Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 2. По следам королей.

Александр Михеев

Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 2. По следам королей.

По следам королей.

Чести повесть.Рассказана будет.Теми. Кто чести своей.Крест нарисует!Но кто нам расскажет?Кто поведёт?По дорогам обмана!По умам без дурмана!Опасны пути!Нетленны сердца!Безропотны души!Лишь у тех королей…Что готовы!Пойти!Вопреки!Все догматы разрушить!На кон! – Всё поставить.И жизнь… И друзей…Веру свою не послушать!Королевство отдать!Они поведут! – Мы с ними пойдём!По дорогам опасным.Смерти назло, наперекор ей!С ней… На встречу…

Глава первая – Дрёма матери

Часть первая – Выбор Лоны

Исчисление неизвестно.

Год неизвестен.

Оказавшись в непривычной тишине, Нур сидел подле кровати своей мамы. Её рука, ещё вчера листавшая страницы Вердикта, совсем побелела и казалась безжизненной. Её губы, поцелуй которых Нур ощутил впервые за столько лет, покрылись сухой коркой. По старой привычке он макнул пальцы в стакан с водой и потянулся к ним, чтобы обмочить. Но глаза мамы открылись раньше.

Лона: Что ты делаешь, Нур?

Нур: Забочусь, о тебе… Твои губы совсем сухие!

Лона: И ты делал так всегда?

Нур: Каждый день!

Лона: Сколько времени я спала?

Нур: Вроде бы один день. Но я не уверен. Спать совсем не хочу…

Лона: Милый мой, что случилось?

Нур: Сон… Приснился.

Лона: Плохой?

Нур: Не знаю. Мне снился отец.

Лона: Дункан…

Нур: Да. Папа.

Лона: Но ты же никогда не видел его.

Нур: Я видел его силуэт. Размытый образ. Он опять предупреждал меня! Предупреждал, что здесь есть кто-то третий! Убийца! Это его глаза! Мы… Я! Я должен подготовиться! Я тренировался всю ночь с мечом отца.

Лона: Не стоит его брать без необходимости.

Нур: Но я должен привыкнуть…

Лона: Не трогай его!

Нур: Но почему?!

Лона: Я сказала, не прикасайся к нему просто так! Я запрещаю!

Нур: Но, мама…

Лона: Никаких «но!» Всё! Лучше принеси еды, что-то я совсем без сил.

Нур: Твои руки, они такие белые…

Лона: Да… Предел кончился уже давно. Задолго до моего пробуждения.

Нур: Как же ты наложила новый купол?!

Лона: Я… Я не знаю. Неси еду в кабинет отца, продолжим читать Вердикт.

Нур поднялся с пола и направился к выходу из спальни своей матери. Она смотрела на широкую спину своего любимого сына, на мускулистые руки и округлые плечи. Но было у Нура и ещё кое-что, что не вписывалось в картину мужчины в расцвете сил. Они были незаметны, различить получится, лишь присмотревшись вблизи. Но, как и любая мать, Лона сразу заметила. На голове сына, среди белокурых волос, унаследованных от отца, были и седые…

С грустью посмотрев на открытую дверь, она прошептала…

Лона: Я солгала тебе, Нур. Я всё знаю. Предела больше нет. Теперь я забираю наши жизни. Лишь бы подольше побыть с тобой… Любимый мой…

Из глубины дома послышался крик.

Нур: Мама! Я всё принёс! Давай читать дальше!

Глава вторая – Два рыцаря

Часть первая – Находки летнего дождя

Исчисление Памяти Слёз.

Год шестьдесят третий.

Однажды, когда Дункану было ещё только восемь лет, он прогуливался по улицам Лэр в сопровождении своего наставника и учителя Аргуса Лондо.

Незадолго до выхода из покоев юного принца прошёл дождь. Такой тёплый летний ливень, которого жаждут все, но который случается так редко. Последние капли срывались с неба и улицы столицы всё ещё были пусты.

Дункан не особо любил уроки и занятия со своим наставником. В силу своего возраста он не любил вообще многое. Поэтому когда дождь кончился, и старый наставник решил поразмять колени, которые всегда безошибочно предсказывали плохую погоду, окажись они даже в пустыне Тур-Фар, принц сразу же согласился на прогулку. Лишь бы не слушать эти бесконечные лекции про политику, историю и всякие там законы.

Тем дождливым летним днём, прогуливаясь по залитым лужами мостовым, скрепив руки за спиной, шёл наставник. Он глубоко вдыхал сырой и свежий воздух улиц. Где-то позади него, то приближаясь, то отставая почти на целый проулок, перепрыгивая лужи, а иногда и намеренно прыгая в самый их центр, делая это в основном ближе к наставнику, чтобы запачкать его кафтан и отомстить за скучные уроки, бегал Дункан.

Не обижаясь на своего подопечного и прощая ему мелкие шалости, прикрыв глаза и вслушиваясь в успокаивающую тишину пустых улиц Лэр, наставник, по-видимому, был счастлив.

Аргус: Давно в Ла-Шэлль не было так тихо…

Смех и плюхающие звуки позади, давали понять, что с наследником всё в порядке. Да что вообще может произойти с сыном всеми любимого короля?

И если наставник вслушивался в тишину и наслаждался пустыми улицами, то вот, Дункан, как раз наоборот, и тишиной, и отсутствием людей был недоволен. Он уже устал от одного и того же вечно поучающего лица наставника, от его уроков истории и разъяснений принципов законов.

Старый наставник искал тишины, спокойствия и умиротворения, а вот его младший спутник искал шума, веселья и какой-нибудь интересной неразберихи.

И в тот дождливый день оба нашли то, что искали.

Старый наставник, чуткий и опытный военноначальник, что вечно настороже даже под мирным небом, дал слабину. Решив немного отдохнуть в такой чудесный и редкий день, он совсем не заметил, как смех за спиной пропал, а на и так уже порядком забрызганный кафтан перестали лететь новые капли луж.

Развернувшись и окинув улицу взглядом, он не увидел своего юного принца. Окрикнув улицу, он так же не услышал его. «Ну, проказник! Прячется. Решил меня одурачить? Ох и прилетит же ему за это!» С этими словами наставник пошёл назад по улице, периодически выкрикивая имя принца и сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть что-нибудь похлеще.

Но ответа всё не было.

Тогда Аргус насторожился, возможно, даже немного забеспокоился, но так, совсем чуть-чуть. Он ускорился и подошёл уже почти к тому самому месту, где, по его мнению, должен был быть принц, судя по последним звукам.

Продолжая выкрикивать его имя и прислушиваясь, в ответ он услышал не его голос и даже не плюхающий звук луж, а нечто иное. Какие-то непонятные звуки, похожие не то на глухие удары, не то на какие-то шлепки, словно кто-то отбивает шкуру на дубильном станке. Звуки доносились с заднего двора одного из домов. Прищурив глаза, чтобы прочесть текст на табличке-указателе, ибо зрение старого наставника уже подводило, он увидел надпись «Детский дом Лэр»

Аргус: Ох, лучше бы тебе быть там, Дункан. Иначе я самолично сдам тебя в этот детский дом, когда найду!

Пройдя по узкой улочке меж заборов детского дома и соседнего здания, он очутился в той части улиц, что скрыты от взглядов прохожих. Во внутренних дворах. Лэр строился десятки лет, и заборы всех домов вокруг разнились по внешнему виду и используемому для постройки материалу, как и сами дома. Старые, построенные из сколоченных брёвен домики с односкатными крышами, что упирались в землю, создавая некое подобие открытого уличного склада, соседствовали с домами из каменной кладки. Улочка внутренних дворов, так же как и основная улица, пустовала. У одного из домов, забытые незадачливой хозяйкой одежды, болтались натянутые на верёвке. Прошедший дождь не только не позволил им высохнуть, но и намочил похлеще, чем бурная река. Видимо он решил, что вывесили их для него. И поспешил на помощь в стирке.

У забора детского дома, сложив несколько трухлявых ящиков друг на друга, и взобравшись на них, стоял проказник принц. Он всматривался куда-то вглубь заднего двора детского дома и наблюдал за тем самым источником неизвестного одинокого звука. Решив выяснить, что же так заинтересовало Дункана даже больше чем лужи, наставник отложил наказание и, подойдя поближе, встал рядом.

Каменная кладка забора в этом месте была немного разрушена. Обвалившись и превратившись почти в труху, мелкие камешки валялись в грязи под ногами и мешали наставнику аккуратно подойти. Поскользнувшись на той скользкой смеси, он упал прямо в грязь, рядом с принцем, едва не захватив с собой и его. Обильно политый брызгами от луж кафтан стал ещё более испачкан.

Выругавшись про себя и отряхнувшись, наставник поднялся на ноги и заметил, что созданный им шум совсем не отвлёк принца от наблюдений.

Что же так заинтересовало его?

Глухие звуки ударов не прекращались и доносились не с игровой площадки детского дома, а из дальнего угла двора. Приглядевшись, наставник увидел маленького мальчика, чуть старше Дункана, на пару лет. Держа в руке ветку, по размеру превышающую рост мальчика вдвое, он колотил ею по старому пню.

Дункан: Наставник, зачем он это делает?

Аргус: Не знаю, может пень его обидел?

Дункан: Как пень может кого-то обидеть! Ну ты и глупый! Это мне надо тебя учить, а не наоборот! Я хочу выяснить, зачем он его бьёт!

Аргус: Нам не следует отклоняться от маршрута и знакомиться с людьми вне двора.

Дункан: Мне всё равно! Я принц! И я приказываю тебе! Отведи меня к нему! Иначе убегу, и будешь искать меня весь день по всему Лэр!

Пришлось согласиться. Старый наставник был опытен и знал, что иногда лучше уступить в одном сражении, но победить в целой войне. Найдя калитку и открыв её заржавевший замок, он испачкал теперь ещё и свои руки. Прогулка пошла совсем не по плану.

Мальчик не обращал внимания на посетителей. Он увидел их. Спокойным и холодным взглядом, совсем не подходящим его юности, оглядел и продолжил наносить размеренные удары по пню.

Дункан подбежал первым, Наставник, найдя ещё нетронутый грязью участок кафтана, очистил руки и подошёл вслед.

Дункан: Что ты делаешь?!

Мальчик: Бью.

Дункан: А зачем ты бьёшь? Ты хочешь победить пень!?

Мальчик: Приказ.

Дункан: А кто тебе его отдал?

Мальчик: Настоятельница.

Дункан: А зачем?

Мальчик: Наказание.

Дункан: Для пня?

Мальчик: Меня.

Дункан: А что ты натворил!?

Мальчик: Не знаю.

Дункан: Как это?! Меня вот, наставник всегда только за дело наказывает! Ну, это он так говорит! А по-настоящему, он тот ещё глупыш! Думает, что может быть правее принца!

Мальчик: А кто левее?

Дункан: Что?

Мальчик: Ничего.

Дункан: Так не может быть! Ты что-то натворил! Говори! Принц приказывает тебе!

Мальчик остановился в замахе, впервые за всё это время. Проведя взглядом несколько раз с головы до ног, он оглядел принца и бросил палку на землю.

Мальчик: Принц? Приказываешь?

Дункан: Да! Я твой принц! Здесь все подчиняются мне! Я всем могу приказать!

Мальчик: Прикажи пню выкорчеваться.

Дункан: Но это же пень! Я не могу ему ничего приказать…

Мальчик: Значит, не всё можешь. Принц.

Дункан: Как ты смеешь дерзить мне!? Сейчас я тебе наваляю!

Схватив палку двумя руками, Дункан попытался поднять её, но не смог. Она была так же тяжела, как и велика.

Мальчик: Помочь?

Дункан: Принц не нуждается в помощи простолюдина! Возьми эту палку и настучи себе по голове! Сейчас же!

Мальчик, поднимая палку: Может настучать по твоей?

Дункан: Наставник! Наставник! Он нападает! Прикажите казнить его! Как он посмел!

Старый наставник засмеялся, давно уже пора было преподать урок этому наглецу принцу.

Аргус: Нет, нет, мой принц. Мне интересно, что будет дальше!

Дункан: Да как ты смеешь!? Как вы оба смеете!? Всех на плаху!

Мальчик одной рукой поднял палку и замахнулся. Пригнулся Дункан, закрыв голову руками. Но удар пришёлся не по его голове. Послышался знакомый звук ударов по пню. Не испугавшись и не проявив ни капли уважения к своим знатным гостям, мальчик продолжил своё, кажущееся на первый взгляд, бессмысленное дело.

Отойдя от испуга и посмотрев сквозь пальцы, Дункан встал с колен и закричал.

Дункан: Эй! Как тебя зовут!? Я приказываю, назови своё имя!

Мальчик: Асмо.

Дункан: Что за дурацкое и смешное имя!

Аргус: Вы неправы, мой принц. Асмо очень старое имя. Если бы вы слушали меня на уроках истории, вместо того, чтобы кидаться перьями и брызгать чернилами, то знали бы, что ещё во время зарождения нашего королевства жило семейство Лэрдон. Их отца, одного из основателей Лэр, звали Асмо. Асмо Лэрдон. Памятник ему стоит в саду вашего дворца. Тогда было честью носить такое имя, и многие матери называли своих сыновей в честь Асмо Лэрдона. В честь него и был назван наш город Лэр. Скажи мне, Асмо, почему наставница дала тебе такую задачу?

Асмо: Наказан.

Аргус: И приказала бить пень?

Асмо: Нет. Выкорчевать.

Наставник посмотрел на глубокую вмятину сбоку пня. Кора в том месте уже давно отлетела, а борозда от ударов пробиралась вглубь почти на толщину целой руки. Но работы, используя такой странный инструмент для вырубки пней, как палка, предстояло ещё много.

Аргус: И как долго ты бьёшь?

Асмо: Месяц. Второй.

Аргус: И ты не устал? Бил даже под проливным дождём сегодня?

Асмо: Не устал. С утра идёт.

Рядом с пнём лежала куча веток, их количество перевалило бы за десяток.

Аргус: Эти ветки ты сломал?

Асмо: Да.

Покрепче взявшись за ветку двумя руками, Асмо ударил по пню с такой силой, что та треснула и сломалась пополам.

Асмо: Не держатся долго.

Дункан: Всё! Мне наскучили ваши разговоры! Идём во дворец!

Демонстративно зашагав первым, принц направился к калитке, скрытно поглядывая через плечо, послушался ли его приказа наставник. Но наставник поступил иначе, наклонившись к Асмо, он что-то говорил ему. Что именно, Дункан не слышал, как из-за расстояния, так и из-за шлёпающих звуков своих шагов по грязи.

Дункан: Наставник!

Аргус: Да иду я, иду, мой принц.

Проводив спокойным и невозмутимым взглядом эту парочку, Асмо взял ещё одну палку и продолжил бить по пню.

Часть вторая – Оплата за незнание

Исчисление Памяти Слёз.

Года: Шестьдесят третий – шестьдесят девятый.

На обратном пути во дворец наставник шёл в тишине. Обиженный Дункан демонстративно показывал свою обиду молчанием. Но наставник не обращал на ту обиду никакого внимания, он был занят мыслями иными. Ему не давал покоя этот мальчик, его холодный взгляд и спокойный нрав, краткость речи.

Доведя принца до двора и отпустив поиграть в саду, наставник направился в казарму к начальнику стражи. Тот, как обычно, был занят делами, присущими его должности: писал какие-то приказы за столом, перебирал старые записи, оставлял на них пометки, составлял расписание патрулей и так далее.

Наставник: Начальник.

Начальник: Наставник.

Аргус: Дело есть, Горбаль.

Горбаль: У кого его нет, Аргус…

Аргус: У одного.

Горбаль: Опять Ланс на воротах отлынивает от дозора?

Аргус: Нет, Ланс, как ни странно, не спал в такой дождливый день.

Горбаль: Кто тогда?

Аргус: Повстречал я сегодня одного парнишку. Интересный малый.

Горбаль: Кто таков?

Аргус: Безродный один. В детском доме живёт по улице Роз. Девятый дом.

Горбаль: И как ты там оказался?

Аргус: Лужи завели.

Горбаль: Детей себе хочешь? У тебя же дочь есть, да ещё и Фарвенс принца до кучи накинул на воспитание.

Аргус: Нет. Мне хватает. А у тебя вроде как дефицит в кадрах по страже. Ты, это, забери-ка того малого к себе, под крыло. Он по виду крепок, да немногословен.

Горбаль: Да я-то рад бы забрать, но ты сам знаешь, королевство небогато. Фарвенс не так уж много выделяет на жалование.

Аргус: Я дам со своих, но только ему на еду. Кров с тебя. Можешь поселить его в конюшне.

Горбаль: И сколько дашь?

Аргус: Двадцать котти в месяц.

Горбаль: Мало.

Аргус: Больше не получишь. И я тебя знаю. Себе половину заберёшь!

Горбаль: Да что там с двадцати котти забирать!

Аргус: Так возьмёшь?

Горбаль: Умелый, говоришь?

Аргус: Да. Сам видел.

Горбаль: Ну ладно. Прикажу, чтоб стража привела его. Мож найду в казарме ему место, вроде под лестницей пустует угол. А если не найду, то пусть в конюшне живёт. Пристроим куда-нибудь. Мечи точить или нужник убирать. Или и то, и то.

Аргус: Обучи его. Приставь оруженосцем к кому-нибудь из рыцарей. Или на худой конец к страже в дозор, в помощь. Тогда накину ещё десять котти в месяц.

Горбаль: Если докинешь ещё двадцать, то и кровать найдётся!

Аргус: Не наглей. На кровать он сам себе заработает.

Горбаль: Ну, это мы ещё посмотрим. Но деньги вперёд!

Аргус: Сначала парня забери.

Горбаль: Аванс тогда. Надо же мне подготовиться.

Аргус: Ну, ты и пройдоха! Ладно, вот десять котти. Одёжку ему выдай, хоть какую.

Горбаль: Ладно, ладно. Эй! Каверс, ко мне!

Каверс: Начальник!

Горбаль: Сгоняй-ка ты в девятый дом по улице Роз. И приведи ко мне парня, как его там?

Аргус: Асмо.

Горбаль: Асмо. Настоятельнице передай, что стража его себе забирает.

Каверс: Слушаюсь!

Наш мир может рассказать множество историй, будь у каждой из них хотя бы один свидетель. Свидетелей рождения Асмо нет, но есть один рассказчик, точнее, рассказчица, которая знает судьбу этого молчаливого мальчика.

Мать-настоятельница была такой женщиной, по внешности которой не скажешь, о том, сколько точно ей лет. Её жизнь не была наполнена интересными событиями, она сама, как и Асмо, однажды оказалась в доме номер девять по улице Роз. Родители погибли при пожаре в их доме, далеко на востоке Ла-Шэлль. На тот момент ей было что-то около трёх лет. Как выжила и как очутилась в детском доме Лэр, она, конечно же, не помнила.

В том доме прошли её детство и юность. Не обладая ни умениями, ни особыми талантами, она не смогла сыскать себе хоть какую-нибудь работу. Однако, есть такие люди, встречаются они иногда, которые, не умея ничего, всё же владеют хотя бы одним навыком, да так хорошо, что и не объяснить талантом.

И девочка по имени Куэлла, взрослея, умела отлично ладить со всеми детьми. Вовремя подбодрить их, а когда нужно, приструнить. Даже тех, кто был старше. Опираясь на эту способность, и совсем не замечая, как все дети слушаются её, она подросла и возглавила детский дом. Вся последующая её жизнь прошла в тех же самых стенах, где и началась.

Работа меняет многих из нас, особенно, если эта работа – наша единственная за всю жизнь. Она оставляет печать своего наследия на наших лицах и телах, изменяет повадки и привычки. По-своему искажает наш характер.

И по лицу Куэллы нельзя было сказать, сколько точно ей лет, то ли тридцать с хвостиком, то ли шестьдесят. Худощавая женщина с ямочками на щеках, отражающих одновременно и счастье и печаль, была невысокого роста. Голос её, как и ямочки, так же обладал двойственностью. В одни моменты, он был тих и спокоен, даже по-своему мил, в другие же, когда надо было приструнить или побранить какого-нибудь непоседу подкидыша, что не спит в полдень, голос менялся и становился совсем иным, властным и указывающим, приказывающим.

Кажется, что таким голосом она смогла бы утихомирить даже королей.

И остановить любую войну.

Жизнь Асмо началась таким же дождливым днём, как и в день его встречи с Дунканом. С одной лишь разницей, ребёнок был очень слаб. Подкидыш, совсем ещё младенец, коих было немало ввиду бедности страны, он очутился на крыльце детского дома, закутанный в грязный разодранный мешок, из которого торчала одна лишь голова.

Сколько он пролежал там? Кто знает…

Но заметили его уже изрядно промокшим.

Молчаливость его характера проявлялась даже в таком годовалом возрасте. Он не кричал и не плакал. Раскрыв рот и протиснув палец сквозь узкую дырку в мешке, он, засунув его в нос, смотрел в серое небо.

Холодные капли дождя не ищут цели, их задача одна – упасть.

А куда они попадут – уже неважно.

И падали они Асмо прямо в рот.

Мальчик весь промок и простудил голосовые связки. Да так сильно, что ни один алхимик Лэр не смог бы ему помочь. Оставалась лишь одна надежда, что тело само справится с повреждениями. И оно справилось, но лишь частично и с чужой помощью. Куэлла проводила много дней рядом с постелью Асмо, выхаживая и отпаивая его крепким отваром кореньев и трав.

Первые слова Асмо сказал в возрасте шести лет. Тогда он впервые произнёс имя настоятельницы. Помолчал, сглотнул, как бы преодолевая боль воспалённого горла, и добавил: «спасибо». Простуженные связки едва работали, не позволяя мальчику нормально разговаривать. Из-за этого, в детском доме, что доверху был наполнен криками и восклицаниями детей, их общением, Асмо рос изгоем. Сначала он не понимал причину нелюбви к нему, его неприятия остальными, а после, так и не разобравшись, перестал искать ответы. И такая одинокая жизнь, жизнь изгоя, ему даже нравилась.

Он мог часами молча сидеть на одном месте и всматриваться в небо днём, изучая облака, а ночью, считая звёзды. Дом номер девять по улице Роз был не единственным в Лэр. Таковых было немало. И бюджета страны не хватало на все, даже на те, что были в столице. Поэтому скромное финансирование из казны позволяло лишь покупать пропитание для маленьких постояльцев. Подрабатывая пошивом одежды, Куэлла добывала небольшой заработок сверху, к тем восьмидесяти котти, что получала от главы стражи, который, по совместительству, отвечал ещё и за такие вещи, как наблюдение за бездомными и раздача средств детским домам. Ла-Шэлль – небогатая страна. Экономили на всём, в том числе на жизни и здоровье людей, совмещая несколько должностей и, соответственно, все присущие тем должностям обязанности, люди работали на износ. И начальник стражи, с которым мы уже имели честь познакомиться, по имени Искан Горбаль, занимая такую высокую для столицы должность, горбатился не только лишь на ней одной. Свободного времени у него почти не было.

Шесть-семь котти, которые Куэлла зарабатывала пошивом дырявых портков и рубах, не хватило бы и на одно зелье, способное хотя бы немного исправить ситуацию со здоровьем Асмо. Накопив за месяц-другой или за квартал, в зависимости от количества дырявых штанов и своих сил, немного котти, она покупала какое-нибудь чудодейственное зелье у одного из алхимиков и тайком, под покровом ночи, чтобы никто из других детей не заметил, разбудив Асмо, давала ему выпить. Но зелье не помогало. Тогда Куэлла возвращалась в свою каморку, которую после появления Асмо перенесла со второго этажа на первый, с видом на входную дверь, и начинала шить, пока не засыпала от усталости.

Куэлла не смогла простить себя. Из-за того, что её комната была на втором этаже, выходя единственным окном во внутренний двор – для удобного наблюдения за детьми, она, в тот дождливый день, не сразу увидела подкинутого Асмо. Возможно, будь она умней, то заранее предугадала бы такой расклад. Но она не додумалась, и случилось то, что случилось. Она бранила себя за эту глупость, и в попытках исцелить голос Асмо посетила уже всех известных и малоизвестных алхимиков Лэр. От зелий одних ему становилось хуже и ночами мальчика рвало, от других – не происходило ничего. Оставался последний и единственный вариант – Амри Вонн. Лучший алхимик Ла-Шэлль, личный алхимик короля. Визит такой безвестной и бедной женщины, как Куэлла, к такому серьёзному человеку, как главный алхимик страны, она считала чем-то невозможным, и даже в чём-то неправильным. «Беспокоить столь занятого человека такими простыми просьбами – это глупо» – говорила она себе. И, конечно же, ошибалась. Знал бы Амри про её проблему, то непременно поспешил бы на помощь, даже не смотря на свой замкнутый и нелюдимый характер.