Обитель Королевы тьмы. Царство Ночи. Книга Третья

– Лиля! – закричала я, бросаясь к двери. Прежде чем я успела её открыть, чья-то рука легла мне на плечо.

Я развернулась и врезала нападавшему. Только когда раздался вопль боли, я поняла, что ударила Лилю прямо в лицо.

– Чёрт, прости, Лиля!

Она прижала руку к щеке, где уже набухал синяк.

– Господи, Маша, за что? – поморщилась она.

– Я увидела кровь. Подумала, ты приспешник Тёмной Королевы. Неглупое предположение, учитывая, что тут выглядит, будто произошла резня. – Мой взгляд скользнул с её лица на кровь, пропитавшую её футболку и джинсы. – Чёрт побери, Лиля, тебя надо в больницу. Что случилось?

– Это не моя кровь, и, ради бога, перестань ругаться! – Она прошла мимо на кухню. Я последовала за ней, чтобы выяснить, почему наш дом и она сама выглядят как декорации к фильму ужасов.

Лиля достала из морозилки пачку замороженного горошка, завернула в полотенце и прижала к распухающей щеке.

Я выдохнула с раздражением.

– Ты скажешь, чья это кровь, или мне играть в двадцать вопросов?

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула.

– Это хорошие новости, Маша, но… – Она замялась. Моё сердце этого не выдерживало.

– Хорошие, мать их, новости? Господи, дом залит кровью. Не хочу знать, что ты считаешь плохими новостями. Выкладывай!

Она посмотрела мне прямо в глаза единственным незапухшим глазом.

– Это Даемос. Он здесь.

Мир замер, и я не могла осознать её слова. Я их слышала, но они не укладывались в голове. Я стиснула челюсти, пока меня захлёстывал странный коктейль из страха и возбуждения.

– Он мёртв, – напомнила я спокойно, хотя сердце колотилось от надежды.

Лиля протянула руку, не занятую горошком, и положила мне на плечо, готовя к новым новостям.

– Он не мёртв, но я не знаю, сколько смогу его удержать. Он в твоей кровати. И это не всё.

Король Кошмаров, похоже, восстал из мёртвых, хотя, судя по состоянию гостиной, едва держался на ногах. Лёгкий шок пробежал по мне, но одна мысль затмила всё остальное:

– Если Даемос жив, то и Грезар может быть жив.

Она кивнула, и единственный видимый глаз заблестел от слёз.

– Он жив, но…

– Он жив… – Мой голос дрогнул. Радость и страх ударили одновременно. Лиля сказала, что это хорошие новости, но её лицо говорило иное.

– Но что?

– Королева держит его в Тёмном Дворе.

Худшее место, где он мог оказаться.

– Но он жив? – уточнила я, слёзы текли по щекам. Я тихо застонала, прижав руку к груди, чтобы унять бешено колотящееся сердце.

Лиля кивнула.

– Последний раз Даемос видел его, когда армия королевы уводила Грезара, но это было несколько недель назад. Не питай больших надежд, Маша. Он пережил взрыв, но не знаю, выдержал ли то, что королева с ним сделала. Даемос едва выжил.

Чёрт. Даемос. На моей кровати. Истекает кровью.

Я хотела его увидеть, чтобы убедиться, что всё это реально, но было кое-что, нужное мне гораздо больше.

Я глубоко вдохнула, собираясь с духом, чтобы сказать Лиле то, что она точно не одобрит.

– Мне нужно найти Грезара, Лиля, – сказала я, отстраняясь и направляясь в гостиную.

– Что ты делаешь? – В её голосе зазвучала паника. Она бросилась за мной длинными шагами, пока я шла к красной двери.

– Я найду Грезара, – ответила я, схватившись за край двери. За ней была только тьма. – Я его спасу, а потом мы вместе заберём мою дочь у этой стервы-королевы.

– И что ты собираешься делать? – Её голос взлетел до визга. – Ты не можешь сражаться с королевой в одиночку. Посмотри на Даемоса. У него была целая армия, и он не смог её победить.

Ярость закрутилась внутри.

– Так что, мне сидеть сложа руки, пока королева пытает Грезара и чёрт знает что делает с моим ребёнком?

Лицо Лили исказилось от тревоги.

– Маша, я тебя люблю, но ты должна понимать, что идти туда одной – безумие. Мы ничего не знаем о Тёмном Дворе, кроме того, что он полон чудовищ и убийц. Всё, что я слышала, звучит как сущий ад.

– Я знаю, что там моя семья, – тихо ответила я, приглушая гнев. Лиля не враг. – И то, что это ад, – главная причина, почему я должна их вытащить. Он – вся моя жизнь, а она – младенец. Моя малышка. Как я могу оставить её там, Лиля?

Она провела рукой по моему плечу в сестринском жесте.

– Твоя семья здесь, и без нас ты не протянешь и дня. Позволь нам помочь.

Я вытаращила глаза.

– Ты? Хочешь пойти со мной?

Она облизнула губы, в её глазах мелькнул страх, тут же сменившийся решимостью.

– Конечно. Я, мама, Костя… и Даемос.

Я потёрла лоб, пытаясь унять пульсирующую боль, и отстранилась.

– Ты только что сказала, что он при смерти. Пройдут недели, прежде чем он встанет… если вообще встанет. – Я пнула мамин тапок и шагнула в темноту за дверью.

– Он твой единственный шанс, Маша, – взмолилась Лиля, удерживая дверь. – Ты не можешь всё делать одна. Не всегда.

В том-то и дело. Я всегда всё делала одна.

– Я могу это сделать, потому что должна.

Она указала на лес за моей спиной.

– Маша, ты шагаешь в кромешную тьму без фонарика. Будь реалисткой. Там не видно дальше двух шагов.

Я оглянулась на тьму. Я не различала ничего в этом мраке. Даже не знала, внутри я или снаружи. Чёрт возьми!

– Мне до чёртиков тошно, что ты права, – уступила я.

Боль была невыносимой. Я думала, что уже вытерпела всё, но знать, что Грезар жив и, возможно, страдает от рук своей матери, было так же ужасно, как думать, что он мёртв.

Вернуться в гостиную через дверь было самым трудным, что я делала, но погибнуть самой никому бы не помогло. Я почти позволила двери закрыться, но в последний момент вспомнила, что она исчезнет. Я просунула четыре пальца, удерживая её.

– Держи. – Лиля подобрала мамин тапок и протянула мне.

Я засунула его обратно между дверью и косяком. Даже через сантиметровую щель пробивался аромат леса, напоминая, что, хоть он и кажется мёртвым, там есть жизнь.

– Знаешь, если держать дверь открытой, сюда могут пролезть все эти чудовища, – заметила Лиля, явно думая о том же.

Если там живы цветы, то и другое тоже. Я вздрогнула, вспомнив, с чем уже сталкивалась в лесу: пестротени, тьмолисы и чёрт знает, что ещё. Но это был единственный путь к Грезару, и я не собиралась закрывать его.

– Если закрыть, она исчезнет, а если Даемос не выживет, я не смогу вернуться.

Она обняла меня, и я ответила тем же. Когда она отстранилась, я ахнула, увидев её лицо: половина была лиловой, правый глаз полностью заплыл.

– Прости за лицо.

Она слабо улыбнулась.

– Теперь я знаю, что, если чудовища полезут через эту дверь, моя сестра надерёт им задницы.

Я фыркнула.

– Следи за языком!

Она ткнула меня в рёбра.

– Пойдём. Хочешь увидеть Даемоса?

Я поняла, что хочу. Очень хочу.

Глава 5

Предвкушение захлестнуло меня, когда я следовала за Лилей в свою комнату. Мой разум отключился, увидев его. Он был своего рода богом, точно не человеком, и моя убогая спальня в этом захудалом селе была ему не место. Его глаза были закрыты, когда мы вошли, и в покое сна он выглядел почти ангельски. Он лежал на моей кровати, большую часть тела скрывала окровавленная простыня, а запястья сковывали наручники. Я затаила дыхание при виде него. Я забыла, насколько завораживающими были его черты. Даже на пороге смерти он был прекрасен так, как ни один человек не мог бы мечтать. Он походил на Грезара больше, чем когда-либо, с длинными волосами. Моё сердце разрывалось при виде его лица. Если бы не отсутствие татуировок на плечах, я могла бы подумать, что смотрю на лицо мужчины, которого люблю. Кроме небольшой царапины на лице и наручников, он выглядел невредимым. Его грудь слегка хрипела, поднимаясь и опускаясь.

– Похоже, он спит, – тихо заметила я.

– Основной урон на теле, – ответила Лиля. – Ран не видно из-за простыни. – Она подошла к изголовью и положила руку ему на лоб.

Я гадала, это привычка медсестры или повод прикоснуться.

– Полагаю, есть и внутренние повреждения, – продолжила она, – но без рентгена не уверена. Остаётся надеяться, что его целебная кровь скоро начнёт работать.

– Что с ним случилось?

Лиля поймала мою руку, когда я потянулась к нему.

– Он в плохом состоянии. Дверь появилась в гостиной вскоре после твоего ухода. Даемос выпал, весь в крови. Едва говорил. Я заштопала его, как могла. Он оставался в сознании лишь чтобы рассказать о Грезаре и о нападении чудовища королевы. С тех пор он без сознания. Мне пришлось тащить его на кровать. Прости, Маша, надо было отнести в мою комнату, но твоя была ближе.

Нападение чудовища? Я узнала почерк пестротеней. У Даемоса была их целая армия. Похоже, у королевы тоже, потому что никто из людей Даемоса не пошёл бы против него.

– Это неважно, – сказала я. – Он выживет? – Паника затрепетала в душе.

Даемос был редкостным гадом, но я, по-своему, его любила, и знала, что он меня тоже. У нас была странная связь – та, что рождается у людей, прошедших через ад. Я не хотела разбираться в чувствах к Даемосу, когда была надежда, что Грезар жив. Я оплакивала его недели, и, как бы я ни любила Даемоса, это не шло ни в какое сравнение с чувствами к его брату. Даемос был другом, если это вообще можно так назвать. Грезар и моя дочь – вся моя жизнь.

– Не знаю, – всхлипнула Лиля, возвращая мои мысли к Даемосу. – Я сделала всё, что могла. Будь он человеком, уже умер бы, но его целебная кровь не работает, как должна. Ему нужна больница, но ты знаешь, мы не можем его туда везти. Посмотри, что мы потеряли, скрывая тебя. Нам почти нечего терять. – Она говорила так быстро, что я едва поспевала.

– Доктор Смерть нас больше не побеспокоит, но вряд ли он скоро вернётся к практике. Если не он, найдётся другой жлоб, чтобы нажиться. Грезара тоже атаковал пестротень, когда я впервые была в Царстве Ночи. Его кровь не справилась с ядом, но он выжил. Даемос тоже сможет. Надо просто о нём позаботиться.

Я говорила так, будто это просто, хотя обращалась к профессиональной медсестре. Если она волновалась, на то была причина.

Лиля покачала головой, выглядя побеждённой.

– Хотела бы я разделять твой оптимизм.

Мы замолчали. Её взгляд вернулся к Даемосу.

– Ты прошла через дверь? – спросила я, хотя уже знала ответ.

Я видела её там.

Она посмотрела на меня мрачными глазами.

– Знаю, о чём ты думаешь – что я лицемерка. Я прошла через дверь, а потом отговаривала тебя, но я не собиралась там оставаться. Это другое. Мне нужно было быстро тебя забрать.

– Просто расскажи, что случилось, – рявкнула я, стараясь сдержать раздражение.

Лиля сжала руки.

– После того как я заштопала Даемоса, я прошла через дверь. Знала, что ты поехала пробовать машину мамы и Кости, и что красная дверь приведёт к дверям снов. Так и вышло. Я нашла твою и пришла за тобой. Кажется, это был Двор Снов. Лес, как ты описывала.

Ничего не сходилось.

– Не понимаю. Грезар мог двигать двери, как хотел, у него была магия. Как ты нашла мой сон среди миллиардов?

Она пожала плечами.

– Они пролетали мимо со скоростью сто километров в час, сбив меня с ног, но, когда остановились, твоя дверь была прямо передо мной.

То же самое случилось со мной месяцы назад, когда я прошла через мамину дверь. Так не должно быть. Двери двигались магией. Королевской магией. Они не должны были двигаться для тех, кто не из королевской крови, особенно для двух людей. Ещё одна загадка к куче других. В моей голове не было места для новых пазлов. Меня волновало только то, что Грезар жив, и у меня есть путь к нему… и к моей дочери.

Лиля тяжело вздохнула.

– Мне нужно в аптеку за лекарствами. Я израсходовала всё, что было дома. Справишься с ним пять минут, пока я схожу?

Она замешкалась у двери спальни, будто не хотела уходить.

– Если я выжила почти год с ним в сознании, пять минут со спящим перетерплю.

– Ты знаешь, о чём я. Боюсь, ты сделаешь что-то безрассудное. – Например, бросишь его и уйдёшь через дверь.

Она не сказала этого, но я поняла.

– Ты уже отговорила меня лезть в дверь. Думаю, я продержусь пять минут, пока ты ходишь за лекарствами.

Она кивнула и ушла. Я дождалась щелчка двери внизу лестницы, прежде чем сесть на кровать рядом с Даемосом. Он не шевельнулся, когда я убрала прядь волос с его лица. Лоб был горячим, в поту. Лиля, должно быть, это заметила, но без антибиотиков я не знала, что она может сделать. Я вгляделась в его лицо, заворожённая его красотой даже во сне. Я столько раз мечтала об этом лице, молилась увидеть его снова, что сбилась со счёта. Но лицо, о котором я мечтала, принадлежало не Даемосу, а его близнецу. Я закрыла глаза и слегка покачала головой. Нужно было разделить их в мыслях. Это не Грезар. Просто похож на него. Мои чувства к Даемосу всегда были смешанными. В последний раз я видела его на нашей свадьбе. Внезапно я поняла, что не помню, завершилась ли церемония до того, как королева ворвалась в замок. Забавно думать, что я могу быть замужем за мужчиной передо мной и даже не знать точно. Воспоминания о последнем дне в Царстве Ночи были мутными, полными боли и отчаяния, с обрывками картин и звуков без порядка.

– Постарайся выжить, – прошептала я Даемосу, целуя его в щёку.

Между нами было столько ненависти, и после ухода из Царства Ночи обида никуда не делась. Я удивилась, как сильно обрадовалась, что он жив. Обида сменилась облегчением. Он выглядел худее, бледнее, чем при последней встрече. Его бледность была ещё заметнее в человеческом мире, полном света и красок. Я легла рядом, положив руку на его правое плечо – одну из немногих частей тела не под простынёй. Я не была готова увидеть раны под ней и не хотела сделать ему больно. Я прижалась к нему, вдыхая его мужественный запах, и закрыла глаза. Это не был дом, но близко к тому.

***

Я, должно быть, задремала, потому что Лиля разбудила меня, крикнув с лестницы:

– Я вернулась!

Я отстранилась от Даемоса и спрыгнула с кровати, поправляя одеяло, чтобы не было похоже, что я лежала рядом. Может, чувство вины было лишним. Возможно, я замужем за ним и имела полное право лежать рядом, но в душе я никогда не была его.

Я натянула улыбку, когда Лиля вошла с тремя сумками, полными лекарств.

– Пойду менять ему повязки. Поможешь?

Мне показалось, она не хочет, чтобы я была рядом, и предпочитает ухаживать за ним одна.

– Я немного брезгую, – соврала я. – Ты и сама справишься.

Она кивнула, и я выскользнула из комнаты.

В гостиной я села у красной двери. Лёгкий ветерок колыхал цветы, которые купил Костя, напоминая, что за дверью – другой мир. Мир, где моя дочь.

Я не могла усидеть на месте. Эмоции бурлили, и я сделала себе перекус, включив телевизор, чтобы отвлечься чем-то бессмысленным и успокоить возбуждение в венах.

Только после пары фильмов я заметила, что Лиля всё ещё не вышла. Я выключила телевизор и пошла её искать. Она была в той же позе, что и я: лежала рядом с Даемосом, обняв его, уткнувшись лицом в его шею. Она мирно спала, и будить её казалось почти грехом. Я легонько коснулась её плеча. Она быстро зашевелилась, пробормотала что-то, вытирая слюну с подбородка тыльной стороной руки.

– Мама и Костя скоро вернутся. Хотела приготовить ужин, но знаю, что ты выбросишь всё в мусорку, так что решила тебя разбудить.

Она взглянула на Даемоса, который не шевельнулся. На её лице застыло сомнение.

– С ним всё будет в порядке, если ты уйдёшь.

Она вздохнула и встала.

– Знаю, но боюсь, что что-то случится, а меня не будет рядом.

Она правда его любила. Как я так долго этого не замечала? Это было очевидно, но с тех пор, как мы покинули Царство Ночи, она почти не говорила о нём.

– Я останусь здесь, пока ты готовишь. Позову, если он очнётся, – пообещала я.

Я села на стул у кровати, обычно заваленный одеждой, которую я не удосужилась убрать, и посмотрела на Даемоса. Было почти больно видеть его таким неподвижным. Он был неудержимой силой, остановленной, или хотя бы приостановленной. Я думала, ничто не может его свалить, но оказалось, он так же смертен, как мы. Не бог, а человек. Человек, который может скоро умереть. На белых простынях появились пятна крови, которых раньше не было. Лиля меняла повязки, наверное, уже дважды, пока я смотрела фильмы.

Я откинула простыню и резко вдохнула. Кровь на повязках была ярко-красной, пятно росло на глазах. Лиля не ошиблась, сказав, что человек бы не выжил. Я вспомнила, как Грезар был ранен: вся грудная клетка была разворочена, я видела его сердце. Интересно, так же ли плох Даемос под повязками?

Сбросив простыни в угол, я достала из шкафа толстое одеяло и укрыла его. Он выглядел умиротворённым, будто просто спал. Я аккуратно подвернула одеяло под его руки. Наручники звякнули, напоминая, что кто-то это с ним сделал. Достав из кармана складной нож, я попыталась открыть замок. Без ключей – бесполезно.

– Боже мой!

Я обернулась. Мама стояла в дверях, широко распахнув глаза. Она слышала о Короле Кошмаров, но видела его впервые. Я посмотрела на него, пытаясь представить, каково это – увидеть его в первый раз. Он был пугающим зверем. Страшным, сексуальным, тихим и прекрасным. Его было сложно осознать. Мама, похоже, потеряла дар речи. В комнату ввалился Костя.

– Что такое, тётя Лена? Чёрт возьми, кто это в твоей постели, Маша? – театрально воскликнул он.

– Это Даемос, он же Король Кошмаров.

– Он живой? – спросила мама так же, как я несколько часов назад.

– Господи, какой он высоченный! И его ноги торчат из-под кровати, – заметил Костя.

– Живой, но еле дышит. Лиля его заштопала. – Я закатила глаза и вытолкала их из комнаты. – Он очень высокий, и есть шанс, что я за него замужем, – сказала я, чувствуя себя полной дурой.

Костя замер в коридоре и развернулся.

– Ты замужем за этим богом? Я думал, ты влюблена в его близнеца… О боже, у него есть близнец!

Я стиснула зубы и пихнула его в гостиную.

– Я не знаю точно, замужем ли я. Не помню.

Костя разинул рот, и я почувствовала себя ещё глупее. Вот что бывает, когда держишь всё в себе неделями. Теперь приходилось вести разговоры за гранью неловкости. Просто абсурд.

– Чёрт побери, – посетовал Костя. – А есть ли у них там красивые девчонки?

– Почему каждый раз, когда я захожу в комнату, где есть Костя или Маша, разговоры всегда пошлые? – спросила Лиля, появляясь с кучей тарелок.

Костя ухмыльнулся.

– Обсуждали красавца в постели Маши. Она говорит, не помнит, замужем за ним или нет. Это просто трагедия. А что с твоим лицом?

– Дорогая! – Мама подбежала к Лиле и погладила синяк, который я ей поставила. Вина сжала мой желудок. Хорошо, хоть отёк спал.

– Всё нормально, мама, – сказала Лиля, хотя явно было не так. – Маша случайно меня ударила, подумав, что я какой-то злоумышленник.

Мама повернулась и прищурилась на меня.

– Случайно, – беззвучно произнесла я, вскинув руки.

– И она не замужем, – добавила Лиля, расставляя тарелки на столе и доставая из карманов приборы. – Церемония закончилась до слова «согласна».

Это сняло камень с души. Я была рада, что Даемос жив, но так же рада, что мы не женаты. Он никогда не владел моим сердцем.

– Никто не скажет ничего про красную дверь посреди комнаты, или будем дальше обсуждать незнакомца в постели Маши? – вмешалась мама.

– Не первый раз здесь такое говорят про Машу, – подколол Костя. – Хотя, раз уж вы упомянули, почему здесь дверь?

Лиля бросила на него кислый взгляд.

– Это дверь в Царство Ночи, и нет, мы не обсуждаем ничью личную жизнь. Я приготовила жареную свинину. – Она вышла.

Костя хихикнул, я закатила глаза.

– Игнорируйте дверь, но ни в коем случае не закрывайте её. Это единственный путь в Царство Ночи.

– И не ходите туда, – добавила Лиля, возвращаясь с жареным мясом. – Садитесь уже, ради всего святого. Вы заставляете меня нервничать.

В доме царило возбуждение из-за нового гостя. Мама и Костя мало говорили о двери, сосредоточившись на Даемосе, но постоянный сладкий запах цветов и лёгкий ветерок из щели в сантиметр держали меня настороже. Я знала, что за дверью, но закрывать её нельзя было. Я не хотела смерти Даемоса, но она была вероятна, учитывая глубокие раны, а эта дверь – мой единственный путь в Царство Ночи.

Позже я застала Лилю, когда она меняла повязки Даемосу. Она как раз закончила. Её забота о нём была всем, чем не была моя. Я могла менять повязки, но не с той добротой и вниманием, как она.

– Я буду спать на диване, – объявила я. Я хотела охранять дверь, чтобы никакая нечисть не пролезла.

Лиля расплылась в улыбке и бросилась меня обнимать.

– Спасибо! Я не хотела просить. Думала, будет странно… ну, понимаешь.

Я точно не понимала.

– Странно что?

– Думала, ты будешь против, если я буду спать здесь с ним. Чтобы следить за ним. Это твоя спальня, и ты почти… – Она запнулась.

Я проглотила подступившие эмоции.

– Вышла за него?

Она опустила взгляд, затем улыбнулась.

– Да. Спасибо, Маша. Принесу подушку и одеяло.

Я была ошеломлена, когда она поспешила за подушкой из своей комнаты. Я хотела охранять дверь, но не думала, что Лиля будет спать в моей постели… рядом с Даемосом.

Но почему бы и нет? Она призналась, что любит его, и это было видно по всему, что она для него делала. Так почему мне было больно оттого, что она спит рядом с ним? Это было очевидное решение. Самое логичное. Так почему же, когда Лиля принесла мне подушку и одеяло, и я легла на диван, я почувствовала себя более одинокой, чем когда-либо в жизни?

Глава 6

Я смотрела новости, уставившись в экран, но едва могла сосредоточиться. Всё больше людей засыпали, всё больше не просыпались, всё больше умирали. С тех пор как я узнала о размахе сонной болезни, я не могла оторваться от новостей, но цифры, которые озвучивали ежедневно, были такими огромными, что их трудно было осознать. Вошёл Костя, только что с работы, в наряде, больше подходящем для ночного клуба, чем для клиники сна: чёрные штаны и такая же куртка, скреплённая огромными булавками.

– Господи! У меня идея. Одолжи мне свою куртку.

– Ты хоть представляешь, сколько она стоит? – Костя схватился за воротник, чтобы я не сорвала её.

– Мне не нужна куртка, – заверила я. – Только булавки.

Судя по его реакции, он мне не поверил.

– Ты с ума сошла? Булавки – это и есть куртка. Без них это просто кожаные лоскуты!

– Ты знаешь, что запястья Даемоса скованы, да? Мне нужно освободить его руки.

Костя фыркнул. Он отстегнул одну булавку и протянул мне.

– Верни сразу, как закончишь.

Лили не было в комнате, когда я вошла. Наверное, в туалете – она оставляла Даемоса только ради этого. Оказалось, открыть замок булавкой не так просто, как я думала. Я надеялась, что вставлю её в замочную скважину, и она щёлкнет, но пришлось возиться пять минут, прежде чем наручники поддались. Я сняла их и бросила в мусорку у кровати. Радость от освобождения была недолгой. В глубине души я надеялась, что наручники волшебным образом держат его в коме, но без них ничего не изменилось. Я потёрла его запястья, где металл врезался в кожу, провела пальцами по красным полосам и раздражённо выдохнула. До этого я была уверена, что он проснётся, стоит мне пожелать. Я осторожно опустила его руки и вернулась в гостиную, по пути миновав Костю на кухне. Я плюхнулась на диван, на своё привычное место за неделю.

– Подвинь задницу, – буркнул Костя, толкнув меня ногой. В руках он держал миску с макаронами.

– Не можешь сесть за стол и есть там? – проворчала я, пока он пихал меня и чуть не сел сверху.

Он взял пульт и переключил канал.

– Что с его божественностью? Почему не просыпается?

Я вытащила одеяло из-под его задницы и повернулась, свесив ноги на пол.

– Не знаю. Он всё ещё теряет кровь. Лиля дважды в день бегает в аптеку за бинтами. Даже думать не хочу, что там думают. Наверное, считают, что мы открыли подпольную больницу. Но наручники я сняла, – сказала я, возвращая булавку.

– Он, может, и самый красивый парень, которого я видел, но скучный до жути, – заметил Костя, вставляя булавку обратно в рукав. – Надо было оставить наручники. Тогда вы с Лилей могли бы фантазировать, что он любит пожёстче.

Я шлёпнула его подушкой.

– Он в коме, придурок. Поверь, когда он в сознании, он далеко не скучный, а про «пожёстче» ты и половины не знаешь.

Лиля высунула голову в гостиную. На лице застыла усталость, и я не могла вспомнить, когда она последний раз ела.

– Иду за бинтами. Вам что-нибудь нужно?

– Приготовлю тебе завтрак, когда вернёшься, – предложила я, вставая.

– Не надо. Поем хлопьев, когда вернусь. Просто пригляди за ним, пожалуйста.

– Хорошо, – пообещала я. Она боялась оставить его даже на пару минут. Я не знала, что сделаю, если он решит умереть, но могла посидеть с ним. Это меньшее, что я могла сделать. Лиля не подпускала к нему никого и неделями была его единственной сиделкой.