Очаг

Тайя Мария

Очаг

Все права защищены. Книга или любая её часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от автора. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или её части без согласия автора является незаконным и влечёт уголовную, административную или гражданскую ответственность.

t.me/tamara_chernova_katerina_n «От солнца к далеким звездам»

vk.com/id187371808

06 октября 2024 года

Деревня Цилино

Пролог

Ночное майское небо дрожало от мерцания звёзд. Живое. Высокое. Чистое и безмолвное. Хоть какой-нибудь намёк. Тишина. При длительном наблюдении Млечный Путь приближался и становился не таким уж и млечным. А вот Туманность Лагуна мутно бледнела в северо-восточной части небосвода. Мелькали спутники и космические корабли. Летишь в высь весенней прохлады. Сквозь звездную пыль и пламя можно перемещаться и без космических летательных аппаратов. Надо только позволить себе это. Поверить. И обязательно взлетишь. Но как попасть туда, куда стремилась её душа? Она не знала. Три дня подряд поздним вечером она шла вглубь сада и долго стояла там, запрокинув голову.

– Ваше Высочество, Вы замёрзнете и простудитесь, – Шварц торопливым шаркающим шагом направился к принцессе и накинул ей на плечи норфолкский пиджак. – Ночи ещё прохладные. Неужели Вы хотите заболеть в свой день рождения?

– Спасибо, Шварц, – еле слышно вымолвила Тамара. Она достала из кармана телефон.

Время 00:27. 05 мая. На экране появилось фото Адмирала Сысоева. Смартфон вибрирующе загудел.

– Да, Адмирал! – выдохнула принцесса.

– Доброй ночи, Тамарочка. Сорок минут назад Конкордия вышла в Солнечную систему. Спустя восемнадцать минут в тридцати четырёх миллионов километрах от Солнца появился «Магеллан» – как можно более ровно доложил Алексей Игоревич.

– Ох… значит часа через полтора–два они будут уже на Земле, – сорвавшимся нервным голосом еле выдавила Тамара.

– Xм… Нет, – сказал Адмирал, закашлявшись. – Через девятнадцать часов. Три двигателя вышли из строя. Четвёртый работает на пределе своих возможностей. Диагностированы проблемы с системой жизнеобеспечения. Нарушена циркуляция воздуха, нет горячей воды. Душно. Но более ли менее терпимо. У них точно есть запас ещё на сутки.

– Необходима эвакуация. Команда уже почти три недели в походе, – возразила принцесса.

– Весь экипаж «Магеллана» отказался от эвакуации, – безжизненно продолжил Сысоев.

– Жертвы, раненые?

– Тамара, кратко всё у тебя на почте. Всего доброго.

Принцесса тут же зашла в папку «Входящие». Нахмурившись, она бегло просмотрела отчёт. Затем подняла глаза на Дворецкого:

– Шварц… Шварц…, – единственное, что она произнесла.

В темноте Дворецкий пытался по её лицу угадать, радоваться ли ему или горевать, но не смог.

Глава 1

За двадцать часов до выхода «Магеллана» в Солнечную систему.

«When logic and proportion

Have fallen sloppy dead

And the White Knight is talking backwards

And the Red Queen's off with her head

Remember what the dormouse said

Feed your head

Feed your head». 11

«…Соразмерность и логика,

Мертвые, неуклюже повалятся на пол.

Белый Рыцарь снова начнет рассказывать сказки,

И… Червонная Королева с её «Голову ему с плеч!..» —

Вспомни тогда, что сказала тебе Мышь Соня:

«Покорми свою голову! Покорми свою голову!»

Смеющийся женский контральто напевал старую американскую песенку про Алису в Стране Чудес. Яркие фонарики мерцали и вращались, но стоило только отвести взгляд, и они превращались в паяцев. И снова в сторону – а тут белые кролики… Или это девушки из кабаре? Все хохочут и поют. Сквозь эту какофонию звуков прорывается любимый требовательный голос:

– Где Грен? Скажите, где Грен Джокерс?

Он пытался кричать, чтобы дать ей понять, что он здесь, что он слышит её. Но ни слова невозможно было произнести. Открываешь рот, а звук не идёт. Только продолжалась снова и снова эта песня и хохот.

Потом картинка резко сменилась серым размытым фоном с чёрными узорами. Изображение дрожало и переливалось. Пение прекратилось. Тишина.

Он пытался разглядеть узоры. Понять, где он находится. Из мутного тумана стала вырисовываться чья-то фигура… Рябь стала рассеиваться, и каково же было его удивление, когда принц увидел её или… не её… Очень похожа, но как будто старше. Волосы темнее. Более острые черты лица. В глазах боль, растерянность и грусть. Кто это? Не может быть. Как же так?

Но он чувствовал, что это она. Ерунда какая-то. Он протянул руку сквозь туман, а она ему – свою. Он крепко сжал её пальцы, но посторонний звук выбросил его оттуда.

– Тинь–тилинь! Тилинь–тилинь! – заливался соловей. Было душно. По утрам в палатках всегда так. Солнышко припекает.

«Да! Точно! Подмосковный соловей, спасибо тебе. Сейчас я открою глаза, выйду из палатки, а там она – купается в озере. Мы снова будем вместе. Я буду ценить каждое мгновение, проведённое с ней. Только бы вернуть всё. Только бы вернуть».

Грен открыл глаза и еще минута ушла на осознание того, что он не в палатке, а в реанимационном отделении «Магеллана», и тилинькал не соловей, а аппарат жизнеобеспечения.

Жарко. Хочется пить.

Он попытался приподняться. Под нижними ребрами с правой стороны кольнуло до такой степени, что чуть было искры не посыпались из глаз. Грен скинул простыню и увидел у себя маленький аккуратный шов, который уже немного затянулся.

«Интересно, сколько я провёл без сознания… Где мы сейчас? И почему так душно?» – пронеслось в голове принца.

Двери реанимации стали прозрачными и раздвинулись. Вошла молодая медсестра Милли, она широко улыбалась, но в её взгляде читалась тревога. Ее улыбка была даже излишне сладкой.

– Ваше Высочество, мы так испугались за Вас. Три минуты смерти. Очень много крови потеряли. Печень разваливалась на глазах. Но Мистер Дин настоящий волшебник. Он всё восстановил. Провёл чудесную операцию в полевых условиях. Я так рада, что Вы живы! – и осеклась.

– Спасибо, Милли! – Грен осторожно улыбнулся девушке, но так, чтобы она ничего лишнего не подумала. – Можно воды?

– Ой, да, конечно! Мистер Дин предупредил меня, что Вы будете голодны, когда очнётесь. Девять дней без сознания. На аппарате, – Милли выпорхнула из реанимации и через несколько секунд вернулась с пакетом прозрачной желтоватой жидкости. Суп был чуть тёплым. Медсестра виновато опустила глаза:

– Воды горячей нет. Простите.

– Я так счастлив своему возвращению, что готов есть его ледяным, – ободряюще улыбнулся Грен. – Почему большинство двигателей молчат?

Тем временем в медблок зашли Дин и Пауэрс. Капитан сильно хромал на правую ногу, опираясь на костыль.

– Вот он, наш герой! Рады приветствовать тебя на этом свете! – широко улыбаясь провозгласил Сию, но при этом серьёзно посмотрел на мониторы. – Как чувствуешь себя, бравый парень? Болит?

– Болит, но по мелочи, – соврал Грен, – а так всё отлично.

– Ну-ну! Будет ещё болеть, и тошноту, головокружение никто не отменял. Полгода точно строгая диета без алкоголя, жирного, жареного, острого и так далее. Всё напишу. Строгое наблюдение врачей и приём восстанавливающих препаратов. А то, еле собрал твою печёнку, – сказал Дин.

– Капитан, как нога? – спросил Грен.

– Нормально. Бегать ещё не скоро буду, но главное – выбрались. Спасибо, дружище. Если бы не ты, торчать бы мне у Ррраррри пока не прибили, – серьёзно закончил Пауэрс и обнял Джокерса.

– Да ладно тебе. Вы мне с Дином жизнь спасли. Я думал, что всё…, – поёжился принц, – Спасибо. А что случилось с кораблём?

Дэйв посмотрел в сторону Милли:

– Мисс Лейн, покиньте, пожалуйста, реанимацию. – Когда медсестра удалилась, продолжил: «Грен, нам тебя тут очень не хватало. После того как мы запустили «Конкордию», чтобы она смогла войти в червоточину, я скомпоновал экипаж из оставшихся членов «Конкордии», а также из пары наших инженеров, специалиста по связи и других. Командовать назначил Костю. Как только мы выдвинулись к звезде для перехода, появилась «Атлантида». Но это уже не та «Атлантида», которую три месяца назад захватил Браун. В тяжелом вооружении Ррраррри она открыла огонь по нам. У «Конкордии» все орудия были выведены из строя ещё во время штурма Ррраррри. Мы прикрывали, чтобы она как можно быстрее смогла войти в червоточину. Потеряли половину пушек, три двигателя. Разгерметизированы грузовой отсек и четверть кают. Всё опечатано. Система жизнеобеспечения и так немного пострадала при первой стычке, а тут ещё прилетело. Поэтому сейчас мы работаем в экономном режиме. Дотянем до Солнца. А там уже будет проще, – устало рассказал Капитан.

– То есть «Магеллан» смог войти в кротовую нору на одном движке! – присвистнул Грен. – Вы же могли спалить последний. В червоточине мы бы продолжали движение по инерции, но все системы корабля могли бы заблокироваться. Хмм… Оказывается, мы многого ещё про него не знаем.

– Получается, что так. Три часа назад прошли горизонт событий. По нашим расчётам, остается ещё двадцать часов. Всем отдыхать, – Дэйв махнул рукой и похромал к выходу.

***

Спустя шесть часов Капитан проснулся с тяжёлыми мыслями. Очередной доклад о состоянии «Магеллана» добавлял горечи и страданий в дополнение к постоянной и изматывающей боли в ноге и в душе.

Дэйв всегда кичился перед товарищами и коллегами, что в отличии от них его сердце принадлежит только космосу и ничто, и никто не сможет сломать эту константу. Как же он был не прав… И признаться в собственном бессилии перед чувством, которое упрямо фонило в нём, было всё равно что признать поражение. А поражение было очевидным. Он осознавал, что достиг дна. Всё закончилось. Дэйв чувствовал себя сильно постаревшим и бесконечно уставшим.

– Капитан, к Вам первый помощник Джокерс, – ровным баритоном доложил корабль.

– Впускай, – Пауэрс поднялся и сел на кровати, сморщившись от боли.

Принц, уже бодрый, с румянцем на щеках, но держась за правое подреберье, осторожно зашёл в каюту Капитана. Как ему даже с недавно заштопанной печенью после путешествия на тот свет удавалось оставаться таким статным, Дэйв искренне не понимал. Одним словом, принц.

– Фух… Жарковато, – Грен вытер пот со лба.

– Пришлось снова на пять процентов уменьшить степень охлаждения. И ещё три каюты заблокировать. Пока одна смена на дежурстве, другая отдыхает на их местах, – упавшим голосом сказал Дэвид.

– Совсем захандрил стальной малыш «Магеллаша», – с теплотой в голосе произнёс Грен и сел на стул рядом с кроватью. – Дэйв, не переживай ты так. Главное, мы все выбрались. А корабль поставят на либертийские верфи, и совсем скоро он будет как новенький. А ты пока будешь находиться в длительном отпуске, ногу вылечишь. Всё будет замечательно!

– Спасибо, Грен, за поддержку. Я и правда расстраиваюсь, что не уберёг корабль. Он мне как сын. Но ты же, наверное, не об этом пришёл поговорить? – грустно произнёс Дэвид.

Принц осмотрел каюту. Подумать только, всего два месяца назад он ввалился сюда и устроил драку как последний идиот. Теперь это казалось таким далёким и странным событием. Зачем он это сделал? Надо же было попытаться разобраться. Понять причины. Всё же так просто.

– Дэйв, совсем скоро мы будем дома. Но я, честно говоря, не знаю, что меня ждёт дома. Улетая, я составил доверенность на Отца, чтобы он подписал все документы на развод на любых условиях Тамары. Думаю, они уже всё оформили, и теперь она абсолютно свободная женщина, – произнося это, принц смотрел себе под ноги. Было видно, как тяжело даются ему эти слова. – Я смирился с её решением. Главное, чтобы она была счастлива. Но это не значит, что я не буду пытаться её вернуть, когда утихнут страсти и мы сможем нормально общаться. Хотя я не против ваших отношений. Ей хорошо с тобой. Это очевидно. И… спасибо тебе за это, – слова комками вылетали из его уст. Он даже как будто стал меньше.

Пауэрс с удивлением посмотрел на своего боевого товарища:

– Грен, ты серьёзно? Неужели ты и впрямь веришь, что она развелась с тобой и уехала? Она любит тебя несмотря ни на что. Любовь не лечится.

***

– И долго ты ещё будешь копаться? Гости ждут! – Виктор Михайлович возмущённо посмотрел на старшую дочь. Этот крупный очаровательный мужчина пятидесяти лет с поседевшими волосами и строгим взглядом в элегантном чёрном костюме с золотой булавкой на галстуке, которую на сорокапятилетние подарила ему дочка, волновался не меньше своей девочки, тридцатилетней юбилярши. Что она в итоге решила, не знал никто. Она ни с кем не обсуждала это и старательно уходила от темы при любом упоминании о ней. Виктор Михайлович глубоко в душе молился, чтобы дочь не наломала дров. Хотя в Бога он, по его собственным словам, не верил.

– Пап, сейчас, – Тамара в длинном платье А-силуэт с открытым верхом А-силуэта цвета самой насыщенной сирени, которое идеально гармонировало с цветущими кустами в саду, и с тиарой с танзанитами, вплетенной в волосы, рассыпавшиеся по её изящным плечам, сидела около зеркальной поверхности стены в недавно отремонтированной гостиной своих апартаментов, с сильно поджатыми губами. Идея устраивать грандиозное мероприятие в честь Дня ее рождения ей нравилась всё меньше и меньше. – А все прибыли?

– Те, кто тебя интересует, приехали полчаса назад, – нетерпеливо произнёс старший Вавилов, – Какой же я старый… Ты эту кашу заварила, ты и расхлёбывай. Джон настоятельно просил тебя вытащить. Ты меня знаешь: я закину тебя на плечо и вынесу. Ты же не будешь бороться с Папой!

– Ох… Пап, как я выгляжу?

– Шикарно! – высказал своё неизменное мнение Виктор Михайлович. – Никогда такой красивой девочки не видел.

Тамара заулыбалась и встала, взяв своего бесконечно любимого Папу под руку.

***

Цвета от фиолетового до синего и от тёмно–пурпурного до глициниевого разлились по парку Дворца. Нежные бледно-фиалковые, воздушные лавандовые, – весь сад был засажен яркими кустами сирени «Муд Индиго».

Специально ко дню рождению принцессы дополнительно посадили новые для Либерти сорта. Например, сирень «Фрейи» фиолетового оттенка с нежными цветками с вкраплениями красного цвета. Несколько видов растений были доставлены специальным рейсом из Москвы. Когда распускается «Красавица Москвы», растение с розово-лиловыми бутонами, ее крупные цветки становятся белыми, а сердцевина имеет нежно-лиловый оттенок. Сорт «Небо Москвы» имел самый насыщенный голубой цвет. Раскидистый куст высотой до двух с половиной метров украшали крупные плотные соцветия с махровыми цветками. В фазе полу-расцвета цветы имеют насыщенный лиловый оттенок, а когда расцветают полностью, становятся сиренево-голубыми; среди них встречаются и ярко-голубые экземпляры. «Мечта» отличается буйным и обильным цветением. Этот сорт сирени обладает самыми крупными цветками: простые, насыщенного сиреневого цвета с сине-фиолетовым оттенком. Они были настолько тяжелые, что на крепких цветоносах склонялись под своей тяжестью. Французские ботаники подарили Либерти пятнадцать кустов «Мадам Лемуан». Старинный французский сорт, признанный шедевр среди сирени белого цвета. Его цветки имеют белоснежный окрас и махровую текстуру и собираются в рыхлые узкоконические соцветия.

Император очень хотел сделать приятное невестке и потому создал с помощью ведущих садовников Либерти композицию, где, помимо прочего, на отдельных подвесных и углубленных клумбах распускались нежные ландыши и бледно-розовые, фиолетовые тюльпаны. Вдоль периметра раскинулась белоснежная и разнообразно розовая пышность яблоневых деревьев. В саду витал весенний аромат цветущих цветов, который слегка кружил голову. Эндорфины сразили даже самых серьезных гостей, и все радостно улыбались. Небольшие лиловые столики, рассчитанные на пять-шесть человек, были уютно расставлены между кустами сирени. Парк был разбит на отдельные зоны, где размещались различные локации для музыкантов, певцов, картин, необычных скульптур и иммерсивных перформансов. Здесь Нейма продемонстрировала весь свой талант в организации творческого пространства, позволяя гостям не скучать и не испытывать стресса от избытка всего. Это было сделано ненавязчиво и с изяществом.

Официальная часть быстро закончилась поздравлениями Джона, Виктора Михайловича и Джесс. Далее всё проходило в более расслабленной обстановке. Без помпезных заявлений и речей. В саду нежно и волнующе играла музыка Эйнауди, Рихтера, Циммера и других близких Тамариному сердцу композиторов. Её поздравляли и поздравляли. Обнимали. Поднимали бокалы. А ей хотелось в толпе гостей поскорее увидеть, а может не увидеть и раствориться среди поздравляющих, тех, кто занимал все её мысли.

Внезапно к ней с обеих сторон подошли Папа и свёкор, осторожно подхватив её под локти.

– Господа, адмиралы Сысоев, Коледин и Мин, мы вынуждены украсть у вас принцессу, так как многие хотят сегодня признаться ей в любви., – произнёс Император, и они уже мастерски повели Тамару в сторону кустов «Мечты».

– Папа, Джонатан, куда вы меня ведёте? Надеюсь, это не то, что я думаю? – взволнованно и тихо прошептала принцесса, продолжая улыбаться гостям.

– Именно! Хватит ходить вокруг да около, – сказал Виктор Михайлович, – тебя там очень ждут.

Тамара попыталась вырваться, но мужчины лишь усилили своё давление, и когда густые сине-фиолетовые деревья расступились перед ней, она увидела со спины Гонсалеса, Дина и…Дэйва с Греном, которые увлечённо беседовали с Андерсом, Стифом и Веймином.

Ноги у принцессы стали ватные, и, если бы не её старшие родственники, она вряд ли бы смогла сдвинуться с места.

Все были одеты в элегантные черные костюмы-двойки и белые рубашки без галстуков.

Дэвид, чуть ссутулившись, опирался на трость. Ему было тяжело долго стоять, но он стойко держался. Грен, напротив, был расслаблен, подтянут и изысканно вальяжен. Если бы Тамара не ознакомилась с бортовым отчётом «Магеллана», то даже и не догадалась бы, что он провёл девять дней в другой реальности. У неё перехватило дыхание. Она столько раз представляла себе эту встречу, размышляя о том, что скажет и как будет выглядеть. Однако, к своему стыду и ужасу, она обнаружила, что растерялась.

– Солдатушки, бравы ребятушки, где же ваши кони? – чуть перефразировал и пропел басом старую русскую народную песенку Виктор Михайлович. Грен, будучи единственным из всех, кроме, конечно, Тамары, кто действительно понял русский юмор, смеясь перевёл друзьям текст этой песни, что вызвало у них искренний смех.

– В данном случае, конь! – приветливо улыбаясь и пожимая руки Императору и Вавилову и слегка прикоснувшись губами к пальцам правой руки принцессы, ответил Пауэрс. – Он стоит на главной верфи Либерти, законсервированный.

– Поломали любимого стального первенца принцессы, – шуточно погрозил пальцем Джон. – Ай-яй-яй!

– Ну чего вы… главное, что вы вернулись обратно, – тихо произнесла Тамара. —Думаю, это хороший тост, – и подняла свой бокал с шампанским.

Все радостно чокнулись с ней.

– Грен, теперь ты перешёл на воду? – задал вопрос зятю Виктор Михайлович.

– Сию мне прописал жёсткую безалкогольную диету, – улыбаясь, ответил принц.

– А нечего пули пришельцев ловить! – возмутился врач.

– Ладно, ладно. Я свою бочку выпил. Спасибо, – и принц дружески приобнял Дина.

Мужчины продолжили непринужденно беседовать, словно не замечая Тамару. Она и так, мягко говоря, некомфортно чувствовала себя в этой ситуации, а теперь они ещё и делали вид, что её нет. И зачем Папа с Джоном притащили её сюда. Нервы ходили ходуном. Она, похоже, первый раз за очень долгое время не знала, как поддержать беседу.

– Дэвид, может, ты на правах Капитана произнесёшь тост в честь именинницы? – вдруг сказал Джонатан, и Тамара вздрогнула. «О, Господи, зачем? Вы так хорошо общались!» – пронеслось у неё в голове.

– Непременно! – Дэйв переложил трость в другую руку. Он поднял бокал шампанского, нежно посмотрел принцессе в глаза и произнёс: «Пять лет назад в своём отчёте по итогам первой экспедиции «Магеллана» я отметил, что старший специалист Джокерс имеет тенденцию к совершению рискованных поступков, у нее завышенная самооценка, и она не желает строго исполнять приказы, – Тамара сделала круглые глаза, – но потом, на заседании комиссии, я отметил, что эти качества как раз и являются основой для развития неординарного мышления и смелости. Эта девушка всегда знает, чего она хочет и готова идти до конца в реализации своих идей. Братья Райт доказали всему миру, что человек способен совершать полеты, а принцесса Тамара – что человек может летать к звёздам уже сегодня. С Днём рождения, звёздная принцесса! – и всё радостно подхватили тост. Музыка стала звучать громче. Скрипки, пианино и арфа заиграли «Адажио» группы Secret Garden, издавая разрывающие душу звуки.

– Ваше Высочество, могу ли я пригласить Вас на вальс? – Грен, согласно протоколу, поклонился и протянул руку. Окружающие замерли в ожидании. Гости, привлеченные захватывающей сценой, стали собираться вокруг «мечтательной» сирени. Тамара протянула правую руку и слегка кивнула, выражая согласие. Скрипка начала соло, нежно и проницательно рассказывая свою историю. Необычайной красоты пара плавно танцевала под переливающуюся мелодию, окруженная падающими белыми и розовыми лепестками яблонь. Подул нежный ветерок, осыпая принца и принцессу ещё более густым и пушистым майским снегом.22 Они растворились в звуках, дыхании весны, чарах друг друга и бесконечных взглядах, исходящих из глубины зрачков. Ничто и никто вокруг не имело значения. Не существовало ни времени, ни пространства. Одна лишь музыка. Только они. И плавные движения вальса.

Мелодия стихла. Гости разразились овациями и вскриками поздравлений. Сначала Тамара сделала реверанс в сторону публики, а затем поклонилась Грену. Тот улыбнулся и поблагодарил её за прекрасную партию, не понимая, что же могло означать её согласие потанцевать с ним: жест вежливости, уважение или, может быть, всё-таки нечто большее?

Принцу очень хотелось остаться с ней наедине и попросить прощения за все свои выходки, а главное – понять, что дальше? Родители уже рассказали сыну, что его невестка отложила решение семейных дел до его возвращения и очень сильно переживает. Но означает ли это, что она изменила своё намерение? Да, и, возможно, она переживала не за него… Грен пребывал в своих мыслях, наблюдая за детьми, пока те не подлетели к нему и не начали наперебой рассказывать, что мама разрешила Джимми завести песочного джунгарского хомячка, и какой он плюшевый милаха, и что папе обязательно надо будет взять его на ручки, а у Танечки теперь есть маленький рыжий котёнок Сонни (сокращённое имя от Солнышко), который периодически посягает на хомячка; что тётя Ней сделала необычный ремонт в комнате мамы, и теперь там не то горы, не то лес. Дети до конца ещё не разобрались. Принц с умилением и радостью слушал своих крошек, и сердце его разрывалось от осознания того, что он мог всё это потерять… И почему, чтобы это понять, ему надо было улететь за тысячу световых лет от дома. Грен сгрёб детей в охапку, хотел приподнять, но вовремя вспомнил, что пока тяжелее пяти килограммов ему ничего поднимать нельзя. Он обнял детей и прошептал им:

– Как же я вас люблю, мои солнечные лучики!

Затем дети, радостные и счастливые, ускакали в зал, чтобы снова приставать к гостям и наводить суету.

Принц со стаканом апельсинового сока в руке пошёл разглядывать новую растительность Дворцового парка и замер, заметив в метрах ста пятидесяти Дэйва и Тамару, сидящих на скамейке. Их разговор невозможно было услышать, а по движению губ трудно было понять, о чём они говорят. Они сидели вполоборота друг к другу. Но их лица… У Тамары оно было очень взволнованное. А у Дэвида – бесконечно нежное. Таким Капитана Грен не видел никогда. У него внутри всё оборвалось, и он чуть не выронил стакан.

– Дэйв, как твоя нога? – обеспокоенно спросила принцесса.

– Нормально, – просто ответил Пауэрс, не отводя от неё глаз.

– Я слышала, что необходима сложная операция. Кости срослись неправильно, и от этого ты испытываешь постоянную боль, – тихо произнесла Тамара.

– Это ерунда. Пересоберут заново. Главное, что Грен меня смог оттуда вытащить. Я бесконечно ему за это благодарен, – Дэйв опустил глаза.