Релдан. Путь немешиона (Трехтомник)

Результат не заставил себя ждать – ткань реальности прорвалась и исторгла взбешенного Душееда прямо туда, где мгновение назад стоял маг. Душеед был не только взбешен, но еще и напуган. Меньше всего он ожидал, что на данном этапе может возникнуть угроза его связи с Обелиском. Однако соображал он быстро. Едва проявившись, он уже понял, что попал в засаду. Кто здесь главный он поняла тоже, а потому взбесился еще сильнее. Обнажив клыки, Душеед пронзительно зашипел:

– Темный полубог! Этот мир уже занят!

Аматрис ничего не ответил, а просто оказался за спиной аватара и неуловимым движением когтя рассек ему горло, а в следующий миг Аматрис вернулся на прежнее место.

Схватившись за широкий порез, Душеед ухмыльнулся и сказал: – Ну, раз ты так настаиваешь… Аватар коснулся алтаря. Что произошло в следующий миг, маг рассмотрел не полностью, но ему показалось, что алтарь за мгновение стал жидким и словно влился в монстра.

В Аматриса ударил сноп щупалец, заканчивающихся когтями. Вампир пошатнулся от вонзившихся в него когтей, но устоял. Разозлившись всерьез, Аматрис вырвал из себя когти, яростно сверкнул глазами и обнажил клыки:

– Ты забыл, мальчишка, что кровопийца здесь – я!

В руках Аматриса появилась жуткого вида коса. Мгновенно раскрутив косу до невероятных оборотов, вампир ударил со скоростью молнии. Иссеченный в десятках мест сразу, аватар отлетел к стене пещеры. В местах порезов вспыхнуло темное пламя и принялось пожирать тело врага.

– Слабак, – усмехнулся Аматрис. – Убирайся к папочке, пока я тебя не отшлепал.

– Ты пожалеешь об этой дерзости, – перекосился от ярости Душеед. Он попробовал с наскоку, но не вышло. Но ничего – он уже начал насиловать этот мир и его никто не остановит! Однако полубог слишком силен и сейчас лучше отступить. Подлый маг предал его, но это тоже ничего – алтарь он забрал, а дважды его предать не выйдет. Но ему нужно время! Время подумать. Поэтому Душеед использовал способ, с помощью которого переломил бой с членами Коллегии – он наполнил почти все пространство пещеры щупальцами и конечностями. Безуспешно – коса полубога легко уничтожала их. Тогда аватар покрыл себя сферой костяной брони. Аматрис рассмеялся и ринулся сквозь путающиеся под ногами части и принялся отсекать кусок за куском от защиты Душееда. Аватар же сидел внутри своей защитной боевой формы и лихорадочно думал. Если так продолжится, то броня выдержит какое-то время, но затем его вытащит и изгонят. Кровавому богу это совсем не понравится, и он, его аватар, скорее всего, закончит камнем в троне своего бога. В назидание тем, кто потерпел неудачу. Нет! Только не это! Надо рискнуть! Рискнуть и раскрыть нечто из того, что ему известно. Костяная сфера завибрировала, и на его поверхности проступили тончайшие чешуйки. Затем в такт речи Душееда завибрировали сами чешуйки:

– Постой, полубог, не торопись со своей карой! Мне нужно кое-что сказать тебе.

– Так ты и так говоришь! – продолжал с увлеченно рубить кость Аматрис.

– Знай, что в этот мир пришел немешион!

Удары о поверхность прекратились. Аматрис повернулся к магу и сухо спросил:

– Ты знал об этом?

– Нет, Древнейший. Кто это такой? Бог? – соврал маг.

– Хуже. Убийца богов, – помрачнел Аматрис.

– Убийца богов? – поперхнулся Великий Мамед, – разве такое возможно?

– Если звезды сойдутся – вполне, – буркнул Аматрис.

– И что это меняет? Разве ты не станешь добивать его? – спросил маг.

– Допустим, я его убью и изгоню, что потом? Я найду жену и буду возрождать свое дело. А потом придет немешион и все снова погубит? Нет!

– Ты же дал мне слово! Неужели оно ничего не стоит? – напомнил маг

– Я сказал, что буду охранять защищать интересы своего рода. Смерть Душееда сейчас – создаст серьезную проблему для вампиров в будущем. Так что я тебя не обманул – это ты меня правильно понял, – убрал косу Аматрис.

Обманутый в своих ожиданиях во второй раз, маг промолчал.

– Ладно, выходи червь. Будем договариваться, – пробурчал вампир. Костяная броня втянулась внутрь, и Душеед выпрямился в полный рост.

– Что ты можешь мне предложить? – деловито спросил вампир.

– Поделим этот мир. Ты будешь властвовать в своей части, а я – в своей

– Нейтралитет? Бессмысленно. Когда Кровавый придет, я не смогу ее удержать. И я спросил не об этом. Что тебе известно о немешионе? – нахмурился вампир.

– О, сразу к сути… Хорошо же. Наследник Хаар-Зала еще слаб, но это ненадолго. У меня есть все шансы его найти и уничтожить. Если ты оставишь меня в покое – я избавлю тебя от немешиона. – посулил Душеед.

– Но ты будешь набираться сил… – напомнил вампир.

– Все идет, как идет – игра богов должна продолжаться. Таково мое предназначение, полубог. Но ведь у тебя есть нерушимый договор с моим богом, разве не так? А немешион… Он станет твоей проблемой в будущем, но моей он стал уже сейчас. Ты ведь только пришел в этот мир.

– Намекая, что я с ним не смогу справится, ты просто провоцируешь меня. Я не так глуп, чтобы отвлечь меня этим, – ответил вампир.

– Я не провоцирую. Мое оружие – ложная вера, а не вера в ложь. Ты ведь понимаешь, что моя смерть создаст твоему роду проблему там, где ее пока нет. Тогда почему бы не превратить мою жизнь в ее решение?

Аматрис помолчал и сказал:

– Хорошо. Ты останешься жить, если дашь мне нерушимую клятву.

– Клятву? Какую? – насторожился Душеед.

– Да, аватар. Ты поклянешься истинным именем Кровавого, что найдешь и уничтожишь немешиона.

– И ты отпустишь меня? Не станешь вмешиваться в мои дела? – напомнил аватар.

– Не стану. У меня есть обещание Тобора, а слово бога стоит многого. Ты не посмеешь его нарушить и причинить вред моему роду. Так о чем же мне беспокоиться? – ухмыльнулся Древнейший.

Душеед скрежетнул зубами и вдруг посветлев лицом, посмотрел на мага, который старательно прикидывался ветошью.

– Да будет так! – согласился аватар, плотоядно глядя на мага. – Надеюсь, эта подлая змея, не твоя завоеванная собственность, полубог?

– Разумеется, нет – брезгливо посмотрел на мага Аматрис.

– Тогда я клянусь именем божественного Тобора, что по слову Его не стану причинять вреда вампирам и уничтожу немешиона, – сказал аватар. Маг, своими руками вызвавший Душееда в этот мир, слушал медленно льющиеся слова клятвы, все больше белея лицом. Он уже начал понимать, чем все закончится для него.

Понимал это и вампир. Приняв клятву аватара, Аматрис кивнул и бросил напоследок Великому Мамеду:

– Утешься маг. Смерть твоя будет незавидной, но спустя вечность за ней придет покой. Маг злобно блеснул глазами в ответ, но Аматрис, потеряв интерес к смертному, исчез из пещеры и материализовался за ее пределами. Он поднял голову – скоро начнется дождь. Первая робкая капля упала на лицо Аматриса и заставила его улыбнуться. Впрочем, довольно скоро его лицо снова обрело черты безразличия. Аматрис зашагал прочь от города.

Душеед же приблизился к Великому Мамеду и в мгновение ока когтем вырезал на лбу трясущегося от ужаса мага руну Кровавого бога.

– Знай, что ты не был первым и не станешь последним в Пурпурном пламени, маг, а в недрах Кровавого Чертога есть особые места для таких глупцов, как ты, – посулил аватар и, наклонившись к уху Мамеда, прошептал: – Знай, что покой, который тебе обещал полубог – жалкая ложь. Когда это тело раздерут в клочья, твоя душа твоя не отправится на перерождение, а станет частью Трона моего Господина. Уж я-то об этом позабочусь!

Руна на лице мага вспыхнула пурпуром. Огонь пронесся по телу Мамеда, сжигая одежду, волосы, лишая кожи и устремляясь глубже в плоть. Абсолютная агония захлестнула его тело, а затем он свернулся, хрустя костями, скомкался в точку и с хлюпающим звуком исчез из реальности. Душеед вышел из подземелья и, плюнув вслед удаляющемуся полубогу, осмотрелся. Презрительно оглядев Банар-Хог, взгляд аватара уперся вдаль и в нем было обещание. Он открыл рот и громовой голос пронизал пространство:

– Придите ко мне, верные! Сейчас вы слабы и униженны, полны боли и сожалений! Пришло время расплатиться за понесенные оскорбления! Церковь омоет ваши члены и раскроет глаза, ибо кровопролитие и мщение – единственный путь к справедливости! Примите мое благословение и обретите мир!

Эти слова, напитанные злой волей, вкручивались в реальность, отравляя воздух, траву, камни, землю и все живое. Едва стихло эхо голоса, тяжелый дождь, согласно злой воле аватара, послушно пришел в движение. На его пути были села, деревни и крупный город – Хеодар.

Несмотря на высокий уровень жизни, обильную пищу и тугие кошельки у горожан, в Хеодаре немного праздников. При дворе короля Варата, разумеется, праздников намного больше – каждый день, когда у короля хорошее настроение, у придворных, почитай, праздник. Но по-настоящему желанный праздник для хеодарцев – это Хваленный День на Товарном Разбеге.[40] На десятый день весны в народном Парке Желаний подобно дивному саду расцветают прилавки из тридцати ближайших королевств. Семь дней и семь ночей идет праздничная торговля в честь пра-пра-прадеда короля Варата, – Цикорилия Первого Милостивого. А после праздника торговля продолжается своим чередом до самой середины осени. И вот ведь странно, что не был покойный Цикорилий великодушным и милостивым монархом, а все же вспоминают его добрым словом. Впрочем, старый король умел крутиться и был до неприличия богат, а потому, не найдя подходящего места просто прикупил для этой цели пару провинций. Цикорилий любил приговаривать, что, мол, лучшие воины в его армии – не гвардейцы, а золотые оболены.

Купцы Товарного Разбега имели право торговать на свое усмотрение, лишь обязавшись уплатить половину королевского налога с прибыли, но купив ярлык на торговлю с печатью Торговой Палаты за символически малую плату. Поначалу это конечно вызвало серьезные сомнения Торговой Палаты – шутка ли, взять и отказаться от половины доходов с торговли? Однако когда со всех концов страны стали приезжать сотни купцов, прослышавших о выгодных условиях – дело пошло в гору. Теперь в казне стала оседать половина налога на торговлю не с пары сотен купцов Хеодара, а с тысяч торговцев со всей Валдозии. Постепенно удобное положение недалеко от черты города привело к тому, что Товарный Разбег стал больше похож на город, который живет по своим правилам и подчиняется архинунцию. Ну и конечно, Торговой Палате и, разумеется, самому королю. Со времен Цикорилия Милостивого рынок уже не раз достраивался, обновлялся, а на сегодняшний день лишь за один день торгового сезона тут торгуется почти десять тысяч аллерийцев.

Незадолго до того, как Релдан переступил ворота города, Товарный Разбег жил привычной жизнью. Здесь покупали, продавали, суетились и просто гуляли тысячи людей. Никто не понял, в какой момент над Товарным разбегом начался легкий дождь. Разве может он остановить серьезных дельцов, одолевших немалый путь, чтобы показать здесь свои товары? Странный, правда дождь, но довольно быстро прошел и даже не оставил ни одной лужи. А потом на Товарном Разбеге повстречались два конкурирующих купца. Слово за слово, схватились за ножички и… Словом неприятно, конечно, вышло. Обученная рыночная стража молниеносно унесла тела, прикрыла прилавки и удалилась восвояси, благо в тюрьму везти никого уже не надо – тут дел больше для могильщиков. Однако вскоре, у многих на рынке болела голова, и этому тоже никто не придал особого значения. Многие торговцы оставили свои товары под охраной стражи и восвояси разбрелись на постой по переулкам Хеодара. А потом пришла ночь и с ней десятки убийств купцов, отравлений и похищений. Такое иногда случалось в прошлые годы на Товарном Разбеге, но не больше одного-двух за сезон, а тут – такое! Взбешенный легат Торгового Разбега и архинунций города, засучив рукава, принялись наседать на начальника стражи, мол, оскандалимся, Варат осерчает, а допустившие такое безобразие, сядут на кол.

Стражники взвыли от нагоняев, но принялись всерьез рыть землю в поисках виновных. Безуспешно. Они только начали рыть, а земля словно запылала под ногами доблестных стражей. Волна убийств, поножовщин, драк и изнасилований посреди белого дня захлестнула Торговый разбег. Прилавки горели, но казалось, что купцам плевать на свои товары. Торговцы сколачивали отдельные группы, а затем, с хохотом и ором, носились по торговым рядам. Они искали не наживы или злата, а новых жертв для своих ножей. На пятый день торгов, архинунций в сердцах плюнул, отозвал стражу в город и запер ворота, предоставив гостям самостоятельно прийти в чувство. Он как раз составлял срочное донесение для канцелярии Варата, когда над Товарным Разбегом снова объявился темная туча с закатным отливом. Архинунций выглянул в окно, с любопытством разглядывая странный дождь, похожий на мутное темное масло. Он высунул руку в окно и, набрав немного дождевой воды в руки, поднес их к лицу. В следующее мгновение он закричал и продолжал кричать, пока не закончился воздух в легких. Затем, забыв обо всем, архинунций города выхватил из-за пояса меч и сбежал по лестнице в город, в поиске жертв.

Дурное предчувствие

Варат лежал в кровати и смотрел в потолок. Королем сегодня овладела странная апатия и… тревога. Льстецы и менестрели питают мнение, что король и есть государство. Но так ли это всегда? Всего лишь красивая метафора, но сейчас она лучше всего подходила для описания состояния Варата. Он явственно чувствовал, что он утратил контроль над… чем? У него пока не было понимания. Ему хотелось верить, что он создал в Аллерии такое управление, что может поддерживать себя само. На протяжении многих лет она работала безукоризненно. У короля везде есть осведомители, которые докладывают обо всех значимых событиях: министры, послы, конфиденты, лазутчики, даже глава гильдии воров – старый знакомец, Хараз! В полях неурожай или заканчиваются какие-то ресурсы? Купцы и морские караваны привезут все, что надо! Народ возмущается высокими налогами или несправедливостью? Добро пожаловать в Зал Справедливости, где тебя выслушает судья, экс-нунций или если потребуется даже сам король! Торговля процветает благодаря огромному рынку размером с небольшой город! Горожане в целом здоровы, веселы и упитаны, но, все равно, что-то настораживает.

– Эй, стражник! Позови-ка моего секретаря! – крикнул Варат.

Когда Офелис предстал перед монархом, тот хмуро спросил:

– Офелис, ты со мной уже очень давно.

– Да, мой государь, и горд этим – поклонился найсмит.

– Скажи, я хороший король? – спросил в лоб Варат.

– Хм… – поднял брови Офелис.

– Не юли, старый друг. Мне не нужны сомнения или красивые эпитеты, мне нужен твой искренний ответ, – попросил король.

– Хорошо, Варат, скажу как есть. Лучшего короля, чем ты я еще не встречал. Что тебя тревожит? – нахмурился найсмит.

– Не знаю, Офелис. Такое чувство, что что-то случилось, очень плохое… и это уже не исправить даже королевской властью, – признался Варат.

Офелис, вздохнул и отвел глаза.

– Что там? Морану порезали?! Или опять что-то с урожаем? – прищурился Варат. – Нет, вряд ли… Погоди. Есть ли новости из Коллегии? Я уже давно не видел ни одного мэтра.

– Об этом лучше поговорить в кабинете – нахмурился Офелис, поражаясь интуитивной догадливости повелителя.

– Не тяни! – потребовал король.

И Офелис рассказал.

Ворвавшись в кабинет и, захлопнув дверь, король накинулся на найсмита:

– Кустодий погиб! Коллегия вырезана под корень! Когда ты собирался мне об этом сказать? – нервно усмехнулся Варат.

– Что бы ты сделал, если узнал об этом сразу? – спросил найсмит.

– Сменил схему караулов, усилил охрану, задействовал ополчение, да мало ли чего?! – всплеснул руками Варат.

– Вот и не переживай. Я уже все это сделал. И не только это.

– Не только это, Офелис?

– Еще я послал за рыцарями Ордена Равеля,[41] собрал и спрятал учеников погибших мэтров, что присутствовали в городе. Кроме того, я нашел магистра Корнелиана. Он чудом выжил. Еще я раздобыл редкую литературу, о которой он просил. Словом, Терновая Рука работает, – перечислил Офелис.

– Старый друг, я не говорю, что ты действовал неверно. Меня злит, что ты держал меня в неведении. Я король или не король, в конце концов? – нахмурился Варат.

– Конечно, мой государь, ты – король! И я давал тебе клятву всеми силами оберегать эту страну. Я и Терновая Рука свято блюдем наш долг. А так как ты и есть эта страна, я посчитал своим долгом уберечь тебя от переживаний, – спокойно ответствовал секретарь.

– Скажи это кто другой, уже сидел бы на колу смазанным козьим жиром! – рявкнул Варат. – Больше так не делай. Ясно?

– Мой государь, поджал губы Офелис. – Также есть вещи менее серьезные, о которых вы также должны знать. Товарный Разбег горит.

– К-хак!? Как это горит? Почему горит? – ахнул Варат.

– Пока не знаю, но в донесении сказано, цитирую: "… сразу после странного дождя, начались погромы и пожары…"

– Погромы? Кто посмел? – взревел Варат.

– Сами торговцы, – отвел взгляд найсмит.

– Сами торговцы?! Зачем? А что же стража? Солдаты? Архинунций, наконец?!

– Почтенный Эзекиль Исхаша найден мертвым после того как пожары потушили. И… Кхм… Ходят непроверенные слухи, что он… сам участвовал в погроме, – добавил Офелис.

– Сам участвовал в погроме, – эхом повторил Варат, затем добавил – Это же… такое? Торговцы сами жгут свои товары… Архинунций чинит разоры… Бессмыслицы какая! – неверя услышанному, покачал головой Варат. – Надеюсь, виновные уже казнены?

– Очевидно, так и есть, мой государь, все это бессмыслица. Но я еще не понимаю, чья здесь вина, чтобы наказать виновных, – сказал найсмит.

– Так… Рынок надо восстановить. Виновных наказать!

– Уже занимаюсь этим, мой государь. Сгорело многое, но не подчистую. А виновные… Я полагаю, виновные в данном случае, скорее, жертвы, – вздохнул найсмит.

– То есть? Ты полагаешь это магия? Диверсия? Хм, очевидно так и есть! – быстро согласился Варат с собственной мыслью.

– Государь, перед началом беспорядков очевидцы видели странный дождь. И такие дожди прошли над многими открытыми скоплениями людей. Товарный Разбег – не единственный пострадавший рынок в Аллерии.

– Как не единственный? – побледнел Варат. – А сколько пострадало?

– Все государь. Восстановительные работы уже идут, но найти виновных в этом – та еще задача. Мы не знаем ни об одном маге, способном вызвать такой дождь на территории целой страны! – вздохнул Офелис.

– Что говорит Корнелиан? Ты к нему обращался?

– Наш магистр сам не свой после случившегося в Коллегии, что вполне понятно. Но… он затребовал из королевской библиотеки фолиант "Гоэтики Энунци" и, получив его, заперся в своем поместье. Сказал, что важнее этой книги сейчас ничего нет, – ответил Офелис.

– Вот как? И он сидит один в своем доме с книгой нашего рода и важнее нее для него, ничего нет? – задумался Варат. – Необычно. Его охраняют?

– Разумеется. Я выделил четыре центурии легиона Королевской Присяги. Отборные нунции. Да и в своем поместье мэтр отнюдь не беззащитен, – сказал Офелис.

Варат молчал, глядя в весело трещащий камин.

– А какова разница во времени между резней в Коллегии и пожаром на Разбеге?

– Два дня, мой государь. Сначала Коллегия, затем Разбег. Вы полагаете…

– Именно! Полагаю. Ладно, Офелис, за расторопность хвалю, но за умалчивание – порицаю! Так и знай! А теперь слушай внимательно. Подними на уши всех наших конфидентов и соглядатаев у соседей! И выдели одного рыцаря Равеля для связи со мной лично! Накрути им всем хорошенько хвосты и пусть роют. Я хочу знать, кто посягнул на мой дом.

– Понимаю, государь. Знать бы еще, где рыть, – буркнул Офелис.

Варат удивленно посмотрел на секретаря:

– Друг мой, чтобы рыть что-то конкретное достаточно и одного землекопа. Нужно искать неопределенное, неясное! Любой странный слух, понимаешь? Мне ли тебя учить?! Если бы эти события случились с большим разрывом по времени, я бы допустил, что они не связаны. Но разница во времени всего два дня. Нас сначала лишили магии, а затем ударили и по кошельку. Это недопустимо! Причем, заметь, похоже, что кто-то пробует свои силы перед настоящим ударом. А мы даже не знаем, кто враг. Подними на уши всех! На всех уровнях от улиц до дворцов. Я хочу знать все от затевающихся интрижек до передвижений войск соседей.

– Твоя воля – мое усердие, государь, – поклонился найсмит.

– Прости за бессонную ночь, что тебе предстоит, но я хочу, чтобы этим занялся ты лично. Обратись и к Харазу. Может бледный пропойца что-то знает о происходящем. Важна каждая подробность. Делай все, что нужно. Где мои печати ты знаешь. А я подумаю здесь, у камина. Но вечером… Нет… Завтра, с утра, я поеду к Корнелиану лично – хочу заглянуть в эту безумно важную книгу.

Офелис откланялся и поспешно покинул кабинет. Похоже, ему не доведется сегодня отдыхать.

Владетель

Над степью светила полная луна и кочевье джучи мирно спало под звездами. Пару дней назад старейшина Кайлод и Иргол отбыли к вождю малого племени шарива, которое осело неподалеку. Вождь решил покурить дурмана, узнать, как расположились гости, а заодно расспросить о планах на будущее. Законы гостеприимства соблюдают в степи все, поэтому с собой вождь взял только десять человек, способных держать оружие. К тому же, большая часть мужчин под водительством Кардуса отправилась в дальний набег к землям маготов. Поэтому охранять кочевье осталось небольшое количество бывалых ветеранов и недавно прошедших посвящение в воины юношей.

Когда в крайний шатер вонзилась горящая стрела, воин дозора, седой Бермыт, только цыкнул языком. – Опять молодежь на посту развлекается, подумал он. У караульных был такой грешок, чтобы не заснуть на посту они начинали соревнования в меткости. А чтобы стрелы было видно, их оборачивали тряпками и поджигали. Однако какой идиот придумал, стрелять в сторону кочевья? – вдруг задумался Бермыт. – Ох и достанется…

Додумать мысль Бермыт уже не успел: раздался короткий свистящий гул, и старый ветеран увидел, как огненная стрела летит ему в лицо – он погиб мгновенно. А затем из тьмы полетели горящие стрелы и раздались незнакомые боевые крики. Полусонные мужчины джучи выбегали из шатров с оружием в руке и тут же падали, пронзенные стрелой или от рубленых ран. Одетые в кожаные полудоспехи, с прикрепленными к ним стальными пластинами, нападавшие прекрасно знали тактику защиты степняков. Они сами ею пользовались. Поэтому сигнальщиков, дежуривших у костров, вырезали первыми. Теперь никто не придет на помощь вовремя и все решат неожиданность нападения и натиск.

– Вот где пригодился бы проклятый чароплет, – вдруг думал Рагмар, истекая кровью из развороченного живота. Перед смертью старик-юноша сумел убить одного из нападавших своей боевой острогой, но другой противник подкрался сзади и пронзил его в спину. Последней его мыслью было сожаление о том, что соплеменники могут подумать, что он убегал от врага.

Командовал налетом огромный мускулистый детина с огромной секирой в руке. Его короткие и тихие команды выполнялись быстро, и Радольен вскоре стал похож на зверя, погибающего от тысячи ран. Рядом с мужчинами падали воины, старики, дети и даже голодные скарги, которых кто-то умудрился отвязать и натравить на врага. В ответ на очередной приказ предводителя, второй отряд в черных повязках на лбу, который до сих пор не принимал участия в нападении, занялся загоном двуногой добычи. Два отряда работали четко и слажено, поддерживая друг друга в моменты, когда оборона джучи могла окрепнуть, а затем возвращаясь к своим задачам. Тем не менее, весть о нападении молнией пронеслась по кочевью и на его противоположном конце один из ветеранов, могучий Хадат, собрал несколько десятков воинов и юношей. Понимая, что добравшись до центра кочевья, мародеры немного выдохнутся, Хадат организовал контратаку, которая даст время перегруппироваться и дать отпор. Когда два отряда захватчиков добрались до центра Радольена и ветеран начал контратаку, в спину ему ударил третий отряд во главе с худым одноглазым воином. Все это время третий отряд молча крался к центру кочевья, готовясь поддержать основную линию удара. Предводитель заранее отдал приказ убивать лишь случайных свидетелей. У находившихся в кочевье воинов не было даже призрачного шанса выстоять при таком численном перевесе врагов и атаке с тыла. Хадат успел отразить лишь первый удар одноглазого воина, но следовавший за ним на бегу снес Хадату голову. Меньше чем через час кочевье численностью более двух тысяч человек было убито и разделано как туша быка. В центр кочевья, где обычно тлели угли перед большим котлом, согнали всех оставшихся в живых. Среди побитых и напуганных мужчин и женщин оказалась и Юли. Всех невольников сноровисто сковали тонкими прочными цепями и привязали к взревывающим скаргам.

Горячка боя едва улеглась, а предводитель в полный голос скомандовал отбой и скованные вереницы пленных быстрым шагом потекли за скаргами. Если бы кому-либо довелось смотреть им вслед, ему бы показалось, что люди просто растаяли в ночи. После успешного налета большая часть воинов покинула своего предводителя, и рассеялась в степи. Это было сделано с глубоким расчетом: во-первых это позволит запутать следы, если основной отряд решат преследовать, а во-вторых, после выполнения задачи лишние люди просто не нужны и на открытом пространстве будут привлекать ненужное внимание.