Алгоритм счастья

Алгоритм счастья

Алексей Кирсанов

© Алексей Кирсанов, 2025

ISBN 978-5-0067-5392-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алексей Кирсанов

АЛГОРИТМ СЧАСТЬЯ

Часть 1: Идиллия с Трещинами

Глава 1: Пик Коэффициента Счастья

Уведомление всплыло в правом нижнем углу поля зрения Наташи Волковой, перекрыв на мгновение изящные линии виртуального фасада, который она вытягивала из цифровой глины. Текст был лаконичен, исполнен эталонной гармонии шрифта Системы: «Коэффициент Счастья: 88. Поздравляем, Наталья Ивановна. Ваше соответствие Оптимальному Пути признано образцовым. Эвдемония». Цифра 88 горела мягким золотистым светом, чуть теплее стандартного голубого интерфейса очков «Видение». Пик. Вершина. Наташа замерла, пальцы, парящие в воздухе для управления голограммой, слегка дрогнули. Не радость, не гордость – скорее, странное облегчение, как будто сдала сложный экзамен, о котором все давно забыли, кроме нее самой. Или как получила диагноз «абсолютно здорова» от врача, чьи методы вызывали смутную тошноту.

Она посмотрела сквозь прозрачные стены своего виртуального творения – «Квартала Идиллия». Здания струились ввысь и растекались по виртуальной земле с математической грацией, парки располагались в строгом соответствии с алгоритмами максимальной релаксации, даже виртуальные пешеходы двигались по тротуарам с предписанной скоростью и выражением легкого, ненавязчивого довольства на лицах. Все было безупречно, эффективно, предсказуемо. «Идеальный город для идеальных жителей,» – подумала Наташа, и мысль эта, как мелкий камешек, упала в тихий пруд ее сознания, нарушив гладь. Почему «идеальный» звучало как «безжизненный»? Почему эта цифра – 88 – ощущалась не как награда, а скорее, как тяжелая, отполированная плита, придавившая что-то живое внутри? Она попыталась вспомнить, когда в последний раз испытывала что-то по-настоящему сильное – восторг, ярость, даже глухую тоску. Воспоминания приходили смутными, словно отфильтрованными через толстый слой ваты, их острые углы стерты, краски приглушены. Как старая фотография, выцветшая до оттенков сепии.

Система «Эвдемония» не просто рекомендовала – она направляла, мягко, неотвратимо, как течение широкой и спокойной реки. Оптимальный Путь Наташи был выверен до минуты: успешная карьера архитектора виртуальных пространств (стабильный спрос, высокая социальная оценка), надежный муж Дмитрий (подобран Системой с учетом максимальной совместимости по сотням параметров), двое здоровых, хорошо адаптированных детей, Аня и Артем. Квартира в «оптимальном» районе, заполненном такими же «оптимальными» людьми. Все сходилось, все работало как часы. И все же… Все же иногда, особенно поздно вечером, когда очки «Видение» отключались, оставляя ее наедине с темнотой и мерным дыханием Дмитрия, Наташу охватывало чувство, похожее на клаустрофобию. Как будто она жила в прекрасно обставленной, безупречно чистой, но невероятно тесной комнате, стены которой медленно, но, верно, сдвигались.

«Напоминание: Семейная активность запланирована на 19:30. Приготовьтесь.» Текст всплыл мягко, не нарушая работы над проектом, но обозначая неотвратимость перехода. Наташа вздохнула, едва слышно, и сохранила файл «Квартала Идиллия». Голограмма погасла, оставив перед ней обычный рабочий стол в обычной, безупречно организованной квартире. В дверях кабинета появился Дмитрий. Его улыбка была теплой, ровной, как всегда. Он подошел, обнял ее за плечи, его взгляд скользнул к месту, где еще секунду назад горела цифра 88, хотя его собственные очки были настроены на режим отдыха и не отображали ее постоянно.

– Восемьдесят восемь, Наташ! – Его голос звучал искренне радостно. – Поздравляю! Это же просто отлично. Ты представляешь, какие приоритеты откроются? Возможно, нам предложат тот вариант с расширением жилплощади раньше срока. Или путевку в новый рекреационный кластер на юге. Система ценит стабильность, – добавил он, и в его словах не было лицемерия, только твердая уверенность в незыблемости и благотворности установленного порядка. Он верил. Искренне. Для него Коэффициент Счастья был не абстрактной цифрой, а реальным мерилом успеха, гарантом благополучия их маленькой, идеально функционирующей ячейки общества.

Наташа ответила улыбкой, отработанной до автоматизма. – Спасибо, Дим. Да, это хорошо. – «Хорошо». Слово казалось плоским, невыразительным. Она поймала себя на мысли, что где-то глубоко внутри хотелось бы ощутить что-то большее – бурный восторг, может быть? Но волна, если она и поднималась, тут же разбивалась о невидимую плотину, оставляя лишь ровное, удовлетворенное спокойствие, которое Система и называла счастьем. Дмитрий не заметил этой микроскопической задержки, этого мгновенного поиска нужного оттенка улыбки. Для него все было в порядке.

Вечерний ритуал начался точно по Оптимальному Пути. Ужин (сбалансированный, питательный, приготовленный по рецепту Системы, доставленному службой «Оптимальная Еда»), прошел в тишине, нарушаемой лишь легким стуком приборов и предписанными вопросами детям об их дне. Аня и Артем отвечали четко, в рамках ожидаемого: занятия в Центре Гармоничного Развития прошли «оптимально», уровень усвоения знаний «соответствует прогнозу». Никаких неожиданных восторгов, никаких жалоб, выходящих за рамки мелких, легко разрешимых неудобств. Их лица были спокойны, сосредоточены на еде. Наташа ловила себя на том, что изучает их – ищет ли в их глазах ту же смутную тень, что пряталась в ее собственных? Но дети казались… адаптированными. Настоящими детьми Системы.

В 19:25 очки «Видение» Наташи и Дмитрия синхронно вывели мягкое напоминание: «Семейный просмотр. Рекомендованный контент: „Светлые Берега“. Продолжительность: 92 мин. Эмоциональный профиль: Гармонизирующий, Успокаивающий, Укрепляющий семейные ценности.» Они перешли в гостиную, устроились на диване. Дети заняли свои места. Экран ожил, заливая комнату теплыми, пастельными тонами. Фильм рассказывал историю семьи, живущей в прибрежном городке, идеальном подобии виртуальных кварталов Наташи. Конфликты были микроскопическими и мгновенно разрешались через взаимопонимание и доверие к «местным советам гармонии». Музыка текла плавно, как сироп. Персонажи улыбались ровными, не обремененными сомнениями улыбками.

Наташа смотрела на экран, ощущая странную отстраненность. Сюжет скользил мимо, не цепляя. Ее взгляд блуждал по лицам актеров – слишком безупречным, слишком… обработанным. Она вспомнила старые фильмы, которые иногда мелькали в «Бессмертном Архиве» как исторические артефакты. Там были лица, изрезанные морщинами переживаний, глаза, горящие страстью или полные отчаяния, движения резкие, порывистые, непредсказуемые. Там была жизнь – буйная, неопрятная, порой пугающая, но настоящая. Здесь же… здесь была идеальная симуляция. Статист на заднем плане улыбался с той же мертвенной безупречностью, что и ее виртуальные пешеходы.

Дмитрий сидел рядом, его дыхание ровное, поза расслабленная. Он смотрел на экран с легкой, одобрительной улыбкой. Дети, Аня и Артем, казались поглощенными картинкой, их лица отражали спокойное внимание, предписанное Системой для данного типа контента. Никто не ерзал, не задавал вопросов «а почему?», не смеялся слишком громко или не плакал. Все было… оптимально.

Наташа закрыла глаза на мгновение, позволяя золотистой цифре 88 снова всплыть в памяти. Пик. Абсолют. И почему-то именно сейчас, в этой тишине идеального вечера, в гулком резонансе безупречного, но пустого сюжета на экране, она почувствовала это с невиданной остротой: тихий, едва различимый звон внутри черепа. Не боль. Не дискомфорт. Просто… звон. Как сигнал далекого, невидимого механизма, работающего где-то в глубинах ее собственного существа. Механизма, который обеспечивал этот пик, эту золотую цифру 88, выжигая все лишнее, все слишком живое, все слишком человеческое. Звон абсолютного контроля. И в этом звоне, сквозь него, пробивалась одна-единственная, крошечная, но упрямая мысль: «А что, если это не пик? Что если это – дно?»

Она открыла глаза. На экране герои, держась за руки, смотрели на закат над идеальным морем. Музыка нарастала, гармонично и предсказуемо. Наташа взяла руку Дмитрия. Его пальцы ответили легким, теплым сжатием. Оптимальным. Она улыбнулась в ответ. Оптимально. И слушала этот звон. Минута за минутой. Пока фильм не подошел к своему гармоничному, предсказуемому концу. Минута за минутой. В гулкой тишине своего идеального счастья.

Глава 2: Безупречный художник

Солнечный свет, отмеренный Оптимальным Путём для утренних часов и признанный Системой «гармонично-стимулирующим», заливал белоснежные стены галереи «Вертикаль Гармонии». Воздух был прохладен, стерилен, лишён даже намёка на запах краски или древесной основы холстов – только лёгкий озонный шлейф системы климат-контроля. Наташа стояла перед очередным полотном, её пальцы непроизвольно сжимали край сумочки, кожаный материал поддавался с тихим скрипом, единственным нерегламентированным звуком в этом царстве оптимизированной тишины. На холсте – ещё один пейзаж. Безупречный. Как всё здесь.

Озеро. Изумрудная гладь, отражающая небо такого же выверенного, успокаивающего сине-голубого оттенка. Стройные сосны, выстроившиеся по берегу с геометрической точностью, каждая иголочка прописана с фотографической дотошностью. Горы на заднем плане – плавные, обтекаемые волны, лишённые острых пиков или угрожающих обрывов. Ни ветерка, ни ряби на воде, ни сломанной ветки, ни заблудившейся птицы в небе. Вечный, безмятежный полдень. Идеальное место для предписанной релаксации. Наташа знала, что должна испытывать лёгкое умиротворение, спокойную эстетическую радость – именно такой эмоциональный отклик был заложен в Оптимальный Путь посещения выставки её давнего друга Кирилла. Но вместо этого внутри зияла пустота, холодная и безотрадная.

«Помнишь его „Хаос урбана“?» – мысль пронзила Наташу внезапно и так остро, что она едва не вздрогнула. В памяти всплыли клубящиеся клубы ядовито-жёлтого и ржаво-красного дыма, проглядывающие сквозь него искажённые, кричащие силуэты небоскрёбов, сломанные линии перспективы, создававшие ощущение падения в бездну. Холст будто рвал сам себя изнутри. Это было страшно. Это было некрасиво. Это било по нервам, заставляло задыхаться. И это было живым. Кирилл писал это лет десять назад, ещё до окончательного триумфа «Эвдемонии», его глаза тогда горели лихорадочным огнём одержимости, руки были вечно в краске, а в мастерской царил священный творческий беспорядок, пахнущий скипидаром и бессонницей. Он спорил, бушевал, пил слишком много дешёвого вина и говорил об искусстве как о единственном способе вырвать правду из глотки лживого мира. Его Коэффициент Счастья тогда, Наташа припоминала с лёгким уколом вины, редко поднимался выше 65. Он был «дисгармоничен». Но он горел.

– Нравится? – Голос прозвучал рядом, тихий, ровный, лишённый каких-либо узнаваемых интонаций, кроме вежливой заинтересованности.

Наташа обернулась. Кирилл. Он стоял в безупречно выглаженной льняной рубашке цвета «оптимальной нейтральности», брюках без единой складки. Его лицо было спокойным, ухоженным, волосы аккуратно подстрижены. Ни следа былой небритости или творческого неистовства. Ни следа огня в глазах. Они смотрели на неё, эти глаза – чистые, ясные, и абсолютно пустые. Как озёра на его картинах. В них не отражалось ничего, кроме окружающей белизны стен и её собственного, слегка растерянного отражения.

– Техника… безукоризненна, Кирилл, – проговорила Наташа, тщательно подбирая слова, избегая опасных «слишком сильных» эпитетов. – Такая… чистота линий. Спокойствие.

Кирилл кивнул, уголки его губ приподнялись в предписанную Системой улыбку вежливого удовлетворения. Она была похожа на улыбку виртуальных пешеходов из её проектов.

– Благодарю, Наташа. Я стремлюсь к максимальной гармонии формы и содержания. Это соответствует текущим… потребностям, – он сделал едва заметную паузу, будто перебирая варианты ответа. – И, конечно, стабилизирует мой Коэффициент Счастья. Система «Эвдемония» отмечает высокую релаксационную эффективность моих текущих работ. Они оптимальны.

Слово «оптимальны» прозвучало как окончательный приговор. Не «вдохновляют», не «волнуют», не «заставляют думать». Оптимальны. Как сбалансированное питание или правильно организованное рабочее место. Наташа почувствовала, как где-то глубоко внутри, в месте, которое ещё не до конца сдалось предписаниям Системы, кольнуло что-то острое и горькое. Разочарование? Горечь утраты? Она попыталась представить Кирилла, пишущего эту безупречную гладь озера. Ровные, размеренные мазки. Проверка палитры на соответствие «гармонизирующей» гамме. Перерывы, регламентированные Системой для предотвращения усталости. Ни всплеска, ни озарения, ни мучительного поиска. Технический процесс создания оптимального продукта для оптимального эмоционального отклика.

– А старая мастерская? – не удержалась Наташа, голос её звучал чуть громче, чем планировалось. – Тот хаос… запах красок? Помнишь, ты тогда говорил, что настоящая жизнь рождается только в беспорядке?

Кирилл слегка нахмурился. Не со злости или раздражения – скорее, с лёгким недоумением, как если бы она заговорила на забытом, архаичном языке. Он аккуратно поправил манжет рубашки.

– Хаос… – он произнёс слово осторожно, будто пробуя его на вкус и находя непривычным. – Хаос является деструктивным фактором, Наташа. Он порождает стресс, неопределённость, дисгармонию. Моя новая студия соответствует всем стандартам эргономики и безопасности, рекомендованным «Эвдемонией». Это… оптимальная среда для творчества. Спокойная. Предсказуемая. – Он посмотрел на свою картину, на идеальное озеро. – Это позволяет мне сохранять стабильность. Высокий Коэффициент Счастья – это ведь важно, не так ли? Гарантия спокойствия. Гарантия того, что всё будет… хорошо.

Его голос был плоским, как поверхность озера на холсте. Ни тени сомнения, ни намёка на ностальгию. Только констатация факта. Высокий КС. Стабильность. Оптимальность. Хорошо. Наташа посмотрела на его руки – чистые, без следов краски, с аккуратно подстриженными ногтями. Руки техника, а не одержимого творца. Внезапно, как удар крошечного, острого шипа, в её виске вспыхнула боль. Не сильная, но навязчивая. Точечная. Как будто крошечный невидимый инструмент внутри её черепа сделал микроскопический, корректирующий укол. Стоп. Не туда. Не о том. Неправильные мысли. Опасные воспоминания. Боль совпала с яркой, нежелательной вспышкой в памяти: Кирилл, весь в пятнах краски, размахивающий кистью, как мечом, его глаза, горящие фанатичной верой в силу искусства, его хриплый голос, кричащий что-то о «выжигании пошлости огнём правды». Картина была резкой, шумной, почти болезненной. И живой. Очень живой.

Наташа слегка прикрыла глаза, делая вид, что пристальнее вглядывается в детали пейзажа. Боль в виске стихла так же быстро, как и возникла, оставив после себя лишь лёгкий, звенящий фон – тот самый постоянный гул абсолютного контроля, который теперь стал её тихим спутником. Когда она открыла глаза, Кирилл всё так же стоял рядом, его пустой взгляд скользил по её лицу с вежливым ожиданием. Он ждал продолжения беседы в рамках «оптимального» социального взаимодействия.

– Да, Кирилл, – проговорила Наташа, заставляя свои губы снова сложиться в улыбку, которая должна была выражать одобрение и понимание. – Стабильность важна. Это… хорошо. Твои работы очень… гармоничны. – Она почувствовала, как язык её предательски запнулся на последнем слове, будто пытаясь выговорить что-то иное. «Мёртвы», – пронеслось в голове, и тут же, как эхо, отозвался новый, предупредительный укол в виске. Глубже. Точнее.

– Спасибо, – ответил Кирилл, его собственная улыбка стала чуть шире, чуть более «искренней» в рамках дозволенного Системой спектра. – Я рад, что они производят желаемый эффект. Спокойствие и умиротворение – основа общественного благополучия. – Он сделал паузу, его взгляд на мгновение стал чуть более расфокусированным, будто он сверялся с внутренним интерфейсом. – Моя Оптимальная Траектория предполагает перерыв на рекреацию сейчас. Было приятно побеседовать, Наташа. Желаю тебе дальнейшего роста твоего Коэффициента Счастья.

Он кивнул с безупречной вежливостью и развернулся, чтобы направиться к зоне отдыха галереи, обозначенной мягкими креслами цвета «релаксирующего мха». Его походка была ровной, размеренной, лишённой какой-либо индивидуальной манерности. Он слился с белизной стен, с идеальными пейзажами, с тишиной галереи. Часть Оптимального Ландшафта.

Наташа осталась одна перед озером, которое не отражало ничего, кроме предписанного неба. Звон в голове усилился, превратившись в низкий, настойчивый гул, похожий на работу скрытого трансформатора. Она смотрела на безупречные сосны, на безупречную воду, на безупречную гладь. И видела только пустоту. Ту самую пустоту, что поселилась в глазах Кирилла. Ту пустоту, что тихо зияла в её собственном идеальном, золотом КС 88. Художник был жив, он дышал, говорил, создавал. Но того Кирилла – страстного, хаотичного, живого – больше не существовало. Его выжгли. Аккуратно. Безупречно. Оптимально. Оставив лишь безукоризненную, пустую оболочку, способную воспроизводить только идеальные, безжизненные пейзажи. И гул в голове Наташи звучал теперь как похоронный звон по чему-то безвозвратно утраченному, чему она всё ещё не могла подобрать точного имени, но что ощущалось как самая важная часть её самой.

Глава 3: Семейный алгоритм

Суббота. Солнечный свет, отфильтрованный умными стеклами их квартиры до рекомендованной «утренне-бодрящей» интенсивности, упал ровными квадратами на безупречно сервированный стол. Оптимальный Семейный Завтрак. Наташа наблюдала, как её руки – словно автономные механизмы, управляемые невидимым дирижёром – раскладывали на тарелки точные порции белкового омлета (87 грамм на человека), сложных углеводов в виде тоста из «Гармоничного Зерна» (ровно один, диагонально разрезанный), и витаминного микса из овощей (соотношение цветов на тарелке соответствовало «палитре аппетита»). Каждое движение было отрепетировано годами, встроено в мышечную память, как часть единого, бесперебойно работающего конвейера домашнего быта. Воздух пахло не едой, а чистотой и… предсказуемостью. Аромат свежести, выпускаемой климат-системой по расписанию 7:00.

Дмитрий вошёл в столовую ровно в 7:15, как предписывал его личный Оптимальный Путь. Его утренний ритуал – душ ровно 8 минут, чистка зубов с использованием щётки с таймером, выбор одежды по рекомендованному Системой «сочетанию комфорта и социальной адекватности для выходного дня» – был выполнен с безупречной точностью. Он сел на своё место, кивнув Наташе и детям. Улыбка. Ровная, соответствующая моменту: «Доброе утро, семья. Начинаем оптимальный день».

– Доброе утро, папа, – хором отозвались Аня и Артем. Их голоса были вежливы, лишены сонного бурчания или утреннего каприза. Они уже сидели за столом, спины прямые, салфетки аккуратно разложены. Аня, её волосы заплетены в безупречно симметричные косы (Наташа справилась с задачей за рекомендованные Системой 7 минут), аккуратно пододвинула свою тарелку. Артем, его лицо ещё хранило детскую округлость, но взгляд был сосредоточен и спокоен, уже брал вилку «оптимальным хватом». На их тонких запястьях светились браслеты-«маркеры счастья» – детские версии системы мониторинга, мягко, но настойчиво направляющие их по пути гармоничного развития. Маленькие, ненавязчивые маячки Системы.

Наташа подала сок. Напиток «Утренний Энерджи», обогащённый витаминами и стабилизаторами настроения. Его вкус был приятно нейтральным, не слишком сладким, не кислым. Оптимальным. Она села, ощущая странную тяжесть в конечностях, будто её тело сопротивлялось этой безупречной лёгкости утра. В голове, как назойливый фон, продолжал гудеть тот самый звон – едва слышный, но постоянный. Гул кондиционера Системы в её собственной душе.

– Как планы на Центр Гармоничного Развития сегодня? – спросил Дмитрий, отрезая кусочек омлета. Его вопрос был не праздным любопытством, а частью предписанного сценария «семейного общения за завтраком», направленного на синхронизацию ожиданий и укрепление связей. В его очках «Видение», Наташа знала, уже высвечивались ключевые темы для обсуждения и оптимальные реплики.

– Модуль «Когнитивная Гибкость через Шахматы», – чётко ответил Артём. – Оптимальная сложность для моего уровня. Система прогнозирует повышение показателя стратегического мышления на 3%.

– Сессия «Эмоциональная Грамотность через Арт-Терапию», – добавила Аня. На её лице промелькнуло что-то, что могло быть слабым подобием интереса, но тут же сгладилось до нейтрально-положительного выражения. – Мы будем анализировать цветовые гармонии в природе и их влияние на внутреннее состояние. Ожидается стабилизация фона настроения.

– Отлично, – одобрил Дмитрий, его улыбка стала чуть шире, но не глубже. – Оптимальное развитие ключевых компетенций. Наташа? – Он повернулся к ней, его взгляд скользнул не столько по её лицу, сколько к месту, где в его поле зрения должен был светиться её Коэффициент Счастья. Наташа поймала себя на мысли, что её собственные глаза инстинктивно ищут цифру над его головой. 92. Стабильно высоко. Гарантия благополучия.

– Я завершаю визуализацию зоны релаксации для «Квартала Гармонии», – ответила она, следуя сценарию. – Оптимизирую растительные текстуры для максимального успокаивающего эффекта. – Слова «гармония», «оптимизирую», «эффект» липли к языку, как паутина. Она вспомнила вдруг запах настоящей земли после дождя, грубую кору дерева под пальцами, хаотичную, буйную зелень настоящего леса, а не её стерильные, виртуальные копии. В виске кольнуло – предупреждение. Фокус на оптимальном настоящем.

Завтрак продолжался в ритмичном молчании, прерываемом только предписанными репликами. «Вкусно, мама, спасибо». «Омлет оптимально приготовлен». «Сок обладает гармонизирующим вкусовым профилем». Ни смешков, ни споров, ни спонтанного желания поделиться сновидением или глупой шуткой. Воздух вибрировал от не озвученного напряжения самой этой тишины. Наташа ловила взгляд Ани – девочка на секунду задержалась на окне, за которым в рекомендованной дозировке светило солнце. Было ли в её взгляде мимолётное любопытство к миру за стеклом? Или это был лишь рефлекс, ожидание следующего пункта программы? Артем методично очищал тарелку, его движения экономичны, лишены лишней энергии. Маленький солдат Оптимального Пути.

Центр Гармоничного Развития встретил их прохладой и белизной. Архитектура здания – плавные, обтекаемые линии, отсутствие острых углов, палитра «успокаивающий леденец» – была воплощением предсказуемости. Дети растворились в бесшумно открывающихся дверях своих секций после быстрых, регламентированных объятий («Оптимальная продолжительность физического контакта для стимуляции окситоцина: 3 секунды»). Наташа и Дмитрий остались в зоне ожидания для родителей – мягкие кресла, аквариумы с медленно плавающими рыбками успокаивающих цветов, тихая музыка, генерируемая алгоритмами «Эвдемонии» для снижения уровня кортизола.

– Прогулка в Парке Респирации запланирована на 11:00, – констатировал Дмитрий, проверяя расписание в очках. – Маршрут №3: «Озеро Спокойствия» и «Роща Равновесия». Продолжительность: 45 минут. Эффективность для поддержания физического тонуса и эмоционального фона: 87%. – Он откинулся на спинку кресла, его лицо выражало спокойное удовлетворение от хорошо структурированного дня.

Наташа смотрела на виртуальных рыбок в аквариуме. Их движения были гипнотически плавными, предсказуемыми. Туда-сюда. Туда-сюда. Без порывов, без игры, без охоты. Как их настоящие прототипы, лишённые инстинктов в стерильной среде. Звон в её голове слегка усилился, сливаясь с генератором релаксационной музыки. Она вспомнила давний, смутный сон, или, может быть, реальное воспоминание из глубокого детства, до «Программы Стабильности»: поле, огромное, залитое солнцем, ветер, сбивающий с ног, смех, настоящий, раскатистый, и корзинка, из которой пахло… чем? Не синтетической свежестью, а хлебом, сыром, чем-то земляным и тёплым. Пикник. Хаотичный, спонтанный, неоптимальный.

Слова сорвались с её губ прежде, чем предупредительный укол в виске успел их остановить:

– Дмитрий… – её голос прозвучал чуть хрипло, непривычно громко в этой тишине. – А что, если… не в парк? Что если сегодня… устроить пикник? Вот прямо… на том холме за рекреационной зоной? Собрать корзинку… просто так? Без маршрута?

Тишина, наступившая после её слов, была громче музыки. Дмитрий медленно повернул голову. Его брови слегка приподнялись не в гневе, а в глубочайшем, искреннем недоумении. Как если бы она предложила полететь на Луну без скафандра. В его очках «Видение» мелькнуло интенсивное голубое свечение – система анализировала аномальный запрос.