Ловчий. Герои и Дракон

Доротея (негромко и с ядом): Маглы о том без понятия, но черт в деталях. Девиз Лондонского королевского общества, созданного Кавендишем, – Nullius in verba. Маглам «посвященные» объясняют, что якобы никому нельзя верить на слово, а наука начинается с экспериментов и фактов. Но моей маме в ее иезуитском училище рассказывали, что первая фраза Писания – «в начале всего было Слово». А британские ученые при обряде посвящения клянутся, что «Божественное Слово – ничто». Занятно?

Монтегю (с явным неудовольствием): Однако же для богатой бездельницы вы в научных делах как-то странно осведомлены!

Доротея ( с нежной улыбкой): Да, верно, для богатой. Маменька, пока была очень бедна, побывала у вас и с меня взяла слово, что я к науке не притронусь и поганою палкой. Уж слишком в России подобные экзерсисы легко под чернокнижие притянуть. Пока вы бедны, этим можно заняться, но если богаты… Тогда занятия наукой без опасений насчет гнева церкви с последующими конфискациями дозволительны только в Англии. Лишь здесь, по маминым словам, ученые сильнее, чем церковь.

Принц-регент (ошеломленно): Так вот зачем мой брат Кент строит громовые машины! Изменник! Он хочет в глазах масонов стать большим сатанистом, чем я! Тогда ему, а не мне, отойдет трон – после смерти моего папеньки! (Тушуется.) Я хотел сказать – моего отца, вампира проклятого!

С этими словами принц-регент резко поворачивается и с решимостью направляется к оранжерейному выходу. Доротея глядит ему вслед и меланхолически замечает.

Доротея: Как занимательно наш разговор от ананасов и громовых машин перешел к вопросам практическим. Как вы думаете, вашему Лондонскому королевскому обществу теперь ничего не грозит?

Монтегю (со странной усмешкою): Да, княгиня, я заметил, как умело вы этого дурачка на наших ученых всю дорогу натравливали. Но заставить его прикрыть Оксфорд ради развития русской науки у вас не получится. (Снова мерит Доротею взглядом:) Я уверен, что на угрозу для себя со стороны своего брата Кента он куда живей среагировал…

3а

Павильон. Лето. День. Уимблдон.

Дом Екатерины Павловны

В гостиной Екатерины собралась удивительная компания. Вокруг большого стола, заполненного закусками и горячительными напитками, сидят английские сэры и пэры, одетые в масонские фартуки. Во главе стола герцог Эдвард Кент. Он поднимается со своего места и начинает громко бить вилочкой по бокалу, призывая всех ко вниманию.

Кент: Братья мои, призываю вас к тишине! (Крики «Слушайте! Слушайте!») Сегодня наше общество «Юный натуралист» должно решить важный вопрос о вхождении в международный англо-русский «Союз лапты и крикета». Материалы вам розданы. Какие у кого мнения?

Рылеев (ошалело вполголоса): Не понял. С чего это – «Юный натуралист»? Они тут сплошь седые, лысые да плешивые.

Екатерина (столь же вполголоса): Эдвард мне все объяснил. В Англии новую ложу можно открыть лишь после того, как построишь громовую машину. Герцог Кент построил свою при помощи и по советам самого Бенджамина Франклина. Это было давно. Еще до Американской революции.

Рылеев (с изумлением): Но позвольте, революция в Северной Америке случилась полвека назад!

Екатерина (небрежно): Да полноте! И сорока лет не прошло. Однако в дни, когда он строил машину, милый Эдвард был юн, равно как и все его дружки, нынче молью потраченные. Главмасон Франклин оттого и нарек их ложу – «Юный натуралист».

Гагарин (с чувством): Сорок лет назад по лекалам заморского дяденьки собрали невесть что, и с тех самых пор они, вишь ты, – ученые!

Екатерина (со вздохом): Почему же заморского? Эдвард жил тогда в Бостоне и был местный вице-король. Увы, пока он громовую машину свою собирал, американцы восстали, а их вождь Франклин прислал ему официальное дозволение открыть уже свою ложу.

Правда, при этом он настоятельно советовал «отныне играть в юных натуралистов – вдали от Америки».

Гагарин (задумчиво): То бишь один умный человек однажды уже им сказал: «Езжайте-ка, ребятки, отсюдова…» (Жует губами, пытаясь вежливо определить направление.) Короче, обратно в Британию. Блин… А вы уверены, что на сей раз у него не получится все, как некогда в Бостоне?

Екатерина (разводя руками): Ну, мальчики, я не знаю. Другого сумасшедшего герцога, готового начать у себя в стране междоусобную бойню ради неизвестно чего, у меня для вас нет. (Явно стремясь сменить тему разговора:) Кстати, а что это за дурацкое название для нашего дела? Что это за «Союз лапты и крикета»?

Гагарин (пожимая плечами): Эти додики требовали упомянуть их крикет, ибо именно на убийстве Фредерика Уэльского у них все построено. А лапта – тот же крикет, в который нынче играют в завоеванной нами Финляндии.

Екатерина (задумчиво): Я поняла. Не возьму только в толк – при чем здесь финская лапта, если речь про общество русско-британской дружбы?

Рылеев (нервно): Это моя идея. Как вы лодку назовете, так она и поплывет. Фредерик давал деньги тем, кто у себя в стране запустит крикет, и тетка его, Анна Иоанновна, на сии деньги позарилась. Было много указов, и даже успели провести пару международных матчей с заезжими англичанами, но потом Иоанновна умерла. Вводили у нас крикет, как и все в годы Анны, – ломая народ через колено, так что, когда Елизавета запретила эту игру, народ сильно возрадовался. В крикет нынче играет лишь бедная детвора, и он зовется игрой «в чижика».

Екатерина (начиная нервно посмеиваться): В чижика?!

Рылеев (тушуясь): Ну да… Я как узнал, что бритоны предложили назвать нас «Союзом крикета и чижика», сразу был против. «Союз лапты и крикета», на мой взгляд, звучит лучше.

Екатерина (с чувством): Млять… Мы готовимся менять местный строй, а нас при этом зовут – «Союз крикета и чижика»! Скажите сразу, в какой блудняк еще мы подписаны?!

4а

Павильон. Лето. Вечер. Чизвик-хаус.

Библиотека

Принц-регент разглядывает коллекцию странных диковин, собранных масонами для своего святилища по всему миру. Коллекция на вид выглядит весьма жутко. Слышны шаги.

В полутемном зале появляется лорд Монтегю. Принц-регент облегченно вздыхает и спрашивает.

Принц-регент: Что вы узнали про Кента?

Монтегю (приглушая голос): Ваш брат затеял свою игру. Партия вигов у нас в оппозиции и почти целиком состоит из баронов Ганновера. Кент – будущий герцог Ганновера и потому естественный вождь для вигов. Они затевают расследование.

Принц-регент (с опаской): О чем пойдет речь? Если что, я тех рябчиков подстрелил по всем правилам…

Монтегю (с мягкой усмешкой): Речь пойдет не про рябчиков. Они решили возобновить былое дело про убийство на поле для гольфа… (Чуть подумав:) Или оно было все-таки для крикета?

Принц-регент (торопливо): Я никого не убивал на поле для гольфа! Готов в том поклясться на Библии. (Нервно:) Правда, однажды в моем замке в Шотландии я на крикетном поле затоптал курицу. Чисто из удовольствия… Но это была моя курица! ( С обидой:) Если мне готовят импичмент как регенту на таком основании… Подлые мелкие люди! Вот что я вам скажу!

Монтегю (веско): Увы, сыр-бор разгорелся вовсе не из-за курицы. Загадочная смерть на игровом поле вашего дедушки – принца Фредерика Уэльского. Кто-то в спину ему воткнул осиновый колышек. Из тех, кои используют для разметки.

Принц-регент (обеспокоенно): А разве его убили не наймиты из Франции? Обвиняли чуть ли не самого Бомарше! Насколько я помню, это случилось в Ганновере, куда деда сослали, чтобы он своим видом и выходками простых англичан не пугал… И потом, когда ж это было?! Как насчет давности лет?

Монтегю (сухо): Всплыли доказательства, собранные вашим двоюродным дядей – Чарльзом Джеймсом Фоксом. Он выступал за капитуляцию перед Францией и за это получил от французов содействие. Наполеону нужны были документальные подтверждения роялистских преступлений в прежние времена, и он со своей стороны подключился к расследованию. Увы, в злополучный день на том поле встретились ваш чокнутый дед и ваш отец – будущий король Георг Третий. В руках именно вашего отца были молоток и деревянные колышки…

Принц-регент ( с отчаянием): Бред! Бред! Ну зачем моему отцу было бы убивать безумного дедушку? Да еще таким способом?

Монтегю (деловито): Состояние аффекта. Ваш отец хотел по-хорошему, ибо ваш дед принял католичество, а отец надеялся обратить дело в шутку. Дед был непреклонен, а если бы кто узнал, что он стал католиком, то по Акту о престолонаследии ваш отец никогда бы не стал королем. (Разводит руками:) Слово за слово, а затем ткнул чем пришлось… Я его понимаю.

Принц-регент (хрипло): Я вам не верю. Это все французский навет… Ни один англичанин не поверит в то, что наплели лягушатники!

Монтегю (сухо): Увы и ах… Ваш дядя Фокс оказался и впрямь хитрым лисом. Он засел в Сент-Джемсском дворце и стал записывать те странные звуки, что издает ваш отец. Их принимали за вой, но Фокс их сумел разобрать. Судя по всему, ваш отец все эти годы денно и нощно просит у вашего деда прощения… Еще он просил Бога о смерти и повторяет, что он «не хотел». Чего именно не хотел – непонятно.

Принц-регент (начиная мелко креститься): Так вот почему мой отец лишился рассудка?!

Монтегю (разводя руками): Не в моей власти оценивать. Я всего лишь доложил то, что некогда собрал Фокс. (Пожимая плечами:) Когда Фокса убили… Много кто в Англии вздохнул с облегчением.

Принц-регент (с чувством): Собаке собачья смерть! Папенька и так всеми своими мучениями платит за свое преступление! Кстати, а кто убийца, вы выяснили?

Монтегю (неуверенно): Все указывало на принца из Вюртемберга. Вилли-Нилли. Увы, его отец женат вторым браком на вашей младшей сестре, и потому расследование пришлось прекратить.

Принц-регент ( с изумлением): Но почему?!

Монтегю (сухо): Были опасения, что в случае ареста этого Вилли-Нилли он скажет, что убил Фокса лишь для того, чтобы мачехе сделать приятное. И как тогда все ваша семья будет выглядеть?

Принц-регент (задумчиво): Резонно. (Решительно:) Да, согласен, это дело надобно положить в долгий ящик, закрыть его там на ключ, а ключ бросить в Темзу. А Вилли-Нилли… Я бы хотел его наградить.

Монтегю (небрежно): Думаю, что его вознаградят и без нас. Сыр-бор начался именно оттого, что в Англию прибыла Екатерина Павловна, сестра русского царя и его главная оппозиция. Мы думали, что она бежит к нам, дабы от своего брата спрятаться, и надеялись ее против русских использовать. Однако она, как оказалось, решила обелить имя Вилли-Нилли и вновь раскопала всю эту историю.

Принц-регент ( с интересом): Зачем это ей?

Монтегю (пожимая плечами): Темна вода во облацех. На словах она решила взять Вилли-Нилли в свою Русскую Ганзу казначеем и министром финансов. Однако ради простого бухгалтера такого не делают. Есть слухи, что меж нею и Вилли-Нилли зреет нечто большее, чем просто дружба.

Принц-регент (с чувством): Опять эти русские! Коль решила девка с мужиком позабавиться, зачем для этого старые дела в моей стране от пыли отряхивать? Объясните мне, Монтегю! На мой взгляд, затевать ради перепихона подобное – это дикое русское варварство!

Монтегю (со странной усмешкой): Ну, если бы мне довелось найти милую девицу, про которую ходит слух, что она уже убивала людей… Делает неопределенный жест:) Мне было бы тяжело с такой девицей в одной койке заснуть, и я бы сперва либо развеял сомнения, либо… Койку б пришлось отменить.

Принц-регент (задумчиво): Логично. Об этом я не подумал. Получается, что эта русская царевна вовсе не так сумасбродна, как кажется. ( С огорчением:) И какого ж хрена эти две истории меж собою переплелись? (Требовательно:) Мы сможем уговорить эту русскую?.. (На миг осекается.) Или проще ей заткнуть рот?

Монтегю (сухо): Уговорить ее замолчать – это вряд ли. Заткнуть рот… Это можно. Но увы – она главный критик для русской власти, и ежели она умрет в Англии, Россия сплотится против нас вокруг своего царя.

Принц-регент ( с раздражением): Я понял. Я вовсе не имел в виду, что эту Екатерину надо убить! Зачем вы за меня такие страсти додумали… (Со злостью:) И что же мне теперь делать?

Монтегю (с мягкой улыбкой): Виги хотят новых выборов и этой грязью нас шантажируют. Но если дело получит ход, то ваш брат герцог Кент, затеявший все это, тоже окажется никем и нищим, как и вы, экселенц. А он желает вовсе не этого.

Принц-регент ( с интересом): И что же делать?

Монтегю (сухо): Две вещи. Во-первых, нужно или отменить Акт о престолонаследии, или его изменить. Сегодня там сказано, что королем не может быть потомок католиков. Разве это не бред? Все мы – потомки католиков. Пусть будет сказано: «сын за отца не ответчик». Тем самым вы перестаете отвечать как за переход в католичество вашего деда, так и за преступление вашего отца.

Принц-регент ( с надеждой): Вы думаете? Но ведь отцеубийство – ужасное преступление! За него нет прощения.

Монтегю (сухо): Не извольте беспокоиться, Ваше Высочество. Усилиями нашей свободной прессы мы вбили в умы всего мира мысль, что отцеубийца – вовсе не ваш отец, но царь Александр. Если подымется вой, получится, что государи России и Англии оба убили своих папенек, и мы всей страной окажемся в хорошей компании.

Принц-регент (с озарением): Так вы хотите сказать, что наши вечные обвинения Александру…

Монтегю (с нажимом): Ни слова более, Ваше Высочество. Мы, ваша Секретная служба и ваша верная пресса, служим вашему дому и готовы сделать из чего угодно конфетку, притом что ваш дом гадит порою, увы, не конфетами…

Принц-регент (торопливо кивая): Да, да… Я понял. Я понял… Но для того чтобы отменить этот Акт, нужны какие-то веские основания! Я не могу просто выйти и такое сказать, ибо народ меня спросит: «А что же такого натворил ваш отец, что вы от него так лихо открещиваетесь?»

Монтегю (сухо): Акт направлен против католиков. Нужно всего лишь вернуть в Англию армию католиков Веллингтона, и они сами все сделают. Ружья рождают власть. Поверьте, Веллингтон не удержится от того, чтобы наломать дров, дабы сей властью попользоваться.

Принц-регент (задумчиво): Хорошо. Предположим, Веллингтон возвращается в Англию. Но мой брат при этом получает Ганновер и из Ганновера мне дальше гадит. И что?

Монтегю (сухо): Нет ничего проще. Надо изменить порядок наследования. А для этого достаточно лишь вернуть к трону вашу безумную дочь. Тогда именно она становится принцессой Ганноверской.

Принц-регент (растерянно): Вернуть Шарлотту? А разве ее не заперли в Бедламе навсегда?

5а

Натура. Лето. День. Чизвик-хаус.

Оранжерея

Перед шатром принца-регента сидит Доротея фон Ливен и читает какую-то книжку. Живот у княгини весьма округлился, и она все время его невольно поглаживает. Раздаются шаги, и появляется барон Монтегю. Он Доротее учтиво кланяется и прикладывается к ее ручке.

Монтегю: Как, сударыня, вам уже лучше?

Доротея (небрежно): Да, стоило попасть сюда и глотнуть чистого воздуха, как он у меня внутри сразу же успокоился. Огромное спасибо, барон, что вы нас здесь приютили.

Монтегю ( с подобострастием): Всегда рад служить вашей милости!

А где же наш принц?

Доротея (мотнув головой в сторону шатра): Прилег поспать после сытного завтрака. Или это был обед? Никак не привыкну к тому, как все эти приемы еды у вас называются… (Громко:) Жорик, Жорочка, к тебе пришли гости!

Принц-регент (из шатра): Слышу! Слышу, уже бегу, дорогая! (Появляясь при всем параде на улице:) Ах, барон, а я вас ждал. Ну что? Как она? Поправилась?

Монтегю (нервно оглядываясь на Доротею): Не совсем. Бешенство матки относится к тем напастям, излечить которые невозможно. Врачи мне жаловались, что принцесса Уэльская у них в больнице санитаров всех изнасиловала.

Принц-регент (с досадой): Клевета и поклеп! (Сраздражением:) Но хотя бы от дурных болезней мы сумели избавиться?!

Монтегю (сухо): Да, Ваше Высочество. При условии, что принцесса Уэльская опять не попрется в порт предлагать свои прелести морякам за бесценок!

Принц-регент (явно приходя в хорошее настроение): Прекрасно! Уже что-то! Вы знаете, Ги, я хочу вернуть моей любимой и единственной дочери право на наследство. Отныне она получает герцогский титул Ганновера по смерти отца, а вовсе не мой брат – подлый Кент!

Монтегю (жалобно): Но Ваше Высочество! У вашей дочери столь ужасная репутация…

Принц-регент (небрежно): Да, она шлюха. Да, ее мать будет вечно жить в психушке, ибо весьма воняет и никогда в жизни не мылась. У моей законной вонючки от вида воды нервические припадки. Это все так. Однако альтернатива для моего Ганновера очень проста – или моя дочь, всем известная шлюха, или мой брат – сатанист и мужеложец. Вы спросите ганноверцев, кто им больше по сердцу – моя дочь, кою они все по очереди будут трахать, или мой брат, который… их, в общем, – тоже!

Монтегю (с явным сомнением в голосе): Нет, ну если именно так перед нашими ганноверскими подданными поставить вопрос… ( С неким облегчением:) Уверен, они всей душой будут за принцессу Шарлотту Уэльскую. (Осекается.) Однако же… Прусский король едет к нам для того, чтобы женить герцога Кента на какой-либо из принцесс Саксен-Кобург… Но одно дело женить свою принцессу на повелителе Ганновера. А другое – на хозяине бесплодной скалы Гибралтара… Нет, будь Саксен-Кобург приморской страной, Гибралтар, конечно, важней любого Ганновера, однако у Тюрингии нет выхода к морю.

Принц-регент ( со злобной усмешкой): Да и черт с ними! Пруссаки в последние годы перешли от нас на русскую сторону. Пусть им теперь сюрприз будет!

6а

Павильон. Лето. Вечер. Лондон.

Сент-Джемсский дворец. Столовая

Жуткие завывания, от которых холодит душу. Окна распахнуты настежь, и на них зловеще колышутся огромные куски материи, пропитанные чем-то желтым с прозеленью. В столовой стоит ужасный смрад. Посреди всего этого кошмара во главе стола сидит прусский король Фридрих Вильгельм Третий, который с удовольствием что-то кушает. Рядом с ним кресло русского царя Александра, на лицо чуть зеленого. Судя по лицу царя, аппетита у него нет ни малейшего. Вдоль огромного стола с двух сторон сидят две делегации – русская и прусская. И тем и другим от сочетания дикого воя и запахов явно не по себе. Что характерно, англичан при этом нигде не видно. Князь Голицын, мрачно гоняя по своей пустой тарелке какой-то грибочек, толкает своего Государя в бок и, указывая на прусского короля, громко шепчет.

Голицын: Ты погляди на него! Метет и метет в себя, точно в пропасть. Как его при этом не вывернуло?

Александр (сухо): Думаю, что моему прусскому брату больше повезло, чем мне, с обменом веществ. А может быть, у него сильный насморк. И легкая глухота.

Голицын (с видимым облегчением): Это все объясняет! (Обращаясь к прусскому королю:) Кстати, в роду Голицыных испокон веков передается заветный бальзам. Весьма при заложении носа пользительно!

Фридрих Вильгельм (небрежно и с удовольствием отдуваясь от съеденного): Это хорошо. Это правильно. Делая неопределенный жест:) Вот только с носом у меня все в порядке.

Александр (сварливо): Тогда я не понимаю… Здесь вонь, будто мы сидим в выгребной яме! (Осуждающе:) И вы громко чавкаете!

Фридрих Вильгельм (делая широкий жест): Пфуй! Вы будто не знаете моих британских кузенов! Ешьте больше, пока они не пришли и все самое вкусное от нас не попрятали! А запах… (Понижая голос:) У меня в платке нашатырь – я вообще ничего не чую! Делая другой жест:) Моя страна совершенно разорена и разгромлена, так что таких разносолов у нас дома нет.

Голицын (наклоняясь к уху царя, шепотом): Мин херц, если ты думал, что вы приехали сюда вместе, вынужден тебя огорчить. Он явно халявщик, а не партнер!

Александр (со злостью): Это я уже и без тебя понял! С виду гордый: «й-а» да «й-а», а жрет, право слово, как свинья. Но что же нам делать? Есть так хочется, что аж живот сводит.

Голицын (заговорщицки): А давай, мин херц, сбежим. Сестра твоя, Катька, обосновалась нынче на деньги дядьки за городом. Там-то авось она тебе и спальню найдет, да и нет там ни воя, ни запахов… Айда. А?

Александр (чуть пожевав губами): Где это?

Голицын (торопливо и радостно): Да тут же все, рядышком. Верст десять на юг и на запад от королевских конюшен в Черинге. А ветры здесь с запада. Всю лондонскую вонь относит по Темзе вниз по течению. Катька пишет – там хорошо. Кстати, у нее как раз гостит герцог Кент, а потому по соседству поселился и весь выводок Саксен-Кобургов. Все свои! Будет весело! А какая там клубника со сливками!

Александр (оживляясь): Клубника со сливками… Это мне по душе. Но… Там есть где разместить всю мою свиту?

Голицын (небрежно отмахиваясь): Да ну их! Уимблдон – городок маленький. Все не поместятся. Свиту оставляй здесь – вместе с пруссаками. ( С ядом в голосе:) Раз им местное амбре по сердцу.

7а

Павильон. Лето. Ночь. Чизвик-хаус.

Шатер принца-регента

Крадущиеся шаги в ночи. Резко откидывается полог. На пороге шатра стоит принц-регент, который зорко всматривается в темноту. К шатру подходит маленький лорд Монтегю, одетый во все черное. Принц, видимо, его ждал, потому что он идет к коротышке навстречу, с чувством жмет ему руку и свистящим голосом спрашивает.

Принц-регент: Ну?! Как?!

Монтегю (сухо): Погода была весьма жаркою. От Темзы несло по-особенному. (Усмехается:) Русский царь весьма предсказуем. Он бросил свиту и отправился в Уимблдон. Все идет, как мы и рассчитывали!

Принц-регент (нервически потирая руки): А Парламент? Как прошли дебаты?

Монтегю (пожимая плечами): Как по писаному. Из-за жары и «великой вони» Палата общин пуста. На заседание собрались лишь предупрежденные мною наши сторонники. Они подавляющим большинством восстановили во всех правах вашу дочь и лишили вашего брата Кента титула наследника Ганновера. Однако же… (Чуть помявшись:) Ганновером правят виги – германские лендлорды. А мы приняли решение лишь вашими сторонниками – партией тори. Виги же бежали из города и собираются вокруг своего вождя – герцога Кента… В Парламенте опасаются, что такие расклады строго напополам уже приводили нас к гражданской войне…

Принц-регент (задумчиво): То есть вы хотите сказать… Виги съезжаются в Уимблдон к своему вождю – Кенту, и туда же направился русский царь Александр? ( С хитрой усмешечкой:) А вот интересно, это совпадение или заговор?

Монтегю (со странным оскалом): По моему приказу готовы передовицы «Таймс»: «Оппозиция собралась на встречу с русским царем и злоумышляет супротив британской монархии!» Вместе с «Таймс» и «Кроникл» выпускает передовицу, разоблачающую козни русских и указывающую на прямую их связь с германскою оппозицией из Ганновера. Статья завершается требованием – изгнать подлых немцев и передать все правление в Англии нам, британцам!

Принц-регент ( с ожесточением): Да, все верно. Надобно раздавить германскую гадину. Черт побери, эти немцы не выиграли нам ни одного сражения на суше, так зачем их кормить?! Пусть убираются назад в свой Ганновер! А они пытаются еще мне перечить в Парламенте!

Монтегю (деловито): С этим все решено. Немедля запускаю по всем газетам травлю вигов. (Чуть замешкавшись:) Теперь о личном. Я проследил – адъютант и будущий зять русского царя принц Виллем Оранский остался с прочею свитой в Лондоне.

Принц-регент (с ажитацией): Вы с ним о нашем плане беседовали?

Монтегю (пожимая плечами): Юный Виллем лоялен. Учтите, что Голландией по факту правит нынче русский фельдмаршал Барклай, а что принц Виллем, что его отец Виллем Старый – при Барклае навроде мебели. Поэтому ждать здесь и сейчас, что юный Виллем взбрыкнет против русских, я думаю – рано. Однако…