Оттенки молока и меда

Цепочка рассуждений привела Джейн к такому разочарованию, что она принялась гладить Мелоди по волосам, чтобы хоть как-то скрыть его.

– Теперь ты мне веришь?

Мелоди села на кровати и заключила Джейн в объятия.

– Ох, спасибо, спасибо тебе, что рассказала!

– Не стоит благодарности. Даже одно слово утешения может унять большую боль. – Джейн обняла сестру в ответ, гадая, кто бы ей самой сказал хоть одно утешающее слово. И поспешила сменить тему, чтобы отогнать свою большую боль: – А теперь, пожалуй, мне стоит отругать тебя за то, что ты умолчала о чароплете, нанятом леди Фитцкэмерон.

Мелоди отстранилась – в ее широко распахнутых глазах плескался стыд.

– Ох, Джейн! Прости меня, прости! Когда мистер Дюнкерк сказал, что заглянет, у меня буквально все вылетело из головы. Хотя на самом деле здесь и рассказывать-то толком нечего…

– Ну хотя бы скажи, что он за человек.

– Ай, да он просто какой-то бирюк! За весь свой визит больше двух слов не сказал. Леди Фитцкэмерон утверждает, что он чудовищно умен, однако я не увидела ни малейшего тому подтверждения.

– К счастью, для того чтобы плести чары, дар красноречия не требуется. – Джейн вздохнула. – Хотела бы и я иметь возможность обучиться чароплетению так же хорошо, как и он.

Мелоди прислонилась к ней плечом и наморщила носик:

– Ну вот видишь! Меня ругаешь, а сама уже знаешь о нем больше моего.

– Я бы сказала, это потому, что ты слишком сильно отвлеклась на мистера Дюнкерка.

Мелоди покраснела – и этот румянец с головой выдал все те чувства, что кипели в ее сердце.

– Ох, Джейн, а разве мистер Дюнкерк не самый красивый, не самый достойный восхищения мужчина из всех тебе известных?

– Да. – Джейн крепко обняла сестру, чтобы та не увидела ее собственного лица. – Безусловно.

Глава 2. Голуби и розы

Когда после полдника все семейство Эллсворт устроилось в гостиной, горничная принесла на подносе дневную почту, вручив все письма сэру Чарльзу. Тот проглядел конверты и, фыркнув, передал один, весьма объемный, супруге.

Джейн старательно отводила взгляд, пока миссис Эллсворт изучала адрес отправителя, но краем глаза смогла разглядеть, что бумага плотная, а на задней стороне темнеет массивная восковая печать. Когда миссис Эллсворт потянулась за ножом для писем, чтобы вскрыть ее, Джейн сделала вид, что целиком увлечена рисованием очередной акварели.

– Фитцкэмероны устраивают бал! – Миссис Эллсворт едва не выронила ножик. Ее руки задрожали так, что приглашение затрепетало, как лист на осеннем ветру.

Несмотря на то что указанное семейство являлось ближайшими соседями Эллсвортов, леди Фитцкэмерон почти не появлялась в Бэнбри-мэнор с тех пор, как умер ее муж, предпочитая проводить время в Лондоне среди модной публики. Так что поместье Бэнбри не знало балов с тех самых пор, как Мелоди впервые вышла в свет.

Мелоди выронила бахрому, которую вязала, и с радостным криком бросилась через гостиную. Сэр Чарльз покачал головой.

– Подозреваю, молодой Ливингстон уже прибыл?

Миссис Эллсворт не ответила, по-прежнему изучая письмо.

– Ох, да она почти не оставляет нам времени на то, чтобы заказать у портного новые платья!

Джейн украдкой взглянула на отца. Она уже давненько приглядела рулон сизого шелка в галантерейном магазине мадам Больё, но сэр Чарльз всегда отличался рачительностью, когда дело касалось денег. Однако, посмотрев на радующуюся Мелоди, отец смягчился:

– Что ж, я хочу, чтобы мои девочки выглядели ничуть не хуже, чем юная мисс Фитцкэмерон.

– Чарльз, не глупи. – Миссис Эллсворт отложила письмо и укоризненно воззрилась на супруга. – Все знают, что эта мисс Фитцкэмерон пользуется чарами для улучшения внешности, хотя с таким приданым, как у нее, внешность не имеет особого значения.

– В самом деле? – Как и большинство мужчин, мистер Эллсворт зачастую в упор не замечал заломов на эфирной материи. Джейн полагала, что это скорее от недостатка обучения, нежели от отсутствия талантов, потому как на охоте папенька вполне мог сотворить простенькие согревающие чары.

– Да, – ответила миссис Эллсворт. – Милостивые небеса, да ты разве не помнишь, как у нее зубы торчали – точь-в-точь как у лошади!

– Ах да, было дело. Но мне казалось, что она попросту повзрослела.

– Ай, да если бы она не пользовалась чарами, то не падала бы постоянно в обмороки! – усмехнулась Мелоди. – Можете понаблюдать за ней на балу – она наверняка упадет в один прекрасный момент. А когда придет в себя, то тут же прикроет рот рукой и будет держать ее так, пока не вернет чары на место.

– А как же ее матушка допускает подобное? – спросил сэр Чарльз.

– Мне кажется, – подала голос Джейн, откладывая кисточку, – что ее мать смотрит на это сквозь пальцы в надежде, что таким образом ее дочь сумеет заполучить более выгодную партию.

– Я надеюсь, вы обе подобным не занимаетесь?

Джейн снова взяла кисточку в руки, с горечью осознавая, что отец смотрит сейчас не на Мелоди, а на нее.

– Полагаю, по мне вполне заметно, что я не занимаюсь ничем подобным.

С этими словами она обмакнула кисточку в краску того синего оттенка, который, как она надеялась, помог бы передать синеву вчерашнего неба.

– Конечно же, как я мог об этом подумать… – проговорил сэр Чарльз, кое-как пытаясь загладить свою оплошность. – Обе моих дочери слишком умны, чтобы заниматься подобной чушью.

– Умны. – Джейн провела кистью по влажному листу, позволяя краске пойти разводами. – Да. Мы умные девочки, правда же, Мелоди?.. – Слова отца задели ее так сильно, что она не удержалась от шпильки по поводу вчерашней сестрицыной вспышки, однако, заметив, как побледнела Мелоди, тут же пожалела о вырвавшихся словах и постаралась придать им другой смысл: – …и потому нам достанет ума, чтобы найти убедительные аргументы в пользу новых платьев для грядущего бала.

– Ох да, Чарльз, им непременно нужны новые платья. – Миссис Эллсворт постучала по столу так, будто могла тем самым вызвать портниху немедленно.

Достопочтенный сэр расхохотался; его живот, обтянутый жилетом, заходил ходуном, и напряжение, повисшее было в гостиной, рассеялось.

– Новые платья и какую-нибудь новую штучку для твоих волос. – Он поводил рукой над собственной лысеющей макушкой. – Или что там нынче носят юные леди, чтобы выглядеть привлекательно?

– Давайте отправимся прямо сейчас? – Мелоди танцевала на ковре так, словно уже была на балу и танцевала котильон с мистером Дюнкерком.

Джейн покачала головой, отгоняя эту картинку, и снова сосредоточилась на акварели. В самом деле, совершенно не стоит испытывать такую мелочную зависть к Мелоди. Джейн прекрасно понимала, что уже миновала тот возраст, когда юность еще обеспечивала ей какую-никакую привлекательность. Она смирилась со своей участью старой девы – есть, в конце концов, и менее достойные способы провести зрелые годы, нежели забота о собственных родителях. Так что оставалось лишь надеяться на то, что Мелоди счастливо выйдет замуж, – можно сказать, собственное благополучие Джейн в каком-то смысле зависело от того, насколько сестра будет счастлива в браке. Ведь если она станет женой человека достойного, тот после смерти ее родителей наверняка пригреет ее незамужнюю сестру под крышей своего дома. Тогда Джейн получит замечательную возможность помочь Мелоди с воспитанием детей и не придется беспокоиться о том, где бы найти гувернантку. Подобный исход казался Джейн самым лучшим – и, честно говоря, единственным для нее возможным.

Ополоснув кисточку в стаканчике с водой, дожидавшемся на боковом столике, Джейн улыбнулась сестре:

– Мне бы тоже хотелось пойти. Я уже давненько приглядела отрез шелка у мадам Больё.

– В таком случае ступай и распорядись насчет экипажа. – Сэр Чарльз поудобнее устроился в кресле, и в его голосе слышалось столько отцовской любви, что Джейн стало тепло.

Мелоди бросилась к креслу и, обхватив сэра Чарльза руками за шею, чмокнула в лысинку на макушке.

– Спасибо, papa! – Она выпорхнула из комнаты, пританцовывая на ходу, а следом торопливо вышла и миссис Эллсворт, на ходу рассуждая о моде и стрижке так, будто новое платье собиралась заказывать для себя самой.

Джейн поднялась с места с куда большим достоинством и перед тем, как уйти следом, разложила аккуратнее нарисованные акварели. Обернувшись, она заметила, что отец смотрит на нее с какой-то странной нежностью. Затем он протянул руку, и Джейн подошла ближе и сжала его пальцы, гадая, что стало причиной этого ласкового взгляда.

– Джейн, побалуешь старика немножко?

– Конечно, papa.

– Мне бы хотелось увидеть на тебе что-нибудь с розами. – Он сжал ее руку. – Сделаешь это для меня?

Вожделенный сизый шелк тут же вылетел у Джейн из головы. Разве она могла отказать отцу в такой простой просьбе?

– Я поговорю с мадам Больё. Наверняка у нее найдется именно то, что нужно.

Розы… Что его вообще навело на подобную мысль?

Всякий раз, выезжая в Дорчестер, Джейн почти сразу уже уставала от суеты, от повозок и толп людей, спешащих по своим делам. Она всякий раз задумывалась о том, куда они все так торопятся и какие такие важные дела выгнали их из домов.

Сначала ей на глаза попались двое мальчишек, доставлявших кому-то закупленные товары: у одного в руках была коробка из бакалейной лавки, полная салата, репы и ранней клубники, а второй, видимо, нес какую-то заморозку и на ходу сплетал чары, чтобы ящик не размораживался.

Затем Джейн заметила молоденькую девушку, а рядом с ней – молодого человека в капитанской форме: то ли это ее брат вернулся из плавания, то ли некий ухажер добивался взаимности. К слову говоря, молодых людей в форме в городе встречалось в достатке – их медали и эполеты сверкали, добавляя улицам живости. Джейн окинула взглядом толпу, проверяя, не окажется ли среди этих юношей Генри Ливингстона, и если да, то сумеет ли она узнать его. Вполне возможно, он и был тем молодым капитаном, что сопровождал ту девицу, – волосы у него были достаточно темными.

Экипаж остановился возле галантерейного магазина мадам Больё, и Джейн вышла вместе с сестрой и матерью: несмотря на то, что миссис Эллсворт не требовалось новое платье, она умудрилась убедить супруга в том, что в интересах семьи заказать одно и для нее тоже. В конце концов, заявила она, разве соседи не сочтут поношенность имеющихся платьев показателем семейного дохода? А если кто-то заподозрит, что доход семьи Эллсворт ниже, чем он есть на самом деле, то это скверно скажется на брачных перспективах дочерей. На этом месте Джейн едва не отказалась от поездки, понимая, что ее собственное платье лишь на некоторое время прикроет тот факт, что ей уготован жребий старой девы, но, как бы там ни было, в душе она по-прежнему оставалась девочкой, любящей красивые вещи.

Заведение мадам Больё оказалось наводнено девицами – из их болтовни стало ясно, что леди Фитцкэмерон пригласила девушек подходящего возраста со всей округи.

Желая исполнить данное отцу обещание, Джейн оглядела рулоны ткани в поисках чего-нибудь с розами, но нашла только один, показавшийся ей слишком ярким для ее внешности. Розовый узор в желтых и персиковых тонах лишь подчеркнет землистый цвет ее лица…

Мать и сестра успели переговорить с портнихой и выйти прочь из переполненного посетительницами магазина, а Джейн, так и не сумев представить себя в платье с желтыми розами, продолжала разглядывать ткани в надежде отыскать что-нибудь подходящее.

Когда она уже отчаялась достаточно, чтобы согласиться на желтый, портниха наконец подошла к ней:

– Благодарю за терпеливое ожидание, мисс Эллсворт. Чем я могу вам помочь?

Джейн со вздохом указала пальцем на желтый рулон.

– Мой отец очень просил, чтобы я надела платье с розами. Отдаю себя на вашу милость, потому как это – единственная ткань с розами, но, боюсь, для нее я не вышла цветом лица.

Мадам Больё отошла на шаг назад и прищурилась, как будто снимала мерки не только с фигуры Джейн, но и с ее души.

– Ткань с узором действительно не подойдет, но розы можно выполнить и другим способом.

Она провела Джейн через весь магазин туда, где лежал рулон нежно-розовой ткани. Забрав ее с полки, мадам Больё присовокупила к нему тот сизо-серый шелк, который так нравился Джейн. Затем положила рядом, проверяя, как они смотрятся вместе, и удовлетворенно кивнула.

– Как-то так, я полагаю, – обернулась она к Джейн.

Пальцы мадам Больё заплясали в воздухе, складывая из эфирной ткани маленький образок Джейн. Этот крохотный манекен был облачен в платье из того самого сизого шелка, однако дополненное открытым розовым пелиссом[4]. Завышенная талия с пояском того же бледно-розового цвета придавала фигурке иллюзию высокого роста и изящности. Чтобы чуть смягчить резкие черты Джейн, мадам Больё добавила на голову манекена тюрбан a l’oriental[5], украсивший прическу розами, затейливо скрученными из шелка. Простая шаль завершала этот элегантный образ. Мадам заставила манекен исполнить грациозный пируэт, чтобы продемонстрировать Джейн, как платье будет выглядеть при движении, и та изумленно охнула. Она не смела и надеяться, что в реальности будет выглядеть хотя бы вполовину так же привлекательно.

– Вы абсолютно угадали, мадам Больё.

Портниха улыбнулась и поманила одну из работниц магазина. Та тут же подбежала, перехватила складки из рук хозяйки и отнесла сотканный манекен в заднюю часть магазина, чтобы мадам и дальше могла заниматься разработкой образов. Хотя мадам Больё с легкостью могла бы связать сотворенную иллюзию и оставить ее на месте, но если бы она сохраняла так каждый образ, ее магазин уже кишел бы призрачными манекенами. Так что сохранять целостность складок полагалось продавщицам, относившим иллюзии в дальний угол, где их и привязывали в ожидании того часа, когда до сотканного образа доберутся иголки и ножницы. Когда занавес, отделявший складской угол, на мгновение разошелся, Джейн заметила множество других манекенов – как будто бал уже начался там в миниатюре.

Коротко переговорив с мадам Больё о цене и сроках доставки, Джейн направилась к выходу, но в дверях едва не столкнулась с джентльменом, как раз в этот момент заглянувшим в галантерею. Свет из дверного проема на секунду ударил Джейн в глаза, так что сперва она разглядела лишь силуэт этого человека – но после того, как он вошел в магазин и дверь захлопнулась, перед Джейн предстал мистер Дюнкерк. Заметив ее, он тут же снял шляпу и неожиданно широко улыбнулся.

– Мисс Эллсворт, какое приятное совпадение!

– Как ваши дела, мистер Дюнкерк?

– Очень хорошо, спасибо, что спросили. Тем более что моя сестра приехала к нам в гости. – С этими словами он повернулся и жестом велел подойти некоей девушке, явно не старше шестнадцати. У нее оказались такие же темные глаза и благородный лоб, как у ее брата. – Позвольте представить вам мисс Элизабет Дюнкерк.

Девушка присела в реверансе, а мистер Дюнкерк продолжил:

– Мисс Эллсворт – наша соседка, Бет, и она обладает невероятным чувством вкуса. – Он принялся крутить в руках шляпу, как будто слегка смутившись. – Очень надеюсь, что могу обратиться к вам за советом. Бет приехала только вчера, и мы не ожидали, что Фитцкэмероны окажутся столь щедры на гостеприимство, и мне нежданно-негаданно выпало поручение обеспечить сестру бальным платьем. Если бы все это происходило в Даунсферри, то решением этого вопроса занялась бы моя матушка, но мне, боюсь, подобная задача не по плечу. Не могли бы вы… – Он осекся на полуслове и совершенно непостижимым образом покраснел, как будто смутившись окончательно. – Я абсолютно безнадежен в подобных вещах. Да, я могу оценить изысканность сшитого платья, но совершенно не представляю, какие детали туалета могут понадобиться юной леди.

– Я бы с радостью помогла вам, мистер Дюнкерк. – Джейн показалось, что в магазине стало как-то очень уж жарко. – Однако я смею вас заверить, что мадам Больё – в высшей степени умелая портниха. Так что можете не сомневаться, мисс Дюнкерк будет в надежных руках.

Тот кивнул, но вид у него стал несколько разочарованный, так что Джейн добавила:

– Но конечно же, я с радостью поделюсь своим скромным мнением, если позволите.

– Спасибо. – Мистер Дюнкерк коротко поклонился. – Мне не хотелось бы навязывать какие-то требования, но я бы предпочел, чтобы первый бал Бет прошел так хорошо, насколько это возможно.

– Первый бал? – Джейн ощутила, как простая на первый взгляд просьба усложняется в разы. – Значит, она еще не выходила в свет?

Мистер Дюнкерк так резко помрачнел, что Джейн вздрогнула, подумав, что влезла не в свое дело.

– Нет, мисс Эллсворт. Это будет ее первый выход. Моя матушка… – Он резко умолк. – Прошу прощения, но мне не хотелось бы утомлять вас историей моей семьи.

– Нет-нет, это мне стоит извиниться. Не стоило задавать таких бестактных вопросов. В конце концов, совершенно не имеет значения, выходила девица в свет или нет. Я сама терпеть не могу эту традицию, но… ладно, давайте лучше подумаем, какое платье подойдет ей больше всего.

В течение всей беседы мисс Элизабет Дюнкерк молча стояла за спиной брата, внимательно слушая. Ее темные глаза отличались не свойственной ее возрасту серьезностью, и в них улавливалась та же сдержанность, которой отличался ее брат. Однако ее высокий лоб, каким обладал и мистер Дюнкерк – тот, что придавал его облику невыразимое благородство, – и обрамленный точно такими черными волосами, густыми и блестящими, имел более изящный изгиб; как будто серьезность ее мышления слегка сглаживалась женственной натурой. Мисс Элизабет обладала тонкой костью, а ее кожа была белее луны, и на висках проглядывали синеватые венки. А еще от нее как будто бы исходила аура печали, и Джейн задумалась, что стало тому причиной. К тому же мисс Элизабет до сих пор не вышла в свет – и это при том, что она происходила из такой семьи, как Дюнкерки! Это было действительно странно, но Джейн ни за что на свете не рискнула бы выпытать хоть какие-то подробности.

Предложив мисс Дюнкерк руку, Джейн подвела ее к полке, где лежал рулон белого батиста – самой подходящей ткани для платья дебютантки. Затем предложила добавить к нему темно-зеленый бархат – тот, как ей думалось, мог выгодно подчеркнуть цвет волос мисс Элизабет. Джейн пыталась скопировать легкое и непринужденное поведение своей сестры, но расслабиться в присутствии мистера Дюнкерка ей никак не удавалось. Как она вообще умудрилась убедить его, что на ее вкус можно положиться? С тех пор как мистер Дюнкерк обосновался в семейном поместье в Робинсфорд-Эбби, он ни разу не обращался с ней как-то иначе, нежели с соседкой, не считая того единственного раза, когда они остались наедине в гостиной.

Джейн затаила дыхание, глядя, как мисс Элизабет ощупывает роскошную ткань. И лишь когда девушка согласилась, что та и впрямь необыкновенно хороша, немножко расслабила плечи. Затем они, тайком посовещавшись, выбрали кружево, которое лучше всего подходило к батисту и бархату. Джейн обнаружила, что ей куда проще придумывать наряд для кого-то другого, нежели для себя. К тому моменту, когда мадам Больё распрощалась с другими посетителями и наконец-то подошла к мисс Дюнкерк, Джейн уже набросала примерный образ платья, весьма понравившийся девушке.

Мадам оценила идеи, сотканные Джейн из эфирной материи, и добавила пару деталей от себя, чтобы свести весь образ воедино. Мисс Элизабет обернулась к брату, безмолвно спрашивая, одобряет ли он получившийся вариант.

Повинуясь этому молчаливому приглашению, мистер Дюнкерк подошел ближе и наклонился, разглядывая призрачный манекен. А затем улыбнулся.

– Я не ошибся, сказав, что встретить вас здесь было большой удачей, мисс Эллсворт. Все выглядит именно так хорошо, как я и надеялся.

Услышав эту похвалу, Джейн зарделась и обернулась к юной Элизабет, стараясь скрыть смущение:

– Очень надеюсь, что и вы довольны не меньше, мисс Дюнкерк.

– Конечно, спасибо вам большое. – Девушка скромно опустила глаза, но на ее губах промелькнула едва заметная улыбка.

Перед тем как распрощаться, Джейн пригласила обоих Дюнкерков заглянуть при случае в Лонг-Паркмид, чтобы пообщаться в более располагающей обстановке, и те заверили, что непременно заедут, когда выпадет подходящая возможность.

Глава 3. Нимфы на балу

Поместье Бэнбри озаряли тысячи свечей и окутывала мерцающая паутина чар, наполнявшая залы светом и цветом. Джейн поправила кашемировую шаль, укрывавшую ее левое плечо, коснулась своего тюрбана á l’oriental, убеждаясь, что он на положенном месте. Ее платье вышло именно таким, как обещала мадам Больё, так что Джейн чувствовала себя едва ли не красавицей.

– Вы очаровательно выглядите, мисс Эллсворт, – проговорил мистер Дюнкерк, возникший за ее спиной столь неожиданно, словно его и самого соткали из эфирных нитей.

– Благодарю вас, мистер Дюнкерк.

Ох, выходит, он видел, как она прихорашивалась как дура. Джейн прокляла себя за то, что поддалась дурному порыву тщеславия, и пообещала себе впредь держать руки при себе.

Мистер Дюнкерк поклонился ей, а затем обернулся к Мелоди:

– А мисс Мелоди Эллсворт, как всегда, озаряет своим присутствием весь зал.

Еще один вежливый поклон – точь-в-точь такой же, какой достался Джейн, но та не смогла не отметить, что Мелоди была названа «озаряющей», в то время как она сама – всего лишь «очаровательной».

– А где же мисс Дюнкерк? – спросила Джейн.

– Моя сестра уже в доме. Леди Фитцкэмерон позвала свою горничную, чтобы та сделала Бет прическу, и не пожелала слушать никаких возражений. Подозреваю, что, когда Бет спустится, я ее не узнаю. – Он на мгновение нахмурился, как будто спохватившись, а потом добавил: – Не знаю, как отблагодарить вас за вашу доброту по отношению к моей сестре.

– Для меня было большим удовольствием познакомиться с ней.

Улыбка на лице Мелоди как будто закаменела.

– Жду не дождусь, когда тоже смогу познакомиться с мисс Дюнкерк.

– Спасибо, вы обе очень добры. – Мистер Дюнкерк натянул улыбку, словно пытаясь заставить себя забыть обо всех волнениях и присоединиться к царившему в Бэнбри-мэнор веселью. – А вы уже видели интерьерные чары мистера Винсента?

– Нет, признаться, я еще не видела их. – Глаза Мелоди, огромные, бездонно-голубые, смотрели на мистера Дюнкерка так, словно, кроме него, в этом людном зале никого не существовало.

– Обязательно взгляните, – ответил тот, в упор глядя на Джейн. – Мне бы очень хотелось показать их вам.

Сердце Джейн заплясало под музыку куда более быструю, чем та, что звучала в зале.

– Мне бы хотелось взглянуть на них.

– Мистер Винсент обладает невероятно изысканным талантом чароплетения, думаю, сотворенные им картины придутся вам по вкусу. – Затем мистер Дюнкерк снова обернулся к Мелоди, и в зале как будто стало темнее. – Могу я еще ненадолго удержать вас от танцев?

– Конечно. – Мелоди так безыскусно последовала за ним, что со стороны казалось, будто мистер Дюнкерк повел в столовую только ее одну, а Джейн, как забытая тень, потащилась следом без приглашения.

Но все ревнивые мысли мигом вылетели из ее головы, стоило ей переступить порог. Джейн застыла в изумлении: сочетание чар и росписи превратило зал в грот какой-нибудь нимфы. И хотя иллюзия еще не была довершена, сплетенные картины манили зрителя ароматами колокольчиков, бузины и терпким запахом папоротников. Где-то совсем рядом журчал невидимый ручеек. Джейн пригляделась к той сети чар, что обеспечивала это зрелище, и восхищенно ахнула, оценив ее замысловатость. Реальная комната померкла – перейдя на чародейское зрение, Джейн принялась разглядывать каждую складочку эфирной материи, стараясь понять, как они сложены.

Мистер Дюнкерк и Мелоди о чем-то перешептывались за ее спиной. Конечно, они не могли разглядеть, сколько труда было вложено во все эти чары, так что пресытились зрелищем гораздо быстрее. И Джейн помотала головой, переключаясь на окружающую действительность.

И обнаружила, что перед ней стоит широкогрудый мужчина, сверлящий ее чересчур уж пристальным взглядом. Но, поняв, что Джейн заметила его, он тут же отвел взгляд и сделал вид, словно вовсе на нее не смотрел. А затем в зал хлынул поток гостей, и мужчина затерялся где-то в толпе.

Джейн озадаченно повернулась к своим спутникам:

– Вы не заметили, что за джентльмен стоял вон там?

– Нет, – покачала головой Мелоди, и уложенные кудряшки мазнули ей по щекам. – А как он выглядел?

Джейн подавила желание пригладить собственные волосы, уложенные в кудри железными щипцами.