Из поколения, идущего в никуда. Исповедь рождённой в 90-е

Из поколения, идущего в никуда

Исповедь рождённой в 90-е

Ксения Таланг

© Ксения Таланг, 2025

ISBN 978-5-0067-2163-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

Глава 1

Выход где-то рядом

Под впечатлением от гипотезы лингвистической относительности. В 1960-х для профилактики самоубийств все таблички с надписью «Выхода нет» на станциях лондонского метро заменили на «Выход с противоположной стороны».

2007 год, февраль

Кабинет психолога. Период моей затянувшейся депрессии. Время, когда мы расстались в первый раз. Сижу в уютном кресле, не зная, куда пристроить руки. На стенах – картины, за окном – стройка, в голове – бардак. Мой психолог – миловидная дама лет сорока-сорока пяти, того же возраста, что и мама. Когда отчаялся и уже не знаешь, куда идти, ты ищешь человека, который укажет нужное направление. Фраза «У тебя всё будет хорошо» – лучшая таблетка от печали. Обнадёжит ли тебя подруга или случайный прохожий в парке (ведь это будет знак свыше?) – неважно. Идеально, если это сделает тот, кто хоть немного понимает в жизни или имеет представление о тебе. У меня было три пути: первый – мама, второй – гадалка, третий – психолог. Предпочла последний, потому что он показался наиболее разумным, ведь глубоко в душе я сциентист. А если честно, потому что та гадалка, к которой хотела пойти, совершенно не вовремя умерла. Ещё честнее – не разговариваю с мамой по душам. С чужими людьми гораздо легче, чем с близкими.

Обозначаю главную проблему, терзающую меня, поверхностной фразой:

– Я недовольна жизнью.

Слишком стыдно признаться специалисту: развела нюни только потому, что меня бросили в первый раз. Слышу вполне резонный вопрос:

– А чего бы вы хотели достичь в свои девятнадцать лет?

Отвечаю не сразу, думаю. Если честно, хотела бы открыть Америку или выиграть Вторую мировую войну, или, на худой конец, совершить самый длинный прыжок в мире. Быть тем, кем гордятся родители и вся страна. Но конкретно в данный период жизни не нравится быть брошенной человеком, который любит меня без всякой видимой на то причины. Наверное, молчание длится слишком долго, и специалист решает помочь:

– Финансовой независимости? Построения семьи? Побед в спорте?

Каждый раз отрицательно качаю головой: нет, нет и нет.

– А чем вы тогда недовольны? – улыбается она.

Логично. И то самое заветное: «всё хорошо». Только это неправда.

– Вы довольны местом учёбы? – Миловидная дама подходит к проблеме с другой стороны.

Снова призадумываюсь. Мне нравится Педагогический институт. Как бы банально ни звучало, приобрела в нём много ценных знаний. А ещё больше люблю вуз за то, что он подарил общение со множеством интересных, неповторимых людей. Однако моя специальность оставляет желать лучшего.

– Не совсем.

– А почему вы выбрали именно его?

Снова вопрос с подвохом.

– Ну, сфера «человек-человек» для меня более комфортна, – блеснула жалкими познаниями в психологии. Слишком стыдно сказать, что выбор вуза был сделан на основе двух факторов:

Первый – возможность поступить бесплатно и на бюджетное место.

Второй – перспектива после пойти работать в инспекцию по делам несовершеннолетних. Правда, второй фактор придумала, чтобы оправдать первый. Реальная перспектива стать учителем пугает меня. Каждый день публичное выступление перед детьми… Мороз по коже. Почему? Предпочитаю скрывать это под водой. Любой человек подобен айсбергу. Мы видим только жалкую вершину махины, скрывающейся в глубине. Ты обнаруживаешь лишь то, что он сам пожелает сказать. Получаешь тщательно отобранные факты и совсем ничего о мотивах тех или иных действий, хотя они – суть человеческой души. Знаешь, где он учится, с кем дружит, даже можешь обладать информацией о количествах приёма им пищи. Но ты не имеешь представления о том, любит ли он свой вуз, что он особенно ценит в друзьях и почему ест суп на обед. «Чужая душа – потёмки», – было сказано совсем не зря. Каждый сам решает, какова вершина айсберга. Лично я предпочитаю практически всё хранить под водой – так намного безопаснее. Профессионально подходим к этой проблеме и даже делаем тест на профориентацию, неожиданно для нас обеих выясняя, что учусь по специальности.

– Ну, что я могу предложить… Социолог… Из всех профессий сферы «человек-человек» они зарабатывают больше всех, – она зрит-таки в корень, понимая, что мысль о нищенском существовании, на которое обречены все учителя в нашей стране, совсем не греет мне душу. Потом она рассказывает, что тоже получила историческое образование и нисколько об этом не жалеет. Приятно, что она много говорит о себе, не заставляя меня болтать без умолку. Выясняется, мы во многом похожи: она тоже интроверт, любит много читать и спорить о политике. Главное, что нас различает, – она совсем несклонна к депрессии.

– У меня хандра каждую зиму, – напрасно признаюсь я.

– Это надо прекращать, – говорит она, будто открывая Америку. – Из депрессии надо уметь выходить, а то её таблетками лечат.

Не буду пугать её историей о том, как в одиннадцатом классе рыдала всю неделю, потому что проклятая зима отчаянно пыталась сохранить свои позиции, преграждая приход весне. Шоколадки, которые покупал одноклассник для того, чтобы хоть как-то развеять мою грусть, лишь слегка подслащивали ситуацию.

– Знаешь, как психолог посоветовал Лолите выйти из депрессии? – улыбается она.

– Нет, – в душе забрезжила надежда на приобретение ценных знаний.

– Он ей предложил сходить на кладбище.

Надежда испарилась. Улыбаюсь, потому что неприлично не улыбнуться чужой шутке, какой бы безнадёжно горькой она для тебя ни была. И снова всё вроде бы хорошо. И мы переходим к сути. Говорю о нём, о Вадиме, о Том-кого-я-никогда-не-полюблю. О том, как мы расстались в первый раз. С тех пор как он ушёл, не было ни одной ночи, чтобы мысленно не вернулась к этому событию. Наступили холода, был период, когда болела, он приехал, всучил письмо, сказал, что мы расстаёмся, и ушёл. Вот так вот просто, без объявления войны и даже не в четыре часа утра. Без предупреждающего жёлтого, сразу красный. Ни одного сигнального звоночка, разве что фраза одного из его лучших друзей на глобальной пьянке, посвящённой экватору, за месяц до вручения письма: «У вас всё хорошо?» Но кто обращает внимание на детали, когда общая картина прекрасна? Попыталась найти ответ в письме. Но, кроме того, что он любит, а я нет, и банального «до свидания» – там не было ничего. Рассказываю о том, что, как ни странно, продолжаем общаться. Почему – скрываю это под тёмной водой. Психолог задаёт много вопросов. Узнаёт:

– что мы встречаемся полтора года, а если точнее, год и восемь, так как мы одна из тех сумасшедших пар, которые отмечают годовщину совместно прожитых месяцев;

– о главных причинах наших ссор – его бесконечной, всепоглощающей ревности;

– о том, что в целом было хорошо вместе.

Общий ход вопросов нарушают те, что заставляют меня задуматься:

– Что ты ценишь в нём больше всего?

Сразу всплывают приятные эпизоды нашей жизни.

– То, как Вадим встречал у дома с цветами каждый раз, когда уезжала из города больше чем на два дня.

– То, как он втайне от меня год копил на поездку в Питер.

– Как он говорил, что я самая красивая.

Но почему-то наиболее ярко вспоминается совсем-совсем невесёлый момент. Ночь, когда рыдала шесть часов подряд, потому что умерла бабушка. Боюсь в жизни трёх вещей: смерти, глубины и космоса. И все шесть часов он пытался меня успокоить, безуспешно, конечно, но пытался. Сгруппировав всё это, сформулировала ответ:

– Потому что он меня понимает, с ним хорошо.

– Ты хочешь его как мужчину?

Ещё более неожиданно. Если встречаюсь с ним, как может быть иначе? Но всё же, прежде чем ответить, оцениваю Вадима по шкале сексуальности от Губина до Андрея и понимаю, что он занимает золотую середину.

– Да, – для пущей убедительности добавляю, – у меня есть друзья-мужчины, которых не хочу совсем.

Умалчиваю, что секс не приоритетен в любовных отношениях. Потом снова она уточняет мелкие детали, извлекая бесполезную информацию о нашем досуге и совместных интересах.

– Ты хочешь брак?

Снова вопрос, ставящий в тупик.

– Вообще, да, – отвечаю, не признаваясь, что перспектива стать старой девой пугает меня больше смерти, – но сейчас – нет.

– Ты хочешь уйти из семьи?

– Нет, – очередной странный вопрос. Разве воспитанные люди могут ответить «да»?

Она делится тем, что очень хотела поскорее сбежать, раскрывая ещё один секрет скоропалительных браков в СССР. Не могу озвучить мысль, что всего более волнует вопрос: почему? Почему он ушёл?

– Уходит всегда тот, кому хуже, – неожиданно произносит она, видимо, прочитав мысли.

– Но это он ревновал, – защищаюсь, пытаясь доказать, что хуже было именно мне, – к каждому столбу.

Конечно, психологу не обязательно знать, что ревность льстила самолюбию, так как распространённое заблуждение «ревнует – значит, любит» присуще и мне. А ещё потому, что это позволяло чувствовать себя суперзвездой, такой красивой и сногсшибательной, на которую бросаются все мужчины. Приятное ощущение. До определённых пор. Пока любимый не попытается запретить даже смотреть в сторону того, у кого есть член, будь то друг или незнакомец на улице. Последнюю мысль, но не в столь грубой форме, произношу вслух.

– У тебя есть друзья-мужчины?

– Да.

– Странно. – Искренне удивлена, разве специалисту может что-то казаться странным? – Когда я познакомилась с мужем, желание общаться с другими мужчинами пропало.

Странно для меня, но я же не говорю об этом?

– Мне легче общаться с мужчинами, – продолжаю расширять границы её сознания.

– Почему?

Ответ снова надо искать не на суше. Пожимаю плечами.

– Они более честные и непосредственные, – говорю, не добавляя, что от них меньше разочарований.

– Но в целом он тебя устраивает?

– Да, даже более чем.

Пришла пора рассказать об Андрее, о Том-кого-я-буду-любить-всю-жизнь. О том, какой он подлец, как изводил меня:

– как читал мои мысли;

– как совсем не ревновал;

– как не говорил о чувствах;

– как мы были похожи.

Помня о приличии, постоянно повторяю: очень рада, что мы не вместе и у меня есть Вадим. Точнее, был. Или есть. Такие оговорки по Фрейду меня нервируют. Психологи не имеют права давать советы и делать выводы, исходя из слов лишь одной стороны. Эту мысль, но под разными соусами, она внушает мне на протяжении всего отведённого часа, видимо, чувствуя мою жгучую потребность услышать совет. Психологи лишь могут озвучить то, что вы сказали им сами. Подвести итог вашим мыслям. Этого она не говорит, об этом, к сожалению, узнаю только завтра. В конце сессии она резюмирует, озвучивая самую страшную тайну, скрытую глубоко под водой:

– Вадима ты не любишь. Ты ценишь его как друга, но не более того. Андрея ты, скорее всего, любила.

Она не слышала, как я нахваливала Вадима изо всех сил, сказав даже, что хочу его? А что Андрей подлец, психолог тоже пропустила мимо ушей? И снова, волшебным образом схватывая цель моей жизни – не остаться одной, произносит:

– Но для брака он идеально подходит. Чувства для хорошего брака – преграда. А ты рационально оцениваешь его и видишь все за и против.

И вот оно – «всё хорошо» – в третий раз. Заблистала табличка «ВЫХОД ГДЕ-ТО РЯДОМ», и теперь знаю, что мне можно куда-то идти.

Приложение

Шкала сексуальности на 2007 год

– Андрей

– Ретт Батлер

– Дж. Клуни

– Вадим

– Ван Дамм

– Даниил

– Губин

Глава 0

Музыкальный фон: песня «Где водятся волшебники?»

из к/ф «Незнайка с нашего двора»

2009 год

Девушка на крыше многоэтажного дома. Хрупкий силуэт на фоне вечернего неба. Шум уставшего города внизу, стук уставшего сердца на крыше. Перемалывание прошлого и туманность будущего – не лучший выбор компании на вечер. Какая тема этой встречи? Взгляд в будущее с высоты полёта или попытка сделать шаг в никуда?

Если закрыть глаза и приложить руку к груди, можно почувствовать стук сердца. Если падение в бездну неизбежно, то можно ли начинать обратный отсчёт?

2004 год

Поцелуй в щёку при знакомстве. Она подарила его имениннику легко, как должное. Случайное знакомство в череде весёлых студенческих будней. Поцелуй в щёку был неизбежен, элементарная вежливость, не более того. Или нет? Тёмные волосы, сильные руки и глаза цвета льда. Его взгляд, после которого чувствуешь лишь стук сердца. Первое впечатление в её жизни всегда верное. И да, это то чувство, о котором пишут в книгах.

2000 год

Стук. Стук. Стук. Из подводной лодки «Курск» слышится стук. Она в окружении друзей, песня оборвана на полуслове. Восемь пар глаз, и все устремлены в экран телевизора. Диктор сообщает, что причина трагедии не установлена. Из подлодки слышен стук. Значит ли это, что есть надежда?

– Напрасно стучат, – говорит тот, кто обнимает гитару, замолчавшую лишь для того, чтобы новости были услышаны, – все они уже трупы.

– Не говори так, – высказывается она непривычно резко, – спасатели рядом. Их спасут.

Правительство страны не может бросить людей умирать под тоннами воды.

1995 год

Стук каблуков по линолеуму. Туфли не по размеру, доска и парты из подручных средств. Все ученики безмолвные и невидимые.

– Записываем число, 21 ноября и классная работа, – чуть ли не по слогам диктует она. Все десять невидимых учеников пишут в своих тетрадях: «21 ноября, классная работа». Кто-то старательно выводит буквы. Кто-то пишет второпях, а некто даже допускает ошибку в слове «классная».

– Все написали? – контролирует потомственный педагог. Ученики кивают ей в ответ. Учитель – звучит ли это гордо? Звучит так, будто можно отдать свои силы на освоение непростого, но жизненно важного ремесла.

1992 год

Развал почти вековой истории. Великое крушение надежд отдельно взятого народа. Бесконечная очередь, в которой она стоит вместе с мамой. Не знает слов «инфляция», «дефолт» и «демократия». Не знает, откуда берутся очереди. Она знает лишь одно: нужно ждать. Очередь как живой организм: дышит, шевелится, негодует.

На улице жарко. Ожидание учит терпению. Рядом песочница с горкой брошенных формочек, как спасение от скуки.

– Иди, поиграй, – наклоняется к ней мама.

Стук лопатки о формочку. В пекарне торговля будет идти бойко. Тук-тук. Кулинарный шедевр готов. Очередь выбрасывает девочку с двумя косичками, которая бежит к месту веселья.

– Привет, я Таня, давай дружить? – громко интересуется она, протягивая руку для рукопожатия.

– Привет, я Даша, давай, – девочка сжимает её ладонь.

Всё просто, как раз, два, три. Время, когда дружба возникает из воздуха. Рядом человек, который скрашивает ожидание и готов строить замки из песка.

1987 год

Крик. Протяжный крик в единственном месте, где крику всегда рады. Роддом и мать, прижимающая её к себе. А потом время, которое несётся, как снежный ком с горы: кормление, пеленание, купание и сон. Движение без остановки и возможности повернуть назад. Тёплый конверт, встреча отца и брата. Никаких фото на память. Лишь тепло и ощущение, что так будет всегда. Стук сердца, важный для четверых.

Глава 2

Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что я любил вас так, как только может мужчина любить женщину? Любил многие годы, прежде чем добился вас? Во время войны я уезжал, пытаясь забыть вас, но не мог и снова возвращался… Я любил вас, но не мог дать вам это понять. Ретт Батлер, роман «Унесённые ветром» М. Митчелл

Сидим с Андреем, как в старом добром советском фильме: на лавочке с видом на мой дом. Поток беззаботных речей, объятия, поцелуи и никакого намёка на секс – всё в традициях киноискусства 40-80-х годов. Это был период, когда сошлась с Вадимом в первый раз. Нет, это не измена, это совсем другой случай. Позволила бы Вадиму подобные вольности? Не буду лукавить, конечно, нет. Скажу больше: наши отношения сразу бы закончились. Это совсем другой случай. Есть веские аргументы в защиту этой позиции:

1. Я люблю Андрея.

2. Я знаю его куда дольше, чем Вадима.

3. Вадим не настроен слишком серьёзно. Во всяком случае, предложения руки и сердца всё ещё не получала.

4. Наши отношения с Андреем платонические. Дальше поцелуев дело никогда не заходит. Хотя это может быть значимо только для Вадима, ведь только для него измена и секс неразрывно связаны друг с другом…

Для своей совести давно разрешила этот вопрос. Андрей и Вадим – две параллельные прямые в моей жизни, а если верить учёным, они никогда не пересекутся. Да, я из тех, для кого замалчивание правды не является обманом. Наши отношения с Андреем не настолько реальны, чтобы стоило их освещать. Во всяком случае, пока. Поток беззаботных речей, объятия, поцелуи на лавочке с видом на мой дом. На кухне горит свет. Мамы ещё нет, а это значит, что готовит отец. У нашей семьи есть одно хорошее правило: мы всегда ужинаем вместе, чтобы обсудить события прожитого дня. Есть ещё полчаса с Андреем до возвращения мамы домой. Андрей встаёт, чтобы достать пачку сигарет из заднего кармана джинсов. Бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, как течёт вода и как курит Андрей. Он держит сигарету небрежно, двумя пальцами. Вдох, выдох, тонкая струя отравляющего дыма. Взгляд на линию горизонта. Цепочка вен на сильных руках. Глубокий вдох и плавный выдох.

Сколько вдохов и выдохов мы пережили вместе? Дышим в унисон с далёкого 2004, когда в первую секунду знакомства подарила Андрею поцелуй: он был именинником, а я – слишком дерзкой. Знала бы тогда, к чему это приведёт… Почему мы всё ещё не настолько реальны, чтобы стать темой для обсуждения за сегодняшним ужином? Когда же Андрей поборет свою гордость и первым признается в любви? Когда всё будет, как у Ретта и Скарлетт, ну или, на худой конец, как у Тоськи с Илюшей? Мне греют душу эти романтичные истории любви… Подобные наивные взгляды храню глубоко под водой. Зачем кому-то знать, что настоящая любовь – это всегда трагедия в трёх действиях? Встреча, преодоление препятствий, и вот она – счастливая концовка, где все живут долго и счастливо, создавая свой маленький новый мир. Любовь – это полоса препятствий, но уж никак не тихая гавань, где можно переждать бурю. В любви нет разума, нет аргументов за и против, есть только то, что даёт силы дышать.

Мы три года знакомы, но даже поцелуй на лавочке заставляет сердце биться часто-часто, совсем как в далёком 2004 году, когда поцеловала Андрея в первый раз. Конечно, я ошиблась, когда позволила сойти с полосы препятствий в тихую гавань к Вадиму. Причина этой ошибки покоится на самом дне моего океана. Ну почему, почему мы с Андреем всё ещё не вместе? Неужели мы, как Скарлетт и Ретт Батлер, постоянно неправильно понимаем друг друга, да и обстоятельства играют против нас? Конечно, мы давно были бы вместе, если бы не некоторые факторы.

1. Он не приревновал меня к Дане, с которым ходила под ручку в перерывах между лекциями.

2. Он не заболел и не пропал на две недели, в то время как я не сомкнула глаз, думая, что он избегает меня.

3. Он купил-таки сотовый телефон, и мы были всегда на связи, а не довольствовались только встречами в университетских стенах или на студенческих вечеринках.

4. Я не встречалась с Вадимом.

Всё могло бы быть, однако, пока наши отношения не настолько реальны, чтобы рассказывать о них за семейным ужином. Он говорит, что выходные проведём вместе, непременно заберёт меня к себе, как только съедет на другую квартиру. Верю ли я ему? Если честно, нет, а если ещё честнее – очень хочется верить. В конце концов, может, наша трагедия уже подходит к третьему акту?

– Найду двушку и переедем туда, – говорит Андрей, вставая, чтобы потянуться.

Теплее, уже говорит о нашем будущем.

– Твой отец будет «в восторге», – взвешивает каждое слово, прежде чем его произнести, – но это будет уже неважно.

– Интересно, почему?

– Я тебя украду, – подхватывает на руки, чтобы закружить в объятиях.

Ещё десять минут до семейного ужина. Проводим их в молчании, растворяясь друг в друге. Голова на его плече, ладонь в его руке, каждое прикосновение – мурашки по коже.

– Я всё равно не скажу, – решает прервать тишину он.

– Не скажешь чего?

– Того, что ты так хочешь услышать. Ты хочешь знать, люблю ли я тебя.

Он знает. Молча выжидаю. Мне ведь всего-то и нужно, чтобы он сказал об этом вслух. Важно лишь чистосердечное признание, занесённое в протокол. Все действия уже свидетельствуют против него. Как ещё можно объяснить это трехлетнее одиночество? Терпеливо ждёт, что Скарлетт, простите, Даша, поумнеет и бросит Вадима.

– Я не скажу этого, ты и так должна знать. – Да, он из тех, кто не бросает слов на ветер.

Не опоздала к ужину. Сегодня это жареная курица с хрустящей корочкой – фирменный рецепт отца. На кухне всё традиционно: рассказы мамы об учениках, зарисовки со смены отца, немного мексиканских страстей от брата, приправленных всеобщим обсуждением Бегбедера. У нашей семьи есть ещё одно хорошее правило: любим читать, а потом обмениваться впечатлениями от прочитанного. Чуть позже брата отвлекает звонок его подружки, настроенной на скандал. Мама встаёт на сторону сына, папа поддерживает, мне остаётся молчать. Если скажу вслух то, о чём думаю, – лучше никому не станет. Ведь в нашей семье есть ещё одно хорошее правило: поддерживать друг друга, поэтому не стоит его нарушать. Все отношения брата идут по одному сценарию: скандалы с кучей перебитой посуды, криками под окнами, бурным примирительным сексом обязательно с девушкой, ноги которой начинаются от ушей. Я не фанат подобных сцен. Брату важна страсть, мне – гармония. Слишком разное видение реальности. Промолчу, это хороший способ не привлекать к себе внимания. Однако далеко не всегда этот способ рабочий.

– А как Вадим? – решает сменить тему мама.

– Всё хорошо, без изменений.

Брат закатывает глаза:

– Зря ты сошлась с этим подкаблучником.

– Игорь, – одёргивает мама, – не говори так.

Минус общих посиделок за столом один: ты не можешь встать и уйти.

– Это всего лишь правда, – смеётся он.

Возможно, моё молчание поможет скорее исчерпать эту тему? Она бесконечно циклична: уже знаю все слова, что брат произнесёт, а отец его непременно поддержит. Брат скажет, что Вадим тупой, а папа тактично заметит, что Вадим не соответствует мне на интеллектуальном уровне. Игорь намекнёт, что в ваших отношениях нет страсти, папа добавит, мол, я пожалею, что связываю жизнь с человеком, который мне не подходит. Знаю, знаю, знаю. Прекрасно вижу все возможности Вадима. Да, эти ранящие слова – лишь попытка предостеречь, но не стоит беспокоиться: у меня в рукаве альтернативная концовка. Не стану возражать брату, так разговор закончится быстрее. К сожалению, на мою сторону решает встать мама. Теперь дискуссия неизбежна, но не стану её участником. Андрей сказал, что заберёт меня. Мой фильм в традициях советского киноискусства неизбежно подходит к счастливому концу.

Глава 3

Первыми силу СМИ ощутили американцы. В 1932 году Рузвельт выигрывает президентскую кампанию благодаря СМИ, которые в полном смысле слова создали имидж будущего президента. Плакаты, газеты и радио выступили как средство создания нового мифа. Это понял и Гитлер, воспользовавшись в полном объёме американским открытием. Голос вождя, звучащий из радиоприёмников, огромные плакаты с его изображением, факельное шествие, оккультная и мифологическая символика – всё это делало фашизм привлекательным в глазах простых немцев.

«Игры политиков» Моррис Дик

В объятиях Вадима сижу дома у его друга. Это был период, когда сошлась с ним первый раз. Компанию нам составляют лучший друг Вадима, по совместительству хозяин квартиры Рома и его возлюбленная Ксюша. Мне здесь всегда легко и уютно. Чудесное место, входной билет в которое — отношения с Вадимом. Рома и Ксюша — одна из тех пар, которые непременно поженятся. Он надёжный и весёлый, она серьёзная и хозяйственная. Идеальное сочетание для гармоничных отношений. Рома всегда рассмешит и защитит Ксюшу, она подставит плечо и создаст уют. Не помню, чтобы видела их поодиночке. Да, это одна из тех пар, которые и на встречу одноклассников приходят вместе. Как правило, у подобных субъектов хочется спросить: а у вас есть личная жизнь? Но из любого правила есть исключения. Рома и Ксюша милые, не ставят на аватарку ВКонтакте общую фотографию, а главное – беспричинно любят меня. Не могу быть равнодушна к тем, у кого вызываю симпатию. Вадим и я + Рома и Ксюша – гарантия удачно проведённого дня. Быть вчетвером гораздо интереснее, чем вдвоём, но об этом Вадим вряд ли когда-то узнает.