Из поколения, идущего в никуда. Исповедь рождённой в 90-е

Прячу руки в карманы. На часах 22:35, «пара минут» брата растянулась на целых пять. Очередной звонок в домофон. Один, два, три, четыре, пять, шесть гудков.

– Я иду, иду.

– Быстрее.

До дома идти пешком десять минут, на улице холодно, а я забыла перчатки. Могла бы отправиться домой, к чашке горячего чая? Нет, меня останавливает четвёртый пункт Устава ОАО, который гласит: «Если младшие участники ОАО ″Семья Макаровых″ Игорь и Дарья уходят из дома вместе, то возвращаться должны вместе. Исключения недопустимы». Конечно, наши друзья считают, что это лишь шуточный свод правил, закреплённый на холодильнике в нашем доме, но, глядя на него, в отличие от других, мне не хочется смеяться. Последствия нарушения устава нешуточные.

На часах 22:37, до дома идти пешком целых десять минут, а второй пункт Устава предписывает: «Возвращение домой всех членов ОАО должно осуществляться до 23:00. Задержка должна быть согласована с директором». Именно поэтому замёрзшие пальцы снова набирают нужные цифры. Я из тех, кто следует букве закона. Очень люблю правила, особенно их соблюдать. Ещё в четырнадцать лет создала пять правил на день, которые помогают быть счастливой. В начале их было десять, но отказалась от половины, дабы обеспечить их реализацию. Порой ты говоришь себе: «Я могу», а в итоге очень страдаешь, что это не так. А я из тех, кто болеет в Формуле-1 за Шумахера, разочарования ни к чему. Пять правил на день способна выполнить.

Первое правило гласит: «С утра улыбайся своему отражению в зеркале». Сегодня утром пела перед зеркалом в расчёску «Песенку велосипедистов» и «Хмуриться не надо, Лада», не смогла сдержать улыбку. Советские песни всегда поднимают настроение. Со вторым правилом «Узнавай каждый день что-то новое» тоже проблем не возникает. Пока учусь в университете, тем более педагогическом, буду обеспечена ценным багажом разнообразных знаний. Интересный факт на сегодня: один раз в год жители Афин имели право отправить в десятилетнюю ссылку неугодного гражданина. На глиняных черепках писалось его имя, и, если набиралось достаточное количество, кто-то в итоге покидал город. Звучит довольно мрачно. Не хотела бы я, чтобы моё имя написали хоть на одном черепке. Поэтому хорошее дело, прописанное в третьем правиле, тоже сделала: пошла с братом на тематическую вечеринку, хотя совсем не хотела. Родители не отпускали Игоря одного, а вдвоём – пожалуйста. Осталось только с неё вернуться, ведь четвёртое правило устава никто не отменял. Родителям спокойнее, когда сопровождаю Игоря во время вечеринок и развлечений. Они уверены, что тогда он не наделает никаких глупостей, ведь я из тех, кто переходит дорогу только на зелёный свет. С шестнадцати лет хожу на футбольные матчи «Локомотива-НН», чтобы брат вдруг не вздумал пробежаться по полю или кинуть стулом в фаната соперника. Моё присутствие обеспечивает правильную футбольную позицию: смотреть матч и поддерживать команду, а не затевать драк. С пятнадцати лет хожу на рок-концерты, где с братом наслаждаемся музыкой, драйвом и толпой единомышленников. Все источники энергии законные или употреблённые в меру, ведь фейсконтроль при возвращении в наш дом куда строже, чем в любом концертном зале. С тринадцати лет окунулась в атмосферу неформального Нижнего, где точками сбора были «Драма», «Ассамблея» и «Высота», а наполняли её панки, музыканты, байкеры, футбольные фанаты и иные люди, которые не вписываются в рамки правил. На футбольном стадионе, в концертном зале или на площадке рядом с театром Драмы я становлюсь гарантом успешного возвращения брата домой. Конечно, в самом начале нашего пути Игоря страшно злило, что преследую его повсюду, словно тень, но потом пришло смирение, которое трансформировалось в веселье. На нашем счету столько интересных событий, что с лихвой хватило бы на целую книгу рассказов. У нас родилась слаженная команда: «Один за всех, и все за одного» в масштабе двух людей.

На часах 22:40, а после восьми гудков всего лишь снова услышала, что брат уже идёт. Задержку по времени не согласовала, а это значит, что у нас есть всего двадцать минут, чтобы успеть вернуться домой. Снова тычу замёрзшими пальцами в кнопки домофона. Гудки, гудки, гудки… Нет ответа. До дома десять минут пешком, и не имею права опаздывать. Сама виновата. Зря согласилась сопроводить брата на дурацкую тематическую вечеринку, но тогда о добром деле пришлось бы забыть, а это в корне неверно и нарушает мои собственные правила. Четвёртое правило тоже неизменно соблюдаю: каждый вечер заполняю страницы дневника, ведь это лучший способ анализировать прожитый день. Очень сложно писать правду, не преукрашивая события. Если честно, как бы мучительно неприятно ни было, это помогает воспарить над ситуацией и рассмотреть жизнь объективно. А если ещё честнее, всегда было важно запомнить всё, что случается вокруг и со временем может стереться из памяти. Всегда хотелось сохранить свою жизнь в истории…

На часах 22:45, и мой день может закончиться не слишком радужно. Отец никогда не кричит, достаточно лишь взгляда. В наказание перестаёт разговаривать, что в разы страшнее крика. Не могу выдержать и часа тишины, ведь я из тех, кто поднимает руку, прежде чем ответить.

Один, два, три, четыре, пять гудков…

– Игорь, ты смотрел на часы?

– Уже иду!

Дура! Зачем только спустилась первой, дав возможность брату проститься с друзьями наедине!? На часах 22:45, а расстояние до дома равно десяти минутам ходьбы.

Звонок на мобильник. Вадим. Один, два, три, четыре гудка, не могу не подойти.

– Котёнок, ты где?

– Я уже почти дома.

– Почти? Это как? – мигом взрывается он. – То есть от меня мы уезжаем ровно в 22.00, не секундой позже, а со своим братом ты…

Гудки, гудки, гудки. Да, мой день может закончиться совсем невесело. Не могу этого допустить. Домофон, требование пустить обратно, три этажа на одном дыхании, быстрые прощания и рука брата, за которую увлекаю его на улицу. Он не из тех, кто переходит улицу только на зелёный свет. На часах 22:53, и долгих десять минут пути.

– Вот что теперь делать, Игорь?

– Бежать, – улыбается он.

Ночной воздух дарует второе дыхание, смех порождает лёгкость, а рука брата даёт силы бежать. Путь до дома может сократиться до пяти минут, если приложить немного усилий. «Один за всех, и все за одного» в масштабах двух людей. На часах 22:58. Дружно возвращаемся домой с тематической вечеринки. Никаких нарушений в уставе. Осталось только перевести дыхание и пожелать спокойно ночи Вадиму. Та ещё задачка.

– Да, – его тон не предвещает ничего хорошего.

– Я дома, собираюсь спать.

Тишина. Ни привычного «Спокойной ночи», ни неизменного «Люблю тебя», только зловещая тишина.

– Спокойной ночи, – нарушаю её я.

– И всё?

Я могла бы объясниться, но он вряд ли когда-то поймёт что-то из глубин моего айсберга.

– Тогда поговорим завтра, – первым кладёт трубку, хотя по правилам этикета это должна была сделать я. Нашёл очередной повод для обиды…

Отправляюсь принять душ, ведь это требует пятое правило. Именно в ванной, под душем, всегда смываю весь негатив, накопившийся за день. Пора пойти и слить нелепую обиду Вадима в водосток, чтобы завтра с утра снова улыбнуться своему отражению в зеркале.

Глава 7

Музыкальный фон: «Хочешь?». Земфира (Земфира Талгатовна Рамазанова внесена Минюстом РФ в список иноагентов)

Пью кофе в одиночестве на подоконнике у ведущей на второй этаж лестницы, где сидеть нельзя. Всё равно сижу, ведь это идеальное место для наблюдения: буфет как на ладони. Вторая пара закончилась, а это значит, что Андрей скоро придёт сюда, чтобы перекусить. Надо лишь немного подождать… Порой мне в голову приходят странные мысли. Часто задаю себе вопрос: а что будет, если прямо сейчас настанет конец света? Последний час или два? Что буду делать именно я, когда объявят, что огромное цунами сотрёт мой город с лица земли? У меня есть готовый ответ: буду искать Андрея, чтобы сказать, как сильно его люблю. Потрачу последний час жизни на то, чтобы увидеть холодную улыбку того, кто помогает дышать. Захочется лишь обнять его, почувствовав родное дыхание на коже.

Появляется Андрей, разумеется, видит меня, всё будто бы случайно: ему не так уж обязательно знать, что это заранее прописанный сценарий. Да, знаю наизусть не только расписание своих занятий, но и его группы, график межкурсовых футбольных матчей и время отправления шестого троллейбуса, который может отвезти до дома не только меня, но и Андрея. Андрей подмигивает, машу рукой. Он всегда подмигивает вместо приветствия, если нас разделяет расстояние, и дотрагивается до моей ладони, если при встрече стоим рядом. Занимает очередь в буфет. Пока ещё ни один поэт в мире не смог описать, что у меня в душе, когда ловлю его взгляд: полное растворение в этой бездонно-ледяной синеве, отражающейся в его глазах. Порция внимания на день получена.

– Привет, жена, – Даниил портит чудесный план перехватить Андрея на лестнице. Называю однокурсника мужем, а он меня женой. Даже не помню, когда и почему придумали друг другу эти несоответствующие действительности прозвища. Весь первый курс он был проводником в мир студенческих вечеринок и развлечений. Мы были практически неразлучны. Есть у меня для него и альтернативная характеристика: змей-искуситель, но он вряд ли когда-то об этом узнает, ведь официально мы муж и жена.

– Чего сидишь здесь, ждёшь, когда накажут?

Улыбаюсь и пожимаю плечами. Взгляд глаз цвета льда прикован к нашей парочке. Конечно, Андрей не может не заметить. Этот подоконник – не только отличный наблюдательный пункт, но и смотровая площадка, которую видно за версту. Даня с лёгкостью подхватывает меня и несёт вверх по лестнице. Сопротивление бесполезно. Глупо кричать – не в моих правилах.

– Поставь девушку на место, – спасает меня Петя. В признательность трачу на болтовню с ним пять минут. Когда снова спускаюсь к буфету, Андрея уже нет… Я не любитель импровизаций.

Бреду к аудитории… Порой посещают странные мысли, от которых мне самой становится страшно. Представляю, что Андрей попал в чудовищную аварию. Стал таким беззащитным, что все сомнительные особы сразу отвернулись от парня, а я стала той единственной, которая бы бережно ухаживала за ним.

– Даш, ручку не одолжишь? – Андрей ждёт меня у аудитории. Эта импровизация мне по душе. Какой глупый предлог со мной поговорить! Неважно, он, как и я, ищет повод для встреч. При расставании он гладит меня по щеке. Электричество, яркая вспышка света. Это прикосновение врежется в память о сегодняшнем дне. Возвращение домой обещает быть хорошим, жаль, что лекция длится восемьдесят минут… Представляю, как было бы чудесно всё бросить и сбежать с Андреем. Уехать в Мексику или Италию. На худой конец, в другой город. Идеально, если бы мы купили фургон и колесили бы по всему свету. Совсем как Бони и Клайд, но только без нескончаемой череды убийств и преступлений. Когда от лекции остаётся пять минут, приходит СМС. Вадим: «Котёнок, жду тебя после пары внизу. У меня для тебя сюрприз». Вот он, разрушитель надежд на увлекательное путешествие в фургоне по миру… Ну почему же не люблю Вадима? Ведь он такой хороший, во всяком случае, так утверждают все мои друзья. Об Андрее могу думать часами. Собираю по крупице любые знания о нём, ловлю всё, что его касается. Могу придумать для него тысячу ласковых слов, описать на пяти страницах его улыбку. О Вадиме способна сказать лишь одно: он хороший. Разве с таким героем связывают жизнь главные героини? Почему сценарий моей жизни пишу не я, а тот, кто сверху? У меня вышло бы гораздо лучше… Вечером будут ждать совсем иные декорации: не дорога до дома и объятия на холодной лавочке с видом на окна моего дома, а мягкий диван в квартире Вадима. Сюрпризом станет не приятная прогулка домой, а фильм «Нефть», который парень скачал специально для меня. К сожалению, в этом фильме даже нет хэппи-энда…

В новых декорациях, однако, всё выходит из-под контроля режиссёра. Вадим снова кричит на меня, уже не знаю, за что именно: за короткую юбку, за рассказ о весёлой прогулке с подругами или за СМС от Олега. Вадим снова кичится тем, как любит меня. Хочется одного: чтобы он поскорее заткнулся. Знаю весь сюжет до конца.

Кадр 1. Он будет кричать минут пятнадцать, доказывая, что я его не люблю. Стану молчать, как партизан, памятуя, что оправдывается лишь виноватый.

Кадр 2. Наступает его очередь молчать. Я же постараюсь обнять его. Ровно пять минут он не поленится отталкивать со словами, что «Нельзя вот так вот взять и сразу простить».

Кадр 3. Пару часов Вадим будет ходить мрачнее тучи, я же сидеть, не зная, что делать. Какой смысл находиться вместе, если партнёр не хочет с тобой говорить?

Кадр 4. Перед тем как отвезти меня домой, он снова напомнит, что я настолько его не люблю, что даже не могу остаться на ночь.

Кадр 5. Примирительный секс на заднем сидении машины, и его пламенное признание в вечной любви.

Отклонение от сценария может быть одно: примирительный секс и признание в любви случится у Вадима дома. Поэтому, когда он снова кричит – то ли потому, что я собралась на день рождения друга без него, то ли потому, что ляпнула, будто мой преподаватель – отличный мужчина, – молчу, зная, что скоро это закончится. Метать бисер перед свиньями не хотел даже Христос. Бесполезно, он никогда не поймёт. Он один из тех, кто считает, что любовь требует доказательств. Не понимает, что наш исход будет таким же печальным, как в том фильме, который он скачал специально, если мы не остановимся. Пора нам уже сменить сценариста. Вспоминает, сколько цветов подарил и сколько раз мчался на помощь по первому зову. А мне хочется бросить ему в лицо: «Не делай этого. Мне не нужны твои подарки, которыми потом ты будешь тыкать при каждом удобном случае. Да, ты хороший, знаю это без твоих напоминаний!» Жизнь, как съёмка кино, где многое остаётся незамеченным: работа осветителей, режиссёра-постановщика или дизайнера одежды. Ты воспринимаешь фильм целостно, не рассматривая каждую деталь в отдельности, не замечая титанического труда стольких людей. Вадим не видит, что делаю слишком много, чтобы сохранить наши отношения:

– каждый день защищаю его от вечных нападок отца и брата;

– с трудом раз в месяц отпрашиваюсь к нему на ночь, после чего отец не говорит со мной по два дня, а мама твердит, что не берегу нервы отца;

– терплю его бестактность, крики, ревность, навязчивость;

– вынуждена отказываться от половины встреч, которые мне назначают, лишь для того, чтобы он был спокоен.

Да, лучше буду молчать. Потерплю ещё пятнадцать минут, пока он успокоится. Вадим никогда не поймёт, как мучительно принимать эту всепоглощающую ревность. Если молчание и терпение – не доказательство моих чувств, то наша история оборвётся на печальной ноте. Порой мне в голову приходят странные мысли. А что, если бы у меня хватило смелости писать сценарий собственной жизни? Возможно, тогда я бы уже колесила в фургоне по стране, а не ждала, когда закончится очередная буря в квартире с мягким диваном.

Глава 8

Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чём говорят: ″Смотри, вот это новое″, но это было уже в веках, бывших прежде нас…

Книга Екклесиаста, или Проповедника, гл. 1, ст. 9—10

Сижу с отцом на кухне. На часах 23:20. Он собрался покурить, составляю ему компанию. Наш ежедневный ритуал. Время, когда он говорит обо всём на свете. Когда слушаю его рассказы о прошлом, не хочется, чтобы он замолкал. Всё ещё до конца не могу поверить, что СССР больше нет. Прожила в СССР всего четыре года, но знаю об этом государстве всё. Проводник в заманчивые 70-е – отец. Это время, которое вызывает у меня три навязчивые ассоциации: сила, стабильность и вера в светлое будущее. Три принципа, которые близки.

Мой отец совсем как Сталин. Справедливый и властный. Боюсь его ровно настолько, насколько люблю. К тому же политика кнута и пряника, с преимуществом первого, излюбленная Иосифом Виссарионовичем, весьма свойственна отцовскому стилю воспитания. В СССР жизнь по правилам приносила результат. Яркий пример – отец. Работает на заводе уже двадцать лет: заслужил не только непререкаемый авторитет как лучший специалист, но и неуклонное повышение зарплаты. Сейчас же большого достатка добивается тот, кто живёт не по правилам. Поиск честного олигарха может занять всю жизнь, а результат разочарует. Честный олигарх стоит в одном ряду с розовым единорогом: оба они не имеют ничего общего с реальностью. Как же быть тем, кто верит в государство, в теорию общественного договора или в справедливость, в конце концов?! Что делать таким, как я, которые не смогут переступить черту? Неужели не суждено будет достигнуть вершин? Отец зажигает газ, чтобы заработала вытяжка. Наш ежедневный ритуал, время, когда не только приоткрывается дорожка в заманчивое прошлое, но и появляется возможность прокачать критическое мышление. Если честно, мне, как историку, это особенно важно. Если ещё честнее, отец обычно хвалит меня за смелые высказывания.

– На последних выборах оппозиция явно сдалась, – начинает папа, делая первую затяжку, – выбор был очевиден.

– Это точно, – подхватываю тему. – наш президент, бесспорно, авторитетнее кого бы то ни было в нашей стране, в любом случае он бы победил, но тут у него не нашлось конкурентов. Неужели испугались провала?

Отец согласно кивает:

– Конечно, это больно щёлкнуло бы по их самолюбию…

– Левым пора бы выдвинуть какого-то посвежее, чем их лидер.

– Левые боятся потерять пенсионеров в качестве электората, – возражает отец.

– Пап, многим бабушкам уже не нужен пенсионер, они тоже хотят того, кто молодой и говорит без бумажки.

Красота или умение держаться перед камерой – не те показатели, по которым мы с отцом выбираем кандидатов. Голосуем за идеи, стоящие за конкретным лидером. Национализация ресурсодобывающей промышленности, предложенная левыми, нам вполне импонирует. Но выдвинутый ими неизвестный кандидат явно не тянет на лидера. Воплотятся ли эти идеи в реальности? Любая власть настолько меняет человека, что страшно представить. Может, поэтому радужные лозунги политиков не реализуются в действительности? Говорить и делать – не одно и то же. Бывают, конечно, исключения, но, как правило, ни к чему хорошему они не приводят. В отличие от мамы, не считаю, что в нашей стране голосование необходимо.

Да, результаты последних выборов были понятны без голосования. Я бы совсем не ходила голосовать, но мама силком заволокла на избирательный участок. Она и правда верит, что её голос важен… Мама, как Элли из «Волшебника Изумрудного города», – такая же добрая и наивная до жути, способная побежать по дорожке к людоеду лишь потому, что он пообещал исполнение всех желаний.

– Самое обидное в другом – каким бы сильным ни был лидер, почему он не может сильно изменить что-то в нашей стране?

У отца нет готового ответа на вопрос, пускается в пространный монолог, вся суть которого сводится к одной фразе: политики, может быть, и рады делать, но выстроенная годами раньше система не позволяет что-то менять быстро и сразу.

– Он на то и глава государства, в конце концов. Все голосующие за него бабки затопчут кого угодно, не посмотрят на регалии и звания. И я молчу об армии. Ведь нужно, чтобы каждый жил достойно!

В комнате повисает тишина. Отец на очередном выдохе её нарушает.

– Есть ли новые идеи и возможности для нашей страны – вот в чём вопрос. Пока ничего нового в области человеческого устройства не придумано. Пока возвращаются старые законы. Но это действовало в СССР, ведь хлеб стоил три копейки, а нам было где жить.

– Пап, о чём рассуждать, достаточно взглянуть на гимн. Что можно говорить о государстве, в котором даже не потрудились создать новый гимн, а переписали слова из гимна СССР? Тогда бы уж и про хранимого Богом царя бы вспомнили…

– Да новый гимн мало кто знает, – смеётся он, – помню только гимн СССР.

Да, тоже знаю только гимн СССР. Молчим. Ничто не ново под солнцем. Восстановление старых законов нельзя считать достижением новой власти.

– Жёсткой цензуры и лагерей, слава Богу, в нашей стране больше нет, но мнение тех, кто снизу далеко не всегда учитывается, – вздыхаю, – как это всё-таки по-русски: сначала разрушить до основания, а потом вернуть к жизни старый закон, преподнеся его как новый. Разрушить колхозы и заводы, а потом тратить кучу сил на их восстановление. Отменить железный занавес, а потом снова его повесить? Но почему, почему нельзя не уничтожать лучшее, что было в нашей стране, а худшее оставить в прошлом?

У отца снова нет чёткого ответа на вопрос. Он тушит сигарету, и это значит, что нам пора идти спать. Ритуал завершён. Завтра всё повторится вновь.

Глава 9

Социометрия – это инструмент тестирования учащихся, который выявляет межличностные отношения в коллективе. Методика позволяет количественно выразить структуру взаимодействия, а полученные результаты дают психологу возможность составить рекомендации учащимся и педагогам по оптимизации общения. Социометрия, которую проводят психологи, позволяет понять: кто является лидером, есть ли в коллективе изгои и отвергнутые, каков уровень сплочённости учеников.

Сегодня у нас семинар по педагогике и тема занятия – «Коллектив». Пришли на него сразу после семинара по психологии, где подводили итоги социометрического теста нашей группы.

Для справки: наша группа состоит из 15 человек.

Наша «великолепная тройка» — будущие краснодипломницы: Света, Инна и я.

Мои хорошие друзья Петя, Женя и Олег — главные создатели веселья в нашей группе.

Даниил под кодовым именем «муж».

Наша староста «Сладкий сахарок» Таня и её молчаливая подруга Катя.

Душевные лентяи Саша и Серёга.

Творческий парень Игорь на своей волне.

Миша, которого я называю Святым мучеником. Ему нравится брать на себя все тяготы этого мира. Он вечно чем-то недоволен и считает, что жизнь трагически несправедлива. Пообщавшись с ним пять минут, можно смело залезть в петлю.

Тихий омут с её возлюбленным Сашей, который даже не пытается хоть с кем-то наладить общение. Тихим омутом зову Лизу. Она тихая и прилежная, но при упоминании о каком-либо сексуальном извращении может выдать: а что, разве вы этого не делаете? Скромная и застенчивая, тот самый омут, в котором могут водиться черти. Исследую я этот омут во время ежедневных поездок на учёбу в битком набитом автобусе. Приятные беседы компенсируют некомфортную доставку нас до места учёбы.

Тема занятия – «Коллектив», и всё идёт плавно, пока наша преподавательница не предлагает обсудить вопрос: является ли наша группа коллективом. У меня, конечно, есть однозначно положительный ответ. О взаимовыручке и слаженности нашей группы ходят легенды по всему вузу. Наша тройка выступает главным поставщиком готовых ответов на всех семинарах, коллоквиумах и зачётах. Если мы не отвечаем сами, то смело делимся материалом с другими. Женя, Паша, Олег и Даниил – сильная сторона группы по части ораторства и организации развлечений. А ещё они те, кто всегда заступятся за нас. Саша с Серёгой, если, конечно, они находят силы дойти до занятий, всегда поддерживают все наши начинания. Лиза с Сашей, обособившись в своих отношениях, уважительно относятся к нашей слаженной компании, и даже Игорь, который почти не находит времени на общение, ярко проявляется в тех редких встречах, что он посещает. Особняком держатся только Святой мученик, так как он всегда на всё имеет своё, непопулярное, мнение, и наш Сладкий сахарок с подругой Катей, ибо первая не представляет, как можно строить отношения без должностной инструкции, а вторая приходит в институт лишь за получением знаний. В нашем содружестве распределены все места. Подтверждено социометрическим тестом, результаты которого мы узнали на предыдущем семинаре.

Почти в любом коллективе эксплуатирую любимую позицию серого кардинала. Быть лидером нет ни желания, ни терпения. Серый кардинал – это идеальная роль: ты имеешь вес в коллективе, но не несёшь никакой ответственности, ведь все уверены, что делают всё сами. Занять это вакантное место проще простого.

У меня есть три верных способа:

1. Стать другом лидера или продвинуть в лидеры уже имеющегося друга.

2. Продуктивно общаться с максимальным количеством активных людей.

3. Возглавить недовольных.

Почему другие не стремятся занять это место? Возможно, они не из тех, для кого важно, чтобы их любили или ненавидели… А я не любитель полутонов.

– Однозначно да, – слово берёт Петя, – у нас очень дружная группа. Наши девочки, – он подмигивает нам, – всегда готовы помочь. Если бы не они, наша группа значительно бы поредела после нескольких сессий… У нас много общих интересов и совместных развлечений. Кроме того, у нас есть нелегальные способы для сплочения рядов, – делает многозначительный щелчок возле шеи.