Розы Лорена

Сглотнув слезы, Мария сидела неподвижно, как статуя, затаив дыхание, вслушиваясь в пение плиц, звуки ветра, шевелившего листья деревьев, в отдаленный плеск реки и ручья с другой стороны, стараясь в памяти сохранить все это. Она смотрела на долину, на горы, поля, сады, на дом, на вершины альпийских гор, которые сейчас были красными в лучах заката. Она смотрела, не моргая, стараясь запомнить каждую, даже самую маленькую деталь, сохранить все это в своем сердце.

Сегодня природа вокруг казалась ей особенно красивой. Быть может потому, что она осознала, что видит все это в последний раз? Неужели природа прощается с ней? И чем больше ее разум понимал все это, тем сильнее сжимало ее сердце.

Мария думала о том, что будет очень сильно тосковать по этой части своей жизни, по времени, проведенному здесь. Ей будет не хватать этой тишины, пения птиц по утрам, звона колокольчиков стада, направляющегося рано утром на пастбище, рассветов и закатов над долиной. Ей будет не хватать особенных ароматов и вкуса блюд, которые готовят здесь на кухне, и тихих разговоров ночью с Анной. Наверное, время, проведенное здесь, было самым прекрасным в ее жизни, и больше такого уже не будет.

Посидев немного, девушки встали и медленно пошли к дому. Мария была напугана предстоящей разлукой и неизвестностью будущего в Инсбруке, и в то же время, она ждала этих перемен. Анна же была полностью уверена в том, что скоро обретет большое счастье рядом с любимым человеком. Обе девушки в сердце смотрели в свое будущее, но относились к нему по-разному. При этом обе понимали и то, что будущее хранит для них что-то особенное, большое, чистое и светлое. Они обе надеялись на это.

– — —

Рано утром следующего дня Андеас и Мария покинули Оберштайнерхоф. Их лошади были сильными, карета была хорошей. Сделав несколько остановок по пути, они к вечеру уже добрались в Инсбрук, въехав в город через Триумфальные ворота.

Дом, в котором теперь предстояло жить Марии, находился на Платтнергассе. Напротив, немного наискосок, находилась городская больница и церковь Святого Духа. Как объяснил ей отец, раньше это улица называлась Нойштадт, потому что находилась за пределами городских стен. Однако здесь было много жителей. А в 1510 году именно здесь находился двор Максимилиана Платтнерей. Позже улицу включили в территорию города и назвали Платтнергассе.

Улица начиналась в старой части города и шла к Триумфальным воротам, примерно посередине прерываясь знаменитой Колонной Святой Анны. Здесь с обеих сторон были красивые городские дома и старинные дворянские особняки. Марию поразил огромный новый дом, построенный тирольским помещиком. Это было очень большое и очень красивое здание в стиле барокко. Дом сильно выделялся на фоне более простых, но тоже красивых домов.

Отсюда же открывался и потрясающе красивый пейзаж на горы Нордкетте. А до старой части города отсюда было всего несколько минут ходьбы пешком.

Вход в магазин пекарни «Хеллер» находился не в центральной части дома, а в его левой половине. В центральной части находился вход в дом. Войдя внутрь, Мария попала в большую прихожую. Дверь справа вела на кухню, дверь слева – в магазин пекарни, а дверь прямо – вела в просторную гостиную. Из магазина пекарни низкая дверь открывалась на лестницу в цокольный этаж дома, где находилась пекарня.

Из прихожей была и большая круглая винтовая лестница на второй этаж, где находилась спальня отца, комната Марии, и еще одна небольшая комната. В этой комнате раньше жила старая экономка, но недавно она умерла. А справа от дома располагалась большая конюшня.

В доме их встретил Руперт – подмастерье пекаря, который занимался магазином в отсутствие Андреаса. Он сообщил им, что лошади и карета уже в конюшне, и кучер уже занимается ими.

Справа от конюшни находился красивый небольшой фонтан. Мария обрадовалась, увидев этот фонтан и струящуюся в нем воду. Ей не придется далеко ходить за водой.

Была в доме и задняя дверь, которая вела на задний двор, где находился огород, фруктовые деревья и небольшая лужайка. Мария обрадовалась – свой собственный огород и небольшой фруктовый сад – это очень хорошо. Она привыкла заниматься всем этим на ферме. Обрадовало ее и то, что вдоль задней стены дома было аккуратно сложено очень много дров для кухни и печей.

Мария очень устала с дороги, была потрясена тем, что ей пришлось оставить привычную жизнь на ферме, но с большим любопытством ходила по всему дому и вокруг него, рассматривая все, и изучая, что и где находится. После этого отец отвел ее на второй этаж и показал ее комнату.

Здесь уже стояла кровать, большой сундук, стол и стул, которые ей подарила Кэти. Но здесь же был и другой сундук. Он стоял в углу комнаты. На его боковине было яркими красками написано «1777 год F. Sh». Франциска Шубер – имя матери Марии, а значит, этот сундук принадлежал ей.

Мария подошла к сундуку, села на его крышку, задумчиво провела рукой по деревянным узорам, покрытым краской. Когда-то давно она жила здесь вместе со своей матерью. Мария вздохнула и погрузилась в воспоминания.

Из мрака прошлого, из ее детских лет, появилось родное лицо, обрамленное косами, неясная женская фигура возле парадной двери этого дома. И голос…

– Не убегай так далеко, Мария! И берегись телег!

Вспомнился ей и тот день, когда мама отвела ее в церковь. Это было большое и очень красивое здание, внутри которого висело большое изображение Святой Марии с младенцем Иисусом на руках. Щеки ее матери были мокрыми от слез, когда она подняла девочку на руки, прижала ее к себе и попросила у Пресвятой Марии благословения для ее ребенка. И только сейчас Мария вдруг поняла весь тайный смысл той ситуации. Мать плакала, прося благословения и защиты для маленькой Марии, потому что знала, что умирает.

Позже, когда вечером они сидели вместе с отцом в гостиной, Мария рассказала ему об этом. Что вспомнила, как мать отвела ее в церковь, как молилась, плакала и просила за дочь. И что она поняла все.

– Да… – со вздохом сказал Андреас – Это наша приходская церковь. Церковь Святого Иакова. Франциска очень любила ходить туда и молиться. И эту икону Святой Марии я тоже помню. Ей уже несколько сотен лет. Ее написал знаменитый художник Лукас Кранах старший. Именно матери приходят к этой иконе со своими детьми, надеясь на заступничество и помощь.

Андреас ждал, что Мария что-то ответит, но она молчала. Он хорошо понимал смятение дочери.

– Прежняя жизнь осталась в прошлом, Мария, – сказал он – Теперь тебе нужно привыкать к жизни здесь. Тебе не придется делать всю работу по дому. К нам приходит женщина по имени Маргарет, она помогает с уборкой, стирает и гладит белье. Нам так же помогал и ее тринадцатилетний сын, но сейчас он уже несколько недель прикован к постели. Врачи говорят, что у него чахотка.

Андреас вышел на кухню, но тут же вернулся назад.

– Совсем забыл – сказал он – Каждый день между десятью и одиннадцатью часами утра нужно выходить на улицу и поливать водой всю территорию перед домом до самой дороги, чтобы не было никакой пыли. Это приказ комиссара Арко. Если этого не делать, нам придется платить большой штраф, целых тридцать крайцеров. По этой дороге идет большой транспортный поток, поднимающий много пыли, а Арко уверяет, что пыль вредна для здоровья.

Мария кивнула.

– Здесь, в доме, так хорошо и тепло – сказала она – Но я не могу понять, откуда оно идет. Я не вижу никакой печи или другого источника тепла.

– Смотри сюда, – смеясь, сказал Андреас – Вот эта стена – стена пекарни. Здесь все очень умно устроено. Вся эта стена до самой стены лавки идет из пекарни, и именно к этой стене обращены печи, которые топятся практически круглосуточно. Тепло оттуда поднимается внутри стены в дом, в том числе и на второй этаж, обогревая все пространство. Получается, что в пекарне выпекается хлеб, а тепло от печей используется для обогрева дома. В холодное время года все прекрасно, а вот летом мы тут чувствуем себя так, будто жаримся на гриле. Единственное спасение – это постоянно открытые окна.

– Я думаю, что у нас все получится, батюшка! – весело сказала Мария.

Глава 4 часть 2

Ранним утром в сентябре Мария вошла в лавку пекарни через боковую дверь. На улице было еще темно, однако в лавке было несколько покупателей. Мария уже собиралась разложить по полкам в лавке свежий хлеб, который только что принесли из пекарни внизу, как снова прозвенел дверной колокольчик.

В лавку вошел мальчик лет одиннадцати. На нем были старые короткие засаленные брюки, клетчатая рубашка и пиджак, рукава которого были немного ниже локтей. Пиджак был ему явно мал. На нем были довольно прочные грубые туфли и длинные коричневые носки до колен, один из которых был спущен вниз. Из его спутанных волос, как и кое-где из одежды, торчали травинки, что ясно указывало на то, где он провел ночь.

Мальчик стоял у прилавка, переминаясь с ноги на ногу, теребя в руках сильно потрепанную шапку, и смотрел на Марию большими грустными глазами. Мария не смогла сдержать улыбку.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

– Я хотел попросить у вас кусок хлеба – покраснев, сказал мальчик – Чтобы вы мне его просто дали… У меня нет денег…

– Ну, я тоже не могу кормить тебя за свой счет, – сказала Мария с улыбкой.

Она сказала это в шутку, и сразу повернулась к полкам, чтобы взять небольшую булку хлеба. Но когда она повернулась обратно, то увидела, как этот мальчик взял хлеб в одной из корзин и быстро спрятал его за спину. Она не могла такое терпеть. Положив булку назад на полку, она подошла ближе к мальчику.

– Покажи мне свою руку, – сказала она.

Мальчик даже не пошевелился, продолжая держать руку за спиной.

– Разве ты не слышал, что я сказала? – более грозно спросила Мария.

Мальчик быстро подошел к прилавку и положил украденную булку, опустив голову. Сразу после этого он направился к двери, чтобы быстрее выйти из лавки.

– А ну стой! – сказала Мария – Стой на месте! Ты же видел, что я собираюсь дать тебе хлеба, так зачем же ты украл еще один?

Мальчик не проронил ни слова. Он стоял и просто смотрел на нее своими большими глазами, и этот взгляд был одновременно и робким, и вызывающим. Точно таким же взглядом на нее всегда смотрела Анна, когда пыталась отстаивать свою точку зрения, точно зная, что она ошибается. Вспомнив о своей приемной сестре, Мария смягчилась.

– Я вижу, что ты не вор, – более дружелюбно сказала она – Но скажи-ка мне, зачем же ты это сделал?

– Это для Макса, – сказал мальчик тихим голосом, – Он тоже очень голоден…

– Для Макса? – переспросила Мария – Так ты не один?

Мальчик молча покачал головой.

– И кто такой Макс? – спросила Мария – Это твой брат?

Мальчик снова отрицательно покачал головой.

– Нет? Не брат? – продолжала Мария – Значит он твой друг.

В этот раз мальчик кивнул утвердительно. Мария подумала, что он похож на маленького встрепанного воробья. И только сейчас Мария заметила, что мальчик очень бледный. Видимо, он уже давно ничего не ел. Ей стало очень жалко его.

– Скажи мне, откуда ты? – спросила Мария, вытаскивая травинки из его волос – Я вижу, что этой ночью ты спал на сеновале. Где твой дом? Где твоя мама?

– У меня нет матери… – тихо ответил мальчик.

Мария немного подумала, а потом сказала:

– Знаешь, что? Приводи сюда своего Макса. У меня на кухне есть горячий суп. Ты, наверное, уже давно не ел ничего горячего.

Мальчик сглотнул и удивленно посмотрел на нее. Он мог ожидать чего угодно, мысленно он уже был готов к наказанию, но никак не ожидал приглашения на завтрак. Боясь, что она передумает, и, не дожидаясь повторного приглашения, он быстро выбежал за дверь. Прошло всего несколько минут, и мальчик вошел в лавку с огромным волкодавом. Мария застыла в изумлении.

– Он нравится тебе? – с улыбкой спросил мальчик.

– Да… Да, красивая собака – Мария еще не могла полностью прийти в себя – Но я думала, что с тобой придет твой друг.

– Макс и есть мой друг – сказал мальчик. – Макс принадлежит мне, и он все, что у меня осталось. Я никому не позволю забрать его у меня.

– А кто хочет забрать его у тебя? – спросила Мария.

Но мальчик не ответил. Он сразу же испуганно замолчал, не желая продолжать разговор.

Немного позже мальчик сидел на кухне и жадно ел горячий суп вместе со свежим хлебом, а Макс, не менее жадно и с большим аппетитом, доедал остатки вчерашнего ужина. Мария иногда выходила в магазин, но быстро возвращалась на кухню. Она больше не донимала его вопросами, видя, что это заставляет мальчика нервничать. Лучше было немного подождать, пока мальчик проникнется к ней доверием, и тогда он сам все расскажет. И в скором времени все так и случилось, мальчик стал доверять ее и стал более разговорчивым.

Мальчика звали Флориан Ахнер, и его дом находился в Вергле. Его отец был лесорубом. Он погиб шесть лет назад при камнепаде в горах. Мать была очень бедна, зарабатывала на жизнь, выполняя любую работу – была посыльной, мыла полы, стирала белье. Пять месяцев назад она умерла. С тех пор Флориан остался один. На работу его никто не брал, потому как он был еще слишком мал и слаб, а такие работники никому не нужны. Кто же будет таким платить? Да и зачем вообще платить ребенку? Поэтому он просто бродил по миру, одинокий и никому не нужный. Просил подаяние, и иногда люди ему помогали.

Он приходил к нескольким фермерам, но и там для него не было никакой работы. На одной из ферм он увидел Макса. Фермер взял мальчика работать в поле, и он часто тайком приходил к собаке, делился с Максом своей едой. Пес сидел на большой и тяжелой цепи, был очень худ, никто не обращал на него внимания, лишь иногда ему давали что-то из еды. Пес радовался каждому приходу мальчика.

Когда настало время платить за работу, фермер отказался дать мальчику деньги, сказав, что с него достаточно и того, что ему на ферме дали крышу над головой и кормили его. Мальчик ушел ни с чем, а ночью прокрался на ферму и выкрал Макса.

– Меня теперь никто не любит, – сказал мальчик, – Только Макс.

– А кто тебя любил раньше? – спросила Мария.

– Моя мама… – сказал мальчик со вздохом – Она своими руками связала мне шапку и шарф, понимаешь?!

Флориан сказал это таким тоном, который просто не оставлял сомнений в том, что именно это является проявлением всей огромной любви, которую только мать может испытывать к своему ребенку.

– Нет, ты не понимаешь… – продолжил мальчик – Ты не можешь понять. Она всегда хотела связать себе теплую шаль. У нее никогда не было шали. Она всегда о ней мечтала. И однажды отец принес ей пряжу. А вскоре он упал с обрыва вместе с телегой и лошадью в пропасть, когда в горах начался камнепад. Когда его не стало, нам было очень тяжело. Мама забыла о своей мечте, и вместо шали связала мне шапку и шарф.

Он немного помолчал, и Мария увидела, как он опустил голову, пытаясь спрятать слезы.

– Когда мама умерла, – продолжил он – Я слышал, как люди говорили, что она умерла потому, что очень много работала и голодала. Она каждый день давала мне что-нибудь поесть, а сама не ела почти ничего. Она меня очень любила! Понимаешь?

– Понимаю… – ответила Мария. – Сколько тебе лет?

– Мне в этом месяце исполнилось двенадцать – ответил мальчик.

– Ты это точно знаешь? – спросила Мария.

– Да, – ответил Флориан – Я родился 15 сентября 1796 года. Но я не знаю, какой сегодня день.

– Сегодня 17 сентября, – ответила Мария. – Получается, что позавчера был твой день рождения, и тебе исполнилось двенадцать лет.

Для двенадцатилетнего ребенка этот мальчик был очень маленьким, худеньким и хрупким, но это было неудивительно. Если верить тому, что он рассказал Марии, а она видела, что он не врет, то он за свою короткую жизнь перенес уже немало горя и лишений.

– Ты умеешь работать? – спросила Мария.

– Умею! – ответил Флориан – Я умею работать! И я сильный, как бык!

– Это хорошо, – сказала Мария. – И я вижу, что ты можешь так рано вставать. Хотя, я думаю, что в такую рань тебя сюда привел голод и холод.

– Я встану в любое время, когда ты скажешь, – сказал мальчик – Если это будет нужно. Только скажи.

– Прекрасно, – сказала Мария. – Нам нужен кто-то, кто будет доставлять хлеб домой покупателям, в гостиницы и прочие места. Кто будет помнить, что заказывают эти клиенты, и в каком объеме, ничего не забывая. Но тебе придется заниматься еще и лошадью, запрягать ее, распрягать. Если тебе нужна работа, ты можешь помогать нам в пекарне. Здесь есть маленькая комната, там ты сможешь жить, здесь тепло и всегда будет что поесть. Ведь приближается зима, а здесь всегда тепло. Тебе это подходит?

Мальчик был просто ошарашен ее словами. Он смотрел на Марию широко раскрытыми глазами, не моргая, и не мог сказать ни слова. Он смог лишь кивнуть, до конца не веря в то, что у него будет крыша над головой и еда.

– Хорошо, – сказала Мария – Тогда приходи сегодня днем. Я к тому времени уже поговорю с отцом.

Увидев разочарование на лице мальчика, она добавила:

– Не бойся, отец не будет против. Но, ты больше не должен воровать! Ты должен пообещать мне это. Это главное условие.

– Я не вор, – сказал он, глядя ей прямо в глаза, – Ты должна мне верить. Я не буду воровать. Просто от вашей двери так пахло хлебом… А я бы очень голоден..

– — —

Позже Мария вышла на улицу с ведром, чтобы пролить водой всю территорию перед домом и пекарней по приказу графа Арко. День был жарким, и конные повозки поднимали много пыли. Флориан в это время сидел на куче досок неподалеку. Увидев Марию, он подбежал к ней и забрал ведро.

– Давай я сам все это сделаю, – сказал он.

Мария улыбнулась. Немного постояла на крыльце, понаблюдала за тем, как мальчик проливает водой улицу.

– Когда закончишь, приходи в дом, будем обедать – сказала она. – А после обеда сразу поговорим с отцом.

Через некоторое время Флориан вошел в дом вместе с Максом.

– Вот этот мальчик, отец, – сказала Мария.

– Он маленький и слабый, – сказал отец, глядя на мальчика. – А такая огромная собака будет очень много есть.

Флориан опустил голову вниз, ничего не сказав, но Мария заметила, что из его глаз закапали слезы.

– Но, папа, ведь можно же что-то придумать – быстро сказала Мария – Он сможет научить собаку тянуть телегу. Собака большая и сильная. Лошади будет легче и можно будет загружать больше заказов. К тому же он сможет помогать нам и здесь. А собака станет еще и отличной охраной, можно будет не бояться того, что на телегу с заказами нападут.

– Ладно, – сказал отец, вернувшись к еде, – Давай попробуем. Я не против. Садись и ешь, – сказал он мальчику.

Флориан сел за стол, но есть не смог. Он смотрел на тарелку овощного рагу и нарезанный хлеб, и его глаза застилали слезы, которые потоком лились по его щекам. Он пытался вытирать их, но не мог остановить. Это были слезы радости и облегчения. Он понимал, что его борьба за выживание на улице закончилась, что теперь у него будет хлеб и кров. И все напряжение растворилось в этом потоке слез.

Очень скоро Андреас убедился в том, что не зря послушал Марию. Мальчик оказался очень работящим, шустрым, очень умным, он быстро ко всему приспособился, быстро всему учился, старался во всем помогать. Он нравился покупателям, умел ладить с людьми, был общительным и добрым. Вскоре он был известен уже всей округе, как очень милый мальчик булочника. И он был бесконечно предан Марии.

– Он достанет для тебя звезду с неба! И снимет последнюю рубаху! – насмешливо сказал Руперт, видя, как Флориан старается все в лавке сделать сам, чтобы Мария могла отдохнуть.

Вот Руперт Марии никогда не нравился. Ему было двадцать четыре года, внешне он был красив, но его взгляд был каким-то неприятным. Он всегда как-то странно смотрел на нее, когда приносил в лавку хлеб из пекарни, или садился обедать. От этого взгляда ей становилось не по себе, и почему-то возникало чувство стыда. Отец заверял ее в том, что Руперт – отличный пекарь, и он всегда может оставить на него пекарню и лавку, если ему нужно куда-то уехать. Но Марии он все равно не нравился, и она старалась избегать любого общения с ним.

– — —

Однажды днем Флориан подошел к Марии и тихо сказал:

– Я должен тебе кое-что передать. Сказать кое-что. От солдата баварца.

Мария услышала его слова, и ей показалось, что у нее остановилось сердце. Но всего на миг. Оно остановилось, и тут же начало стучать, как сумасшедшее. Но она заставила себя успокоиться.

– Да? – спросила она – И что же?

– Он просил меня передать тебе, что он тебя нашел, – сказал мальчик, – Он сказал, что ты сама поймешь, что именно он имел в виду.

Лицо Марии стало красным, ее ноги подкосились, и она резко села в кресло.

– Тебе плохо? – испугался Флориан, – Не нужно было говорить? Я не думал, что тебе от этого станет плохо…

– Все в порядке, – сказала Мария. – Ты должен говорить мне все, что будет передавать этот солдат. Но, я прошу тебя, ты должен говорить все это только мне и никому больше.

– Да, я это и сам прекрасно понимаю, – ответил мальчик, – Я же не глупый. Но это ведь доставит тебе много неприятностей! Я не хочу создавать тебе проблемы.

– Я знаю, – ответила Мария, – Но это касается только нас двоих.

– Ну, теперь это касается еще и меня, – сказал с улыбкой мальчик – Совсем немножко. Я буду рад помочь тебе во всем.

И они оба рассмеялись.

Через несколько дней в пекарню неожиданно вошел Саймон. Мария как раз была в лавке. Но они не успели сказать друг другу и пары слов, как в лавку из пекарни поднялся Руперт. В его руках было ведро. Он уже хотел набрать воды из кадки, но тут увидел Саймона.

– Что, в казармах уже хлеба не пекут? – брезгливо сказал он – Зачем ты пришел сюда?

– Не думаю, что я должен отчитываться перед тобой – спокойно сказал Саймон. – Это мое дело, где я покупаю хлеб.

– Смотри, – грозно сказал Руперт, – Чтобы тебе это не вышло боком! Наш тирольский хлеб вреден для вашего здоровья! А наши тирольские женщины вообще слишком хороши для вас, синих мундиров! Так что уходи отсюда, пока я не позвал хозяина.

Руперт ясно видел тот взгляд, которым Саймон смотрел на Марию.

Саймон подошел к одной из корзин с хлебом, взял небольшую булку, вежливо поздоровался с Марией, расплатился и спокойно ушел. Им никак не удавалось поговорить.

– — —

Но однажды Мария очень рано утром пошла на рынок. Она сделала все необходимые покупки и уже собиралась идти домой, как вдруг сзади услышала тихий голос:

– Это настоящее счастье и прекрасное начало дня, встретить тебя здесь, на рассвете. Мне очень повезло.

– Тогда тебе нужно сегодня зайти к нам в лавку, чтобы встретить меня еще раз, – с улыбкой сказала Мария – Чтобы тебе везло весь день. Или ты говоришь это всем девушкам?

Она повернулась к нему и засмеялась.

– Может быть, я так и сделаю, – сказал Саймон, глядя ей глубоко в глаза. Его лицо стало серьезным – Мне нужна только ты, Мария!. Только ты…

Неизвестно, сколько именно прошло времени, пока они просто стояли и смотрели друг другу в глаза, не замечая никого вокруг. Быть может всего лишь несколько секунд, минут, а может и целая вечность.

– Это невозможно… – наконец сказала Мария, очнувшись от этого забытья – Нам не позволят быть вместе, ты же знаешь. И нас не должны видеть вместе, иначе сразу же пойдут плохие разговоры.

Разговаривая, никто из них не заметил, что несколько человек на рынке уже с большим интересом наблюдают за ними.

– Значит, нужно что-то придумать – сказал Саймон.

– Он что, к тебе пристает??? Этот наглый синий мундир! – раздался сзади знакомый неприятный и очень громкий голос.

Ни Мария, ни Саймон не заметили, кто к ним подошел Руперт. Вид у него был очень высокомерным и наглым, он говорил очень громко, презрительно поджав губы, будто выплевывал слова в лицо Саймону, глядя на него взглядом, полным ненависти и презрения.

– Я смею надеяться, – грозно сказал Руперт, глядя на Марию, – Что ты тут не по доброй воле стоишь и разговариваешь с этим… А ты, – он повернулся к Саймону, – Тебе лучше найти кого-то другого для своих развлечений! Например, одну из тех девиц, что прогуливаются у вас перед казармами. Вот эти женщины как раз для тебя и таких, как ты!

– Руперт, не кричи! – сказала Мария – Тебе должно быть стыдно за свои слова! Ты ведешь себя не вежливо. Ко мне никто не приставал. Этот солдат просто спросил у меня некоторую информацию.

– Значит, он у тебя просто кое-что спросил – усмехнулся Руперт – Вопрос только в том, а почему же он спросил именно у тебя? Тут немало народу. Он мог спросить у любого прохожего или у одной из этих толстых торговок! Так что не надо мне врать! Лучше быстро иди домой!

– Да как ты смеешь? – эти слова вывели Мария из себя – Кем ты себя возомнил? Моим мужем? Женихом? Какое тебе дело до того, с кем и где я разговариваю?! И не тебе указывать мне, куда и когда идти! Что творится у тебя на уме??? Я сама могу о себе позаботиться! И это мое дело, с кем я разговариваю. Ты пришел на рынок по поручению отца? Так иди и исполняй то, что тебе поручено! А я сама разберусь.