Безликие

*Тик-тик-тик.* Часы на стене, казалось, бешено ускорили свой ход, отсчитывая секунды мутации.

«Идеально…» – прошептал Кавка, его глаза сверкнули холодным восторгом. Он поднес к руке Райана маленькую камеру, фиксируя каждый миллиметр трансформации. – «Полная визуальная мимикрия. Но тактильно ли?»

Без предупреждения он резко ударил небольшим геологическим молотком по окаменевшей руке. *Тук* Глухой, сухой стук, как будто ударили по настоящему камню. Кожный покров Райана был его идеальной копией – до последней трещинки, до холодной температуры, до тусклого серого цвета.

Но Райан почувствовал удар. Легкое жжение, спазм. Он резко, с животным рычанием, отдернул руку. Мимикрия спала мгновенно, как оборванное заклинание. Иллюзия рассыпалась. Кожа вернулась в естественное бугристо-зеленое состояние.

«Доволен?» – голос Райана был тихим, но в нем клокотал концентрированный яд ненависти.

Кавка улыбнулся. Широкая, торжествующая улыбка растянула его тонкие губы. «Доволен ли я?» Он рассмеялся коротким, сухим смешком. «Ты – идеален, мой дорогой образец! И именно благодаря тебе…» Он выпрямился, глядя поверх головы Райана куда-то в будущее. «…Я считаю, что проект “Азария” будет одобрен. Несомненно».

Дверь в лабораторию открылась. На пороге стоял доктор Грин, его обычно невозмутимое лицо было бледным, дыхание сбившимся от быстрой ходьбы. Не дожидаясь приглашения, он быстрыми шагами направился к Кавке, который все еще не отрывал восхищенного взгляда от вернувшейся к норме руки Райана.

«Доктор Кавка! Срочное сообщение для вас!» – голос Грина звучал неестественно громко в застывшем воздухе.

Кавка медленно, как хищник, отвлеченный от добычи, повернул голову. Его глаза, только что горевшие холодным восторгом, теперь сузились в ледяные щели. «Как минимум, ваше проникновение неэтично, посреди моего научного открытия, мистер Грин» – голос Генри был тихим, но каждый слог резал, как лезвие. Явное недовольство висело в воздухе плотнее дыма. Он резко отвернулся обратно к столу. «Говори… Что у тебя?»

Грин, уловив сталь в его тоне, проглотил комок в горле и тут же перешел к сути, опуская все формальности: «Прошу прощения, доктор. Срочное сообщение от Амелии… сегодня будет поступление новых бревен. В девять часов.»

«Доктор Кавка, я сделаю всё что скажете… Пожалуйста…» – слабый, прерывистый шепот донесся со стола. Райан, все еще притянутый ремнями, за исключением одной свободной руки, пытался достучаться до чего-то человеческого в своем мучителе. Его юное лицо, искаженное болью и страхом, светилось наивной, почти детской надеждой на спасение, неспособное понять весь цинизм и ужас системы, в которую он попал.

Кавка даже не удостоил его взглядом. Его внимание было полностью на Грине. «Из-за этого вы так грубо прервали меня?» – в его голосе зазвенело раздражение. Он ненавидел непредвиденности, а доктор Грин с его «бревнами» в сегодняшние планы явно не входил. «После взрыва в секторе-В, у нас проблема… Камеры переполнены. Некуда девать новых. Прибытие назначено строго на девять.»

Кавка замер на мгновение, его мозг, холодный и расчетливый, мгновенно перебрал варианты. «Вы свободны, доктор Грин» – отчеканил он, принимая решение. – «Жду всех ключевых участников программы “Пополнение” в Конференц-зале через двадцать минут. Не опаздывайте.»

Приняв задачу как приказ, Грин лишь резко кивнул и так же быстро, как и вошел, покинул лабораторию. Дверь захлопнулась, но тревожная энергия его внезапного визита, как электрический разряд, еще вибрировала в воздухе, смешавшись с запахом озона, лекарств и страха.

Кавка резко выпрямился, его интерес к Райану мгновенно угас, сменившись деловой холодностью. «Отвезите его обратно в камеру. Непрерывный мониторинг в штатном режиме» – бросил он ассистентам, уже направляясь к выходу. Но на пороге остановился. Его взгляд, скользнув по помещению, упал на поникшее, отчаянное лицо Райана, прикованного к столу. На губах Кавки появилась тонкая, ледяная улыбка. Он сделал шаг назад, наклонился чуть ближе к юноше, и его следующий шепот прозвучал как обещание чего-то невыразимо ужасного: «Не переживай, мой друг. Сегодня у тебя… будут гости.»

Развернувшись, Генри твердым шагом направился в свою административную крепость, оставив лабораторию в тишине, нарушаемой лишь прерывистым дыханием Райана и монотонным пиком мониторов.

Двери конференц-зала распахнулись с гулом. Доктор Кавка вошел твердым шагом, заняв место во главе стола. Холодный свет люстр заиграл на его безупречном халате.

«Приветствую!» – голос резанул тишину. – «Незапланированная поставка “брёвен”. Проблема с камерами после взрыва. Ваши варианты?»

Маркус Вейл поправил воротник униформы. Ответ прозвучал натянуто:

«До вашего прихода… обсуждали. Проект “Азария” – не основная задача комплекса. Обеспечивать безопасность среди… монстров – затруднительно».

Хауо Исио кивнул, бледнея под взглядом Кавки:

«Ресурсы проекта чрезмерны. Статус – неофициальный. Предлагаю закрыть проект, подопытных – на лесоповал».

Молчание. Словно удар гонга оглушил зал. Члены совета замерли: одни ворчали, другие кивали, избегая глаз Кавки.

«Лесоповал..?»

Сначала – тихий, свистящий шепот. Потом – взрыв:

«КТО РЕШИЛ?!»

Крик разорвал тишину, воздух содрогнулся. Стул грохнул об пол. Кавка вскочил, жилы на шее натянулись как тросы. «Я отдал комплексу ВСЁ!» – голос пробил стол, заставив стекла задрожать. Он вдавил ладони в столешницу, нависая над потрясенным советом:

«ВСЁ! Кровь! Дни! Нервы! Я и есть чёртов комплекс! Наши открытия – в тени. Но “Азария” – ЭТО БУДУЩЕЕ!»

Пауза. Тяжелая. Как перед ударом грома.

«Проект. НЕ БУДЕТ. Закрыт.»

Последние слова прозвучали как вердикт. Лица побелели. Маркус отвернулся к окну – именно он когда-то поддержал идею. Теперь трусливо молчал.

Кавка разгладил складки халата. Голос стал гладким, как лезвие скальпеля:

«Не беспокойтесь, господа. Проблема решена… ещё до вашего прихода.»

Тишина зала загустела. Все поняли: совещание – фикция. Он просто дергал за нитки.

«Реставрация Сектора-B…» – пальцы Кавки прошлись по голограмме комплекса. – «…все подопытные переходят в общие камеры Сектора-А. Безопасность там выше. Маркус?»

Взгляд воткнулся в Вейла. Уголки губ дёрнулись в мимолетной гримасе – насмешка, замаскированная под доверие:

«Ваши методы… поражают.»

Маркус кивнул как автомат. Шея залилась пятнами пота.

«Сектор-C освободится для “брёвен”» – Кавка развернулся к Гринну. – «Ваше мнение, доктор?»

Грин проглотил ком в горле:

«Логично. После ремонта – штатный режим…»

«Хауо?» – холодный луч внимания упал на генетика.

«Приемлемо» – Исио выдавил слово, сжимая планшет.

Кавка встал. Тень накрыла стол:

«Вопрос исчерпан. Исполнять.»

Дверь захлопнулась. Эхо шагов растворилось, словно его и не было. А в зале…

Тишина.

Не густая, как раньше, а колючая, звенящая. Как разбитое стекло, на которое все боялись наступить.

Маркус Вейл все еще смотрел в окно, но теперь его отражение в стекле было искажено. Его пальцы сжали подлокотники кресла так, что пластик заскрипел. Он не шевелился, будто окаменел от стыда.

Хауо Исио швырнул планшет на стол. Звук грохнул, как выстрел в тишине. Все вздрогнули. Он не смотрел ни на кого, его челюсть ходила ходуном, а взгляд прожигал поверхность стола.

Грин протяжно выдохнул, звук был похож на свист спущенного колеса. Он попытался собрать разлетевшиеся голограммы, но пальцы дрожали, и картинка распадалась снова. Он покосился на Маркуса, потом на Исио, и быстро отвел глаза, будто обжегся.

Никто не знал, куда смотреть.

Кто-то кашлянул – звук прогремел, как гром. Другой заерзал на стуле, скрип разорвал тишину.

Никто не решался заговорить первым.

Слово "лесоповал", брошенное Исио, теперь висело в воздухе – ядовитое и беспомощное. Предложение Кавки о переброске подопытных… Оно было безжалостно логичным и унизительным. Они были не советом, а исполнителями. Марионетками, чьи нитки обвисли после ухода кукловода, оставив их в нелепом, скрюченном положении.

Эхо хлопнувших дверей еще висело в коридоре, смешиваясь с тяжелым молчанием конференц-зала. Совет «Пополнения» разошелся, не обменявшись ни словом. Только тень унижения и ярости плотно налипла на стены, как копоть после взрыва, которого так и не случилось.

Кавка шёл к кабинету жёстким шагом. Каблуки стучали по полу отрывисто, пальцы непроизвольно сжимались. Остатки гнева от совета щёлкой сидели под маской спокойствия.

У двери ждала Лиа Сандерс, начальник отдела мониторинга. Увидев его, слегка выпрямилась, привычно считывая настроение по ритму шагов. Он прошёл мимо, не глядя – рывком распахнул тяжёлую дверь.

«Войдите». – Голос пробил тишину коридора – коротко, без интонаций. Лиа шагнула за ним. Дверь захлопнулась за их спинами с тяжёлым, окончательным ударом.

Галерея сломленных: гудела под тяжелыми шагами чистильщиков и гудением систем. Отряд, закованный в защиту, заполнил узкий коридор. Формально операцией руководил доктор Грин – его бледное лицо нервно поворачивалось, сверяясь с планшетом. В свою очередь безопасность обеспечивал Николай. Его жесткая, как камень, фигура с рацией на груди стояла чуть позади. Личный приказ Маркуса. Николай зорко сканировал камеры и чистильщиков, рука невольно лежала на электрошокере.

Амелия, техник связи, скользила вдоль стены, поглощенная экраном планшета. Её пальцы метались по интерфейсу, устанавливая и проверяя связь с магнитными браслетами каждого заключенного в секторе. Каждый зеленый статус на экране – глоток воздуха. Сбой – хаос. Она двигалась с осторожностью.

• Камера №8: Мерцающий статус. Быстрый тап. "Связь восстановлена. Браслет В-1987 стабилен". В камере – тень, метнувшаяся вглубь.

• Камера №9: Зеленый свет сразу. "В-2105. Связь активна". За стеклом – неподвижная фигура, лицо в коленях.

• Камера №10: Резкий стук кулака в стекло изнутри. Амелия вздрогнула, но не подняла глаз. "В-2250. Связь… установлена. Штатно". Шаг дальше.

• Камера №11: Тишина. "В-4012. Связь активна". Она держала себя в руках настолько, насколько это было возможно.

• Камера №12. Ледяная игла – знакомый, ужасающий холод – пронзила грудь. Дыхание сперло. Пальцы замерли над экраном на долю секунды. Она стиснула планшет, глотнула воздух, заставив себя смотреть только на данные.

«Камера №12. Алан Бриггс, В-4321. Связь… установлена». Голос дрогнул, несмотря на все усилия. «Браслет… штатный». Невольный взгляд – предательский – рванулся к заключенному.

В углу, прижавшись к холодной стене, сидел Алан. Голова опущена. Вдруг он вздрогнул всем телом, будто ощутив жар её взгляда сквозь броню стекла, и медленно поднял лицо. Пустые, бездонные глаза. Лицо, въевшееся в память агонией в ту ночь.

Амелия резко отвернулась, будто обожженная. Шагнула прочь, спиной чувствуя его немой, тяжелый взгляд.

«В камерах есть микрофоны?» – резкий, как выстрел, голос Николая разрезал гул коридора. Он стоял рядом с Грином, его взгляд пристально сканировал пространство . «Этих тварей надо оповестить о переводе. Чтоб знали, куда их ведут. И не дергались».

Грин покачал головой, нервно поправляя очки: «Сектор-В – территория Кавки. Технические детали… спросите у специалиста». Он махом указал в конец коридора: «Амелия. Видео, звук, связь – её зона».

Николай развернулся с военной четкостью. Его беззвучный, но властный шаг направился прямо к Амелии. Остановился перед ней. Оценивающий взгляд – холодный, тяжелый – пробежал от планшета в её все еще слегка дрожащих руках до её напряженного лица. Давление его внимания сжало пространство вокруг них.

«Микрофоны, техник?» – повторил он, голос ниже, но не менее требовательный.

Амелия сделала едва заметный вдох, собираясь с мыслями. Её голос прозвучал четко, профессионально, несмотря на дрожь глубоко внутри:

«Системы видео-наблюдения и микрофоны установлены только в особых зонах. Внутри камерных блоков – только видео. Микрофонов внутри нет. Наружное наблюдение за дверьми включает полный аудио-видеоконтроль коридора, но не камер».

Она мельком скользнула взглядом по Грину. Тот поспешно кивнул, не отрываясь от планшета:

«Хорошо. Камеры пишут картинку, но без звукового канала. Оповещать – только через охрану или рупоры в коридоре».

Николай не отвел от неё взгляда. Его оценка стала пристальнее, медленнее. Он рассматривал её теперь не только как функциональную единицу. Перед ним была женщина лет тридцати, с безупречными, словно выточенными из слоновой кости, чертами лица. Густые, смоляные волосы, собранные в строгий, но не лишённый изящества узел, открывали стройную шею. Большие, тёмные глаза, сейчас наполненные скрытой тревогой, придавали лицу хрупкую выразительность. Даже в мешковатом рабочем комбинезоне комплекса угадывалась тонкая талия и плавные линии фигуры. Красота, закованная в строгость и страх. Николай заметил это. И это ему понравилось. Интерес в его глазах сгустился, стал тяжелее, но уже с другим оттенком – не только служебным.

Уголок его твёрдого рта дёрнулся – подобие усмешки или одобрения.

«Хорошо. Тогда действуем по протоколу оповещения через охрану. Но слушайте внимательно». Он развернулся к чистильщикам, его голос срезал гул коридора, как нож:

«Вывод брёвен – по ДВОЕ!» – прорычал он, бросив взгляд на Амелию и Грина. – Будто подчеркивая свой статус – «Никаких групп! Первый на выходе, второй – в двух шагах сзади под прицелом. Интервал – три метра! Любое сближение – усмирение. Любая попытка коммуникации – усмирение. Держать магнитные поля на максимуме готовности.»

Хриплое «Так точно!» прокатилось по отряду.

Николай вернул взгляд к Амелии. Теперь в нём читалась не только оценка, но и любопытство, присутствие.

«Двойная проверка браслетов перед выводом каждой пары, – приказал он ей, но тон был уже менее резким, почти деловым, с намёком на доверие. – Лично. О малейшем сбое – мне. Не в эфир. Прямо мне».

Он слегка наклонил голову, фиксируя её реакцию. Его взгляд скользнул по её лицу, задержавшись на губах, затем снова встретился с её глазами. В этом взгляде было всё: приказ, контроль, и неуёмный интерес мужчины, который что-то заметил и захотел рассмотреть поближе.

Амелия кивнула, избегая его прямого взгляда. Пальцы белели от силы, с которой она сжимала планшет. *Лично ему?* Это было опаснее, чем просто приказ. Это была ловушка другого рода. Она чувствовала его взгляд на себе, тяжёлый, присутствующий, даже когда он отвернулся, чтобы проконтролировать начало вывода.

Щелчок магнитных замков на Камере №8 разрезал тишину. Процедура началась. Амелия заставила себя двигаться, сверяя показания, её спина горела под незримым давлением взгляда Николая. И где-то позади, в своей камере, неподвижной тенью сидел Алан Бриггс. Его молчание теперь казалось самым громким звуком в «Галерее сломленных».

Резкий вибросигнал на поясе Николая. Он рывком выдернул компактный пейджер. На экране горел текст:

«Совершенно секретно.»

Николай, голос пробил гул коридора, обращаясь к Грину:

«Господин Вейл хочет видеть меня. Командование – на вас. Вывод – строго по двое. Интервал три метра. Малейший сбой – отвечать будете перед Кавкой лично. Понятно?»

Грин замер, потом закивал:

«Совершенно понятно, Николай! Можете идти!»

Николай шагнул к Амелии. Его тень накрыла ее планшет.

«Контроль браслетов – без перерывов. О сбое – доклад мне при возвращении. Запомните.»

Тон был коротким, деловым, но в нем звучало ожидание ответа.

Амелия не подняла головы. Ее палец скользнул к статусу камеры №11. Короткий, безжизненный кивок был ее единственной реакцией. Его слова не задержались в ее сознании – только зеленые индикаторы и холодный страх красного «СБОЙ».

Николай резко развернулся. Тяжелые сапоги застучали по кафелю, затихая в глубине «Галереи сломленных».

Грин повертел головой. Амелия уже стояла у камеры №13, тыча в планшет. В камере №12, за бронированным стеклом, неподвижная тень Алана Бриггса все еще хранила молчание.

Кабинет Кавки. Воздух, пропитанный запахом антисептика и старой бумаги, замер. Единственное движение – мерцающий экран голограммы на столе.

Фигура в углу стояла неподвижно перед столом. Голос, намеренно лишенный интонаций, разрезал тишину:

«Взрыв в коллекторах… инсценировка.»

Кавка медленно поднял голову. Его глаза, холодные и непрозрачные, как галька на дне, уставились на гостя:

«Источник утверждения? Доказательная база?» – голос ровный, но в нем звенела сталь.

«Запись… с нижних коллекторов. В зоне строгого режима. У стены палача – старая, скрытая камера. Не в общем контуре. Но она работала.»

Пальцы Кавки слегка постучали по дереву стола. Он встал, бесшумно подошел к окну, смотря в черноту за ним.

«Я подозревал, что Маркус лжет…» – голос звучал отраженно от стекла. – «Но зачем? Он не просто соврал… он подменил образцы ДНК! А теперь…» – Кавка резко обернулся, – «…теперь он натравливает совет на закрытие моего проекта. Благо оно ничего не значит, последнее слово всегда за мной!»

«От Маркуса… прямой приказ. Все записи, связанные с инцидентом и… беглецом… уничтожить. Засекретить любые следы для поиска. Ограничен доступ… всем. Включая вас».

Тишина сгустилась, стала вязкой. Кавка сделал шаг вперед. В уголках его губ заиграл призрак ледяной усмешки.

«Он… покушается на мое. Браво.» – Тихое слово прозвучало как выстрел. – «Но он ошибся. Он всего лишь солдат… А солдата всегда можно заменить. Его судьба… уже решена.» – Пауза, наполненная уверенностью. – «Ваша помощь потребуется.» – Ухмылка, быстрая и безжалостная, мелькнула на его лице. – «Всё движется по нужной колее. Его погубит… собственная наглость. Вы свободны. Действуйте точно по плану».

Дверь открылась беззвучно. Фигура растворилась в полумраке коридора быстрее, чем падающая тень. Щелчок замка прозвучал как печать.

Холодный свет люминесцентных ламп мертвил стены коридора. Лиа Сандерс шагала быстро, отчетливый стук каблуков эхом отдавался в пустоте. Внезапно – шелест. Легкий, едва уловимый, но неотрывный за спиной. Она замерла, обернулась резко. Пустота. Только безликие двери и тянущаяся вдаль полоса света. Паранойя? Сердце забилось чаще.

У своего кабинета она выдернула ключ-карту. Магнитный замок щелкнул сдавленно. В тот миг, когда дверь приоткрылась на сантиметр, тень накрыла ее сзади. Сильные руки впились в плечи, швырнули внутрь. Она вскрикнула, ударившись спиной о стену. Дверь захлопнулась автоматически.

Николай. Его дыхание обжигало шею. Лезвие ножа – холодное, неумолимое – вжалось в кожу под челюстью. Его тело пригвождало ее к стене, лишая воздуха, движения. Глаза – узкие как у хищника в темноте – сверлили ее.

«Следишь за мной?» – голос шипел, как пар из клапана. Давление лезвия усилилось.

«Нет!» – вырвалось у Лиа, хрипло, испуганно. «Зачем мне это?!»

«Что ты делала в кабинете нашего глубокоуважаемого доктора?» – нож дрогнул, царапая кожу. Каждое слово – удар. «Говори.»

«Вызов… личный…» – Лиа заглохла, ловя ртом воздух. – «Перевод… "брёвен"… Мониторинг… Сектор-А… Наладить…»

Николай придвинулся ближе. Смесь пота, металла и жестокости ударила в ноздри.

«Ведёшь двойную игру?» – рычание прорвалось сквозь зубы. Лезвие въелось глубже. Лиа зажмурилась.

«Помяни мои слова: Маркус сжигает предателей заживо. Хуже Кавки. – Пауза. Тишина звенела. – С этой секунды… я твоя тень. Дышу в спину. Шаг влево, шаг вправо… считай себя моим личным бревном.»

Давление ослабло. Лезвие отпрянуло, оставляя тонкую алую ниточку на шее. Николай не отошел. Его дикий, безумный взгляд прошел сквозь нее, впиваясь в пустоту за ее спиной, впитывая ее страх. Беззвучный оскал. Исчез. Буквально: растворился в полумраке, как будто его и не было.

Лиа сползла на пол. Дрожь колотила тело. Пальцы нащупали на шее липкую кровь. Тишина кабинета давила, звеня в ушах. За дверью – пустой коридор. Но она знала: он где-то здесь, рядом. Тень. Обещание. И лезвие, которое вернется.