил кусок стены и сделал что-то с герметичностью отсека – поэтому и началась заварушка.

– Эй! Что за хрень у тебя? – спросил очередной солдат, дёрнув меня за единственную целую лямку рюкзака.

Он был совсем молодой, почти как я, худющий, отчего гигантские голографические погоны на плечах казались ещё смешнее. Но держал меня он крепк. Я среагировал быстро – рука легла на запястье, нажав комбинацию на браслете, включающую последнюю капсулу волшебных ускорителей.

Заполнено заявление о списании 1 капсулы принтонов-ускорителей ТПУЗм-4, стоимость – 15000 трудочасов.

У меня успели скрутить руки за спиной, прежде чем принтоны подействовали. Ко мне подлетел дрон, ужалил слаборазрядным шокером. Я скрючился от боли, но через пару секунд почувствовал, как изменилась скорость течения времени. Отпихнул удерживавшего меня солдата, обернулся и увидел, как электронный ключ от наручников падает из его руки. Наклонился, успевая за падением, и подсунул руки.

Защёлка наручников щёлкнула, и я освободился. Дрон уже целился в меня, пинком я отправил его в потолок. Солдат падал, вызывая эффект домино в узком проходе – солдаты и заключённые валились друг на друга. Я поискал взглядом сокамерников, пытаясь убедиться, что с ними всё в порядке, но, увы, не нашёл и ринулся вперёд, к медленно закрывающимся дверям в конце коридора. Нас разделяло каких-то семь-восемь метров, но идти через тесный строй зэков даже с ускорителями было задачей не из простых. Я опоздал к закрытию дверей, но стоящий у входа солдат медленно опускал руку от датчика на стене, и я сообразил – схватил её и дёрнул обратно вверх. Датчик загорелся зелёным, двери достаточно быстро – по меркам ускоренного пространства – открылись, и я протиснулся вниз.

Передо мной открылся вид на приличных размеров купольник – десяток небоскрёбов по центру, пара скверов, многоэтажные фермы с зеленью, а также куча куполов и шпилей, стилизованных под дерево – подобную архитектуру новгородцы очень любили. Я оказался на узкой стоянке, расположенной на обрыве над гремящим потоком машин. Скоростные флаеры, неторопливые грави-поезда, грузовички неслись по трубе, которая впивалась в стенки купольника слева и справа.

Но долго любоваться было некогда. Три фургончика, которые в одном из старых сериалов почему-то назывались “бобиками”, примостились рядом с крупной красной машиной, из которой неторопливо выходила команда ремонтников и вылезали роботы. Я рванул к соседней – в неё ещё только садился пилот, я рывком вышвырнул его и прыгнул на место.

Приборная панель флаера была не особо знакомой, но и не сильно сложной – минимум электроники, максимум простой механики. Браслет подсветил голограмму, и только тут я заметил, как много в нём сообщений – всё правильно, ведь я покинул “клетку Фарадея”, которая блокировала радиосигнал. Но читать пока что было некогда – сзади и от соседнего флаера уже бежала пара солдат, а за спиной слышались странные звуки. Я нажал комбинацию кнопок на панели, затем дёрнул руль на себя – и флаер, спрыгнув с обрыва, рухнул в поток.

Впрочем, мой замедлитель ещё действовал, и поэтому падение показалось достаточно плавным. К тому же, мало-мальская электроника в “бобике” всё же присутствовала. Прямо перед туннелем включились грави-компенсаторы, и он завис над самыми крышами проезжающих мимо машин.

Далее случилось неожиданное – он сам развернулся, выждал нужный промежуток между машинами и влез к поток. Браслет подсветил на панели красную надпись “Автопилотъ”, я потыкался, но панель не отвечала. Ладно, решил я, пусть пока летит на автопилоте.

Я постепенно приходил в себя – скорость течения времени возвращалась. Надо было скорее сообразить, что делать дальше и куда двигаться – я полез в браслет почитать сообщения.

Первыми были сообщения от отца:

“Гага, ты где? Мы в юго-западном порту, у повстанцев. Не дождались очереди, рванули туда. Арсена еле откачали, сейчас все живы”.

Твою же медь! Как теперь до них добраться?

Следующим было сообщение от “Завета Ильича”:

“Гагарин Шонович, ваш отец и Арсен Артурович находятся в изоляторе, ВСВС ремонтируют корабль, если вы живы, ждём вас в юго-западном порту, сектор 12”.

Следом шли премиальные. начисленные за окончание конфликта на орбите:

Получена премия: 10 трудочасов (участие в разрешении экстренной ситуации на орбите)

А следующим… сообщение от “скрытый контакт”:

“Начинаем поиски”.

Вероятно, это был товарищ Куратор, но вот только на чьи поиски он отправился? На мои? Далеко не факт. Если это не он, то кто?

“Бобик” мчался в потоке, и я обратил внимание на крохотный экран непонятного древнего девайса, прикрученного к приборной панели – это было что-то вроде дорожного навигатора, который я видел в старых фильмах. Только я разобрался, как посмотреть на карту, сзади, со стороны кабины послышался стук и гулкий голос.

– Эй! Гага! Ты куда нас везёшь, засранец!

Я обернулся и посмотрел в крохотное бронированное окно, разделявшее кабину пилота и отсек для заключённых. Там виднелась недовольная морда Нахима.

– Вот чёрт! – рявкнул я. – Я без понятия. как его остановить, он едет по маршруту! Видимо, в другую тюрьму!

– Вот и пущай едет! – ответил Нахим. – Мне нахрен не надо быть беглецом, я так экстрадиции вообще не дождусь.

А мне вот совсем не хотелось.

– Я щща выпрыгну!

– Чего?!

– Он на автопилоте. И так вас довезет. Я выпрыгну сейчас.

Правда, что делать после этого – я не предполагал. Я вернулся к карте, промотал масштаб до минимального. Мы как раз вылезли из тесной трубы, связывавшей два куска орбитального материка, и ехали теперь по достаточно грязной "кишке", вдоль которой теснились жилые блоки – серые, частично покинутые.