Всего одно желание

– Там что-то написано.

Поняв, что удовлетворительного ответа от Левкоя не добиться, Флокс закатил глаза.

– Написано! Тоже мне… Ну же, Арника! – он стал помахивать руками словно подгоняя к себе вкусный аромат, – ты сама говорила что нам надо прибиться хоть к кому-то! Мы, лёгкие, быстрые в отличие от караванов. Можем обогнать Райграса с его пижонами и попытать счастья с другими отрядами. Давай, давай, ты же сама это предложила! Это всяко лучше, чем подставлять себя под удар ловушки медля тут или идя не пойми куда.

– Ну, да… Наверное, – идея уже не казалась мне такой удачной. Вроде бы звучало всё гладко, но что-то смущало.

Я перевела взгляд на карту, уже собираясь свернуть её и убрать в мешок, когда что-то снова запротестовало внутри. Если это ловушка, то зачем делать её так тщательно? Это ведь не один час работы, даже если всё что тут нарисовано это ложь.

Поколебавшись ещё мгновение я наконец зацепилась взглядом за текст, о котором говорил Левкой. Может послание какое? Вдруг это всё объяснит? Я взглянула на буквы… и замерла.

«Ты нужна семье, ангельская дочь»

Тишина в голове оглушила до звона. Пальцы вдруг оледенели и мелко-мелко задрожали.

– Что там написано? – Флокс заметил что я молча пялюсь на строчки и тоже склонил над ними голову. Карта тут же отдёрнулась от его носа. Я опомнилась лишь заметив недоумённый взгляд тифлинга. Читать друг так и не научился, несмотря на все мои старания, – Эта штука всё-таки проклята?!

– Нет… – голос прозвучал странно, – н-нет… не проклята. Просто подпись какая-то…

– И чего ты тогда дёргаешься? – лёгкий ветерок поднял пыль и тифлинг тут же закашлялся, – да что там написано то?

Слова его прозвучали словно сквозь толщу воды. Я смотрела на выведенные строчки перечитывая их раз за разом. Культ Соляриса установился на материке много тысяч лет назад и вместе с ним пришёл единый язык и единая письменность. Но в старых книгах буквы выводились немного иначе, чем сейчас. В то время как карте явно было много лет, текст мог быть написан и сбрызнут песком всего вчера.

Но что хуже, сам смысл слов. Кто мог знать, что я это прочту? Только моя мама была в курсе от кого меня родила!

– Арника?

Солнце лишь немного склонилось к закату, на небе не было ни облачка, но мне казалось что мир потемнел. Дома Подгорья, оставшиеся позади, смотрели прямо в душу пустыми окнами. Как будто в каждом из них прятался тот, кто знал мой секрет и хотел его раскрыть.

Прикосновение к плечу заставило меня подпрыгнуть на месте.

– Арника! Да что с тобой? – лица Флокса и Левкоя одинаково вытянулись от удивления.

Я судорожно вздохнула и дрожащей рукой откинула со лба чёлку. Так! Надо прийти в себя и срочно. Никто не должен знать правду иначе вся моя жизнь тут же рухнет.

– Всё… в порядке, – голова почему-то закружилась и ноги стали мягкими, неуклюжими. Улыбка, кажется, вышла какой-то кривой, – Это… просто какая-то ерунда. Ерунда.

Флокс удивленно уставился на меня, когда я свернула карту, спрятала в сумку и заулыбалась. Криво, что не осталось незамеченным.

– Да ты вся побледнела как умертвие!

Сравнение было выбрано крайне неудачное, но совестить Флокса у меня не было сил. Все мои мысли были направлены на придумывание убедительной отговорки.

– Это просто стих из священной книги желающий всем грешникам иссохнуть под солнцем, – я остервенело покопалась в памяти, – «И пришёл Он и содрогнулись враги Его…». Наверное кто-то и правда решил пошутить над нами, – слова вылетали всё быстрее и быстрее, чтобы не оставлять друзьям места для размышлений, – идём, если поспешим, то обгоним караван Райграса и напросимся к тем, кто впереди. Ты был прав, ловушка очевидна и того не стоит.

Флокс оживился, как будто ничего и не случилось.

– Конечно я прав! Где бы вы оба без меня были, дурачищи? Давайте-ка уже поспешим, иначе мы никогда не доберёмся до места.

– Мгм.

Было бы всё так же легко с Левкоем! Голубые глаза, вроде бы безразличные, пристально уставились на меня из-под капюшона. В них мне померещилось осуждение, словно друг знал, что я лгу, но это было невозможно. Столько лет никто не догадывался, не может быть чтобы что-то изменилось! Я не допущу чтобы что-то изменилось. Не в этом путешествии точно.

Глава 2. Злые горы. Часть 1

До темноты мы прошли не так много, как хотелось бы. Ночь опустилась на склоны гор мягким, звёздным покрывалом по которому с ленивой неспешностью перекатывалась луна. Под её светом деревья то и дело перешёптывались с ветром, журчал неприметный ручей, клокотали ночные жители. Изредка Грушка реагировала на кого-то из них, поднимала тяжёлую голову и по-птичьи посвистывала, после чего укладывалась назад. Отблески костра поигрывали в её больших, чёрных глазах. Мой взгляд скользнул по её шерсти, потом по боку к которому привалилась седельная сумка. Внутри сумки лежала проклятая карта которую я никак не могла выкинуть из головы.

– Горит же! – вскрикнул Флокс и, шипя, оттолкнул от огня плоский камень на котором подогревался наш ужин. Лепёшки и правда подгорели с той стороны, что была ближе всего к огню и теперь их чёрные бока укоризненно смотрели на меня.

– Прости…

– Мы недостаточно богатые для твоего “прости”, – он сноровисто вынул нож и начал счищать черноту, ругаясь себе под нос, после чего протянул мне одну из лепёшек, – Жри уже и ложись спать.

– Мгм.

Я рассеянно покрутила еду в руках и начала отщипывать маленькие кусочки, чтобы сунуть в рот. Аппетит у меня всегда был отменный, от того то я была тяжелее обоих друзей разом, но сегодня что-то шло не так. Положив кусок в рот я замирала, а потом снова тянулась к лепёшке и лишь тогда вспоминала, что нужно было прожевать. Тьфу ты, вот опять!

 Чтобы отвлечься я отвернулась и окинула взглядом окрестности. Смешно сказать, но в детстве мне казалось что горы это просто огромная скалы посреди долины. В реальности всё не так просто. Они начинались с мягких изгибов холмов, по которым бежали весёлые дорожки с отпечатками колёс и копыт. Но чем дальше мы шли по этим дорожкам тем больше замечали, что спуски пропадают – нашим ногам оставались только подъёмы. Маленькие, вроде, подъёмы, не очень значительные. Но стоит обернуться и вот уже задаёшься вопросом, а когда это городок за твоей спиной успел сжаться до размеров монеты?

Я поймала себя на том, что ищу внизу свет из часовни, и досадливо поморщилась. Пустое! Мне никак не избавиться от мыслей о незнакомце и карте которую он мне послал. Да и незнакомец ли?

– Жутко выглядит, – шепнул неожиданно Флокс, резко выдернув меня в настоящее. Я часто заморгала, пытаясь понять о чём он говорит, и тифлинг качнул рогатой головой указывая в темноту. Прищурившись мне удалось рассмотреть одинокую фигуру Левкоя, которая неторопливо блуждала вокруг нашего лагеря, – Так и забываешь что он с нами. Оглянешься, а он бродит или сидит не шевелясь.

– Как! – я беспокойно встрепенулась, – Неужели не отдыхает за всю ночь?

– Думаешь, это ему поможет? – с сомнением протянул тифлинг.

Мы погрузились в тяжёлое молчание, теперь вместе наблюдая за темной тенью меряющей шагами холм. То что произошло с Левкоем на Живой Земле никому из нас не забыть.

– Мы идём ради него, – я осторожно протянула руку и накрыла ладонь Флокса. – Не важно как, но мы доберёмся до Звезды раньше всех остальных. И тогда всё станет как раньше. Он станет как раньше…

Тифлинг ничего не ответил, сморщился как от кислого винограда, но крепко сжал мои пальцы в ответ. Свет костра резко очерчивал его приплюснутое лицо с пухлыми губами. Особенно выделялась нижняя, обиженно оттопыренная даже во сне. Глядя на неё казалось будто кто-то при рождении приложил Флокса носом о стол и с тех пор тифлинг всё ещё дуется. В прочем сейчас он выглядел скорее задумчивым.

– Как раньше… А ты вообще помнишь как оно было раньше? До того как… – он дернул плечом и наугад схватил с земли ветку, ткнув ей в костер. Искры танцевали, поднимаясь в черное небо, – Ты вспоминаешь жизнь до нашего ухода?

Флокс старательно не смотрел мне в глаза и сохранял на лице безучастный вид, а значит тема его безумно волновала. Вопрос откинул меня назад на много лет в маленькую, забытую хижинку на окраине маленького, забытого городка. В нос дохнуло золой и сыростью тлеющего очага за которым наблюдали три пары детских глаз. Было тихо, только Левкой хлюпал носом уткнувшись мне куда-то в подмышку. Он только что схоронил дедушку и остался один в слишком большом для него доме.

Флокс сидел поодаль от нас, защитно сжавшись в комочек. До этого его никто на порог не пускал – ни моя мать, ни дед Левкоя, ни кто-то ещё. Тифлингов тут не любили, особенно таких: безродных, угрюмых подростков таскающих репу с чужих полей. Может только мы с Левкоем видели в нём что-то большее.

Тогда-то Флокс и сказал, что нам нужно уйти отсюда. Сказал так серьезно, как только может сказать двенадцатилетний ребенок. Гаснущий свет очага дрожал в его темных глазах – не от слёз, от решимости. Мне стало страшно. Не от темноты за окнами, а от этого взгляда. Потому что он обещал перемены. А темнота… голодная, злая и одинокая, она хотя бы была знакомой.

– Было бы что вспоминать, – я отвела взгляд, – чего это ты вдруг?

– Да так… – Флокс то ли пожал плечами, то ли вжал в них голову, – просто когда увидел эту карту сегодня… – он вдруг агрессивно потыкал веткой в костёр, вороша угли, – Слушай, я понимаю что это глупо! Но я просто подумал… А что если это от твоей матери?

Холод проник в кожу, и я отняла ладонь.

– С чего ты взял?

– Ну так она ж тоже священница. Кто ещё мог тебе такое послание отправить? – он раздражённо вздохнул и провел ладонью по волосам откидывая их за рога, – Не знаю, Арника. И карта, и текст… Ты уверена, что там не было ничего важного?

Моё сердце сжалось от дурного предчувствия, ведь догадка Флокса попала точно в те мысли которых я пыталась избежать.

– Откуда ей знать, что я здесь? И ещё то, что мы везде опоздаем? – собственный голос показался мне далёким, – А даже если это прислала мама, у меня есть дела поважнее чем помогать ей.

Напряжённые плечи тифлинга немного расслабились и он кинул быстрый взгляд в мою сторону.

– Ты ведь не променяешь нас на неё если что-то случится?

Вопрос свалился на меня луной с неба, да так, что рот раскрылся сам собой.

– Флокс!

Тифлинг тут же пошёл на попятный.

– Что, Флокс? Я молчу, – он закатил глаза и демонстративно лёг на свой матрац, – молчу, видишь? Нем как камень.

Я с некоторым трудом стянула с ноги сапог и швырнула его в тифлинга, но Флокс только этого и ждал. Перехватив обувь в полёте, он с гулом начал крутить его над собой.

– Сапогом по рогам! А я тебе доверял!

– Зря!

Ещё мгновение и мы сцепились, вертясь на земле и сметая на своём пути всё что не могло встать и уйти. Грушка только фыркнула глядя на то как мы лягаемся и пинаемся, пытаясь продышаться от смеха. Флокс был маневреннее, но его тычки вязли в моём животе, а потому, в итоге, я просто придавила тифлинга к земле, заставив его досадливо рычать.

– Вот корова! – его хвост хлестал меня по бокам, мешая как следует ухватить друга.

– А ты дурак! Признай это!

– Вот ещё я коровам не признавался! – он сделал отчаянный рывок в темноту утягивая меня за собой.

Мир закружился и понёсся вниз стремительно набирая скорость. Мы катились с горки как булыжники, вскрикивая от страха, но не переставая бодаться! Лишь когда наше падение затормозилось ударом о что-то твёрдое, Флокс и я смогли расцепиться и прохохотаться в голос.

– Ещё не убили друг друга? – Левкой, а именно о него мы и затормозили, опустил голову глядя на то как мы барахтаемся на земле, – О.

– Да иди ты! Все вы против меня, – Флокс раскинулся на земле звездой, пытаясь отдышаться. Как бы он ни ворчал, на его губах была кривая улыбка, – Больших придурков чем вас никогда не встречал!

– Ты ни с кем больше и не дружил! – Я медленно и грузно встала, опираясь ладонями о колени. Давненько у нас не было таких потасовок, сразу полегчало на душе. Хотелось ткнуть кого-нибудь из ребят под рёбра просто чтобы они возмущённо попытались отомстить. Но слова Левкоя тут же загасили это желание.

– Он идёт за нами.

Флокс одним движением оказался на ногах с боласом в руках. Я сдёрнула булаву и подогнула колени в боевую стойку. Больше никто не смеялся, расслабленность сменилась острой сосредоточенностью.

– Тот, в плаще?!

– Да.

– Где?

Левкой поколебался с ответом. В лунном свете его лицо казалось полупрозрачным, призрачным. Он слегка повернул голову в сторону елей по правую руку от нас.

– Был там, – рыжий сделал шаг вперёд, но остановился, – Ушёл.

Я напрягла зрение, пытаясь рассмотреть деревья и хоть что-нибудь между ними, но тщетно – тьма была чернильной, даже если там кто-то скрывался увидеть никто бы не смог. Никто нормальный.

Флокс выругался и вдруг раскрутил болас. Камень на верёвке звонко засвистел в ночной тишине.

– Эй! Вали отсюда, слышишь?! А то оставим от тебя рожки да ножки!

Лес естественно ответил молчанием. Посчитав свой долг устрашения выполненным, Флокс поймал камень и мрачно подбросил его на ладони.

– Не думаю, что рожки останутся от него, – Левкой с сомнением взглянул на тифлинга и тот тут же сморщился от недовольства.

– А ты уверен, что это «он»? – спросила я невзначай, – не «она»?

– Может «она», – послушно сказал рыжий, – Может «оно». «Они» не очень даются для рассмотра.

– Зачем этот гад вообще за нами идёт? Злится, что на карту его не клюнули? – Флокс сплюнул под ноги, – И как теперь уснуть зная что тут в округе шарахается всякое?

Вопрос был риторическим. Нет, Флокс вполне конкретно ждал ответа, но так как его не было, нам с Левкоем оставалось только пожимать плечами.

– Нам вставать на рассвете, – я повозила босой ногой по холодной земле и поджала пальцы. Холодно и неуютно… – Я покараулю чутка вместе с Левкоем, но не думаю что этот парень вернётся в ближайшее время.

У меня были основания так думать – в конце концов, будь незнакомец сильнее, то напал бы ещё днём. Теперь же он знал, что мы его заметили и будем начеку. Кто же станет соваться в невыгодную для себя драку?

Флокс что-то недовольно проворчал и снова взялся за болас. Однако раскручивать не стал, махнул на нас рукой и пошёл к огню. Я взглянула на Левкоя, но он не сдвинулся с места. Снова представилось, что рыжий будет ходить вокруг лагеря в одиночестве, и от этого стало почему-то ужасно стыдно.

– Как ты себя чувствуешь? – я неловко заткнула булаву за пояс, – Может поспишь? Тебе не стоит так перенапрягаться и караулить ночь на пролёт. Это не идёт на пользу твоему… ну, твоему…

Пока я думала какое же слово подобрать, полупрозрачные глаза, похожие на две луны, обернулись ко мне.

– О, – тонкая бровь взлетела вверх, – моему здоровью?

Мои полные щёки залились густой краской. Вот, кто меня вечно тянет за язык, а?

– Тихой ночи, – шепнула я скомкано, но не получила ответа.

У костра Флокс уже расположился на своём матраце и крутился, пытаясь устроиться поудобнее. Я подцепила валяющийся в стороне сапог припоминая из-за чего началась потасовка.

– Я вас никогда не брошу, Флокс, – услышав мой голос тифлинг замер, только хвост слегка подрагивал от напряжения, – ты и Левкой это всё, что у меня есть. И всё, что мне нужно.

– Ага, – бросил он якобы безразлично, но всё его тело расслабилось на глазах, – тихой, тихой….

Он повозился ещё немного, но вскоре свернулся калачиком, подтянув ноги к животу. Мне оставалось только смотреть спящего друга ещё несколько мгновений ощущая странную тяжесть в груди. Я не могу им сказать. Не потому что они злые – потому что они хорошие.

Поколебавшись немного и убедившись, что Левкой достаточно далеко, я обошла нашу стоянку тихо бормоча молитву. Глаза мне приходилось прикрывать, чтобы золотистый свет не привлёк ненужное внимание. Так уж вышло, что у всех нефилимов, полукровок вроде меня, глаза жёлтые, ещё и светятся когда мы прибегаем к святым силам. Чем ты благочестивее, тем сильнее и тем ярче светятся глаза. Вот такое наследие от якобы непорочного ангельского родителя.

Мои глаза тусклые, почти оранжевые и меня это устраивает. Цвет довольно неприметный, так что даже высший священник не заподозрит подвоха. Про мирян и говорить нечего, они о нефилимах знают только всякие легенды, ведь церковь Соляриса неохотно распространяется о том, что слуги бога имеют детей от смертных. Да и эти слуги не очень то жаждут признавать свой грех. Вот и получается что нефилимов как будто не существует ни для одной из сторон. По правде сказать, я кроме себя ни одного полукровку не знаю. Пусть так и остаётся, как по мне, чем нас меньше, тем лучше.

Я закончила обход и мой путь слегка засветился, ограждая стоянку от всякой нечисти и нежити. Магию или стрелу не остановит, но это лучше, чем ничего. Вот, вроде бы и всё, можно ложиться спать, но что-то снова не даёт покоя. Что-то очень конкретное, лежащее в седельной сумке.

Со вздохом я наклонилась к ней и вытащила карту, которую впопыхах запихнула как попало. В тот момент всё чего мне хотелось, это избавиться от неё, но сейчас… Сейчас я осторожно разглаживала заломы на пергаменте, чтобы изучить получше. Меня интересовала надпись.

– Ты нужна семье, ангельская дочь… – прошептала я одними губами, чтобы даже во сне не потревожить Флокса.

Что мама имела в виду? Может это какой-то шифр?

Я закусила губу и невольно начала постукивать пальцами по пергаменту. Тук, тук, тук… Кто-то нас преследует и кто-то передаёт нам карту. Являются ли кто-то одним человеком? А если да, то какова его цель? А если нет, то кто они такие?

Вопросов слишком много, а задать их некому. Не Флокса же будить в самом деле… Что ж, начнём с того, что имеем! Я разложила пергамент на земле, чтобы разобраться с ориентирами. Раз в жизни мне показали карту мира: огромный материк, напоминающий ромб, и куча островов дрейфующих среди Первобытного океана. Сердце Мира, то место куда мы направлялись, на том рисунке было закрашено чёрным. Никто из картографов не смог пробраться в эти неизведанные земли. Сейчас же мне нужно было сопоставить карту из воспоминаний с этой не перепутав запад с востоком.

Так, что я знаю о Сердце Мира? Его окружают Рёбра. Что я знаю о Рёбрах? На север от них тянется длинный хребет, который мешает торговле. Именно поэтому все купцы и путешественники огибают горы по югу. Где-то тут я видела линию, тянущуюся за край карты…

– Нашла, – шепнула я, поворачивая пергамент правильно, – север сверху. А мы, значит…

Мой пухлый палец ткнул в западный край карты. Прищурившись, я даже рассмотрела какую-то надпись… Или это был узор… Странно, если это буквы, то они мне не знакомы. Впрочем, это не важно, главное, что надпись располагалась примерно в том же месте, где было Подгорье. Даже дорога по которой мы поднимались похожа – тот же большой крюк влево, пусть и отрисованный так тонко что в темноте у меня разболелись глаза.

Глядя на карту, стало понятно, что горы не были одним ровным кольцом. Хребты скорее напоминали рябь на воде, слои перевалов и подъемов между которыми то тут, то там вздымались к небу загнутые крючья скал. Путь на карте, тот что похож на наш, вёл в горы и там разделялся на несколько тропинок. Некоторые из них никуда не вели, другие вырисовывали петли похожие на сложный узор. А одна, довольно неприметная дорожка, казалось, пронзала Рёбра насквозь. При виде неё лицо обдало жаром, я нервно облизнула пересохшие губы.

А что если это действительно дорога через горы? Как много искателей приключений знает об этой тропе?

Сверху подул холодный ветер, заставив языки костра прилечь к земле. Флокс сжался на своей лежанке и я оторвалась от карты, чтобы накрыть его покрывалом. Что бы сказал тифлинг, если бы я предложила довериться карте? Пожалуй, ничего хорошего, слишком уж она была подозрительной. И в этом он был бы прав.

Но даже устроившись под тёплым боком Грушки, я ещё долго не могла избавиться от мыслей о неприметной тропке и её связи с мамой. Зря, потому что когда Флокс поднял меня с утра, все ночные размышления показались ерундой.

– Какого рожна ты ещё спишь когда сказала, что встаёшь?!

– Ещё-ё темно-о, – я проскулила это вцепляясь пальцами в лежанку, которую тифлинг пытался вытащить из-под меня, – ну, Фло-окс!

Ответа не последовало, но мой матрац так жалобно затрещал, что пришлось уступить. Увидев что я встаю, тифлинг отпустил его и ворча себе под нос, пошёл навьючивать сумки на водосвинку. Грушка смотрела на него свысока, то и дело недовольно дёргая круглыми, маленькими ушками.

Голод напомнил мне о моих обязанностях, поэтому я кое-как разлепила глаза, чтобы пошариться в мешке с припасами. Лепёшек ещё было много, но их надо было быстро съедать – увы, хлеб плохо хранился в походах. Подогрев на плоском камне парочку, я положила внутрь пару ломтиков мясожира и тот начал слегка таять разнося сытный аромат по округе. С утра надо есть плотно, так как времени на обед обычно не бывает.

– Держи, – так и не проснувшись толком, я протянула одну из лепёшек Флоксу. Тот вгрызся в неё с остервенением.

– Шеводня дошны дофрася до верфовья ручья, – сделав мощный глоток из фляжки он произнёс уже понятнее, – нельзя медлить, если мы хотим догнать впереди идущих. Если мы не прибьёмся к группе с провожатым, то будем блуждать по Рёбрам вечность!

– Да-да, – я вздохнула, медленно пожёвывая лепёшку.

Предрассветный сумрак убаюкивал, журчание ручья и далёкое пение птиц напоминали колыбельную. Ой, не такое и далёкое пение! После очередной попытки открыть глаза пошире я заметила на земле маленькую птичку. Почти полностью чёрная с острым, ярко-оранжевым клювом, она внимательно смотрела на нас то и дело поворачивая головку. Её большие глаза напоминали блестящие камушки с той разницей, что в камушках никогда не было столько любопытства.

Флокс ещё что-то говорил, кажется, ругался с Левкоем, но я его уже не слушала. Птичка по-воробьиному подскочила ближе, внимательно рассматривая меня. Я немного озадаченно и умилённо смотрела в ответ. Страха в пичужке не было, даже странно. Неужели такая голодная? Не задумываясь, я покрошила немного хлеба на правую ладошку и положила её на землю.

Птичка, кажется это был вьюрок, посмотрела на крошки то одним глазом, то другим. Клюв у неё был испачкан на конце чем-то красным, кажется, ягодным соком. Наконец, к моей радости, пичужка запрыгнула на ладонь и слегка сжала её острыми коготками. Маленькая головка снова начала крутиться примериваясь клюнуть.

– О-о-о, какая малышка-а-а-А!!! – умилённый вздох превратился во вскрик, когда птичка цапнула меня за палец до крови! Я дёрнула рукой и вьюрок тут же сорвался с места сбегая от последствий.

– Вот! Здесь даже птицы враждебные, – торжествующе заключил Флокс, резко вставая с земли, – выдвигаемся.

– Дай хоть залечу, – буркнула я в ответ растерянно. Боль жгла удивительно глубоко, пришлось даже наложить левую руку поверх раны и помолиться об исцелении. В отличие от многих прочих способностей, эта у меня получалась всегда. Тело наполнилось теплом и истомой, какие приходят от сладкого сна на солнышке, но стоило ране закрыться, как ощущение сменилось резким холодом. На пальце остался только розовый зудящий след ярко выделяющийся на фоне грубых мозолей, – Кажется не ягодами у неё клюв испачкан…

Флокс только фыркнул и на том разговор завершился.

От этого внезапного клевания всё же произошла некоторая польза – я проснулась. Даже огляделась по сторонам и лишь тогда поняла, что рассвет давно наступил, просто я его не заметила. Дорога, по которой мы шли, была накрыта тенью от одной из исполинских скал и тёмная полоса ложилась на мир на многие тысячи шагов. Поднимаясь всё выше и забирая всё левее, наша группа выдвинулась под оранжевый, ласковый свет солнца, который стекал от гор в долину.

Все вчерашние тревоги отступили подобно утреннему туману и свечка пути преодолелась незаметно. На второй свечке откос стал круче. Флокс и Левкой этого не заметили, а вот я начала отставать. Грушка шла рядом и то и дело подтягивала меня за уздечку, заставляя бодрее перебирать ногами по склону. Солнце начало понемногу припекать затылок.

К полудню подъём стал проблемой не только для меня. Утоптанная дорога стала рыхлее, то и дело осыпаясь из-под ног. Всё чаще вместо робких пучков трав встречались покрытые мхом камни, которые неустойчиво подрагивали, стоило на них наступить. Мы чаще останавливались, чтобы перевести дух, но всё равно отфыркивались и пыхтели преодолевая сотню за сотней шагов. Ладно, пыхтели пока только я да Грушка.

Вершина перевала как будто всё время маячила над носом, но не становилась ни ближе, ни доступнее. Под носом же земля сыпалась и не за что было ухватиться, чтобы преодолеть падение. Водосвинка шла медленно и неохотно, то и дело поскальзываясь. Приходилось подталкивать и подтягивать её. Шумное дыхание смешивалось с гулом ветра, который уже ощутимо катился с гор продувая вспотевшие тела. От натуги дрожали руки и ноги, любая преодолённая высота отзывалась в сердце разочарованием – снова не конец, снова надо двигаться вперёд. Казалось что подъём никогда не кончится.