Чары, любовь и прочие неприятности. Рассказы слушателей курса Ирины Котовой «Ромфант для начинающих». Книга 1

2. Брунгильда таки побила Гато, как только они окончили обряд бракосочетания и вышли из храма. В этот момент она явно слышала заливистый смех Праматери.

3. Чан Ук оказался соглядатаем рода Амари и присматривал за Брунгильдой в горах Шень Цонья. Когда Ильда об этом узнала, она была настолько обескуражена, что слегка прокляла мужа.

4. Супруги Амари вырастили дерево гуаявы в саду на тайной поляне. А через много лет их дети нашли там вход в небольшую пещеру.

5. Амарантус добился, чтобы его признали частью рода Бруха по имеющимся астральным связям с родственниками наследников рода и написали с него картину «Амарантус Бруха I».

Карина Григорян. СВЕТЛЯЧОК В ОБЪЯТИЯХ СЕВЕРА

Глава 1. Гайана. Побег

– Беги на север, Гайа! – шипела мачеха, помогая мне переодеваться.

Минуту назад она растолкала меня и подняла с постели. Спросонья я не понимала, что происходит. Судя по темноте, за окном была полночь, ведь здесь, на юге, рано светлеет, а ночь совсем короткая.

Облачив моё вялое тело в какие-то обноски, леди Фелиссия усадила меня на стул перед зеркалом, взяла большие ножницы и, не давая мне опомниться, одним движением руки отрезала мои длинные волосы. Мазнув по спине, коса, перехваченная широкой бархатной лентой, чёрной змеёй скрутилась у ног. Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала – бледное лицо, испуганный и растерянный взгляд карих глаз, наливающийся слезами, опущенные уголки пухлых губ.

С мачехой я была в тёплых отношениях и никогда бы не подумала, что она на такое способна. Волосы – это сила и красота девушки, именно так считали южане. Так же считала и леди Фелиссия и постоянно заставляла меня расчёсывать волосы по несколько раз в день. Прежде чем я успела всхлипнуть и расплакаться, мачеха зажала мне рот рукой.

– Сосед отправляет старика Ивара в столицу, сказал, яблочное повезёт постоянному клиенту, – она продолжала шептать и натягивала на меня старую коричневую шапку. – Спрячься в повозке старика. В столице не задерживайся, отправляйся на север, там тебя не найдут.

– Кто не найдёт? Что происходит? – спросила я, ошарашенно переведя взгляд на мачеху.

– Давай, Гайа! Торопись! Нет времени на разговоры! – леди Фелиссия обняла меня и сунула в руки большой матерчатый мешок. – Деньги, документы, одежда здесь, – проговорила она, выталкивая меня за порог моей комнаты.

Уже на улице мачеха накинула на меня плащ и сунула в руку конверт. Она, как и я, была напугана, но её решительный взгляд заставил меня поддаться и поверить в какую-то абсурдную ситуацию, в которой мне грозит опасность.

– Ты светлячок, милая, как твоя мать. Беги и останешься жива! – напоследок молвила мачеха, смахивая слёзы.

Услышав это, я очень испугалась и едва дыша припустила к телеге. Пробежав несколько метров, я увидела, как старик Ивар шёл от дома к воротам и тихонько разговаривал с собакой. Он был добрым и нежадным человеком, вот и сейчас достал из сумки с провиантом кусочек мяса, приготовленного в дорогу заботливой женой, и, наклонившись, протянул руку с угощением виляющей хвостом от нетерпения собаке.

* * *

Гайа мысленно поблагодарила старика за его доброту и собаку за её извечный интерес к еде. Она забралась в телегу и легла, прижимаясь к правому бортику – при погрузке телег фруктами, вареньями и настойками справа и слева от бортиков телеги оставляли пространство – чтоб меньше трясло, а ящики обкладывали мешками, так что Гайа удобно устроилась и укрылась свежей соломой. Свой мешок она из рук не выпускала и даже привязала его завязками к запястью, неизвестно когда придётся спрыгивать с повозки. Она успела немного успокоить сердце, почему-то бешено бьющееся в ушах и висках. Она была напугана не столько тем, что её жизнь теперь навсегда изменится, сколько осознанием того, что секрет её магии раскрыт и это угрожает её жизни.

Ивар, распрощавшись с охранительницей соседского дома, влез на облучок, тихонько присвистнул, и лошадка, повинуясь команде старика, потянула яблочный воз в южную столицу.

Проспавшая за сегодня всего пару часов, Гайана, хоть и было ей удобно, уснуть не смогла. Ей долго мерещились окрики бабкиной охраны, девушке казалось, что родственница вот-вот отправит их по её душу, а точнее за её магией.

Магию Гайаны называли солнечной, ибо когда обладающий такой магией ею пользовался, светился сам. Свечение шло от всего тела: тёплое, бело-жёлтое, притягивающее. Такая магия была ласковой, восстанавливающей, поддерживающей. Маг мог исцелять болезни, подпитывать растения своей силой, а больше всего эту силу любили монстры из магического леса – ардены. Если недалеко от лесной границы объявлялся такой маг, волшебные животные выходили из леса к границе с людьми, их притягивал этот свет. Поговаривали даже, что сами животные начинали светиться, касаясь мага.

Свою маму Гайана помнила очень хорошо, она научила её обращаться со светлой магией. Правда вот пользоваться этой магией мама строжайше запрещала. Лишь в те редкие дни, что Гайа с матерью оставались в поместье одни, ей было позволено учиться магии и пользоваться ею. Гайа не понимала, почему магия была под запретом, ведь она исцеляла, дарила уют и тепло, наполняла силами. Однажды мама уехала и больше не вернулась, а она, Гайана, долго плакала, в конце концов решив, что мама её бросила.

Леди Агнесса, владелица абрикосового поместья, была женщиной грубой и прямолинейной, не было и дня, чтобы она не упрекнула дочь своего среднего сына, Гайану, в никчёмности и бестолковости. Каждый день своим снисхождением она вбивала в сердце Гайи боль одиночества, подогревала издёвками обиду на мать, за то что бросила здесь, среди нелюбимых людей, сеяла неуверенность в себе, одёргивая за каждое слово, произнесённое во время завтрака, обеда или ужина, при других обстоятельствах девушка избегала всякого общения с немилосердной родственницей. Бабушкой назвать леди Агнессу она не то чтобы не смела, не хотела. Она точно знала, что бабушка – это хорошее и уютное слово, а эта женщина его попросту не заслуживала.

– Ты никчёмная дурнушка, Гайа, даже мать тебя бросила, потому что сразу поняла, что ты уродилась безмозглой, – смаковала оскорбления леди Агнесса, попивая абрикосовый взвар. – Уйди с глаз моих, тебя заждались абрикосы в саду, сегодня сваришь сорок литров варенья, скоро доставка.

Варенье и всё остальное абрикосовое в семье Апри, что славилась взращиванием абрикосов, готовила Гайана. Только у неё получалось варить нежнейшее варенье, которое покупатели заказывали на недели вперёд, а настойка и вовсе получалась бесподобной – прозрачной, крепкой и в то же время лёгкой, с тончайшим ароматом лета и мёда. И только клиенты маленького магазинчика сладостей южной столицы, прекрасного, утопающего в цветах и зелени, города Алада, знали вкус абрикосовых цукатов, приправленных гвоздичной пудрой, собранных и высушенных лично Гайаной. Абрикосовые сладости еженедельно уезжали в столичный магазинчик леди Сюз.

«Что же я пропустила? Что сделала не так? – мысленно задавала сама себе вопрос Гайа. – Я ведь всегда была осторожной, ни одна живая душа не знала о моей магии».

Перебирая в голове все случаи, когда ей приходилось пользоваться своими способностями, девушка задремала, просто отключилась, провалившись в крепкий как ни странно сон без сновидений.

Глава 2. Южная столица

Гайа проснулась от звуков большого города. Место, где она выросла, хоть и называлось городом, всё же было тихим местом, где все друг друга знали. Столица юга Алада была огромной, на её улицы ежедневно выходили тысячи людей, и каждый звучал по-своему. Именно эта мысль окончательно избавила Гайану ото сна. Ещё не открывая глаз, девушка, услышав громкие голоса, живо представила стражников, весело переговаривающихся на въезде в город. Они явно были в настроении и поэтому не стали чинить препятствий въезжающим. По улицам города повозка затрещала по вымощенной дороге, но и этот звук не смог перебить остальные. Вот заливисто залаял пёс и загремело, покатившись по каменной дорожке, ведро, а вслед за ним послышалась брань немолодой женщины, а вот загоготали гуси, будто насмехаясь над женщиной, которая испугалась лая собаки.

Свист возницы движущейся навстречу повозки заставил Гайю встрепенуться – она не может так беспечно валяться в повозке, в конце концов скоро старик доедет до места назначения, а ей надо выбраться незаметно. Вчерашняя растерянность вернулась, она совершенно не представляла не только, как уехать на север, но и как найти пристанище хотя бы на ближайшее время. Накатила паника, воспоминания о вчерашней ночи нахлынули разом, отдавая болью в груди.

Вдруг телега замедлилась, а потом и вовсе остановилась.

– Тпру! Приехали, Сливушка, – ласково обратился Ивар к бурой кобылке. – Жди здесь, я позову хозяйку.

Раздумывать Гайане было некогда, другого шанса вылезти незаметной точно не будет, повезло ещё, что повозку не встречали. Дёрнув за шнурок, привязанный к руке ещё ночью, и удостоверившись, что мешок на месте, Гайа осторожно, поднявшись на локтях, высунула голову. Солома легко расступилась, и она смогла выглянуть за бортики телеги.

– Никого, – тихонько удивилась Гайана. – Удивительная тишина для такого большого города, – шептала она, аккуратно перебирая ногами и подтягивая к ним тело.

Выбравшись из телеги, она ещё раз огляделась. Не увидев ничего подозрительного, Гайа уже собиралась броситься за угол, как, то ли от страха, то ли от голода, в животе жалобно заурчало, а ведь она не ела уже очень давно, ведь бабка вчера оставила её без обеда и ужина. Думала она недолго, выбрав самое румяное яблоко в ящике, сунула его в карман и, ещё раз воровато оглядевшись, тихонько побежала прочь. Воровкой она конечно не была, но это всего лишь соседское яблоко, к тому же Ивар часто угощал её, зная, что Гайана их очень любит.

Удалившись на некоторое расстояние от повозки, с горьким сожалением она поднесла яблоко к лицу и, прикрыв глаза, вдохнула свежий, чуть сладковатый аромат жаркого лета. Не сдерживаясь, Гайана откусила кусочек и прищурила глаза, это был её любимый сорт. Яблоко было сочным и твёрдым, сладким и кислым одновременно… Этот прекрасный и любимый вкус совершенно не сочетался с настроением Гайи. Вездесущее одиночество обрушилось на неё с ещё большей силой, чем обычно. Раньше, ощущая себя ненужной, она хотя бы могла поговорить со стариком Иваром или с леди Фелиссией, прогуляться по абрикосовому саду, плодами которого гордилась её строгая бабка Агнесса. А по ночам она нередко сбегала из дома в поисках приключений с мальчишками из виноградного квартала. Они учили её проказничать, драться и уносить ноги после учинённых ими самими бед. Но под утро она неизменно возвращалась домой, в клетку по имени одиночество. Бабка не любила Гайану, она никого не любила, кроме своего старшего сына, остальные родственники для неё были просто прислугой, которых она не гнушалась наказывать наравне с последними. Теперь же у Гайи нет совсем никого.

Между двумя стоящими друг напротив друга заборами Гайана заметила узкую тропинку, она поспешила скрыться от прохожих, нужно было найти тихий уголок, чтобы заглянуть в мешок, что дала ей леди Фелиссия. Тропка вывела её к небольшой полянке, усыпанной высокими жёлтыми цветами, похожими на шары. Они покачивались на тонких стеблях и будто склоняли свои яркие как солнце головы перед прохожими. Нырнув в эти заросли, Гайа шла вперёд, пока не уткнулась в правый забор, здесь она присела, положила на траву откусанное яблоко и развязала мешок.

Внутри была такая же одежда, как на ней. Одна смена белья, старые штаны, пара рубах и куртка, с едой дела обстояли не лучше – мешочек орехов и фиников, тонкая лепёшка, кусочек сала и бурдюк с водой. На тоненький резной гребешок она старалась не смотреть, обида на мачеху нарастала с новой силой. Расчёсывать теперь почти нечего. А вот небольшой ножик сунула за пояс. Прощупав весь мешок, Гайа обнаружила прошитый карман, разорвать лёгкий шов не составило труда. Внутри оказались несколько медных монет и пять серебрушек, документы на шестнадцатилетнего прислужника из дома Гайи, его звали Мика Тайв, он был молчаливым и угрюмым и никогда не разговаривал с Гайей.

– Прекрасный набор для путешествия на север, – язвительно пробубнила она, рассовывая монеты по карманам.

В правом кармане девушка нащупала конверт, который мачеха сунула ей в руки перед побегом. Она про него не забыла, просто не было подходящего момента его открыть. Всё то время, что она не спала лёжа в телеге, она думала об этом конверте. Несколько раз она мысленно открывала его и представляла, что это какая-то шутка. Что там будет поручение от леди Агнессы, и завтра же она вернётся домой. Конечно, она понимала, что вряд ли удача ей улыбнётся, но она надеялась, что всё не так страшно, как восприняла это леди Фелиссия, и этот её побег большая ошибка.

Гайана развернула бумагу и вгляделась в строчки, написанные второпях почерком леди Фелиссии.

«Дорогая Гайана, сегодня я узнала, что случилось с твоей матерью несколько лет назад. Я невольно подслушала разговор твоей бабушки леди Агнессы с её гостем, прибывшим утром из приграничья. Этот человек требовал найти ему нового Светлячка, такого же сильного, как Маретта. Он требовал отдать её дочь немедленно, угрожал Агнессе, говорил, что больше не будет поставлять ей редкие ингредиенты и травы, пока к нему на службу не поступишь ты, Гайана, пока не начнёшь призывать магических тварей. А ещё он посулил ей денег, много денег, девочка.

Я поняла, что твоя бабка отдала им твою мать на погибель. Ты же знаешь, что магия светлых притягивает животных из волшебного леса? Так вот мага заставляют «светить» всю ночь, поджидая одурманенных животных. Их ловят, сажают в клетки и развозят для разных целей по всему миру. У светлого мага, как и у животных, одинаковый конец – смерть. Ведь Светлячок долго не живёт, месяц, не больше.

Леди Агнесса попросила отсрочку на год, она сказала, что выдаст тебя замуж за вдовца, господина Эдгара, уже через несколько дней после твоего совершеннолетия. Она дождётся, когда ты родишь дочь, и отправит тебя в приграничье на погибель. Ей нужна твоя дочь, Гайана. Она хочет власти, денег и долголетия. Она знает, что твоя магия передаётся по женской линии. Ей нравится жить рядом с тобой, она питается твоей силой, ест еду, приготовленную твоими руками.

Она всегда знала, что в тебе есть магия матери, лишь делала вид, что не знает. И вообще, все знали, вся семья, дочка, и я в том числе. Когда-то давно я приехала из льдистой мерзлоты и была так сильно больна и искалечена, что дышать мне удавалось с трудом. Лекари Алады отправили меня в тихий городок Габби, уповая на южное солнце, зная, что мне уже ничем не помочь. Здесь я и познакомилась с твоим отцом, Рашидом Апри. Он привёл меня в свой дом, дал крышу над головой и заботу. А ты… Странно, но ты сразу меня полюбила, собственноручно заваривала липовый чай и добавляла ложечку варенья, которое уже варила самостоятельно всё лето. Именно он, я уверена, заваренный твоими руками, приправленный твоей магией, заботой и любовью, подарил мне новую жизнь, ведь прошлую я почти потеряла…

О тебе некому позаботиться, а мне после смерти твоего отца, кроме тебя, печалиться не о ком. Пусть я тебе не мать, но всегда любила тебя как родную. Агнесса продала тебя так же, как Маретту, твой отец не знал об этом, он, как и ты, думал, что она сбежала и бросила вас. Теперь эта гадюка задумала погубить и тебя, но я ей не позволю. Беги на север, Гайа, там тебя не найдут. Я собрала для тебя всё что смогла. Незаметно собрать даже эти вещи стоило огромных трудов. Теперь твоя жизнь в твоих руках. Прощай».

Одинокая слезинка вырвалась из-под дрожащих ресниц, упала вниз и, прокатившись по бледной щеке, затерялась в тёмно-зелёной траве. Гайа оплакивала маму, она помнила её очень хорошо, ей было шесть лет, когда мама пропала, и теперь Гайа знала, кто к этому причастен.

Сколько она так просидела, осознавая судьбу своей семьи, она не заметила. В какой-то момент она взглянула на оставленное на траве яблоко, доедать его ей не хотелось, а вот незваный гость, удобно обвивший румяное яблоко золотисто-зелёным хвостом, запросто и с удовольствием уминал розовую мякоть плода. Гайа приблизилась к чешуйчатому существу. Оно было похоже на ящерку, но такого окраса она никогда не встречала в Габби.

– Какая ты красивая, – восхищённо проговорила Гайа. – Нравится? Это мой любимый сорт. Угощайся. – Она погладила ящерку по спинке. Кожа существа оказалась тёплой и шершавой. Отчего-то это действие заворожило её. Она гладила и гладила ящерку, пока совсем не выпала из реальности.

Волшебство момента прервал громкий свист и топот шагов. Гайана, испугавшись, забросила в мешок все свои скудные пожитки, снова привязала мешок завязками к запястью. Едва дыша она склонилась ещё ниже к земле и вгляделась в стебли жёлтых цветов. Шаги затихли на тропинке, а потом кто-то метнулся по траве в противоположную от Гайи сторону. Шаги были нервные и торопливые, сложилось впечатление, что человек хочет спрятаться точно так же, как и она сама. Спустя несколько ударов сердца послышались ещё шаги, они были тяжелее и шума от них было больше. Похоже преследователь был не один.

– Эй, Грас, вылезай, мы знаем, что ты здесь! Спрятался мышонок! Мы тебя быстро найдём, – вкрадчиво и угрожающе пропел наглый и противный голос. – Вовс, шугани-ка его, – заржал противный голос вожака этой шакальей стаи.

Гайана терпеть не могла несправедливость, особенно когда эта несправедливость касалась кого-то другого, не её. Сама она обиды могла терпеть годами и даже оправдывала их – мол, сама виновата. А вот со стороны она видела лучше, и тогда свирепела и вполне себе могла со злости навалять бока обидчику. В Габби все знали – Абрикосовую лучше не трогать. Вот и сейчас она насупилась и приготовилась вступить в бой на стороне неизвестного, который спрятался в противоположной стороне от неё. Её импульсивность совсем не помогала ей поступать разумно, а вера в справедливость, которая во что бы то ни стало должна восторжествовать, придавала сил и смелости.

Грас, как назвал его мерзкий голос, ожиданиями нападения мучиться не стал, как он выпрыгнул из зарослей золотых шаров, Гайа не увидела, до неё лишь донёсся резкий вскрик, глухой звук ударов, тяжёлых вздохов и возни. Очень осторожно стала продвигаться к тропинке, сквозь стебли она увидела, как трое повалили одного и начали бить по всем частям тела ногами. Подумать и спланировать план действий она не успела, на такое вопиющее злодейство она реагировала как крысы на полынь – яростно выпучивала глаза и шла в атаку без опаски и зазрения совести.

– Хач! – с громким криком Гайа вывалилась из зарослей, врезавшись головой в живот одного из пинающих тихо всхлипывающее тело.

Мешок, болтающийся на её запястье, обернулся вокруг ноги соседнего злодея и потянул её назад.

– Ещё чего, – прорычала Гайа. – Воровать вздумал лысый качкалдак, – заорала она и со всего маху дёрнула рукой.

От неожиданности второй злодей потерял равновесие и со всего маху шмякнулся затылком о лоб первого злодея. Оба моментально отключились.

– Ага! – продолжала нагнетать Гайана с усмешкой, она выпучила глаза, растянула губы и начала щелкать челюстью. – Кто тут у нас?

Оторопевший третий злодей попятился, но Грас, наконец-то осознавший, что к нему подоспела внезапная помощь, дёрнул наглеца за перевязь, которая удерживала небольшой мешочек с личными вещами, и врезал ему под дых так, что он тут же повалился к своим друзьям по несчастью.

Грас поднялся и махнул Гайане в ту сторону, откуда они все пришли, если эта тропка и вела куда-то дальше, то похоже это был тупик.

Несколько раз они сворачивали то вправо, то влево, быстро преодолевая тихие улочки, и через пару минут ходьбы по широкой дороге вышли на базарную площадь.

– Здесь безопаснее, вон за той молочной лавкой наш магазин, – громко сказал Грас. – Там и передохнём.

Витрины небольшого магазинчика были закрыты ставнями, да и на двери висел большой замок. Грас был высоким и худым, русая чёлка постоянно лезла в глаза, и он постоянно смахивал её движением головы. Ему не составило труда протянуть руку к козырьку крылечка и, нашарив там ключ, отворить дверь.

Здесь были пряности. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные всякими баночками с разноцветным содержимым. На прилавке стояли мешочки с маленькими красными сушёными перчиками, скрученными палочками кассии, цветками лимонника, корявыми корешками зингибера и ещё неизвестно с чем.

Гайа разглядывала каждую полочку с открытым ртом, ей очень нравилось то, что она видела. В лавке было пряно и уютно, безопасно и интересно. Тем не менее, она едва не подпрыгнула от внезапного вопроса долговязого хозяина лавки.

– Тебя как звать, спаситель? – Грас ушёл вглубь лавки, и Гайана услышала булькающий звук. – Как ты их, а! Вроде мелкий такой, а уже страшный. Я сам сначала испугался вот этих вот твоих челюстей, – он принёс два стакана воды и один протянул Гайе.

– Я Мика, – отпив несколько глотков из стакана, сказала Гайа. – Мика Тайв, своей собственной зубастой персоной, – набрав в рот воды, она снова выпучила глаза и оскалилась, а потом стала открывать и закрывать рот так, что вода полилась по подбородку.

Они весело рассмеялись.

– Спасибо, Мика! Эти подлецы мне уже несколько дней проходу не дают. Говорят, что я должен им отдавать половину дневной выручки, – горько продолжил Грас. – Я бы и рад, но с тех пор, как отец перестал вставать, торговля совсем не идёт, я не очень-то разбираюсь в специях, и все постоянные клиенты теперь покупают пряности в лавке родителей Айка, того, с мерзким голосом.

– А что случилось с отцом? – спросила Гайана, проникнувшись рассказом нового товарища. – Лекаря вызывали?

– Вызывали, мать все накопления на лекарей истратила, но никто так и не смог понять, что с ним такое, она верит, что отец скоро поправится, но ему с каждым днём всё хуже, – Грас отвернулся и снова ушёл вглубь лавки, он не хотел, чтоб этот отважный мальчишка, что спас его сегодня от неприятностей, увидел его слёзы.

Немного пошуршав в лавке, он вытащил небольшой мешочек, развязал его и принюхался.

– Уаааа, обожаю этот запах. Самая прекрасная приправа в мире к мясу, – мечтательно закатил глаза Грас.

До Гайи запах тоже добрался, он оказался невероятным, пробуждающим мясные фантазии. Она живо представила, как запекается на углях мясо на шпажках, шкворча и плюясь раскалённым жиром в разные стороны, разнося блаженный аромат по округе. К воображаемому запаху подрумяненного мяса добавился пряно-травяной запах цитрона.

– Ммммм, – мечтательно промычала она. А вслед за ней пустился и её желудок, выдавая жалобные рулады.

– Кажется, кто-то голодный, – засмеялся Грас. – Идём к нам на обед, мяса конечно не обещаю, – виновато произнёс он. – Но печёную картошку с цитроном и овощной салат я тебе обеспечу, сам всё-таки выращиваю, – гордо закончил молодой хозяин лавки и толкнул дверь на улицу.

– А это удобно? – с неуверенностью выходя из лавки, промямлила Гайа, есть очень хотелось, всё-таки уже сутки во рту не было и крошки хлеба. Но и объедать семью она не собиралась.

– Удобно! – посмотрев по сторонам и сунув ключ под козырёк, ответил Грас. – За последнюю неделю ты единственный, Мика, кто вступился за меня. Я благодарен тебе и хочу отплатить добром. Я вижу, что ты не местный, и скорее всего тебе некуда идти, иначе не таскался бы с этим мешком по всему городу, и уж тем более не привязывал его к руке. Похоже это всё, что у тебя есть, друг?

Гайа не ожидала такой проницательности от несуразного парнишки. Его слова болью отозвались в сердце.

– Да, ты прав, – с тихой печалью ответила она. – Я сирота, и этот мешок – всё, что у меня есть.

Глаза налились слезами, и она отвернулась, шмыгнув носом. Грас ничего не сказал, лишь махнул в сторону и зашагал впереди. Ей не хотелось обманывать нового друга, но у неё не было выбора, она не должна была раскрывать свою тайну. Это было опасно как для неё самой, так и для Граса и всей его семьи.

Глава 3. Картофель и варенье

До его дома добрались быстро. Дверь открыла сгорбившаяся женщина, она была не старше леди Фелиссии, но выглядела гораздо хуже. Морщинистое лицо, выцветшие светло-зелёные глаза, губы, сложенные в прямую линию, – всё говорило о том, что женщина в отчаянии.

Гайана почувствовала себя лишней и попятилась. Грас схватил её за плечо и подтолкнул к своей матери.

– Это Мика, он поживёт у нас немного, – сказал он и стал пропихивать Гайю в дом, – это моя мама, леди Эрика.

Они прошли дом насквозь и снова вышли на улицу, а точнее в сад. Здесь были разбиты грядки, с которых уже можно было собирать урожай. Грас протянул Гайе ведро, а сам взял лопату и повёл её к картофельной посадке.

– Пары кустов на обед хватит, – бодро проговорил Грас. – Вымой клубни вон в той бочке, а я схожу за зеленью.