bannerbanner
Железный царь. Смута
Железный царь. Смута

Полная версия

Железный царь. Смута

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 8

– О чём ты, Никита Борисыч? – я повернулся к нему.

– Мужики вчерась видели лихих людей на дороге, – он посмурнел. – Отправил Митьку за ними, чтобы выяснил, а сам с послужильцами к тебе поехал, конно и оружно. И как сердце чуяло, что недоброе случится.

– Может, поймает кого ещё, – Василий чуть просветлел и улыбнулся. – Не узнаешь ты Митьку, князь, вымахал он. В плечах – косая сажень теперь.

– Вырос, да ума-разума не нажил, – вдруг злобно проговорил Милославский. – Баня, князь, скоро будет готова. В горницу иди, Василий, слуг поднимай, ленятся опять, бездельники! Накрывай на стол, трапезничать будем.

Так, смотрим и запоминаем. Реакции, что хотят и что думают. Василий очень слушается дядю, но совсем на него не похож. Тон со мной во время очень официальный, между старыми знакомыми так не принято, разве что когда про брата вспомнил, голос у него потеплел.

Мне сейчас примерно двадцать, и племянникам должно быть по восемнадцать или девятнадцать. И… точно, в памяти было, что они близнецы, но совсем не похожи друг на друга, один ещё выглядел старше. Но были ещё слухи на этот счёт…

Разместили людей и коней, а я направился в баню. Её как оказалось, готовили заранее, когда мы приехали, всё уже было почти готово. Как и думал – баня чёрная. Чёрная, зато отмоет по белому. Копоть въелась повсюду, дым выходил из окошка под потолком, а основное окно, затянутое пузырём, совсем не давало света. Но запах приятный, древесный, и берёзовыми вениками пахнет. Хотя глаза щипало от дыма, и в саже пару раз измазался. Но нагрело хорошо, попарился с удовольствием.

Вот после этого действительно почувствовал, что родился заново. Даже мысли упорядочились. Да, в той первой жизни погиб, но внук мой, Димка, не пропадёт. Хорошего человека вырастили. А у меня ещё одна служба осталась.

В предбаннике оделся в эту одновременно привычную и непривычную одежду, вышел во двор. Баня располагалась подальше от основных построек, на берегу реки. Хотелось даже немного прогуляться, но надо бы уже увидеться с боярином и его племянниками.

Но далеко от бани уйти не успел. Путь мне преградил вооружённый незнакомец, хотя лицо у него смутно знакомое. Молодой парень, лет двадцати с лишним, без шапки, с копной русых волос и рыжеватой щетиной, очень высокий. Это первый человек, который был выше меня из всех, кого я встретил.

На лице особенно выделялся большой орлиный нос. Взгляд – насмешливый, дерзкий, на губах ухмылка. Экипировка у него необычная – полный зерцальный доспех, какой был у меня дома, но этот больше, будто под него подгоняли. Круглая пластина закрывала живот, пластина поменьше защищала грудь, другие закрывали бока и частично плечи, остальные места прикрывала кольчуга. Такое должно стоить уйму денег.

На ремне висело оружие в ножнах, но не сабля, а прямой клинок, вроде как палаш, меч или шпага, с развитым эфесом. Должно быть, очень тяжёлый.

– Зря ты сюда пришёл, – грубо сказал парень хрипловатым голосом, но всё же в нём звучало что-то шутливое.

С саблей в баню, конечно, я не ходил, и слуги устраиваются, я один. Но пока этот дерзкий тип достанет свою шпагу, пройдёт куча времени, успею его угомонить. Вот только откуда он взялся?

– А ты ещё кто? – я смотрел на него, не отводя глаза.

– Не признал? – парень усмехнулся.

Он вдруг схватил меня за плечи, будто хотел забороть. А я перехватил его руку и взял как учили. Меньше секунды, и перекинутый через бедро верзила в тяжёлом доспехе грохнулся на землю. Пластины доспеха громко звякнули.

И что, дальше драться против меча в чужом доме?

Но он меня удивил. Засмеялся и протянул руку, чтобы я помог ему встать.

– Так и правда не признал, Ромка? – с недоумением спросил он. – Ты что, мы же с тобой как повидались впервые, так и боролись с тех пор. Никогда ты меня побороть не мог, не выходило у тебя на землю меня повалить, но на кулачках ты всегда победу одерживал.

Да, понял, теперь знаю. Достал из памяти прежнего владельца тела, но с трудом, парень сильно изменился, вымахал ещё больше. Хоть и младше меня, но в детстве он мне всегда казался старше. Вот, значит, и второй племянник.

– Митька, – сказал я.

– А кто ещё, брат? Я и есть.

Я его поднял, он выпрямился и крепко сжал в объятиях без всяких церемоний и поклонов. А потом отошёл и оглядел меня.

– Давай теперь так, – он поднял обе руки и сжал кулаки. – Я вот тоже научился…

– Да угомонись ты уже, – успокоил я его. – Дрался бы и дрался.

– И правда, чего это я, – парень опустил руки. – Ты же теперь князь, не положено тебе такое боле, – улыбка потускнела. – Эх, не сберегли мы батюшку твоего, и брата твоего, Фёдора, тоже не уберёг.

– Ты с ним был? – спросил я.

– Да, мы же с ним у воеводы Басманова были.

Я пошёл в сторону терема, Митька потопал рядом, гремя доспехами.

– Схоронили брата твоего Фёдора Юрьича, как положено, по христианскому обычаю, вот тебе крест, – сказал он, выудив распятие из-под брони и прижался к нему губами. – Но гордился бы он тобой, как и батюшка твой. Ты же себя ратной славой покрыл, татарина бил, – в голосе послышалась нотка зависти.

– А тебе не пришлось?

– Нет, – Митька помотал головой. – Басманов опосля царевичу Дмитрию на кресте клялся… да все мы клятву приносили. И Басманов, и дядя тоже. А после дядюшка меня ко двору направил, чтобы я рындой при царе стал. Говорит – сила есть, высокий, служи царю, живота не жалея.

– Не вышло? – спросил я.

– Нет, – он скривился. – Немца туда взяли, собаку плешивую. Но Дмитрий Иоаннович велел, чтобы я огненный бой рейтарский изучал с другими детьми боярскими, вот я и начал. А потом… не царь это говорят, оказался, – Митька замер и посмотрел на меня. – Говорят, вор это, Гришка Отрепьев, расстрига, холоп Романовых, а кто-то вообще говорит – антихрист, – парень перекрестился.

– Был там, когда всё решалось?

– Нет, в Туле тогда был, заказывал пистоли для рейтарской каракули… – Митька задумался. – Караколь… ох, не помню, брат, как это слово иноземное называлось. Вот, объяснял тульским мастерам-оружейникам, что требуется нам. А потом вдруг сказали, что не нужно – другой царь теперь, Василий Иванович Шуйский, и не нужны ему иноземные полки. Вот и сюда вернулся в поместье. А батюшка твой перед кончиной велел своим кузнецам доспех мне справить из своего железа, – он постучал по груди.

– И меч? – спросил я.

– Нет, палаш я у немца купил. Ему тяжёлый был, собаке. А мне в самый раз. Смотри.

Митька достал эту оглоблю и подал мне. Пока ещё не знаю текущие меры длины и веса, но тут только клинок – минимум метр, а весит всё это добро килограмма полтора.

Прямой клинок, широкий, как меч, и длинный. Клинок – шестигранный, очень толстый, с клеймом мастера в виде щита и буквы А. Таким ломом и доспех проткнёшь. Рукоять плотно обмотана тонкой проволокой, а эфес надёжно защищал кисть руки. Но не круглой чашкой, а перекрестием и железным листом в форме ракушки. Ещё есть большое кольцо-палюх, как на польских саблях.

Это что-то вроде шпаги, но совсем не то, что показывали в старом советском фильме «Три мушкетёра». Это точно не дворянская зубочистка для парадного костюма. Это военное рубило-ковыряло, тяжёлое оружие войны для действительно высокого и сильного человека.

– Добрый палаш, да? – он смотрел за моей реакцией, будто ждал одобрения. Я кивнул.

Шпага дорогая, и вот такой доспех не каждый воевода может себе позволить. Подарок очень богатый…

Но в памяти прежнего владельца тела были и подозрения, кто такой этот Митька, и с чего старый князь Стригин так его баловал подарками, хотя он всего лишь племянник Милославского.

Сейчас я тоже подумал, что это подозрительно. Но ходили слухи, что на самом деле Митька – бастард старого князя Стригина, или как тогда говорили – байстрюк, и никакой не племянник Милославского, тем более, в детстве он казался старше брата-близнеца Василия и даже меня на год или два.

Никаких прав на вотчину и титул он не имел, раз, как считали, рождён во грехе, но он действительно может быть братом молодого Стригина, чьё тело я занял. Иначе откуда такие подарки? В эти времена это всё равно, что «Мерседес» подарить соседскому ребёнку.

Но парень он вроде приятный, не злобный, хоть и драться любит, да и меня рад видеть, причём искренне. Значит, и правда дружили.

Хотя надо бы узнать, что это за история, и почему байстрюк князя Стригина считается племянником Милославского? И почему говорят, что он брат-близнец Василия? Митька сам мог и не знать, что он незаконнорожденный сын, он с малолетства при боярине вместе с братом, они вдвоём якобы дети погибшего брата Милославского.

Но главное – зачем боярин Милославский сегодня спрашивал про двойню? Про них шла речь?

Много вопросов.

– А покажешь, как ты меня на землю повалил? – с нетерпением попросил он, убирая свой заточенный лом в ножны.

– Покажу. Но потом, не при всех.

– Понимаю. Тогда поведай, брат, как татарина бил. Из пушек же, да?

– Расскажем. А ты же за какими-то людьми лихими ехал? – вспомнил я разговор боярина с племянником Василием.

– Не догнал, ушли лиходеи, – Митька шумно выдохнул через нос. – Глядишь – и не добрались бы до терема, не пожгли бы ничего. Уж прости меня, Ромка.

– Да ничего, не в обиде. Ужинать уже скоро… – я на всякий случай поправился: – трапезничать.

– Дядюшка велел, чтобы я холопей собрал и окрестности твоей вотчины оглядывал ночью, – отозвался Митька. – Вдруг леса или поля пожгут? Или кузни? Но тут не переживай, брат, не пройдут. У меня и пистоля есть, а я палить из него научился. Покажу тебе потом – хитрая работа, немец такой точный не справит, не изготовит.

Это странно, с чего вдруг не пускают племянника на ужин? Или Милославский опасается, что я буду оскорблён, раз байстрюк отца будет со мной за одним столом? Раньше-то сидели за одним столом, но тогда я даже наследником не был.

С другой стороны, Митька вроде и правда, хороший друг. Вижу, что встречи со мной он ждал с нетерпением, его аж переполняет от всего того, чем парень хочет поделиться. Хотя как сказать парень – в эти годы он уже взрослый мужчина. И даже странно, что они с братом до сих пор у дяди, а не получили свои поместья.

В общем, надо узнавать, что на уме у старого боярина. И как раз время подошло. Я попрощался с Митькой и направился внутрь.

– Боярин к трапезе просит, княже, – стоящий у входа в терем слуга глубоко поклонился мне.

– Веди, – сказал я.

Глава 4

Боярин Никита Милославский хоть и следовал традициям, но проявил здравый смысл. Он оставил сложные ритуалы гостеприимства на потом, когда я попарюсь в бане и отдохну. И правильно, какие церемонии, когда гость пережил пожар.

Зато сейчас старинный обряд встречи гостей заработал на всю катушку. Боярин вышел мне навстречу сам, я даже не успел подняться на высокое крыльцо. Доспехи он снял, на нём теперь роскошная ферязь, как у племянника, но богаче расшитая, и на голове не высокая боярская горлатная шапка из меха, а практичная шапочка-тафья, украшенная золотым шитьём.

Благо, все эти ритуалы старый владелец тела знал, поэтому совсем дико я выглядеть не буду.

Сначала взаимные поклоны по пояс. Он старше меня и боярин, а я младше, но всё же князь из ветви Рюриковичей. Поклонились по три раза. Затем последовал традиционный троекратный чмок в щёки.

– Здрав буде, князь Роман Юрьевич! – официально произнёс Милославский. – Милости просим!

– Здрав буде, боярин Никита Борисович, – ответил я. – Спаси тебя Господь за хлеб-соль твою!

Вроде бы всё правильно сказал. Жене боярина без позволения мужа выходить ко мне нельзя, она пока сидит где-то на своей половине дома с сенными девушками, но может выйти позже, когда позовёт хозяин.

Зато я снова увидел Василия. Никакой дружеской борьбы и потасовки, как с Митькой, тут таким и не пахло, вторая встреча была ещё более официальной. Он поклонился ниже, добавил:

– Здрав буде на многие лета, князь Роман Юрьевич!

Но с ним чмокаться не надо, так не принято.

Мы вошли в горницу, и я оглядел терем боярина. Неплохие хоромы он себе отгрохал, хотя и понятно, что он здесь не часто здесь бывает. Вот в Москве у него наверняка роскошный дом.

Но здесь тоже неплохо. Окна закрыты слюдой, да, стекла ещё нет или оно очень дорогое. Стены – гладко отёсанные брёвна, вдоль них стояли сундуки с добром. На стенах висели полки с утварью – разная посуда, расписная или из серебра, кубки и чарки. Ещё и оружие висело, но вот та сабля парадная, рукоятка украшена драгоценными камнями, с такой не повоюешь. Зато роскошно выглядящий мушкет с резным прикладом вполне должен отлично стрелять.

В красном углу божница – полка, на которой стояли иконы. Перед ними мне сразу нужно было перекреститься. Там же висела зажжённая лампада, от которой доносился лёгкий запах масла.

Стол занимал большую часть помещения, он накрыт вышитой скатертью. На столе стояла солонка в виде лебедя, полная соли – знак достатка. Никаких стульев, только длинные лавки. На улице ещё не стемнело, но здесь уже жгли свечи, причём дорогие, восковые, а не сальные, в бронзовых подсвечниках.

Как в музей попал, честное слово. Вот только здесь они действительно жили.

– А помнишь, Ромушка, – тёплым голосом сказал боярин, – как ты с батюшкой твоим пришёл в гости, и к сабле этой сразу потянулся, – он показал на висевшее на стене оружие. – А батюшка твой, князь Юрий Иванович, муж был мудрый, пообещал тебе, что когда подрастёшь – свою отдаст.

– Вот и отдал, – я кивнул.

Хочет он меня за счёт воспоминаний расслабить, задобрить. Хитрый он, но я его разгадаю. А пока же я гость в его доме, веду себя прилично, слушаю, запоминаю, думаю.

Но на этом ритуалы не кончались.

– Эй, Елена Ивановна! – вдруг кликнул боярин. – Гость у нас дорогой! Князь Роман Юрьевич Стригин! Выходи его попотчевать.

Вот и жена боярина. А она ничего, старый Милославский не дурак, выбрал себе молоденькую. Хочет наследника мужского пола, чтобы не отдавать всё племянникам? У него-то поместье, не вотчина, но наверняка всё уже уладили, чтобы земли перешли по наследству, а не вернулись в царскую казну.

К нам вышла невысокая миловидная девушка в шапке с твёрдым верхом, и со столькими слоями одежды на длинном платье, чтобы не было видно фигуру. Но так принято, выйти в обычном платье или рубахе, которая подчёркивает грудь – большой позор. Только муж мог её такой видеть. А забрал он её из столицы, опасается проблем.

На шапке жемчуг, на шее ожерелье. В руках она держала поднос с кубками. При виде меня тут же поклонилась, очень глубоко.

– Отведай, князь, – предложил боярин, – откушай вина нашего, не брезгуй хлебом-солью. Что Бог послал, тем и угощаем. Мёд крепкий, малиновый, хозяйка сама готовила.

Он и сам поклонился снова, и племянник его тоже. Пришлось кланяться им всем и мне, а после этого осушить чарку. Даже не понял, что это, вкус своеобразный, но приятный.

Обряд шёл дальше.

– По древнему обычаю русскому, – объявил Милославский, – уважь дом мой, не побрезгуй поцеловать жену мою.

Это он и сделал первым, перед этим поклонившись жене в ноги. Потом поклонился я, так же глубоко, быстро припал губами к её щеке, потом снова поклоны, и она ушла на свою половину дома.

Теперь можно, наконец-то, и поесть после небольшой молитвы. Усадили меня как почётного гостя на самое лучшее место, в красный угол, где стояли иконы.

А слуги начали вносить блюда. Тут как в ресторане, чего только нет. Милославский действительно гостеприимный хозяин.

Сначала расставили хлеб, ржаной и калачи из пшеничной муки. Принесли и то, что пить – квас, мёд разных сортов, дорогое иноземное вино, привезённое издалека. Расставляли закуски – окорок, буженину, бараньи языки, солёные и мочёные огурцы, не забыли и про квашеную капусту. Грибочки тоже были на месте, разных видов.

А позже начали приносить горячее: щи с мясом, но, само собой, без картошки, гуся на вертеле, жареных рябчиков. Пироги были аж нескольких видов: с бараниной, с грибами, с творогом. Подавали ещё кашу с маслом, пшёнку, и запечёную с маслом репу.

Гуся разделал сам хозяин лично, и самый большой кусок подал мне.

Ну а на сладкое – малиновое варенье, ягоды в меду, орехи, пряники медовые и засахаренные фрукты.

Будто побывал на корпоративе, честное слово, даже когда на пенсию провожали, так не кормили. Блюд много, подавалось всё на дорогой посуде. А вот ложка у меня оказалась при себе, своя, и никого это не удивило.

Разве что нет баклажанной икры, «заморской», как в старом фильме, зато чёрную могут подать завтра, в среду, в постный день.

И вот после этого невозможно сытого ужина приступили к разговорам по делам.

– Значит, нам нужно ехать подавлять восстание Болотникова? – спросил я, борясь с желанием вздремнуть после такого обеда.

– Да, собирают рать, – Милославский хитро посмотрел на меня. – Но рать – три полка, а не пять. Надобно же и Москву, стольный град, защищать. Лихие времена настали.

– Смутные, – добавил я.

– Истинно так, Ромушка, смутные, – согласился он. – Но люд подготовить нужно. Батюшка твой со своих земель должен был выставить пятнадцать ратников, а он всегда выставлял тридцать. Считал долгом своим показать всем, как много может собрать. Железо помогало, вооружало холопов.

– Со мной вернулось двадцать, – я задумался, копаясь в памяти прежнего хозяина. – Но доберу ещё.

В моём войске конница, боевые холопы, обученной пехоты нет, но надо будет набирать посошную рать из крестьян. По сути, это стройбат, потому что они отлично копают. Ну и могут за себя постоять, если понадобится и если будет чем отбиваться.

Но это ладно, против татар таким составом как-то воевали. А как воевать с тяжёлой польской кавалерией и против всяких наёмников? Тут нужно какое-то надёжное средство против этого.

– Мне положено кормить сто пятьдесят конных ратников со своих земель, – заявил Милославский. – Но я с твоей помощью и твоим железом смогу собрать двести послужильцев.

Ого! Это сколько у него земель, если он такой отряд может собрать и прокормить? Сейчас же поместная система, для этого служилым людям дают землю, с которой они должны обеспечивать себя и вооружённый отряд послужильцев или боевых холопов, как их ещё называли.

И у них же есть своеобразные нормативы, что с какого-то количества земли, именно пашень, надо собрать и содержать вооружённого воина. Ну и самому ещё идти на войну. Похоже на феодалов, но земля даётся только для службы. Не можешь воевать – теряешь всё. Мне проще, у меня вотчина, вернее, её остатки, передаётся по наследству. Но всё равно служить обязан.

Со всех своих четвертей я должен был набирать пятнадцать всадников, хоть кормил двадцать на сегодняшний день и мог тридцать, а он сто пятьдесят, но хотел двести…

Так зачем я ему нужен? Только из-за железа? Нет, что-то ещё должно быть. Но к делу пока не переходили.

– Но буду царю челом бить, чтобы мы в Москве остались, защищать его, – продолжил он. – Государь меня послушает. Шуйский не забыл, как мы самозванца скинули… а самозванец без охраны остался в тот миг. Вот и надо царю на кого-то полагаться. А чего бы не на нас? Батюшку твоего он знал хорошо, и тебя примет, а уж меня-то с давних пор запомнил.

– А расскажи об отце, Никита Борисыч, – сказал я. – Ты же его хорошо знал. Сам-то он был не любитель вспоминать былое.

Боярин так и не продолжал старый разговор, о котором заикнулся днём, про двойню и тайну. Будем его понемногу давить, чтобы рассказал побыстрее. Это явно связано со старым князем Стригина. Вот и буду заходить отсюда. Для чего он так стремится охранять царя? Что-то задумал?

– Ох-ох-ох, это правда, знаю я твоего батюшку, – ответил Милославский, – Юрия Иваныча, царя железного, очень долго знал.

– Железный царь? – я удивился.

– Кликали его так при дворе, нравилась Иоанну Васильевичу это имя, позабавило тогда… потом забылось.

Милославский сидел, как довольный кот, объевшийся сметаной. А его племянник помалкивал, смотрел на меня, молчал. Думаю, мы уже приблизились к сути разговора.

– Давние времена были, когда государь наш, Иоанн Васильевич, опричнину учредил. Ты уж не гневись на меня, Ромушка, с батюшкой твоим давно замирились мы, но в те годы каждый из нас ворогом другого называл.

– А что случилось? – я облокотился на стол.

– Пир был царский, в Александровской слободе ещё, – начал вспоминать Милославский, сев поудобнее. – Был там царь-батюшка, с ним его пёс верный – Малюта Скуратов, одесную от него сидел…

Тут боярин начал перечислять опричников, сидевших рядом с царём. И долго, я о большинстве фамилий даже не слышал. Сидевший рядом с ним Василий начал клевать носом, но встрепенулся и сел прямо. За весь ужин я не услышал от него ни слова. Тогда зачем он здесь сидит с таким важным видом, будто это царевич?

– И я там был, – продолжил Милославский. – И пожаловал на обед батюшка твой, пригласил его царь к столу, но повелел сесть ниже меня, и подальше от соли.

Он указал на солонку, которая была рядом со мной. Да, чем ближе к соли, тем больше почестей тебе положено. А боярин сегодня меня просто осыпал почестями.

– Осерчал твой батюшка, отказался, ведь род у него знатный, древний. Не стал он, Рюрикович, садиться ниже меня, – в глазах старого боярина даже не мелькнуло обиды, но она наверняка была, – Тогда царь разгневался, велел его прогнать с глаз долой. А потом меня к себе подозвал, говорит – бери у него за это оскорбление что хочешь, Никитка. Хочешь – подворье, хочешь – вотчину, а хочешь – жизнь. И Скуратов подначивал государя – оскорбление это царской милости, говорит, наказать нужно, раз ослушался приказа. А Годунов, что рядом был, говорит: Стригин верный воин, отличился, когда Казань брали, послужит ещё царю. Оставить его надо, не трогать шибко, просто наказать за ослушание.

Он замолчал, будто вспоминал те события, даже взгляд изменился.

– А ты что сказал? – спросил я.

– А я говорю: не надо мне живота его, царь-батюшка, подворья и вотчины его. Был же он моим воеводой, я с ним ходил крымчаков бить, жизнь он мне там спас, отвёл от меня саблю татарскую. Дозволь, государь, поговорить с ним, образумить, чтобы он речи крамольные не вёл, и послужит он ещё тебе, как встарь.

Так, вот теперь боярин хитрит, недоговаривает или привирает. А он продолжал:

– Приехал я к твоему батюшке на подворье, поклонился ему в ноги, просил вернуться к царю, не губить себя и свой род. Послушал он меня, вместе царю поклонились, он тогда сменил гнев на милость. Но сказал, что раз он, князь Стригин, в речах не сдержан, то и веры ему нет. Поэтому вотчину свою велел отдать, оставили ему только небольшой клочок, чтобы кормиться и служить дальше. Милостив был государь, других за такое он наказывал иначе. Даже казнить мог, раз – и голова с плеч!

Боярин говорит не всё, ведь на этих землях, которые забрали у князя, поселился сам Милославский, хотя тогда он был опричником.

Значит, всё было не совсем так, как он рассказывает. Отжал у старика кусок плодородной земли, вытеснил старого хозяина на болота. Но не убил и убить не дал.

Милославский не дурак. Он должен был понимать, что Грозный – не вечен, да и сам царь может на своих же опричников разгневаться в любой момент. Вот, возможно, и искал заступника среди высшей аристократии. Такого как старый князь, который избежал казни и даже опалы, но потерял большую часть земель.

Ищи кому выгодно, как учил я сам курсантов. А вот это точно выгодно, хотя и есть вопросы. Но слушаем дальше.

– А дальше старый князь не возроптал, приказал построить терем на юге своих земель, где он до сего дня стоял, пока не сгорел. А через год он начал мужиков искать, кто железо добывать умеет, и кузнецов посадских выписал из Тулы.

– Нашёл залежи железа, – догадался я.

– Именно так, Ромушка. Доброе железо, россыпи целые на болотах, о которых не ведал никто. Но как узнали, Скуратов начал подбивать меня, чтобы и остаток земель захватить, да я отказался, соседями же мы с отцом твоим стали, в одну церкву ходили, разговоры вели, да на охоту соколиную выбирались. Опосля этого разговора батюшка твой отправил панцирь в Москву, зерцала с печатью государевой и шелом железный, для царя сделанный. Да ладно так сделано, аж душа радовалась, когда смотрели. Вот и государя порадовал этот подарок. Только царю такое добро дарить могут.

– А что Скуратов? – спросил я.

– Пёс Скуратов, – Милославский при упоминании своего бывшего начальника поморщился, – начал говорить, что князь Стригин на горах железа сидит, как царь. Потеснить бы его, самим это железо пригодится. А государь тут впал в злобу, кричит: уйди, собака, не черни моего верного слуги. Смотри, какой панцирь мне сделали из того железа, только царю такой носить можно. Железный царь подарок православному царю прислал, так Иоанн Васильевич молвил и засмеялся. Все тоже смеяться начали и прозвали так Стригина – железный царь. А потом государь скончался, забылось всё.

На страницу:
3 из 8