Цветущий Пион

Напряжение достигло предела. Все понимали, что нападение – лишь вопрос времени. Деревня Сосновых Ручьев, тихий уголок смертного мира, оказалась на пути уродливой, темной волны.

Вечером третьего дня после возвращения старика Ли, солнце село, окрасив небо в кроваво-красные и чернильные тона, словно предвещая беду. Жители собрались на центральной площади – женщины и дети, спрятавшиеся за импровизированными баррикадами из телег и дров, мужчины, занявшие позиции у частокола, их лица были напряжены, глаза лихорадочно блестели в свете факелов.

Линь Хуа стояла с А-мой и её детьми, её сердце колотилось в груди, как пойманная птица. Она крепко держала за руку маленькую Мэйли, младшую дочь А-мы, чувствуя, как дрожит тонкое тельце девочки. Страх был осязаемым, густым, его можно было вдохнуть с воздухом.

И тут из леса послышался единый, пронзительный вой, от которого зазвенело в ушах и застыла кровь в жилах. Это был сигнал. Сигнал к атаке. Завывание подхватили десятки, сотни глоток, сливаясь в жуткий хор, эхом отдающийся от близлежащих холмов.

Послышался треск ломающихся веток, топот множества лап, шорох пожухлой листвы – звук приближающейся, неистовой орды.

В тусклом свете факелов и угасающего заката Линь Хуа увидела их. Они выходили из черноты леса, бесшумные и стремительные, как сгустки тьмы. Теневые Волки. Их черная шерсть сливалась с тенями, лишь ряды острых клыков и горящие, злобные красные глаза были видны. Их было несчетное множество, они заполнили поляну перед деревней, образуя живую, рычащую стену.

Низкое, горловое рычание донеслось до деревни, заставляя землю дрожать. Оно было наполнено голодом и чистой, первобытной злобой.

Деревенские защитники замерли, их лица были бледны, как мел. Топоры и вилы опустились. Охотничьи луки дрожали в руках. Они были просто смертными. Против таких существ их оружие было не более чем игрушками. Беспомощность висела в воздухе, тяжелая и удушающая.

Линь Хуа смотрела на них – на Старосту, который, несмотря на свой возраст, стоял впереди, пытаясь показать храбрость; на А-му, прижимающую детей к себе, её глаза были полны мольбы; на лица мужчин, в чьих глазах читалось понимание неизбежного конца.

Она почувствовала себя точно так же, как в Зале Предков клана Линь много лет назад – слабой, бесполезной, неспособной ни на что. Но тогда это касалось только её самой. Сейчас речь шла о жизни и смерти людей, которые стали её семьей.

Она хотела кричать. Кричать от бессилия, от отчаяния. Хотела, чтобы у нее были когти, клыки, магия, что угодно, чтобы защитить их. Хотела быть сильной, как те культиваторы, которых она видела в клане. Но она была лишь Линь Хуа, хрупкая, бессильная Линь Хуа.

Теневые Волки не стали ждать. С новым, теперь уже полным ярости воем, они бросились вперед. К частоколу. К беззащитным смертным.

Ужас, чистый и неподдельный, захлестнул Линь Хуа. Крики мужчин, первые звуки ломающегося дерева, визг перепуганных детей – всё слилось в единый, кошмарный звук.

В этот момент, когда отчаяние достигло своего абсолютного пика, когда надежды не осталось, когда она в последний раз всем своим существом пожелала: *спасти их!* – что-то внутри неё сорвалось. Барьер, сдерживавший годами подавленную энергию, сломался. Семечко, долго спавшее в земле, внезапно почувствовало живительную влагу отчаяния и ужаса и начало прорастать с невероятной, неистовой силой.

ГЛАВА 5: Пробуждение Цвета

Вой Теневых Волков разорвал ночной воздух. Это был звук абсолютной, первобытной ярости, смешанный с голодом и злом. Черная волна монстров хлынула вперед, ударяясь о хлипкий частокол с силой тарана. Деревянные бревна затрещали, не выдерживая натиска.

Крики мужчин у частокола, их отчаянные попытки отбиться вилами и топорами, быстро сменились криками боли и ужаса, когда первые волки перемахнули через барьер. Их красные глаза горели в темноте, клыки лязгали, а из пастей капала черная, зловонная слюна.

Паника на центральной площади достигла апогея. Женщины визжали, дети плакали, прижимаясь к матерям. А-ма закрыла собой маленькую Мэйли и её старшего брата, её тело дрожало.

Линь Хуа стояла рядом, чувствуя, как холодный, парализующий страх сковывает её. Она видела ужас на лице А-мы, слышала плач Мэйли. Она видела, как падают мужчины у частокола, как тени Волков накрывают их. Чувство беспомощности было невыносимым, оно было хуже физической боли, хуже презрения клана. Это было осознание того, что она не может защитить тех, кто стал ей дорог.

В этот момент, когда отчаяние достигло своей самой темной, самой мучительной глубины, что-то внутри неё сломалось. Не физически, а ментально, эмоционально. Все годы подавления, все годы ощущения собственной никчемности, вся боль от изгнания – всё это сконцентрировалось в единый, неистовый крик её души: *Нет! Я не сдамся! Я должна их защитить!*

Этот крик не был произнесен вслух. Он был чистой, концентрированной *волей*. И эта воля, этот отчаянный импульс, стал катализатором.

Внезапно, без предупреждения, внутри Линь Хуа вспыхнула энергия. Это не было мягкое пробуждение духовного корня, не постепенное наполнение меридианов. Это был взрыв. Мощный, яркий, неконтролируемый.

Она почувствовала, как из центра её существа, из места, которое всегда казалось пустым и слабым, хлынул поток. Он не шел по привычным меридианам, он игнорировал их, прокладывая собственные, невидимые пути через её плоть и кровь. Это было одновременно болезненно и… невероятно живо. Словно в её теле прорастали корни, раздвигая землю, а затем распускались цветы, разрывая оболочку.

В её сознании пронеслись образы – вихри нежных лепестков, сияющих в солнечном свете. Мощные стебли, упругие и прочные. Плотные бутоны, полные скрытой энергии. И аромат… Невообразимо прекрасный, густой, пьянящий аромат, который она почувствовала не носом, а всем своим существом. Аромат *пионов*.

Снаружи, мир вокруг Линь Хуа изменился. Из её тела, казалось, начала исходить теплая, пульсирующая дымка. Она была нежно-розовой, с пурпурными и золотистыми прожилками, мерцающей и ароматной. Этот аромат, сладкий и насыщенный, мгновенно распространился по площади, заглушив запах гари, страха и гнили.

Теневые Волки, уже ворвавшиеся в деревню, внезапно замерли. Их горящие красные глаза расширились, обращенные к источнику этого света и аромата. Рычание застряло в их глотках, сменившись скулением, похожим на боль. Для этих существ тьмы и разложения, порожденных смертью и ненавистью, эта энергия жизни, этот чистый, яркий аромат был нестерпимым.

Линь Хуа подняла руки, не сознавая своих действий. Это был чистый инстинкт, диктуемый пробудившейся силой. Из её ладоней, из воздуха вокруг неё, начали появляться… лепестки. Невероятно красивые, светящиеся лепестки пионов, плотные, как шелк, но сделанные из чистой энергии. Они падали вокруг неё, оседали на земле, на крышах домов, на лицах перепуганных жителей.

Затем, словно по сигналу, который исходил из самого её существа, из земли вокруг неё и деревни начали подниматься… цветы. Не настоящие пионы, а их сияющие, энергетические двойники. Они росли с невероятной скоростью, разворачивая свои пышные бутоны, формируя живой, пульсирующий барьер из света, цвета и аромата вокруг площади, вокруг хижин, вокруг всего периметра деревни. Сияющие стебли переплетались, образуя непроницаемую стену.

Теневые Волки завыли – теперь уже от боли и отвращения. Барьер из Цветущих Пионов был для них живым огнем. Каждый, кто касался сияющих лепестков или стеблей, корчился, его теневая форма искажалась, а черная шерсть дымилась. Некоторые из них, застигнутые внутри барьера, метались в агонии, а затем, к ужасу и удивлению наблюдателей, рассыпались в кучки черного, зловонного пепла.

Линь Хуа стояла в центре этого невероятного, внезапно расцветшего сада. Она не управляла им. Она не отдавала приказов. Её сила выплескивалась наружу, реагируя на её самые глубокие желания. Желание исцелить – и там, где ранили мужчину, волна розового света прошлась по его ране, стягивая плоть. Желание защитить – и стебли укрепляли трещащий частокол. Желание остановить врагов – и густой, пьянящий аромат парализовал тех, кто пытался прорваться. Желание уничтожить угрозу – и острые, как иглы, энергетические шипы вырывались из земли, пронзая монстров.

Это было хаотично, неконтролируемо, но невероятно эффективно. Сила Пиона действовала, используя все свои аспекты одновременно, создавая вокруг Линь Хуа и деревни вихрь жизни, красоты и разрушения для тех, кто нес смерть

Теневые Волки, неспособные противостоять этой чистой, живой энергии, охваченные болью и паникой, начали отступать. Их организованная атака превратилась в беспорядочное бегство. Скуля и шипя, они отпрянули от сияющего барьера и бросились обратно в черноту леса, оставив за собой лишь зловонный след и кучки пепла.

Сияние вокруг Линь Хуа достигло пика, словно цветок, распускающийся в одно мгновение. Это был ослепительный, чистый свет, на мгновение окутавший всю деревню, отпугивая последние тени.

Но такая интенсивность была слишком велика для её физического тела. Слабость, которую она знала с детства, вернулась, усиленная во сто крат. Энергия, хлынувшая через неё, истощила её до предела. Вихрь внутри утих так же внезапно, как начался, оставив после себя лишь дрожь и полное опустошение. Аромат стал удушающим, свет – болезненным.

Линь Хуа почувствовала, как силы покидают её. Колени подогнулись. Мир поплыл перед глазами. Она падала, окруженная угасающим сиянием, среди тающих энергетических пионов.

«Линь Хуа!» – услышала она сквозь пелену надвигающейся темноты, голос А-мы был полон тревоги.

Она упала на землю. Последнее, что она видела, было звездное небо над головой, угасающие отблески света и силуэты жителей деревни, медленно и осторожно приближающихся к ней.

Она была без сознания. Барьер из пионов исчез, оставив лишь легкое мерцание в воздухе и неуловимый аромат. Теневые Волки исчезли. Деревня была спасена.

Семечко, выброшенное на бесплодную землю, не просто проросло. В час величайшего отчаяния оно расцвело. Неконтролируемо, бурно, с невероятной силой и красотой. Оно спасло тех, кто дал ему приют. И этим цветением навсегда изменило судьбу Линь Хуа, привлекая к ней внимание всего мира.

ГЛАВА 6: Необычное Явление

Когда Линь Хуа открыла глаза, потолок её хижины казался странно далеким. Тело ныло от слабости, словно каждый мускул был выжат до последней капли. Она дышала тяжело, каждый вдох давался с трудом. Рядом сидела А-ма, её лицо было осунувшимся, но глаза светились облегчением.

«Слава небесам, ты очнулась, дитя», – прошептала она, прижимая руку Линь Хуа к своей щеке. «Мы так боялись… Ты спала три дня».

Три дня. Линь Хуа попыталась вспомнить, что произошло. Обрывки воспоминаний – вой волков, крики, ужас, а потом… этот взрыв цвета и силы, аромат, ощущение, будто внутри неё расцветает целый сад.

«Волки…", – прохрипела она

«Ушли», – твердо сказала А-ма. «Все до единого. Они просто… растворились или убежали. Деревня спасена, Линь Хуа. Благодаря тебе».

Линь Хуа лежала, переваривая услышанное. Она спасла их? Она, которая всегда была слабой? Она вспомнила ощущение этой невероятной энергии, неконтролируемой, дикой. Она не понимала, что это было, но чувствовала, что это исходило из неё.

В следующие несколько дней, пока силы медленно возвращались, она узнала подробности. Деревня действительно была спасена. Барьер из сияющих цветов продержался недолго, но этого хватило. Теневые Волки не смогли прорваться, а те, кто был слишком близко, погибли, превратившись в пепел. Остальные в панике бежали обратно в лес.

Деревенские жители приходили навестить её – с робкими улыбками, несущие ей простой бульон или свежие фрукты. В их глазах читались благодарность, восхищение, но и явное недоумение, даже страх. Линь Хуа больше не была просто «девочкой из клана». Она стала «та, что призвала цветы и прогнала тени».

Она чувствовала перемену не только во взглядах других, но и в себе. Физическая слабость оставалась, но где-то глубоко внутри появилось новое ощущение – словно там теперь живет крошечный, но пульсирующий огонек. Он был незнакомым, и она боялась прикоснуться к нему, вспоминая неистовую мощь той ночи. Как контролировать то, что вырвалось из неё без её сознательного усилия?

Следы необычного явления были повсюду. Участки земли у периметра деревни, где стояли энергетические пионы, выглядели так, будто по ним прошелся огонь – земля была темной и твердой, а в воздухе всё ещё витал слабый, но навязчивый сладковато-гнилостный запах. В этих местах, к удивлению деревенских, пробивались странные, бледные ростки, быстро увядающие под солнцем – призрачные остатки той ночи.

Новости о произошедшем не могли оставаться в глуши. Первый же торговец, прибывший в Сосновых Ручьев через неделю после нападения, застал деревню в необычном состоянии. Жители были возбуждены и напуганы, следы разрушения у частокола были очевидны, а рассказы… рассказы были просто невероятными. Девочка, которая спасла их, призвав сияющие цветы? Звучало как сказка или бред.

Но торговец был человеком прагматичным. Он видел следы, чувствовал странный запах выжженной земли. Он слушал множество свидетельств, которые, хоть и отличались в деталях, сходились в главном: нападение было реальным, спасение было чудесным, и оно было связано с необычной силой, исходящей от изгнанной девочки из клана Линь. Он понял, что такая история в мире культиваторов будет стоить гораздо больше, чем его обычный товар.

Развозя свои товары по городам и другим поселениям, он рассказывал эту историю. Сначала её встречали смехом и недоверием. Но чем дальше распространялись слухи, чем больше людей их слышали, тем больше они обрастали подробностями и привлекали внимание. «Деревня в Туманных Горах спасена цветочной магией», «Невиданная сила проявилась у смертной девочки», «Темные твари бежали от аромата пионов».

Эти слухи, словно семена, разносились по ветру. Большинство культиваторов отмахнулись от них как от выдумок смертных, не понимающих истинную природу духовной энергии. Но были те, кто прислушался.

В одном из отдаленных павильонов Секты Вершины Облаков, среди груд свитков, колб и странных, мерцающих растений, сидел Старейшина Мэй. Он был известен своей одержимостью всем, что связано с флорой, алхимией и жизненной энергией. Большинство его коллег считали его гением, но эксцентричным, погруженным в свои травы и пилюли, далеким от «настоящих» путей меча или формаций. Когда до него дошли смутные рассказы о «цветочной силе» и «аромате, отпугивающем зло», он сначала усмехнулся. Но потом что-то в этих историях зацепило его. Цветочная сила? Аромат против темной энергии? Это не вписывалось ни в одну из известных ему классификаций. Это было *новым*. А новое было для него самым интересным.

Старейшина Мэй, пренебрегая формальностями, отправил своего ученика собрать более подробные сведения. Он не искал великую силу для секты, он искал… аномалию. Живую загадку, связанную с его любимой стихией.

В то же время, в мрачных залах Секты Тенистого Ущелья, новости о «чуде в деревне смертных» вызвали совсем другую реакцию. Там не было места любопытству или восхищению. Была лишь холодная, расчетливая жадность. Секта Тенистого Ущелья процветала, используя любые средства для усиления своей мощи – поглощение чужой культивации, эксперименты с темной энергией, поиск древних артефактов. Сила, способная уничтожать Теневых Волков с такой легкостью, была невероятно ценной. Если эта сила проявилась у слабой смертной, значит, она либо связана с редчайшим небесным сокровищем, либо с уникальной конституцией, которую можно… *использовать*.

Глава Секты Тенистого Ущелья, существо, чье лицо всегда скрывалось за тенью, отдал приказ своим агентам: найти источник этой «цветочной силы». Неважно, артефакт это или человек. Главное – заполучить его.

Линь Хуа, восстанавливаясь в своей маленькой хижине, не подозревала, что стала центром внимания. Она думала лишь о том, как жить дальше с этой силой внутри, которую она не понимала и не контролировала. Она чувствовала себя одновременно спасенной и более уязвимой, чем когда-либо. Спокойствие деревни Сосновых Ручьев было нарушено не только нападением, но и волнами внимания, которые оно вызвало.

Семечко расцвело, но его аромат, прекрасный и мощный, теперь привлекал не только свет, но и самые темные тени этого мира. Путь Линь Хуа снова вел её в мир культивации, но на этот раз – как объекта интереса, а не изгнанной никчемности. И этот путь обещал быть куда более опасным, чем она могла себе представить.

ГЛАВА 7: Встреча с Мудростью

Прошло несколько недель после ночного нападения. Деревня Сосновых Ручьев медленно приходила в себя. Страх отступил, но оставил глубокий след. Жители всё еще пересказывали друг другу невероятные события той ночи, понизив голос, когда говорили о Линь Хуа. Она стала для них не просто соседкой, а таинственным существом, связанным с силами, которые им, простым смертным, были непонятны и немного пугающи.

Линь Хуа полностью оправилась физически, но чувство внутренней силы, которая теперь, казалось, просто *была* в ней, ощущалось как тяжесть и неуверенность. Она не знала, как её контролировать, как вызвать снова, или что произойдет, если она это сделает. Она пыталась вернуться к прежней жизни – помогать по хозяйству, ухаживать за огородом. Но прежнего спокойствия не было. Взгляды жителей, их сдержанная вежливость, постоянное напоминание о той ночи – всё это создавало дистанцию. Она спасла их, но стала чужой.

Её мир, мир смертных, который дал ей приют, больше не ощущался таким простым и безопасным. Та сила, что спасла деревню, была и угрозой для её тихой жизни.

Однажды утром, когда солнце только-только поднялось над вершинами сосен, нарушив деревенскую тишину, со стороны главной дороги послышался звук приближающейся повозки. Но это был не знакомый скрип телег торговцев или крестьян. Звук был более плавным, а стук копыт – ритмичным и сильным.

Вскоре на деревенскую площадь выехала повозка. Она была изящной, сделанной из темного, полированного дерева, с резными узорами, напоминающими облака и горы. Запряжена она была парой благородных, сильных лошадей, от которых исходила слабая аура духовной энергии – явно не простые животные. На боку повозки виднелся вышитый символ: вершина горы, окутанная кучевым облаком. Символ Секты Вершины Облаков, одной из самых почитаемых праведных сект.

Деревенские жители, работавшие на площади или выходящие из домов, замерли. Культиваторы. В их деревне. Такое случалось редко, и всегда было связано с чем-то важным или тревожным.

Из повозки вышел пожилой мужчина. Он был высоким и худощавым, с длинной, развевающейся на ветру седой бородой и копной таких же седых волос. Его одежда была необычной – свободные одеяния цвета мха и листвы, расшитые причудливыми, живыми узорами растений и цветов. Но самым поразительным был его взгляд – проницательный, яркий, с искорками любопытства и легкого, добродушного безумия. От него исходила мощная, но спокойная аура силы, которая, казалось, сливалась с самой природой вокруг. Это был Старейшина Мэй.

Рядом с ним, более сдержанный и формальный, стоял молодой ученик в стандартной форме Секты Вершины Облаков.

Староста деревни, хоть и волновался, но храбро вышел вперед. «Приветствую, уважаемые Бессмертные!», – он поклонился, сложив руки в почтительном жесте. «Я, староста этой деревни, окажу вам любое возможное содействие».

Старейшина Мэй огляделся, его взгляд скользнул по лицам жителей, по следам у частокола, по земле, где ещё виднелись странные пятна. «Не нужно такой вежливости, староста», – его голос был мягким, но звучал, как шелест листьев. «Я Старейшина Мэй из Секты Вершины Облаков. Я пришел сюда, услышав необычные истории о нападении… и о чудесном спасении».

Его взгляд остановился на Линь Хуа, которая стояла чуть в стороне, за спинами жителей, чувствуя, как дрожит её сердце. Она узнала символ на повозке. Это был мир, который её отверг.

«Говорят, спасение пришло от силы, похожей на цветение», – продолжил Старейшина Мэй, подходя ближе к Линь Хуа. Его глаза, казалось, видели прямо сквозь толпу. «И что эта сила исходила от… юной девушки».

Он остановился перед ней. Линь Хуа подняла глаза, встретив его пристальный взгляд. Он не был холодным или осуждающим, как взгляды старейшин клана Линь. Он был наполнен чистейшим, нетерпеливым любопытством.

«Это ты, дитя?», – спросил он, его голос звучал так, словно он обращался к редкому, удивительному растению. «Это ты та, кто расцвела в час опасности?»

Линь Хуа кивнула, не в силах произнести ни слова.

Старейшина Мэй протянул тонкую, жилистую руку и осторожно взял её за запястье. Это не было похоже на грубый захват для проверки меридианов. Это было прикосновение, словно он прикасался к хрупкому стеблю. Он закрыл глаза, сосредоточившись.

По площади пронеслась волна тишины. Деревенские жители затаили дыхание. Линь Хуа тоже затаила дыхание, чувствуя, как под прикосновением Старейшины Мэй её внутренняя энергия, тот самый пульсирующий огонек, отозвался – неконтролируемо, слегка вспыхнув.

На лице Старейшины Мэй сменялись выражения: сначала удивление, затем глубокое изумление, а потом – восторг, граничащий с безумием. Он открыл глаза, его взгляд сиял ярче, чем солнце.

«Феноменально!», – воскликнул он, отпуская её запястье и театрально всплескивая руками. «Её меридианы! Они действительно узкие, слабые, непригодные для обычной циркуляции энергии, как будто… как будто заблокированы с рождения! Но источник силы!», – его голос повысился от возбуждения. «Источник находится не там, где должен быть! Он глубоко внутри, чистый, бурлящий! Это не обычная духовная энергия, это… это жизненная сила! Сила самого *творения*, *роста*, *цветения*!»

Он повернулся к своему ученику, который стоял с отвисшей челюстью. «Они не видели! Клан Линь, они не видели очевидного! Они искали реку, а у неё внутри океан, текущий по другим, невидимым каналам!»

Старейшина Мэй снова повернулся к Линь Хуа, его взгляд был наполнен благоговением, как будто он смотрел на божество. «Ты, дитя… Твоя сила уникальна. Она не следует никаким правилам, известным мне. Она несет в себе потенциал, который… который я даже не могу себе представить!»

Он сделал шаг ближе, его голос стал серьезным, почти шепотом. «Но такая сила, не понятая, не контролируемая… она опасна. Для тебя и для других. И, как ты, возможно, уже поняла, она привлекает внимание. Доброе и… очень злое».

Он выпрямился, его фигура, казалось, стала величественнее. «Меня зовут Мэй, и моя жизнь посвящена изучению жизненной энергии, трав, цветов. Твоя сила… она резонирует с моим путем так, как ничто другое. Встретить тебя – это величайшая удача в моей жизни!»

И затем, к полному шоку всех присутствующих, включая его собственного ученика, Старейшина Мэй из Секты Вершины Облаков низко поклонился юной девушке, которая была изгнана из своего клана как бесполезная.

«Линь Хуа», – сказал он, выпрямляясь. «Я хочу предложить тебе. Стать моей личной ученицей. Я не обещаю тебе легкий путь. В Секте Вершины Облаков тоже есть свои трудности и завистники. Но я обещаю научить тебя. Научить понимать эту силу, управлять ею, развивать её. Я обещаю защитить тебя, пока ты не сможешь защитить себя сама. Твоя сила уникальна, и ей нужен уникальный наставник».

Он протянул руку. «Ты прижилась в этой деревне, и это хорошо. Но этот мир… он не может дать тебе то, что тебе теперь нужно. И он не может полностью уберечь тебя от внимания, которое привлекла твоя сила. Вернись со мной. Вернись в мир культивации. Найди свой путь. Свой, особенный путь».

Линь Хуа смотрела на его протянутую руку, чувствуя, как мир вокруг неё остановился. Она сбежала из мира культиваторов, нашла утешение в мире смертных, и теперь этот мир сам пришел за ней, предлагая вернуться. Не как Линь Хуа из клана Линь, а как… как кто? Ученица Старейшины? Обладательница уникальной силы?

Она посмотрела на Старосту, чье лицо выражало потрясение. На А-му, чьи глаза были полны слез – то ли от расставания, то ли от гордости, то ли от страха. На детей, смотрящих на неё с восхищением. Они стали её семьей. Но она больше не принадлежала только им.

Сила внутри неё пульсировала, тихая теперь, но ощутимая. Она была частью её, и она не понимала её. Отказаться сейчас – означало навсегда остаться в неведении, вечно бояться этой силы и быть уязвимой перед теми, кто захочет её заполучить. Принять предложение – означало шагнуть в неизвестность, в мир, который уже однажды причинил ей боль, но который теперь предлагал путь к пониманию и контролю.

Семечко проросло, но его корни были ещё слабыми. Ему нужна была почва, способная питать его уникальный рост. Мир смертных, каким бы добрым он ни был, не мог этого дать.