Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

– Мигу! Планы поменялись – беги на площадь. Найди своих старых друзей. Пусть кто-нибудь из их старших приходит вечером к нам домой.

Мигу кивнул и выбежал со двора.

Релдан взобрался на деша и посмотрел на растерянного Рейджендорфа.

– Планы опять поменялись, – вздохнул Релдан, протягивая смущенному экс-нунцию руку. – Похоже, для начала, нам нужно раздобыть тебе коня.

Барышник, продавший варалдеша Релдану, искренне надеялся, никогда больше не видеть своего недальновидного покупателя. Поэтому, завидев его еще издали на проклятой зверюге, да еще и не одного, он грустно воздел очи к небу. Боги! За что ему, потомственному барышнику в третьем поколении, такое наказание? Только недавно избавился от этой кусачей хвостатой дряни и – на тебе! Обратно привезли – никак возвращать. Впрочем, Пардих быстро взял себя в руки и, умываясь елеем, выбежал навстречу, забаррикадировавшись за улыбкой.

– Здра-авствуй, молодой господин! Вижу, добрый конь радует тебя. Воистину, доброму воину – добрый конь! – сделал свой ход барышник.

– Да, животина славная, – улыбнулся Релдан. – Жрет за троих и гадит за семерых, но характер, как у твоей матери – просто золотой. Тут товарищу моему тоже конь нужен. Выручишь?

Пардих счастливо выдохнул и покрылся радостью с головы до пят, а затем горделиво подошел к длинной коновязи со своим живым товаром.

– Конечно господа. Выдам лучшего из лучших! Вот полюбуйтесь – один другого краше! – взмахнул рукой барышник.

Рейдж прошелся вдоль коновязи и оглядел с десяток лошадей, перед тем как остановить выбор на могучем черном рысаке с широкой грудью.

– Вот этого. Сколько хочешь? – спросил Рейдж.

– Пятьдесят оболенов – назвал цену Пардих.

– Чего?! За коня? Да ты сдурел, никак?! – опешил Рейдж. – Да тут кроме него и посмотреть-то не на что – и такая цена?

– Хорошему товару и цена хорошая, господин, – парировал барышник. – Выберите другого скакуна, если вам этот не по карману!

– Да где же тут скакуны?! У этого вот цвет, как у драного одеяла, тот тяжело дышит, а вот этот, гнедой – еле на ногах стоит! Тут и выбирать не из чего! Нет! Хочу черного, но покарай тебя дьявол, пятьдесят оболенов! Это же грабеж! Тут стражу впору вызывать! – разозлился Рейдж.

– Если вы сможете найти в этом городе морфиса[49] дешевле – я очень удивлюсь, – вежливо, но твердо ответил барышник. – Он и стоит-то у меня больше для вида, для широты ассортимента, так сказать. В свое время я купил его за пятьдесят оболенов, но, признаться, уже потерял надежду его продать. Так что или пятьдесят оболенов или морфис останется здесь, как украшение моей коновязи.

– Так вот оно что, чем докажешь, что это морфис? – задумался Рейджендорф.

– Ну, это вам любой подтвердит: этот морфис у меня стоит лет пятнадцать, не меньше! Как вы знаете, морфисы совсем не старятся. Вы же это знаете? – уточнил Пардих

– Что за зверь такой, морфис? – спросил Релдан.

– Каждый морфис по-своему уникален! Говорят, что они созданы из остывших капель Хаоса древними магами, но… это лишь говорят! – таинственно пояснил Пардих, позволяя додумать остальное покупателям.

– И все-таки, почему так дорого? – не понял Релдан.

– Да, как же… Они выносливее целого стада залдумов! Кто-то даже умеет летать, а некоторые изрыгают огонь или лёд! У некоторых заживают раны и отрастают конечности. Другие еще что-то эдакое могут. Большинство из них говорят на общевалдозийском, но могут знать и несколько языков!

– Я же не писаря покупаю, к чему так врать-то?! – возмутился Рейдж.

– Но это правда! Правда, именно этот морфис еще ни разу ничего не говорил. Молодой, видно, совсем! А еще сильный! Потому и цена такая! Вот уж не думал, что придется доказывать, что это морфис – это же очевидно!

– Кстати, это еще и морфис-долгожитель! – заявил, почуявший кровь, Пардих. Он уже уверовал, что сможет, наконец, продать капризную конягу!

– Ты уже определись, ворюга, он молодой или долгожитель? – начал злиться Рейджендорф.

– Рейдж, тебе ведь нравится этот, эм, морфис? – спросил Релдан.

– Да, – грустно кивнул Рейдж.

– Так чего ты медлишь? – спросил Релдан.

– Но ведь целых пятьдесят оболенов! – возмутился экс-нунций.

– Так ведь у тебя есть эти деньги. Еще утром не было, а теперь есть! В чем проблема? Разве тебе уже не нужен конь? – не понял Релдан.

– Ладно, барышник! Я его беру, – решился Рейдж, развязывая кошель. – Но если этот конь начнет выдыхаться на первом же подъеме, я вернусь, расплавлю еще пятьдесят монет и залью в твою жадную глотку.

Сунув оболены в руку барышнику, Рейдж направился отвязывать морфиса от привязи.

Счастливый Пардих, удивляясь собственной щедрости, добавил к удачной продаже добротное седло и потирал руки после удачной сделки. Надо ли говорить, что он купил конягу за шесть оболенов и не пятнадцать лет назад, а только в прошлом году!

Взобравшись в седло, Рейджендорф похлопал мускулистую шею и остался доволен.

– Добрый скакун. Как назовешь? – улыбнулся Релдан

– Назову? Я назову его… Скавр, – сказал Рейдж.

– Не стоит. Меня зовут Широнма Займи ат’Лас – вдруг заявил морфис.

Пардих, замер, как громом пораженный. Он протер вспотевшую лысину и, мгновенно осознав свои колоссальные убытки, потерял сознание, рухнув у коновязи.

Ошарашенный таким заявлением коняги больше, чем судьбой барышника, Рейдж, путаясь в стременах, слез с животины и, отойдя на шаг, воззрился на свою покупку, как на змею в пыли.

Морфис же изящно, не разворачивая корпуса, вытянул назад шею, как не дано ни одной лошади и, посмотрев невероятно разумными глазами, предложил:

– Сейчас этот скряга проснется, а ты расстанешься со второй половиной кошелька. Может, сядешь обратно, и мы познакомимся по дороге?

Рейдж не реагировал. Глупо улыбаясь, просмотрел на Релдана, не находя слов.

– Эй! Не будьте дураками – поживее! Каждый раз одно и то же! Стоит заговорить и все сразу замолкают или бегут! Вы что, глухие совсем? Веселее, двигаемся! – возмутился морфис в голос, нервно стуча копытами.

Совладав с удивлением, Релдан окликнул товарища:

– А коняга-то прав, Рейдж! Не время спать – погнали отсюда!.

Со второй попытки запрыгнув в седло, Рейдж, по привычке, вдарил пятками по крупу.

– Эй! А вот этого не надо! – возмутился морфис. – Нежнее давай, не чужое ведь!

– Да как же с тобой управляться тогда? – спросил Рейдж, не веря, что говорит с ездовым животным.

– Просто, скажи, куда тебе нужно. Словами. Я хорошо город знаю, – завил Широнма Займи ат’Лас.

– Едем подальше отсюда для начала! – буркнул Релдан, пришпоривая варалдеша. – Просто следуй за мной!

Морфис тронулся с места мягко и упруго. Создавалось впечатление, что он пытается произвести впечатление на хозяина.

Когда усадьба барышника осталась позади, морфис по-змеиному выгнул шею и посмотрел на Рейджа.

– Ты чего? – недовольно спросил экс-нунций.

– А как тебя зовут? – спросил морфис.

– Хозяином кличь.

– А все-таки? – настаивал любознательный коняга.

– Зачем тебе мое имя? Ты же просто… возишь меня! – беспомощно возмутился Рейдж.

– Ну как же… Должен же я знать, кто мой хозяин, – почти с обидой заявил морфис.

– Зачем? Чтобы обсуждать меня с другими лошадями? – рассмеялся Рейдж.

– Грубый ты. Этого я и боялся, – погрустнел вконец морфис.

– Ладно. Можешь называть меня Рейдж. И хватит меня нервировать! Я не привык разговаривать с лошадьми.

– Я конь, глупый хозяин! Можешь там, под брюхом посмотреть – огрызнулся Широнма Займи ат’Лас.

– За дорогой лучше следи. Поболтаем потом! – сказал Релдан.

Друзья не проехали и трех кварталов, как вдруг морфис остановился.

– Я пить хочу, – заявил он.

Рейджендорф закатил глаза.

– Похоже, придется сделать крюк, Релдан. Вон рынок неподалеку. Кстати, а часто ты пьешь? – спросил морфиса Рейдж.

– Нет. Вода мне не особо нужна. Раз в три-четыре дня. Но иногда я просто хочу пить. Особенно, когда мне грубят, – фыркнул морфис и демонстративно отвернулся, чтобы на этот раз все поняли, что он глубоко оскорблен.

Релдан поперхнулся, затем закашлялся, а потом и вовсе отстал на полкорпуса, смеясь в голос.

Покорение Мелвы

В тронный зал вошла высокая женщина лет двадцати пяти в короткой струящейся шелковой рясе-тунике с обрамленным самоцветами капюшоном, наброшенным на плечи. Ее точенное изящное лицо обрамляли вьющиеся огненно-рыжие локоны до плеч. Навстречу из-за роскошного дубового стола с резными ножками навстречу ей встала хозяйка дворца – алимарх Эристела. Ее ураганно красивая хищная внешность затмевала собой юность и силу гостьи. Вокруг нее витала старательно скрываемая аура древности, силы и властности. Но скрыть ее не удавалось: эта внутренняя сила, наоборот, подчеркивала неестественное происхождение. На среднем пальце правой руке тускло мерцал Серебряный Шип – роскошный перстень, который служил алимарху подобием королевской печати при заключении редких соглашений с соседями. Алимарх не считала нужным, скрывать свою ауру: слабые должны помнить, что в ее присутствии, их жизнь висит на волоске. К встрече с сильными Эристела тоже готова: в перстне на ее руке скрывается выдвижная игла из проклятого серебра – маленькая, смертоносная. Вампирам хорошо известны собственные слабости. Кто бы из богов не дал им жизнь, – он создал их, практически, неубиваемыми. Разве что эта досадная уязвимость к серебру, пропитанному смертью. Незначительная уязвимость, которой глупо не пользоваться. Эристела же глупой не была.

– Армина! Девочка моя! Как хорошо, что ты зашла – тепло улыбнулась алимарх. Она верила, что в порочном круге подковерных интриг, ее первая и единственная из оставшихся в живых дочерей – самое искреннее и надежное разумное существо, на которое, в разумных пределах, она может положиться.

– Здравствуй мама! Я пришла выразить свое почтение и рассказать новость! В порт прибыл корабль. Наши воины послали вестника во дворец. Так случилось, что я была недалеко и приняла этот доклад. Зная, сколько языков должна миновать эта весть, я просто сразу поспешила к тебе.

– Чей это корабль, Армина? – уточнила мать.

– Сложно сказать, но, очевидно, пиратский. Теплокровные. Больше сотни, – улыбнулась Армина.

– Заблудились? – заломила бровь Эристела. – Такого давненько не происходило.

– И вот тут самое интересное, мама! Хотя, я подозреваю, что ты уже знаешь о них – рассмеялась Армина, обнажая изящные клыки. – Они связались с сигнальщиками порта и сообщили, что посланы к нам с дарами.

– Вот оно что… – улыбнулась древняя мать одними губами. – Это от Цандергорода. Он считает, что балуя меня себе подобными – может манипулировать мной. Но… глупо отказываться от подарков. Позови древнего Зармала и сообщи воинам, чтобы никого из команды не трогали. Я, признаться, ожидала подобный жест от этого теплокровного, но не так скоро.

– Вы назвали мое имя, госпожа, и я тут – раздался тихий мрачный голос. От узорной мраморной колонны в свете факелов отделилась массивная фигура жреца в черной рясе. Несмотря на свой высокий рост, двигался он тихо и плавно. Голову и лицо его покрывал капюшон, оставляя на обозрение лишь рот с немного оттопыренными клыками и желтый клочок кожи, мерцающий в полутьме. При его появлении Армина по-кошачьи зашипела и придвинулась к алимарху, инстинктивно стремясь защитить или, скорее, спрятаться за ней при необходимости.

– Тебя не звали, нечистый! – рыкнула рыжая бестия. – Лишь назвали имя! Как смеешь ты прерывать нашу беседу!?

– Спокойно, Армина! – зазвенел сталью голос алимарха. – вспомни, чему я тебя учила! В любой ситуации важно сохранять лицо и достоинство! Извинись за эту вспышку – Зармал ее ничем не заслужил. Пожалуйста.

– Да, мама – потупилась Армина и натянуто улыбнулась. – Приветствую тебя, почтенный Зармал! Давно не имела возможности видеть тебя. Как поживаешь?

– Спасибо, принцесса, – слегка поклонился лакримоль и повернулся к Эристеле. – Вы звали меня, госпожа, и я пришел на зов – прошептал Зармал.

– В порт Мелвы, как ты уже слышал, вошел корабль с дарами для Ордена Змея. Будь добр, прими наших гостей. Команду не трогать, а дары принять и отбраковать. И еще будь готов выбрать нескольких бессмертных из числа твоих воспитанников, что уже прошли боевые обряды и… вменяемы. Пусть кто-то из них тоже получит сладкий кусочек. Кто именно – реши сам. Рекомендую поручить встречу Шаванасу – его опала закончилась – я на него больше не злюсь. Пора намекнуть ему об этом.

– Лидера привести сюда? – спросил Зармал.

– Зачем? Мне интересна дань, а не посыльный. Еще полы мне заляпают своими сапожищами, – сморщила нас Эристела.

– Слушаюсь, алимарх, – так же тихо сказал Зармал и, молча отступив в тень, пропал из виду.

Когда лакримоль ушел, Эристела повернулась к дочери и мягко сказала:

– Он нервирует и меня, Армина, но, помни, он вернейший из наших подданных. Научись проявлять уважение к нему. Это окупится завтра или же через сотню лет, но обязательно окупится.

– Я не понимаю, почему ты терпишь его мама, – надула губы Армина.

– Положение обязывает. К тому же, Зармал честно заслужил свой авторитет. Он поддержал нашу семью в войне на истребление, которую начал Нексус против нашего рода.

– Заслужил? Мы же проиграли тогда! С чего ему такие почести? – возмутилась Армина.

– Проиграли, да, – согласилась Эристела, беря дочь за подбородок и проводя пальцем по щеке, и медленно спускаясь к шее. – Но мы выжили и это во многом его заслуга! Я далека от того, чтобы считать его героем, но все же… он довольно необычен для лакримоля. Кроме того, это он организовал постройку Темной Границы. Когда осилишь нечто столь же значительное, тогда и продолжим эту беседу. А сейчас, маме надо подумать, если ты не против, – отвернулась от Армины Эристела.

Команда "Яростного ветра" выстроилась на палубе в пародии на почетный караул. На палубу только что взошли десять Братьев Змея. Рослый мужчина в шелковистой рясе представился как лорд Шаванас. Сейчас он обманчиво внимательно слушал капитана Джирваха о тяготах пути и даже иногда кивал в ответ, но было очевидно, что он его не замечает. Капитан Джирвах старался убедить себя, что перед ним обычный человек. При этом он старался, лишний раз, не смотреть ему в глаза.

– Хватит, человек, ты меня утомил – тихо сказал Шаванас и Джирвах невольно замолчал на полуслове.

– Выведи свой груз на берег и уплывай. Даю тебе час времени – затем ваш иммунитет перестанет действовать.

– Ээ…

– И, кто знает, что случится с вами потом? Возможно ничего, а возможно мои братья слишком голодны, – продолжил вампир.

– Но… как же припасы? Нам обещали, что я смогу пополнить запасы еды и воды, – выдавил Джирвах, пытаясь не обмочиться.

– Все уже здесь, на берегу. Мои братья собрали тебе достаточно. Прояви расторопность и возьми, что нужно. Время пошло, – сказал вампир и сошел с корабля.

Юли разбудил рослый бледный матрос, который отщелкнул замок и велел всем выйти. В тесном коридоре нижней палубы "Яростного Ветра" творилось сущее столпотворение. Еще полусонную, Юли подхватила толпа соплеменников, а позади их подгоняли дюжие надсмотрщики с копьями. Вытолкнутая, таким образом, наружу, девушка в первый момент почти ослепла от яркого полуденного солнца, но постепенно резь в глазах приобрела очертания незнакомого берега. Первое, что бросилось в глаза – это высокая черная крепостная стена, которая просто… подавляла своим размером. Собственно почти вся береговая линия Мелвы – это чуть меньше сотни вспашек между этой стеной и морем. Сам же порт, смотрелся довольно неказисто. Хотя рядом с громадой черной стены маленьким смотрелось бы все, что раньше видела девушка. Когда первое впечатление прошло, Юли заметила еще одну деталь – в стене не было ворот. Совсем.

– Как же они сами проходят через эту стену? – не удержавшись, спросила одна из пленниц. Юли вспомнила ее имя – Хадора.

– Наверное, под землей. Или… они умеют летать! – предположила Мирала.

– Вряд ли, – ответила Юли, ежась от холодного бриза. – Но мне кажется, я не хочу знать ответа.

Когда все пленники оказались на палубе, надсмотрщики выстроили всех попарно и направили к трапу на берег, где их ждали встречающие. Большая часть мессодинцев прятала лица под капюшонами, но пленников не отпускало ощущение того, что они каким-то образом их видят. Спускаясь, Юли почувствовала ощупывающий жадный взгляд одного из встречающих и встретила его с вызовом, уставившись в ответ. Ярко желтые глаза, не мигая, холодно смотрели на нее. Весь пыл Юли улетучился, когда она заметила, как смотрящий на нее мужчина, вдруг мгновенно облизнул свой немигающий глаз. Спохватившись, Брат Змея накинул капюшон, но невольники успели заметить чешую и когти на пальцах. Среди пленников, спускавшихся с "Яростного Ветра", началась паника. Спускавшиеся вниз ринулись вверх по трапу, навстречу тем, кто не имел возможности повернуть назад. Один из кочевников упал с трапа в воду и столкнул соседа. Братья Змея среагировали мгновенно. Раздалась короткая команда предводителя и девять поджарых тел метнулись с рыками и стонами к барахтающимся кочевникам. Никто на корабле не успел различить их движений в брызгах воды, но пять тел бывших за мгновение до этого людьми буквально разлетелись на части. Раздалась еще одна короткая команда и яростные убийцы вышколенно вернулись на свои места, замерев в прежних позах. О смертях пяти людей напоминали только расплывающиеся кровавые ошметки их тел и прилипшие к телу мокрые рясы Братьев Змея.

– Убийцы! – крикнул кто-то, и Юли с ужасом поняла, что это ее голос.

Предводитель посмотрел на нее с удивлением и снисходительно произнес:

– Таков порядок вещей: сильный пожирает слабого, а слабый – жертва для сильного. Жизнь смертных коротка, как взмах крыла. Какая разница, погибли бы они сейчас или позже?

– Даже звери не убивают без необходимости! А вы – хуже зверей! Вы получаете удовольствие, мучая и кале… мм?!!

Рот Юли зажала мозолистая рука Джирваха.

– Простите эту дуру, господин… – нервно сказал капитан.

– За что же простить? Мы лишь разговаривали, – улыбнулся вампир.

– Э… – не нашел слов Джирвах.

– Тогда дай ей договорить – она меня забавляет, – попросил Шаванас, но в его голосе не было просьбы. – Так ты обвиняешь нас в том, что мы получаем удовольствие, убивая вас? Что же в этом плохого? Вы охотитесь на животных, мы охотимся на вас. Наша честь не задета, я считаю.

– Честь? – истерично расхохоталась Юли, – О какой чести ты говоришь?! У животного на охоте всегда есть шанс сбежать или победить охотника. Воины и охотники нашего племени всегда отдают дань уважения жизни! Они уважают своих жертв. А какой шанс дал ты?

– Хм, но я и не собирался давать шанса. Хотя что-то есть в твоих словах… любопытное. Хорошо же! Я дам тебе шанс, – просветлело лицо вампира.

Один из Братьев не выдержал и прошипел командиру на ухо:

– Вы уферены, лорд Шшаванасс?

– Почему нет, брат Аскелий? Кроме того, это будет забавно, – улыбнулся вампир и повернулся к дерзкой пленнице.

– Итак, я дам вам всем шанс доказать свое право на честный бой и сразиться за эти слова. Если воспользуетесь им, сможете доказать свою правоту и я, возможно, только возможно!.. прислушаюсь к ним. А если не сумеете…. тогда и говорить, собственно, не о чем. А теперь слушайте! – Шаванас весело улыбнулся сгрудившимся пленникам. – Вас всех привезли, как ягнят на заклание! Вы все сдохнете, но это может произойти немного позже. Однако наверняка могу сказать одно – если вы не спуститесь добровольно, вы умрете прямо сейчас, не успев коснуться благословенной земли Мессодины.

Пленники оцепенели. Мгновения текли, а отчаяние людей можно было резать ножом. Юли гордо тряхнула растрепанными рыжими волосами, начала спускаться по трапу. Следом потянулись остальные.

Пленников расселили в одной из старой пустующих казарм Кровной Стражи напротив храма Аматриса Древнейшего – родоначальника всех вампиров. Шаванасу посчитал ироничным разместить их в здании, которое когда-то было домом для тех, кто изначально на публике называл себя Кровной Стражей, а меж собой – Бессмертными. Это будет по-своему даже мило, если жертвы настоящего отправятся вслед за жертвами прошлого, проведя последнюю ночь перед храмом Древнейшего. В прошлом армия Аматриса почти утопила Луарамешу в крови. Только, никому тогда еще не известный Нексус Освободитель из рода Корбулов, сумел обратить лавину Детей Ночи вспять. Эристела, тогда еще одна из четырех жен Аматриса, первой поняла, что победы над Освободителем не одержать и ушла с поля решающего боя. Ушла она, не одна, а позаботившись о том, чтобы с поля боя могли уйти наиболее перспективные и, в первую очередь, ее единокровные потомки. Отношение к этому факту у многих вампиров до сих пор неоднозначное. В целом все были благодарны, но были и те, кто требовал ее голову за предательство. Особенно громкими тогда были голоса Кровной Стражи – элитных телохранителей Аматриса. Однако последних быстро переубедили единокровные дети Эристелы, а наиболее упрямые из числа прочих буквально за несколько дней были истреблены зубами, когтями, магией и серебром. После этого, Эристела на правах единственной наследницы Аматриса назвала себя алимархом – Указующей Матерью. Стража стала, по сути, бесполезным придатком к новой власти: наученная горьким опытом, открытых войн с людьми Эристела не вела. Нападать на нее, даже после ухода Аматриса Древнейшего, смертные просто не смели. Спустя семь тысяч лет, Кровная Стража полностью изменила свой состав, но, по совету Зармала, осталась напоминанием и символом власти алимарха.

Зармал всегда стоял немного на особицу от прочих – ведь родился он… оборотнем. Охотничьи угодья его племени были достаточно далеко от людей, вампиров и прочих рас, но однажды война пришла к нему домой. Случилось это незадолго до полнолуния, когда после победы над передовым отрядом Нексуса, Аматрис решил отпраздновать это событие охотой. По незнанию или зная, Дети Ночи тогда под корень вырезали деревню мирных оборотней. Почти все они погибли, как овцы на бойне, не сумев дать достойного отпора. Лишь успевший заматереть Зармал, сумел. Вкусив человеческой крови, он не зависел от приливов света луны. Могучими ударами вырывал сердца и перекусывал глотки Кровной Стражи, пока не упал от десятков ран. Остервеневшая свита Аматриса уже была готова оборвать жизнь оборотня, но Древнейший запретил добивать единственного, кто сумел удовлетворить его азарт. Когда охота закончилась, пришло полнолуние. Зармал пришел в себя. Наглотавшись крови Детей Ночи и опьяненный силой лунного света, он обратился в нечто доселе не виданное – оборотня-вампира, унаследовавшего силу обеих темных рас. Опьяненный новоприобретенным могуществом, исцелившим его раны и желая отомстить Детям Ночи, он бросил вызов самому Аматрису. Но напав на Изначального, он был жестоко избит и втоптан в пыль. Однако Аматрис был очарован его яростью, пылом и злобой, а потому предложил выбор, в котором не было выбора: жить и служить ему или умереть здесь и сейчас. Зармал согласился служить, если Изначальный пощадит оставшихся в живых оборотней и Аматрис согласился. Пройдя посвящение в Кровную Стражу кровью Аматриса, Зармал продолжал служить Детям Ночи даже после смерти приемного отца. Много позже, после поражения Детей Ночи, когда Эристела собиралась упразднить Кровную Стражу, тихий и исполнительный Зармал попросил слова. Он вызвался сделать из Кровной Стражи опору для ее власти. Настороженная, но заинтригованная, Эристела решила посмотреть, что из-этого выйдет, и не пожалела. Набрав в Кровную Стражу наиболее слабых и дальних по родству вампиров, Зармал построил Темную Границу, раз и навсегда обозначив права Детей Ночи на землю Мессодины землю. Тогда наивный полуоборотень думал, что целью новой владычицы станет создание страны вампиров, которая рано или поздно мирно впишется в мир. Отчасти его чаяния сбылись: Мессодина, страна Детей Ночи, появилась на карте Луарамеши. Однако она оказалась не такой, как ожидал Зармал. Вместо дипломатии – глухая изоляция за построенной им Темной Границей и подковерная грызня за влияние, вместо торговли – разведение разумных существ в качестве домашнего скота, вместо победоносных войн – тихий террор и налеты на соседние земли.

Постепенно все значимые события прошлого измельчали под влиянием самой природы вампиров. Увы, бессмертные – большие себялюбцы. Если встанет вопрос, спасать собственную шкуру или обращенного сына или дочь, вампир не будет долго думать и выберет себя. Но при этом сделает все возможное, чтобы спасти репутацию, иначе придется отвечать перед Кровной Стражей и ее бессменным главой. Причем ему даже не придется искать преступника – каждый Сын Ночи не состоящий в Кровной Страже, независимо от знатности рода в течение двух недель в году несет службу в Кровной Страже. А скрыть что-то важное от Зармала – невозможно! Зармал потому и настоял на такой ротации Кровной Стражи – чтобы никто из подданных алимарха не забывал своего места. Уж кто-кто, а старый Вампир-оборотень прекрасно понимал, что длинная жизнь налагает неповторимый отпечаток на характер, потому такие вещи как родственные узы, отчий дом, родная земля и другие ценности часто утрачивают свой смысл, оставаясь чем-то вроде привычного и удобного костюма, который носят больше для тех, кто рядом.