Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

В гробовом молчании Юли протянула руку к огненному цветку, но Релдан покачал головой:

– Это огонь, Юли, и ты можешь обжечься. Просто смотри. Юли улыбнулась, но руку убрала.

– Очень красиво, – сказала она.

– Как ты, – просто сказал Релдан.

Молодая девушка покраснела от смущения и ничего не ответила, но улыбнулась.

Релдан почувствовала, что и сам сейчас покраснеет, а потому быстро отошел, оставив пылающий цветок догорать перед своей избранницей.

Самообладание чудом сохранила лишь Атипа. Она с восхищением посмотрела, как Релдан отходит от выбранной девушки и садится в племенной круг, а затем сказала так, чтобы слышали все:

– Возрадуемся, ибо нет предела воле могучей Серамиде! Ты здесь первый раз юный Релдан и теперь твое племя знает тебя! А теперь давайте посмотрим, что нам хотел показать нам… э… Салюр!

Все недоуменно перевели взгляд с пылающего цветка у ног девушкой цветка и уставились на Салюра, который уже, казалось, забыл, зачем вступил в круг. Однако вспомнив, что очередь теперь за ним, он ринулся в центр круга с мечом.

Пока танец Салюра и других юношей племени шел своим чередом, Релдан тихо сидел за пределами племенного круге. На другой его стороне, так же тихо сидела немного смущенная Юли. Она порой бросала взгляд на странного юношу, который подарил ей живое пламя, все еще горящее перед ней. Когда ей показалось, что никто больше на него не смотрит, она все же попыталась его взять и к своему удивлению, смогла это сделать. Она какое-то время держала в руках теплый стебель в руке, и разглядывала лепестки. Вскоре цветок нагрелся до такой степени, что держать его стало больно. Девушка торопливо вернула его на место – там он и погас. Там он медленно и погас. Юли расстроено подняла глаза, ища Релдана, но юноши в племенном кругу уже не было – показав свой Танец, юноша ушел.

Последствия

После окончания Танцев Семирамиды в жизни Релдана все быстро изменилось. Раньше он и сам сторонился соплеменников, а теперь начали сторониться его. Сначала он заметил, как разговоры при его появлении быстро заканчиваются. Затем, его перестали звать на рыбалку, охоту и даже перестали поручать общую работу. Наконец кузнец Жесар, один из самых уважаемых воинов племени, отказался выковать ему меч, сославшись на то, что ему не нужен меч для убийства добрых людей. Релдан рассказал об этом матери и отцу. Карода подняла на него любящие глаза, грустно улыбнулась и просила не обижаться на людей.

– Они просто должны… привыкнуть, – сказала она.

Отец же… Халрог разозлился не на шутку. Скрипнув зубами, он прицепил к поясу меч и направился к шатру вождя. Кайлод стоял у порога и обсуждал что-то со старейшиной Ирголом, когда, не дойдя до него трех шагов, Халрог вонзил меч в землю и рявкнул:

– Почему моей семье такое бесчестие, вождь?! Я не раз спасал жизни наших воинов и отважно бился вместе с другими алайхорнами. Когда у меня родился сын, я зарезал для племени десять тучных коров, чтобы все племя радовалось вместе со мной его рождению. И они радовались! А теперь лицемерно избегают моего сына?!

Кайлод нахмурился. Он был неглупым человеком и понимал своих людей, как никто другой. Но ситуация была непростой. В Радольене никогда не было своего чароплета: о кузнецах чар иногда слышали от редких караванщиков, проходящих мимо кочевья. Да и то это были больше диковинные рассказы или слухи. А тут самый настоящий чароплет, который, к тому же, умудрился родиться и вырасти у всех под носом!

– Что ты хочешь от меня, Халрог? Чтобы я вошел в каждый шатер, выпил кумыса и намекнул, чтобы твоего парня не трепали? Прости, но я столько кумыса не осилю, – развел руками вождь.

– Нет! Но ты мог бы собрать гункан и объяснить всем, что Релдан не враг нам. Он же просто мальчик, Кайлод! И к тому же он сам страдает от своего дара.

– Страдает? Как же? – удивился вождь.

– Его дар меняется. На прошлой неделе он рыл яму для павшего скота не касаясь мотыги. А вчера он мог разжечь костер прямо в руках. Сегодня он говорит, что случайно отрезал себе палец топором, но он снова отрос! Он меняется день ото дня и сам себя боится! Он никогда не показывал другим своих трудностей, но Атипа вынудила его танцевать! Они сами хотели этого, но что теперь?! Теперь племя просто отворачивается от него!?

– Ты сам ответил на свой вопрос Хал. Он опасен не только для себя, но и для нас. И ты удивляешься, что его избегают? Мы все слышали о чароплетах. Ты сам знаешь, что хорошего говорят о них мало, – спокойно заметил Кайлод.

– Ты забываешь, что из нашего племени. Твоего племени! Он храбрый и умный парень и может принести пользу всем нам! Но вместо того, чтобы поддержать – его отталкивают! Атипа поддержала его и я благодарен ей, но что сделал ты? Без тебя моего сына скоро заклюют, как стервятники павшую тушу! Сегодня ему отказались выковать меч! В чем ему откажут завтра, в воде и лепешке?!

Кайлод молчал. Он понимал, Халрога, но… собрать гункан, чтобы решить, что делать с Релданом – может оказаться чреватым. Если напившись кумыса, народ начнет требовать изгнать Релдана – как быть тогда? Он просто будет вынужден выполнить волю большинства – вождь у кочевников не абсолютный правитель и не монарх. Он первый среди равных и сохраняет это положение лишь благодаря мудрости. Да и гункан он может созвать в случае большой войны или очень важного вопроса, который не способен решить сам. По любым прикидкам случай сына Халрога на созыв целого гункана никак не тянет!

– А сколько весен уже видел твой сын, Хал? – вдруг спросил старейшина Иргол, стоявший позади и слышавший разговор.

– Ему уже семнадцать лет, – ответил алайхорн.

– Возможно, у меня есть решение для этого дела, Кайлод, – погладил старый Иргол. – Возьмите его с собой в набег. Во-первых, мы узнаем его лучше. Что он умеет, чего стоит в бою. Во-вторых, он будет под присмотром отца и алайхорнов. В-третьих, он будет далеко от племени и оно немного свыкнется с тем, что он есть, пусть и ушел в набег. Пусть он немного не дотягивает возрастом, но он, очевидно, все же настоящий чароплет. У него же части тела отрастают, верно? Значит, ничего плохого с ним не случится, – хмыкнул Иргол.

– Как тебе такое предложение, Хал – спросил Кайлод.

– Мне нравится вождь. Но, ведь клича в набег не было или я что-то не знаю?

– Ну, за этим дело не станет, Хал. Мы как раз планировали… не совсем набег, а, скорее, месть – это будет карательный набег. В этот раз без полезных трофеев. Мы с Ирголом как раз обсуждали, как нам избавиться от мифозоя. Пока ты с алайхорнами был в набеге, нас четыре женщины пропало, а неделей раньше две девочки. Я думаю, Релдан как раз мог бы проявить себя и заслужить уважение племени.

– Вот как? Хорошо. Да будет так, Кайлод, но для этого ему потребуется меч. Пусть Жесар найдет время, чтобы выковать меч моему сыну! И пусть это будет добрый клинок – не хуже этого, – сказал Халрог, вырывая свой меч из земли.

Кайлод улыбнулся.

– Жесар выкует меч, не сомневайся, – пообещал вождь.

Мифозой

Древней твари[9] снились кровавые сны. Она нервно подрагивала всем телом, когда в дреме настигала очередную добычу и перекусывала ее пополам. Да все это во сне, но чудовище давно перестало отличать сон от яви. Его глаза поддернула кровавая дымка, а вдоль шеи темнели следы недавней охоты. Были времена, когда в таких пятнах была вся его туша. Хрм, но и сейчас неплохо… он поглотил шесть смешных человечков, которые кричали и отбивались, пока он нежно касался их ядовитыми зубами. Затем они, правда, быстро замолкали, но на последнюю жертву его яд подействовал слабо. Так бывает, когда, в жертве сильно присутствие кого-то древнего. Пришлось съесть жертву на месте. Остальные же сами пошли под влиянием яда за ним – Саккимом Ярости… нет… нееет!!! Так его называли другие. Сам же он… забыл. Это случилось очень давно и ужасно злило. Когда он отполз подальше от места охоты, он проглотил жертвы одну за другой. Но, что это? Сюда кто-то идет? Дрема слетела с чудовища и три древних сердца забились быстрее, а шесть когтистых лап сжались, наполняя нечеловеческий разум яростью. Его тело начало покрываться рябью и терять видимые очертания. Скоро тварь совсем исчезла.

Вскоре, восемь вооруженных всадников верхом на скаргах показались на холме у реки. Следов на камнях у воды не осталось, но немного выше по реке обнаружилось озерцо крови. Взятый скаргом след привел воинов к Забытым Камням – холмистой местности с редкими жидкими деревцами, расположившейся у дальнего края Радольена.

– Говорят, мифозой это разумный змей, из питомников самого старца Хо-Душу. – сказал Жесар, который ехал немного впереди Релдана, рядом с Халрогом. Перед тем как выковать меч, Жесар поставил условие, что он пойдет в карательный набег на общих основаниях. Всю дорогу он бросал подозрительные взгляды на Релдана.

– А еще говорят, что его шкуру не пробить мечом или стрелой – только магией. Хорошо, что с нами чароплет, друзья, – спустя немного времени, снова подначил Жесар.

– Какой бы прочной ни была его шкура, вряд ли она устоит перед острым языком нашего кузнеца – буркнул в ответ Релдан.

Жесар вспыхнул и уже собирался что-то сказать, когда раздался короткий свист, и неясная тень мелькнула из-под камня. Верхняя половина Жесара исчезла в фонтане крови и обломках костей, обдавших всадников и их скаргов. Потеряв наездника, скарг Жесара, жалобно поскуливая, бросился бежать, но неудачно выбрал направление и, ударившись головой о большой валун, упал замертво. Рядом упала нижняя часть кузнеца Жесара.

– Мечи вон! – гаркнул Халрог. Шестеро всадников ощетинились мечами, саблями и кинжалами.

Немного замешкавшись, Релдан тоже выхватил меч, – кинжала у него еще не было. Свист раздался снова и теперь долговязый Астион упал на землю без руки с мечом и рваной раной в боку.

– Где он?! Не вижу! Я хочу знать, где враг! – зарычал поджарый Кардус. Алайхорн лихорадочно оглядывался по сторонам, в надежде понять, откуда последует следующее нападение.

И вдруг Релдан понял, что знает, где сейчас монстр. Даже не сам он, а, скорее, где сдвигается поднятая свалкой пыль. Легчайшие колебания воздуха, выдавали врага, который… Релдан инстинктивно просчитал траекторию, понял, куда будет нанесен удар и дико закричал.

– Отец! Ложись!

Раздался резкий свист, но Халрога на скарге уже не было – бывалый алайхорн среагировал на инстинктах и, повиснув всем телом, скользнул в сторону: слезть со скарга он не успевал, поэтому, держась коленями за круп, а руками за гриву, он просто резко съехал в бок и оказался ниже спины скарга. Это и, конечно, предупреждение Релдана спасло ему жизнь. Совсем рядом раздался разочарованный вой промахнувшейся твари.

Невероятно, но жертва увернулась! Такого не случалось… с тех пор как…. древний ужас даже не помнил, когда с ним такое случалось, как впрочем, не помнил и многого другого. Зато он помнил нечто другое и, сконцентрировав ярость в одной точке, он начал снова проявляться в реальности, чтобы обрушить на этих недомерков свою Власть.

– Ого! Да вот же он! – обомлел Халрог, глядя, как прямо из воздуха, проступает кошмарное создание. Точнее, в основном, голова с выступающей зубастой пастью росла на мощном змеином торсе, покрытом чешуей. Если вглядеться пристальнее, можно было рассмотреть шесть призрачных конечностей, Однако в первую очередь взгляд привлекал большой скошенный лоб твари, на которой светился мощный прямой рог. Это было последнее, что запомнил Халрог, потому что в следующее мгновение его разум увяз в кровавых глазах чудовища. Руки и ноги, утратив силу и меч с кинжалом, бессильно повисли. В реальность начали прорываться шесть когтистых лап и, пока они еще не полностью сформировались, оно продолжал ловить взгляды своих жертв. Кардус стоял ближе всех к монстру, но гипнотический взгляд мифозоя упал на Релдана. Кровавый взгляд уперся в упрямый взор юноши и озадаченно замер. В нем проступило узнавание и страх и… что-то еще. Но в злых глазах Релдана начало проступать пламя.

Хозяин? Этот не может быть он, ведь он убит… или все же ушел?.. Огу было тогда всего четыреста лет. А!.. Его зовут Ого-Шар-Лам!!! Он был еще совсем маленьким, когда кто-то с такими же горящими глазами пришел в пещеру, убил его братьев и сестер и накормил его их мясом. Хозяин назвал его Вкушающим-Души-Врагов. С хозяином… Господин Тха-Лор! С ним всегда было весело!.. Он всегда находил интересные игры для Ога. Но когда хозяин злился он смотрел на него таким же взглядом, как… этот смешной недомерок.

Монстр опасливо замер, глядя на Релдана, быстро принюхался, и обоняние подсказало ему, что это все же не хозяин. Его лапы сформировались окончательно и выпустили когти. Упругий длинный язык вылетел из ноздрей и попробовал воздух вокруг него, но Релдан не стал ждать. Он вспыхнул с ног до головы, схватил язык пылающей рукой, подтянул монстра к себе и со всей силы ударил кулаком в нос твари.

Боль! Какая жуткая боль! Он уже и забыл, что может ее испытывать. Хозяин… но… Нет! Это не хозяин! Нет… Хозяин мертв. Кажется, его убил песчаный великан или он сам оставил Ога. Ог остался один. А этот хитрый недомерок сейчас отправится к остальным недомеркам. За эту приятную боль Ого-Шар-Лам наградит его – не будет его разжевывать, и переварит его живьем. Боль была незнакомой и приятной, но… все имеет свою цену!

Резко дернув назад головой, Ого-Шар-Лам оставил собственный язык в руках Релдана и, с головой отдавшись ярости. Открыв пасть, он буквально надел себя на обидчика! Но, взбесившись, мифозой упустил из внимания остальных недомерков и не заметил, что они тоже начали двигаться.

Халрог сбросил оцепенение и подскочил к чудовищу. Взмах меча и три правые лапы упали на землю.

– Кардус! Химека! Просыпайтесь, хромые лягвы! Он сожрал моего сына! – ревел Кардус, продолжая остервенело рубить мифозоя.

Кардус, Химека и остальные алайхорны один за другим приходили в себя. Они все видели, но ничего не могли сделать. Но теперь наваждение отпустило, и они были в ярости! Еще две когтистые руки оказались на земле, а меч Кардуса оставил зияющую рану в боку. Мифозой – довольно прожорливое существо, но недавно он сожрал шесть человек и только что съел еще. Двигаться стало тяжело: мифозой потерял пять рук из шести за считанные мгновения, и был в шоке. Он в панике искал путь к отступлению, когда меч алайхорна проткнул ему чрево. Паника сменилась злобой, а рог мифозоя засветился вновь, глаза налились кровью. Нужно лишь поймать взгляд и подчинить своей воле. Тогда эти недомерки пожалеют, что причинили ему такую сильную боль, а Ого-Шар-Лам будет смеяться, глядя, как они убивают друг друга! Но Халрогу не нужно было смотреть в глаза, чтобы убить чудовище – он и так чувствовал, где он находится, как двигается. Инстинкты алайхорна, выкованные на наковальне набегов и сражений направили меч Халрога к шее зверя. Эта рана должна была отсечь голову или хотя бы хорошенько вскрыть горло. Но его меч так и не коснулся мифозоя. Древний зверь просто взорвался изнутри в брызгах вязкой крови и… пламени! Ошарашенный странным поведением мифозоя, Халрог потерял на этом мгновение и не успел погасить силу собственного удара. Потеряв равновесие, алайхорн упал на собственный зад. Уже сидя на земле, алайхорн увидел, как из месива внутренностей вывалился Релдан. Он уже успел начать перевариваться и слабо дымился, но был еще жив. Юноша сделал попытку встать, но у него это не вышло. Тогда он просто перевернулся на спину и увидел сидящего напротив него Халрога.

– Это, было мерзко, папа, – прохрипел «новорожденный». Юноша улыбнулся, и устало прикрыл глаза.

Вокруг убитого мифозоя собрались оставшиеся в живых алайхорны. Ярость битвы утихла. Химека, сурово хмыкнув, макнул пальцами в кровь монстра и подошел к погибшему Астиону. Астион уже успел истечь кровью из страшной раны. Он закрыл ему веки и смазал их кровью, чтобы его дух упокоился и более не беспокоил живых. Халрог смотрел на месиво, оставшееся от мифозоя, и просто молчал. Кардус, брезгливо разглядывая ошметки, вдруг спросил:

– Интересно, какую же часть этого дерьма можно приспособить в качестве трофея? Ту же месиво! Хотя, погоди-ка! Он заметил расколотую на части, хорошо прожаренную голову мифозоя и, эфесом меча выбил клык твари. С любопытством рассмотрев трофей, Кардус вложил его в руку лежащего Релдана.

– Ты отомстил за наших женщин, парень. Я тобой просто горжусь. Только не вздумай теперь сдохнуть, ладно? – улыбнулся суровый воин.

На перемазанном внутренностями лице Релдана блеснула улыбка:

– Вот бы мама видела! – сказал он, вставая.

Подозрения

Новость о победе алайхорнов над чудовищем разлетелась по кочевью со скоростью степного пожара. Еще на подъезде карателей племени заметил воин дозора и помчался докладывать вождю. Чуть позже к шатру вождя прибыл и сам отряд. Скарги Кардуса и Релдана тащили самодельные волокуши с останками Жесара и Астиона. Усталые, но довольные, воины ехали, бросив поводья. Кожа Релдана в местах, где пищеварительный сок мифозоя пересилил его пламя, потрескалась и ужасно чесалась. Однако, ничего такого, что не зажило само, не наблюдалось. Тем временем, Халрог подъехал к шатру вождя и спешился. Из шатра вышел Кайлод, вслед за ним вышли несколько старейшин племени из соседних кочевий.

– Мы совершили нашу месть, вождь, – коротко поклонился Халрог, подойдя ближе.

– Без жертв, я вижу, не обошлось – нахмурился Кайлод, печально глядя на тела павших алайхорнов. – Они пали в бою?

– Да, – кивнул Халрог.

– Я вижу, бой был страшен. Узнаю эти сапоги. Жесар? – Кайлод кивнул на скудные останки кузнеца.

– Да, вождь, – подтвердил алайхорн.

– Как это случилось? – спросил Иргол.

– Жесар погиб прямо в седле. Тварь была невидима и атаковала нас исподтишка. Она была очень быстрой. Затем так же молниеносно, напала на Астиона, но его скарг дернулся и Асти… Он погиб не сразу. Затем тварь напала на меня, но я увернулся. Потом она начала…

– Как же ты увернулся? – перебил Иргол

– Меня предупредили. Релдан заметил, что тварь нападает…

– Так Релдан увидел тварь, которую никто из вас не видел? – спросил другой старейшина.

– Верно – насторожился Халрог.

– Как же он ее увидел? – прищурился старейшина.

– Пусть герой сам ответит, старейшина. Релдан, как ты увидел монстра? – посмотрел на сына Халрог.

Релдан спешился и подошел к отцу. Поклонившись вождю, он сказал:

– Вокруг него в воздухе была рябь, старейшина. По ней я и догадался, что там кто-то есть. Думаю, она поняла, что ее видят и проявилась.

– Мне известно, что взгляд мифозоя способен сковать человека, или внушить что-нибудь очень скверное. Например, напасть на своих друзей, – задумчиво потер подбородок незнакомец.

– Так и было, старейшина. Он действительно пытался. Но меня он подчинить не смог. А затем я использовал пламя, – сказав это, Релдан осекся и замолчал. Вопросы, которые задавали старшие, не походили на чествования и больше смахивали на допрос.

– Ты использовал пламя, значит, – ухмыльнулся старейшина.

– Позволено, ли мне спросить, вождь, кто этот мудрец? – обратился к вождю Халрог, глядя при этом, на незнакомого старейшину.

– Я могу ответить и сам, алайхорн. Я Коросте – чароплет вождя Маюмы. Я узнал о твоем сыне и сразу поспешил сюда. Хочу понять, что собой представляет юный Релдан. – ответил старейшина и снова повернулся к Релдану: – Ты вызвал пламя, значит.… Это смело – пламя ведь обжигает. И ты мог сжечь всех, кто был рядом. Вижу, на тебе одежда обгорела.

– Я использовал пламя, будучи внутри мифозоя, старейшина. Он проглотил меня целиком. Мне ничего не оставалось.

– Кх-м. Проглотил целиком, говоришь… – удивленно улыбнулся Коросте и повернулся к вождю. – Такого мне еще слышать не доводилось, Кайлод. Должно быть, жаркое из мифозоя было отменным? Когда мы оплачем наших павших, юноша, мы встретимся еще раз. У меня пока все, вождь. И, признаться, я не вижу в нем скверны.

Коросте отошел от Релдана, давая понять, что у него больше нет вопросов.

– Развезите тела родным и приходите на гункан. Вечером будем чествовать наших героев! Вы это заслужили, – согласился Кайлод и, отпустив воинов, вернулся в шатер со старейшиной.

Коросте

– Не нравится мне этот Коросте – злился Халрог. Ты видел, как подозрительно он на нас смотрел, Химека? А на Релдана? Как на какую-то любопытную букашку. Не понимаю, в чем дело – мы же договорились с вождем!

– Да брось! Мы ведь тварь замочили, Хал. За женщин наших отомстили. Релдан отличился – первый трофей – и целый мифозой! Да мы потеряли двоих, но это же набег! – удивился Химека.

– Асти вообще погиб… и Жесар тоже. Чем ты недоволен? – флегматично спросил Кардус. – Я вот рад, что вообще выжил.

– Верно поешь, Химека. Да вот за Релдана все равно беспокоюсь, – вздохнул Халрог.

– Зря переживаешь, Хал, – сказал Кардус, подмигивая Релдану. – Его так просто не возьмешь. Непростой он у тебя. Скорее его врагам надо беспокоиться. Вон, зверь какой его сожрать пытался, да подавился. Релдан промолчал и Химека, ухмыльнулся.

– Оставь его Кардус. Он сейчас о другом звере думает. С милым личиком и нежными грудями. Сейчас поставят его посреди гункана и будут пальцем тыкать – вот, мол, какой герой, какой воин! А потом он свой трофей подарит Юли. Вот увидишь.

– Может и подарю, или, может, прямо сейчас воткну его тебе в задницу, если не замолчишь, – проворчал Релдан.

– Ишь, ты! – засмеялся Кардус и подмигнул. – Воткнуть ты, может, и воткнешь, а вот успеешь ли вытащить? Не успеешь оглянуться и обрастешь девочками, как Химека.

Раздался звонкий шлепок и Кардус зачесал голову, обижено глядя на Химеку.

– Если бы тебя сегодня сожрали, как Жесара, орясина, хоронить тебя было некому, – ни жены, ни детей! – авторитетно заявил Химека. – Остались бы от тебя только ноги. Подумай об этом до следующего сезона танцев, или перед тем, как смеяться над моими девочками.

Вечером собрался малый гункан. Перед вождем, старейшинами и стоящими рядом с ними воинами Халрога проводились показательные поединки и танцы, символизирующие победу над обидчиком племени. Затем началась демонстрация трофея. Внушительных размеров зуб мифозоя вызвал восторг у детей, молчаливое уважение у воинов, шепотки у женщин и гордость у старших племени. Как и предсказывал Химека, Релдан подарил свой трофей Юли, которая смущенно улыбаясь, поблагодарила его и, через некоторое время, принесла ему рог с молодым хирани.[10] По законам племени он уже считался совершеннолетним и поэтому, не задумываясь, выпил и улыбнулся девушке, возвращая рог. Приятное тепло растекалось по животу, и он почувствовал себя увереннее. Он взял Юли за руки и сказал:

– Ты всегда нравилась мне Юли. Ты ведь знаешь об этом? – начал он.

– Я догадывалась, – улыбнулась девушка, чувствуя, как начинают гореть щеки.

Релдан осмелился взять ее руку в свои, и сказал:

– Не знал, как сказать об этом раньше, но я…

Вдруг, ему на плечо легла тяжелая рука и резко развернула вбок. Перед ним оказалось чуть одутловатое лицо Велоша – отца Юли. В прошлом он был одним из самых удачливых алайхорнов племени. Об этом говорило уже то, что он дожил до пятидесяти лет. Впрочем, бывших алайхорнов не бывает и, хотя его лицо сейчас покрыто сетью неглубоких морщин, а небольшое брюшко намекает на то, что лучшие годы уже позади, глаза Велоша пылали нешуточной яростью. Увидев свою дочь рядом с Релданом, он решил, что его дочь оказывает слишком много внимания тому, чья репутация чароплета слишком подозрительна.

– Ты думаешь, раз убил чудовище, можешь хватать мою дочь за руки, щенок? – взревел Велош, наступая на Релдана.

– Папа! Он же… – попыталась вмешаться Юли.

– Молчи змея! Ползи к матери! Живо! – закричал Велош.

– Но…

Распаленный отец развернулся и ударил кулаком в лицо дочери. Юли упала как подрубленное дерево.

– А теперь закончим с тобой… – Велош повернулся к Релдану и… осекся.

Лицо Релдана мало походило на лицо человека. Его зубы заострились как у скарга, а кисти рук почернели и напоминали когти. Из горла рвался утробный рык. Мгновение спустя черная когтистая рука обхватила горло Велоша, и бывший алайхорн начал стремительно стареть. Всем, кто видел произошедшее, показалось, что время для Велоша ускорилось в тысячи раз. За те несколько мгновений, что Релдан держал его, Велош успел состариться и истлеть: на землю осыпались сухие легкие кости. Все вокруг убийцы замерли за секунду. Глаза Юли распахнулись от ужаса, но раньше, чем она успела закричать, к Релдану подскочил Рагмар и замахнулся боевой острогой. Его реакция была быстрой, а движения отточенными – Рагмар обещал стать могучим алайхорном, когда придет время. Для Релдана же его движения были медленными, словно молодой воин двигался в воде. Боясь убить его, как Велоша, он просто перехватил древко и оттолкнул Рагмара. Увы, толчок получился слишком сильным: на землю Рагмар упал очень похожим на покойного Велоша – седеющим рыхлым мужчиной с небольшим брюшком.