Обитель Королевы тьмы. Царство Ночи. Книга Третья

Валентина Зайцева

Обитель Королевы тьмы. Царство Ночи. Книга Третья

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена, распространена или передана в любой форме и любыми средствами, включая фотокопирование, запись, сканирование или иные электронные либо механические методы, без предварительного письменного разрешения правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных законодательством Российской Федерации.

Данная книга является произведением художественной литературы. Имена, персонажи, места и события являются плодом воображения автора или используются в вымышленном контексте. Любое сходство с реальными лицами, живыми или умершими, организациями, событиями или местами является случайным и не подразумевается.

Пролог

Смерть. Пытки. Боль.

За последний год я хлебнула их сполна. Слишком много, чтобы вспоминать, и, к счастью, мне не приходилось. В больнице для женщин и детей Владимира меня накачивали обезболивающими так, что мысли путались в густом тумане. Иногда из этой дымки выныривали обрывки воспоминаний, принося с собой новую волну тоски и мучений.

Когда я поняла, что очнулась не в Царстве Ночи, а в больнице родного города, я боролась с врачами, требуя отпустить меня, чтобы найти свою дочь. Я спорила с Лилей, Костей и, наконец, с мамой, которая оказалась упрямее всех. Но я проиграла. Не потому, что они меня переупрямили, а потому, что боль сковывала тело, и я не могла даже шагу ступить, не говоря уже о том, чтобы сбежать. Но дело было не только в их настойчивости. Я осознала, что даже если уйду, мне некуда идти. Моя малышка была не в этом мире. Она осталась в вечной тьме с безумной королевой. Без Грезара или Даемоса добраться до неё было невозможно.

А Грезар и Даемос мертвы.

Лиля сказала, что, скорее всего, их больше нет. Дни шли, а они не появлялись, и мне пришлось признать её правоту. Так что я позволила врачам колоть мне сильные препараты, заглушавшие боль, пока моё тело залечивало раны, нанесённые королевой Тёмного Двора.

Я с благодарностью принимала этот туман в голове. Он спасал от мыслей, которые приносили лишь страдания. Но в итоге врач решил снизить дозу, и даже это убежище – забвение – у меня отняли.

Глава 1

Яркий свет больничных ламп и резкий запах дезинфекции всё ещё казались чужими, даже после трёх недель здесь. После вечной тьмы Царства Ночи даже тусклое сияние ночных светильников раздражало глаза. Я скучала по темноте и всему, что с ней связано: одиночеству, тишине, жизни, которой я никогда не хотела, но, потеряв её, чувствовала, что сердце разбито навсегда.

Словно по сигналу, Лиля прервала мой внутренний монолог, закончив очередной шёпот с врачом. Ещё один разговор обо мне за моей спиной. Их было слишком много за эти недели. Гнев заворочался в груди – меня снова обходили стороной, как ребёнка, – но я подавила его. Лиля не враг. К тому же мне было плевать, что врачи со мной сделают. Никакие лекарства не могли заглушить мою боль.

Мне дали препарат, чтобы остановить выработку молока. Лиля настояла на этом, потому что каждый раз, когда пятна проступали на больничной рубашке, я разваливалась на части от гормонального хаоса. Мой разум знал, что ребёнка нет, но телу пришлось смириться с этим позже.

– Врач сказал, что тебя выписывают сегодня, – сказала Лиля с натянутой улыбкой.

Её серебристо-белые волосы были собраны в неряшливый пучок, а после месяцев в длинных белых платьях в замке Даемоса она вернулась к своему обычному стилю: джинсы и мешковатая футболка. Тёмные круги под глазами завершали образ. Теперь она выглядела модно – как и все медсёстры, которых я видела за эти три недели. У всех были такие же круги под глазами и изможденные лица, словно они не спали неделями. Будто я попала на съёмки «Ходячих мертвецов», только без зомби, жрущих мозги.

Я мотнула головой, от чего лёгкая головная боль, мучившая меня неделями, усилилась.

– Я не готова, – возразила я. – Не могу уйти.

Я не хочу возвращаться в реальный мир. Эту мысль я оставила при себе. Лиля и без того знала, каково это – быть разлучённой с любимым человеком без пути назад. Ей не нужны были мои напоминания.

Лиля взяла мою руку, и фальшивая улыбка исчезла, обнажив ещё большую усталость.

– Пора, Маша. Здесь для тебя больше ничего не могут сделать. Я позабочусь о тебе дома не хуже врачей. Ты поправилась.

Поправилась? Да ни черта. Конечно, глубокий разрез на животе, где королева вонзила нож и вырвала мою дочь, превратился в шрам – неровную полосу серебристо-красной кожи. Но что с тем, что внутри? Королева повредила меня так, что я больше не смогу иметь детей. От этого я не исцелюсь никогда. Моя дочь, отнятая у меня, – это рана, которая не затянется. Эмоциональные шрамы были такими глубокими, что я не верила в возможность выздоровления.

– Мы заберём тебя в полночь, – продолжила Лиля. – Лучше вздремни днём.

Подозрение вспыхнуло во мне.

– Почему в полночь? – спросила я, зная, что прямого ответа не получу.

Лиля вела себя странно и уклончиво уже недели. И что бы она ни скрывала, мама и Костя были в этом замешаны. Как и главный врач, проверявший меня ежедневно. Я не раз видела их шептания за моей спиной, и ни один не удосужился объяснить, что происходит.

– Без причины, – ответила она легкомысленно, избегая моего взгляда.

Гнев, который я сдерживала, вырвался наружу.

– Без причины, чёрт возьми! – рявкнула я. – Кто, скажите на милость, выписывается из больницы в полночь?

– Тише! – Лиля замахала руками, оглядываясь, не услышал ли кто мой выпад. – Это неважно. Главное – доставить тебя домой в безопасности.

Я сжала губы в тонкую линию и вонзила ногти в ладони.

– Ладно. Делайте, что хотите, но я знаю, что вы что-то скрываете. И когда-нибудь вам придётся перестать обращаться со мной, как с хрупкой фарфоровой куклой, которая вот-вот разобьётся!

Я и так уже разбилась. Хуже быть не могло.

Я притворилась, что сплю, пока Лиля не ушла. Между ней, мамой и Костей я ни на секунду не оставалась одна, и это бесило меня до чёртиков. Но когда мне удавалось выкроить минуту одиночества, мысли неизбежно возвращались к дочери. Я не видела её лица – королева забрала её, не дав мне даже взглянуть. Я не знала свою дочь, не знала, чьи глаза она унаследовала, мои или Грезара. Светлые волосы, как у меня, или тёмные, как у отца? Я могла только воображать её.

Даже сны мне больше не снились – лекарства позаботились об этом. Да и не хотела я. Зачем? Мужчина, что охранял мои сны, мёртв. Мужчина, что следил за кошмарами, тоже. Всё, что я любила, исчезло.

Настоящая причина, по которой я не хотела покидать больницу, была в том, что здесь я могла притворяться, будто ничего не случилось. Будто это был сбой в реальности. Здесь я могла верить, что однажды всё вернётся на круги своя: Лиля вернётся на работу, мама – в свой детский центр, если она уже не сделала этого. До своего долгого сна она работала там, но, насколько я знала, не вернулась. Хотя кто мне расскажет? Они трое снова что-то скрывали, будто я потеряла не только дочь, но и рассудок. Может, они и правы. Может, я действительно его потеряла.

Часы тянулись медленно. Доктор Смерть – так я прозвала лысеющего врача средних лет с суровым лицом и холодными манерами – пришёл на последний осмотр перед выпиской. Он выдавил улыбку, подписывая бумаги, – первую за три недели нашего знакомства.

Моё настроение было таким же мрачным, как ночь, окружавшая нас, когда мы покидали больницу. Меня вывели через задний вход, врач шёл впереди, а Лиля, мама и Костя окружили меня, словно конвой, чтобы никто не заметил. Если бы мне не было всё равно, я бы снова спросила, почему меня выводят, как шпиона или преступника.

Получасовая поездка домой прошла в молчании. Я не говорила, и никто не пытался завести разговор, что было к лучшему, иначе я бы, наверное, всех послала. Мы въехали в наше село, и мама припарковалась у пустого магазина.

– Что за чёрт? – вырвалось у меня. – Что мы здесь делаем?

Магазин пустовал годами. В детстве здесь был ремонт компьютеров, но он давно закрылся.

– Не о чем беспокоиться, – ответила Лиля с притворной лёгкостью, почти вытаскивая меня из машины.

Она повела меня к двери сбоку.

Я взглянула на унылое здание. Построенное в начале двадцатого века, оно напоминало, как наше маленькое село захирело.

– Может, кто-то объяснит, что происходит? Потому что, насколько я знаю, мы сейчас вламываемся в чужую собственность.

– Это не взлом, если у тебя есть ключ, – заметила мама, показывая связку ключей. – К тому же я его арендую, так что всё законно.

Ещё секреты. Просто замечательно!

– И никто не собирается объяснить, зачем ты арендуешь пустой магазин?

Мама переглянулась с Лилей.

– Всё расскажем завтра, – сказала она. – Сегодня тебе нужно отдохнуть.

– Чушь! – Я повысила голос. – Говорите сейчас! Мне осточертело это сюсюканье и недомолвки. Да, я потеряла всё, но не обязана терять ещё и достоинство!

Костя вздохнул.

– Пойду поставлю чайник. Ночь будет долгой.

Дверь вела к лестнице, а та – в квартиру над магазином. Никто не говорил, пока Костя готовил кофе на маленькой кухне. Квартира оказалась больше, чем я ожидала: четыре спальни и ванная. Мамина мебель стояла в гостиной над фасадом магазина. Я плюхнулась на диван и ждала, когда кто-нибудь начнёт говорить.

Наконец Костя протянул мне кружку с кофе. Он взглянул на маму, сидевшую напротив.

– Мы кое-что от тебя скрывали, – начала мама.

Да неужели?

– Даже несколько вещей, – добавил Костя, но Лиля заткнула его своим фирменным взглядом.

Моё и без того измученное сердце сжалось сильнее.

– Это про мою малышку? – Я даже не дала ей имени. Не могла назвать ребёнка, которого не видела.

– Нет! – Лиля схватила мою руку. – Это не про неё. Это про тебя.

Я приподняла бровь, чуть не рассмеявшись, но паника начала накатывать.

– Про меня? Что со мной?

Лиля откашлялась.

– Когда Даемос отдал тебе свою кровь, это спасло тебе жизнь. Но при этом… изменило твоё тело.

Я выдохнула.

– Что ты имеешь в виду?

Она скрестила ноги и сцепила руки – привычка, которую я видела всего четыре раза в жизни, когда она нервничала. Что бы она ни собиралась сказать, это будет плохо. Я приготовилась к новой порции дерьмовых новостей.

– Когда мы вернулись через красную дверь, я сразу вызвала скорую, – начала она. – Честно, без больницы ты бы умерла. Даже кровь Даемоса не могла держать тебя вечно. Но я не учла последствий.

– Каких последствий? – Мне не нравилось, куда это вело.

Она стиснула руки так, что костяшки побелели, и я почувствовала, что вот-вот сорвусь.

– Один анализ крови – и они сразу поняли, что с твоей кровью что-то не так, – продолжила она. – Я должна была это предвидеть, но была слишком занята твоим спасением. Целебная кровь Даемоса сразу бросилась в глаза. Если бы ты попала не в мою больницу, я бы не смогла это скрыть. Мне пришлось подкупить лаборанта и врача, чтобы всё осталось в тайне.

– Доктора Смерть? – Это объясняло его улыбку при выписке.

Лиля цокнула языком.

– Его зовут доктор Кануров Михаил Владимирович, – сказала Лиля. – Я работала с ним в больнице. Когда тебя перевели из городской больницы в клиническую, нам пришлось заплатить кучу денег, чтобы он поехал с тобой и держал всё в секрете. Мы добились тебе отдельной палаты, и Михаил Владимирович лично делал все анализы, чтобы ничего не просочилось.

Гнев закрутился в животе, словно ядовитая змея.

– Сколько? – прошипела я.

– Что?

– Сколько вы заплатили Доктору Смерть, чтобы он молчал? – повторила я, понизив голос до опасного шёпота.

Лиля опустила взгляд на свои руки, будто изучая узоры на коже.

– Четыре миллиона.

– Четыре миллиона?! – Я осеклась, словно получила удар под дых. – Вы продали дом.

Конечно, продали. Иначе зачем бы мы оказались в этой дыре? Я не могла придумать другой причины, почему мама покинула свой любимый дом. Она его просто обожала.

Я резко повернулась к маме. Ярость кипела во мне, как лава в вулкане. Неудивительно, что они скрывали – врач нас самым настоящим образом шантажировал. Я бы ему глотку перегрызла голыми руками.

Мама отмахнулась, будто речь шла о пустяке, что только подлило масла в огонь.

– Это неважно. Главное, что ты в порядке. А теперь иди спать. Всё остальное обсудим утром.

Всё остальное? Ещё что-то есть?! Я поняла, что у меня просто нет сил выслушивать новые откровения. Не думаю, что моя психика их выдержит.

Мама встала, не дав мне возразить, и повела меня в комнату, до боли напоминавшую ту дыру во Владимире, где я когда-то прозябала.

Всё вернулось на круги своя. Год назад я вернулась домой из паршивой ситуации и паршивой квартиры, и вот – снова в паршивой ситуации и паршивом доме. Чёртова жизнь, которая ходит по кругу.

Я закрыла глаза, позволяя мыслям унести меня в темноту. Гнев бурлил внутри, как кипящий котёл. Грудь будто заполнилась тяжёлым камнем там, где должно быть сердце, но вместо этого оно пылало огнём.

Я должна была что-то сделать. Я не знала, как найти дочь, не понимала, как жить без Грезара, но я могла вернуть маме её дом. Я не позволю ей прозябать в этой дыре ни дня дольше, чем необходимо.

Глава 2

Кулак летел прямо мне в лицо, рассекая воздух. Удар пришёлся по скуле, и я отлетела через всю кухню, рухнув на холодный кафель. Последний раз меня так сильно били, что я упала, когда кулак принадлежал Даемосу. Тогда я была в бешенстве, и теперь, вспоминая, как отчаянно я по нему скучаю, господи, это почти смешно. Но Даемос мёртв, как и Грезар, и винить в этом я могла только себя. А сейчас надо мной нависал мужчина с пистолетом, нацеленным прямо в мою голову.

– Ты воровка! – выплюнула я, глядя на него снизу-вверх.

Прозвище «Доктор Смерть» подходило ему ещё больше, учитывая, что он, похоже, собирался меня прикончить. Я пробралась в его шикарную кухню в его шикарном доме во Владимире посреди ночи. Думала, что всё продумала до мелочей, но он поймал меня спустя пять секунд после того, как я влезла через окно. Профессию грабителя я мысленно вычеркнула из списка карьерных возможностей.

Он смотрел на меня сверху вниз, его лицо искажала едва сдерживаемая ненависть.

– Я скрыл твою странность от прессы. Деньги, которые дала твоя мать, – капля в море по сравнению с тем, сколько я мог бы заработать, продав твою кровь. Я оказал тебе услугу.

– Чушь собачья! – рявкнула я. – Ты врач! Врачи дают клятву защищать пациентов, независимо от того, что с ними не так.

Он мрачно хмыкнул. С редеющими волосами и отвисшими щеками в тусклом свете кухни он выглядел почти комично. Но не настолько, чтобы моё сердце не колотилось от животного страха.

– Ты ненормальная, как и твоя мать, – бросил он с нескрываемым презрением. – Не притворяйся, что я здесь виноват. Я тебя защищал. Я следил, чтобы никто не видел твои анализы. Я уничтожил все образцы твоей крови. Не знаю, кто ты такая и какой научный эксперимент тебя создал, но без меня ты была бы на первых полосах всех газет. Международных новостей, не меньше.

Раз он ещё не выстрелил, я поднялась с пола и ткнула пальцем прямо ему в лицо.

– Понятия не имею, о чём ты мелешь. Моя кровь самая обычная, как у всех нормальных людей. Можешь взять анализ прямо сейчас, и покончим с этим цирком. А потом вернёшь четыре миллиона, которые украл у моей мамы. Если кровь и правда странная, как ты утверждаешь, – продавай её прессе и богатей на здоровье. Но я хочу, чтобы четыре миллиона были на мамином счёте к утру.

Он задумался, жадно оценивая моё предложение. Алчность сверкнула в его глазах, как золотые монеты. Я видела, что он заинтригован по полной программе. Он брал мою кровь, когда я только попала в больницу, но Лиля настояла, чтобы больше анализы не делали.

– Я ничего не крал. Мне заплатили за услугу, – сказал он. – Но, если ты дашь мне пузырёк своей крови, я подумаю о том, чтобы вернуть деньги твоей матери.

– Договорились, – я протянула руку, чтобы он взял кровь.

Пусть берёт сколько влезет. Кровь Даемоса спасла мне жизнь, но вряд ли задержалась в моём организме надолго. Я рассчитывала, что за три недели она уже стала самой обычной.

Я ожидала, что этот гад достанет чемоданчик с медицинским оборудованием для анализов, но вместо этого он открыл кухонный ящик и вытащил остро заточенный нож. Прежде чем я успела среагировать, он полоснул мне по ладони. Острая боль заставила меня резко вдохнуть.

– Сволочь! – заорала я, отдёргивая руку.

Кровь капала на его безупречную кухонную столешницу.

Он лишь довольно улыбнулся и кивнул вниз.

– Взгляни на свою ладонь.

Я посмотрела. Днём я бы этого не заметила, но в тёмной кухне это бросалось в глаза, как неоновая вывеска. Моя кровь мерцала призрачным светом.

– Что за чёрт?! – вырвалось у меня.

– Именно это я сказал, когда впервые это увидел, – согласился Доктор Смерть. – Что за чёрт, действительно. Думаю, ты не собираешься объяснять, почему твоя кровь такая необычная. Твоя сестра ясно дала понять, что это не моё дело. Но ты же понимаешь, почему нельзя, чтобы она попала не в те руки. Четыре миллиона – мизерная цена за моё молчание. Так что вернёмся к нашему уговору. Хочешь, чтобы я оставил деньги твоей матери, или мне отнести эту информацию в прессу?

Чёрт побери, он был прав. Если кто-то узнает, я не смогу высунуть нос из дома. Репортёры и так донимали нас, когда мы покидали больницу с мамой несколько месяцев назад. С такой сенсацией они устроят настоящий цирк шапито. Я уже представляла кричащие заголовки: «Дочь пациентки, дольше всех спавшей, родила ребёнка со светящейся кровью».

Чёрт возьми! Я люто ненавидела этого человека, но, забрав у него хоть рубль, я знала – он побежит в ближайшую редакцию, не успею я доехать домой.

Я выпрямилась во весь рост и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты победил. Оставь деньги себе. Но если ты хоть подумаешь о том, чтобы снова вымогать у моей матери хоть копейку, я сама пойду в больницу и расскажу всё администрации. Если мне суждено стать подопытным кроликом – мне плевать, но ты не доживёшь до результатов.

Я двинулась мимо него, но он схватил меня за руку, заставив остановиться.

Гнев вспыхнул во мне, как пламя горелки.

– Я не хочу больше слышать твоё имя, понял? – рявкнула я, словно в меня вселился сам Даемос вместе со своей кровью.

Он облизнул губы и посмотрел на меня сверху вниз, прижав к кухонному островку. Кровь застыла в жилах, когда он фактически загнал меня в ловушку.

– Здесь не ты диктуешь условия, Мария Шереметьева. Но если не хочешь, чтобы я брал деньги у твоей матери, есть другие способы заставить меня молчать.

Фу, какой отвратительный тип. Но я уже бывала в таких ситуациях с мужчинами покрупнее, посильнее и, честно говоря, куда привлекательнее этого жалкого экземпляра.

Я уже собиралась врезать ему коленом по самому больному месту, как вдруг раздался громкий хлопок. Глаза Доктора Смерти расширились от ужаса, и в ту секунду, прежде чем он рухнул на пол, визжа, как резаная свинья, я увидела в них чистейший животный страх.

Пистолет! Должно быть, он выстрелил, когда этот идиот прижался ко мне. Судя по тёмному пятну, стремительно расплывавшемуся на его брюках, он умудрился прострелить себе причинное место. Карма ещё никогда не была такой быстрой и зрелищной.

– Помоги… – прохныкал он жалобно.

– В следующий раз вынимай пистолет из-за пояса, прежде чем нападать на девушку! – прошипела я.

Схватив его телефон со столешницы, я набрала скорую помощь, одновременно вытирая свою кровь с поверхности тряпкой. Я исчезну отсюда задолго до приезда медиков, и, с божьей помощью, Доктор Смерть будет слишком занят состоянием своего хозяйства, чтобы ещё раз побеспокоить меня или мою семью. Я открыла заднюю дверь и бросила ему телефон, когда на том конце провода ответили.

Сев в машину, я с яростным рыком умчалась в ночь.

К утру я въехала в своё село – или должна была. Без телефона я не знала точного времени, но по идее должна была мчаться навстречу восходящему солнцу. Низкий туман стелился по шоссе, словно призрачное покрывало, а остатки зимнего снега всё ещё белели по обочинам. В апреле снег в наших краях – не редкость.

Я остановилась на маленьком перекрёстке в центре села. На электронном табло обычно показывали местные события и, что гораздо важнее, время. По экрану медленно ползла надпись: «Запугивание сельского совета недопустимо». Это что-то новенькое.

Надпись сменилась другой: «Оставайтесь дома, если это не крайне необходимо». По спине пробежал неприятный холодок. Оставаться дома? Но почему?

Я терпеливо ждала, когда табло покажет время. Наконец появилось: девять утра. Не может быть! В апреле солнце уже должно было взойти в полный рост, но, взглянув налево, я увидела небо таким же тёмным, как в четыре утра, когда я уезжала из города. Я проехала дальше и припарковалась у пустого магазина. В унылой серой погоде он выглядел ещё более жалким, чем я помнила: пустая витрина и выцветшая вывеска над запылёнными окнами.

Я оглянулась на перекрёсток, вылезая из машины. Абсолютно пусто. Никто не сплетничал у почты, как обычно. Старики, что традиционно завтракали и пили кофе у пекарни, полностью отсутствовали. Может, из-за холода? Возможно. Я снова взглянула на светящееся табло.

«Оставайтесь дома». Что, чёрт возьми, здесь происходит?

Пронизывающий холод пробрал до самых костей, пока я доставала ключ от дома и отпирала боковую дверь.

Лиля набросилась на меня, едва я взбежала по лестнице.

– Где ты была? Я чуть с ума не сошла от беспокойства!

Я схватила яблоко из вазы с фруктами и плюхнулась на диван, включая телевизор одним движением.

– Скажем так, Доктор Смерть больше нас не побеспокоит.

– Боже мой, Маша! – Лиля вошла в гостиную, уперев руки в бёдра. – Что ты натворила?

Её голос звучал откровенно осуждающе. Я пожала плечами.

– Ничего особенного. Он сам себя подстрелил.

– Сам себя подстрелил? – Её голос взлетел на пару октав, а брови поползли вверх к линии волос.

Она метнулась к окну и тревожно выглянула наружу.

– Мне теперь ждать полицию с обыском?

– Сомневаюсь. Он действительно сам себя подстрелил, – повторила я. – Скорее всего, выживет. Врачи же умеют пришивать обратно… ну, это самое, верно?

Лиля издала протяжный стон, и на её лице отразилось нескрываемое раздражение.

– Что с тобой и неприятностями? Ты будто магнитом их притягиваешь!

Я вскинула руки, давая полную волю своему накопившемуся раздражению.

– А что мне было делать? Позволить ему обобрать нас до нитки? Насколько я знаю, никто из нас сейчас не работает. Ты не была на работе уже месяцами, мама – пару лет, а Костя, судя по тому, что он всё ещё торчит здесь, а не во Владимире, похоже, тоже уволился из клиники Петра Сергеевича.

Лиля устало вздохнула, садясь рядом.

– Дело не в этом.

– Не в этом? – Я сильнее сжала яблоко в руке. – Потому что я уже была в ситуации, когда не могла позволить себе нормальную еду, и это, знаешь ли, полное дерьмо. Очень неприятное дерьмо.

– У нас есть постоянный доход, – возразила Лиля. – Мама и Костя открыли своё дело, пока нас не было. Говорят, дела идут просто отлично. Просто у них не хватило накоплений, чтобы сразу расплатиться с доктором… Кануровым.

Я резко выпрямилась. Это было совершенно неожиданной новостью.

– Мама и Костя открыли своё дело? Какое именно?

В голове мелькнули нелепые образы тату-салона или салона красоты. Я энергично отогнала их и сосредоточилась на Лиле.

– Когда мы не вернулись вовремя, они открыли клинику сна. Костя решил, что раз ты исчезла в клинике сна во Владимире, это каким-то образом может помочь в поисках. Мама отчаянно искала нас повсюду, вот они и открыли собственную клинику здесь, в Мосино.

Я разинула рот от изумления.

– Клинику сна… чтобы найти нас?

Лиля кивнула.

– Они забиты заказами на месяцы вперёд, так что за еду можешь не переживать. Через пару месяцев мы сможем купить дом значительно лучше этого.

Я никак не могла поверить, что мама и Костя работают вместе в одной упряжке. Это было одновременно удивительно, мило и, честно говоря, совершенно неожиданно.

– Значит, Костя теперь здесь навсегда? – прищурилась я с подозрением. – А ты как с этим?

Лиля виновато опустила взгляд.

– Я жестоко ошибалась насчёт него. Он действительно самоотверженно заботился о маме, пока нас не было рядом. Она говорит, он был просто святым.

– Святой – это перебор, но он хороший парень.