Ловчий. Кабан и трещотки

13а

Натура. Лето. День. Павловск. Веранда дворца

Посреди широкой веранды Павловского дворца в огромной качалке сидит Мария Федоровна. Она похудела, оживлена и после сложных родов явно идет на поправку. За качалкой стоит и то и дело ее покачивает Шарлотта Карловна. Рядом с царицыным креслом на стульчиках сидят Салтыков с Безбородкой, а перед креслом идет бесконечный поток гостей и просителей – из вельмож, иностранных послов и просто чиновников. Все поздравляют Государыню с рождением мальчика. Марии Федоровне почему-то сидеть неудобно, она постоянно пытается из своего кресла-качалки выпрыгнуть, но Шарлотта Карловна ее при этом все время ловит и обратно усаживает.

Карловна: Побереги себя, Ваше Величество. У тебя роды были тяжелые. Поправишься, поедешь в Европу на воды, там и прыгай. А пока дай швам зажить.

Мария (оборачиваясь к двум министрам): Николай Иваныч, Александр Андреич, скажите вы ей, чтоб она надо мной перестала тиранствовать! Что ж я, маленькая?! Да мне вот-вот уже сорок!

Безбородко: Да она же любя, Ваше Величество! Наша Карловна за вас горло любому перегрызет, ей-ей, а чрево вам все же надобно поберечь… А тиранство… У муженька вашего – вот это тиранство. С цепи как будто сорвался…

Мария: Да что ж так, дядя Саша? Что опять учудил этот изверг?!

Безбородко (чуть не всхлипывая): Коррупция, говорит. Всю жизнь я прожил – служил верой, правдой и честью, и вдруг нате – коррупция!

Карловна: Тьфу ты, слово-то какое – явно ненашенское! Будто какая дурная болезнь! Что б оно значило?

Салтыков (назидательно): Коррупция – это на латыни значит порча или же разложение. Раскопал сей термин из античного права враг всего человеческого по имени Макиавеллий. Он описал, что коррупция – это когда чиновники берут взятки за исполнение своих служебных обязанностей. А за ним Вольтер подхватил, что коррупция есть лишь в странах навроде нашей, а в Европах, мол, ничего подобного нет.

Карловна: Ишь ты, нет?! Не может такого быть!

Салтыков: Именно что нет. Во Франции нет коррупции, ибо там у них – непотизм. Это когда на доходные места сажают своего родственника.

Карловна: А… Поняла! Кумовство. Это когда Государыня посадила на Прибалтику родную племяшку.

Мария (пытаясь вскочить, с горячностью): Сто лет эти земли слыли убыточными, пока не достались Шарло! А нынче там самые большие доходы в Империи. Это у лягушей, видать, беспонтизм, а у нас это не преступление, а вовсе наоборот!

Салтыков (со смехом): Прошу вас, сидите, Ваше Величество. Конечно, Шарлотта Иоганновна в деньгах была гений, а у вашей свекрови было чутье на помощников. Немецкий Ordnung. А в Германии, кстати, сие преступление зовется бештехунг. Это когда цифры в отчете приписывают: поставят в войска двадцать сапог, а запишут – сто!

Карловна: Ух ты! И это я поняла. У нас с этим просто. Попадись любой из сиих цейтлиных-шмейтлиных на таком – живо повесят, ибо наконец-то дал повод! А в войсках-то иная притча. Пал в бою офицер, а его жалованье годами потом идет в общий кошт…

Безбородко: Так иначе ж нельзя! Всегда в полковой кассе должна быть заначка на черный день. Коль в армии – ну вот, к примеру, как нынче, – жалованье на полгода задержат, так и живут всем полком за счет павших. Это в Англиях жалованья нет, чуть что – так награбят. А наши ни-ни – у нас за мародерство среди мирного населения военный суд и петля.

Мария (с нажимом): Мой Кристер никогда ничего крал и в жизни ничего не приписывал. А если и брал, так только лишь с бою и у вооруженных врагов – шведов с поляками и прочих турецких нехристей. Это на войне не считается!

Безбородко (одобрительно): Именно так, Ваше Величество!

Салтыков (назидательно): Кстати, об Англии… Там воровство из казны зовется лоббирование. Это когда некто берет чиновного на свое жалованье, чтобы он ему что-то сделал. В каждой избушке – свои погремушки.

Мария (с обидой): Что?! Этот гад коронованный врет всем, что люди мои смеют деньги брать у кого-то еще сверх того, что я им пожаловала?! Да чтоб его язык ядовитый отсох! Чтоб сизокрылый серафим его встретил! Средь моих людей отродясь предателей не было!

Салтыков: Вот именно! Лжец и наветчик. Обвинил нашего милейшего Александра Андреича, будто тот главный вор в морском ведомстве! Где флот и где Андреич? Я вас спрашиваю!

Безбородко (с обидою): И много ли я за свою работу накрал?! Вот скажи мне, Иваныч! Какие нажил палаты я каменные?!