Сквозь войну и руины

Именно поэтому, когда Холмир и его гвардия вели Тэрина и остальных по улицам Аравелла, мимо громадных цилиндрических башен из белого камня, широких переходов, водопадов, акведуков и гигантских платформ, высеченных в скалах, эльф испытывал невероятное счастье и глубокое чувство утраты.

Аравелл поражал своей красотой, но было невозможно сравнить его с великими городами прошлого, которые уже никогда не будут восстановлены.

Рядом с Тэрином, разинув рот, шагал Данн, который непрерывно вертел головой. На юношу произвели огромное впечатление Мидхевен, Кэмилин и Белдуар. Но его молчание говорило Тэрину о том, что и он заметил различие между тем, что видел раньше и что представало перед ним сейчас.

– Камень Эриниана, – сказал Тэрин, когда Данн провел пальцем по полосе лазурного камня, украшавшей низкую стену, вдоль которой они шагали. – Он притягивает солнечный свет, удерживает его, а по ночам медленно отдает.

– Невероятно, – прошептал Данн, не убирая руки от камня. Он огляделся по сторонам, его глаза скользнули над эльфами, которые останавливались, чтобы поглазеть на чужаков, шедших в сопровождении городского стюарда и гвардейцев. – Тэрин, зачем мы вообще тратили время на Белдуар? Почему сразу не пришли сюда?

Тэрин вздохнул и посмотрел вперед, где Эйсон и Балдон шли за Холмиром и гвардейцами – Таланил повел Лирей к целителям, а Алеа отправилась с ними, чтобы присмотреть за сестрой.

– В мире все очень сложно устроено, Данн, – ответил Тэрин. – Здесь огромную роль играла политика, и так продолжалось тысячи лет, а после падения Ордена только усугубилось.

Больше Тэрин ничего не сказал. Он позволил своим словам повиснуть в воздухе, чтобы увидеть реакцию Данна. Юноша задавал больше вопросов, чем волос в гриве лошади. Тэрин знал, что существенную часть Данн выдавал только для того, чтобы его подразнить. Ну а в тех случаях, когда вопрос был серьезным, эльф получал удовольствие, уходя в сторону от ответа.

Тэрин видел, что Данн затаил дыхание и водил языком по зубам, постукивая правой рукой по бедру. Все три действия по отдельности ничего не значили, но эльф давно заметил, что, если юноша совершал их одновременно, он, скорее всего, готов прикусить язык.

Данн начал невольно нравиться Тэрину.

Юноша, конечно, служил живым воплощением головной боли. Но в нем была искра. Нежелание сдаваться. А это качество заслуживало восхищения. Кроме того, оно могло пригодиться в будущем.

Когда Холмир провел их по улицам Аравелла и через центральный мост, а потом по нескольким переходам и вверх по вырубленной в камне лестнице, казавшейся бесконечной, на круглую платформу, откуда открывался вид на город, свет заходившего солнца превратился в теплое сияние над западными горами.

Холмир остановился у входа на платформу, три стража заняли позиции рядом с ним, и он жестом предложил Данну, Тэрину, Эйсону и Балдону на нее подняться.

– Эфоры скоро появятся. – Взгляд Холмира задержался на Тэрине.

На мгновение Тэрину показалось, что эльф что-то хотел добавить, но Холмир лишь печально улыбнулся, потом повернулся и ушел. Стражи остались стоять на прежнем месте.

– Хотелось бы рассчитывать на больше доверия к нам, – заметил Эйсон, сложил руки на груди и, нахмурившись, посмотрел на стражу.

– Доверие? – Тэрин рассмеялся. – Ты не хуже меня знаешь, что этот товар здесь в дефиците.

* * *

Они несколько часов ждали возвращения Холмира, луна сменила солнце, раскрасив Аравелл серебром. Тэрин, сложив руки на груди, стоял на краю платформы и смотрел вниз на город, любуясь лазурным сиянием камней на фоне белых стен зданий. С нижних уровней доносились отголоски разговоров и звуки шагов, сливавшихся с шумом воды из акведуков и водопадов.

– Я никогда не видел ничего подобного, – признался Данн, встав рядом с Тэрином и положив руки на каменную стену на краю платформы. – Впрочем, в последнее время я постоянно так говорю.

Тэрин некоторое время молча смотрел на Данна, потом покачал головой, сдерживая смех. Складывалось впечатление, что юноша обладал способностью чувствовать моменты, когда Тэрин находился в хрупком мире с самим собой, и всякий раз принимал сознательное решение его нарушить. Тэрин вздохнул.

– После Падения эльфийские королевства Лунитир, Ардуран и Вайлин решили построить город в лесу Аравелл. Маг-архитектор по имени Лира Аланеа предложила возвести его здесь, внутри скалы, и защитить чарами, которые скроют его от посторонних. Она являлась провидицей и одной из трех эльфов, овладевших искусством йотнаров в сотворении такой магии.

– И где она сейчас? – спросил Данн.

Тэрин тяжело вздохнул, у него перехватило горло.

– Она умерла триста сорок два года назад.

Данн слабо улыбнулся Тэрину и покачал головой: так поступают, когда не знают, что сказать.

– Я собираюсь поговорить с одним из стражей. Мы ждем уже несколько часов.

– Данн, не надо… – Тэрин замолчал, глядя вслед юноше, который решительно направился к стражам.

– Нет никакого смысла пытаться его остановить. – Эйсон, который занял место Данна рядом с Тэрином, рассмеялся и поставил локти на стену, глядя на город. – Пусть он тратит силы на разговоры с ними, вместо того чтобы приставать к нам. С тобой все в порядке? – Эйсон повернул голову и посмотрел Тэрину в глаза. – Я понимаю, что тебе нелегко здесь находиться.

Тэрин тихо вздохнул, кивнул и оперся о стену рядом с Эйсоном.

– Я вижу ее здесь в каждой детали, – ответил Тэрин.

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты в последний раз говорил с Фейлин? – спросил Эйсон.

– Ты ее видел, когда они нашли нас на пути в Белдуар. У нее не нашлось для меня слов. Как и у многих других здесь, но я их не виню.

Эйсон печально улыбнулся Тэрину и положил руку ему на плечо.

– Я понимаю твою боль. Каждый день я чувствую Нейю. Вижу ее в лицах Эрика и Далена, а когда остаюсь один, мне кажется, будто ветер доносит до меня ее смех. Все не так плохо. Вот только больно дышать.

– Моя утрата лишь капля в твоем океане скорби, старый друг. И все же мы еще здесь. И у нас есть шанс сделать мир лучше для тех, кто останется после нас, – ответил Тэрин, глядя на своего самого старого друга в этом мире, и увидел слезу на щеке Эйсона.

Эйсон взял двумя руками голову Тэрина, прижался к ней виском, затем тихо и грустно рассмеялся.

– На дои най диар сьель вейра майя хэйдриа, яр'дил. – Для меня будет честью умереть рядом с тобой, старый друг.

– Ай денир вайэл ар алтинуа. – В этой жизни и всегда.

Эйсон вздохнул и снова оперся руками о стену.

– Когда все закончится, я с радостью приму покой. Четыреста лет – очень долгий срок для сражений, – сказал он.

Тэрин знал, что никогда не сможет постичь глубины скорби в сердце Эйсона. Оба утратили любовь – тут Тэрин разделял печаль старого товарища, но потеря дракона – нечто совсем другое.

– Как ты думаешь, сколько еще они заставят нас ждать? – спросил Вирандр, меняя тему.

– Насколько длинной может быть веревка? – Тэрин улыбнулся. – При других обстоятельствах я бы рассчитывал на извинения Холмира и место для ночлега – а они бы встретились с нами завтра. Но сейчас речь идет о Кейлене, так что, думаю, эфоры появятся скоро.

– Здесь Аруни и мальчик Волдрин? – спросил Эйсон. – Ты знаешь, как они живут? Ты же доставил их именно сюда? Я встречался с ними в последний раз, когда ты привел ко мне Дейна и Белину.

– Я не видел их несколько лет. Но Аруни пишет мне, когда у нее появляется возможность. Она все еще страдает от ночных кошмаров и перед сном по-прежнему должна привязывать себя к постели. Волдрин все такой же тихий, но из писем Аруни следует, что он стал кузнецом с хорошей репутацией.

Эйсон мягко кивнул, глядя на город, озаренный светом эринианских камней.

– Рад слышать, что у них все хорошо. Я знаю, как много они для тебя значат, – сказал Эйсон.

Тэрин медленно кивнул и позволил себе мягко улыбнуться.

Прошло не более получаса, прежде чем каждый из шести стражей, стоявших у входа на платформу, стукнул стальным основанием копья о камень. Тэрин выпрямился, сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и только после этого повернулся.

На платформу шагнули Холмир и Таланил. Таланил встал справа, а Холмир – слева, затем он развел руки в стороны, и вслед за ним по лестнице поднялись еще шесть эльфов.

– Эфоры из Аравелла, – провозгласил Холмир, пропуская эльфов на платформу.

Эфоры из Аравелла являлись вторыми после правителей трех королевств, основавших город. Всего их было шестеро, по двое от каждого королевства. По традиции право стать эфором получал лишь тот, кто не обладал способностью прикасаться к Искре, чтобы избежать застоя. Но после Падения решили ради сохранения эльфийской культуры и наследия это правило отменить.

Вот почему Тэрин знал всех шестерых эфоров по имени.

Туривар и Ара, эфоры Лунитира первыми вышли за Таланилом и Холмиром на платформу. Оба были в темно-алых одеждах, украшенных золотым орнаментом в виде лоз, серебристые волосы собраны в узел на затылке, походка легкая и изящная. Он знал их столетия, но они не сказали ему ни слова с тех пор, как Тэрин решил не принимать сторону Линалиона или Аравелла после Падения. Они даже не взглянули на него, занимая места рядом с Холмиром.

За ними проследовали Думелиан и Итилин в серебряно-черных цветах Вайлина. Как и остальные, Думелиан не признал присутствие Тэрина, но Итилин тепло ему улыбнулась: ее лицо избороздили морщины, ведь она прожила почти тысячу лет. Тэрин склонил голову в ответ.

Следом на платформу шагнули эфоры в одежде темно-зеленого и коричневого цветов – Баралас и Лиритаин из Ардурана.

Эфоры встали попарно напротив входа на платформу.

Первым заговорил Туривар, сделавший глубокий вдох и шагнувший вперед. Эльф был одного роста с Тэрином, но шире в плечах и с более мощной мускулатурой. Его волосы оставались черными как ночь, глаза сохранили пронзительную голубизну. Когда-то он входил в число самых близких друзей Тэрина. Они вместе проливали кровь и преломляли хлеб, участвовали в попойках до тех пор, пока уже не могли стоять. Но сейчас Туривар смотрел мимо Тэрина, словно тот превратился в тень.

– Мы рады приветствовать вас в Аравелле, – сказал он, оглядев всю группу. Его взгляд остановился на Данне, и в глазах появилось любопытство. – Мы приносим извинения за то, что вам пришлось так долго ждать. Холмир рассказал о ситуации, и нам пришлось очень многое… осмыслить. Ракина, диар нарварир грир хэйдриа тил майя элвин. – Ваше присутствие делает честь моему сердцу.

– Ар диар майали, – ответил Эйсон. – И моему сердцу.

Вперед шагнула Лиритаин, перебивая Туривара и не обращая внимания на косые взгляды, которыми ее наградили остальные эфоры. Вечные игры. Она приветствовала Эйсона так же, как Туривар, затем повернулась к Балдону и низко ему поклонилась.

– Дитя клана Фенрир. Я Лиритаин Дурианелле, ардуранский эфор Аравелла. Для нас честь видеть вас в наших стенах. Вартон из клана Двалин шлет свои благословения. Он бы хотел присутствовать здесь, чтобы поприветствовать вас, как положено, но вы ведь знаете, сегодня ночь Каранеа.

– Никаких обид. Я желаю, чтобы духи богов сияли над Вартоном и кланом Двалин. Для меня радость видеть дом вашего народа. Тэрин Серебряный Клык давно является другом клана Фенрир, как и весь его народ.

Балдон склонил голову, его золотые глаза мерцали, из груди донеслось тихое рычание. Тэрин улыбнулся: Балдон знал об отчуждении, возникшем между Тэрином и эльфами Аравелла, как и о его причинах.

Лиритаин позволила себе слегка нахмуриться при упоминании имени Тэрина, но лишь кивнула Балдону.

Спутник Лиритаин, Баралас, вышел вперед для приветствия, но Эйсон поднял руку.

– Эфоры, пожалуйста, простите меня, но у нас нет времени на разговоры. Полагаю, вы уже знаете, что нас сюда привело. Новому дралейду – я уверен, что Таланил о нем рассказал, – угрожает серьезная опасность. Как и моему сыну. Я буду в долгу перед теми из вас, кто поможет нам совершить безопасный переход через северный Аравелл. Мы должны, как можно быстрее, добраться до Свидар'Циа.

На платформе воцарилось молчание, все смотрели на Эйсона. Если бы заговорил кто-то другой, Тэрин не сомневался, что эфоры отреагировали бы иначе. Однако он был ракина, а потому обладал определенными привилегиями. Тем не менее Лиритаин не сумела скрыть раздражения. Она откашлялась, склонила голову и поджала губы. Лиритаин посмотрела на своего партнера, Бараласа, потом перевела взгляд на других эфоров – и от выражения их лиц Тэрину стало не по себе.

– Хорошо, ракина. Мы уже организовали для вас эскорт.

Глава 12. Пути, что еще не пройдены

Солнце заливало мир темно-красным сиянием, опускаясь за западный горизонт, в лес Линалиона. Запах горящего дерева, который приносил легкий ветер начала зимы, наполнял воздух. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с ледяными ветрами Дрифейна, но по коже Кейлена пробежали мурашки. Впереди, там, где река Килнир разветвлялась, он увидел двухэтажный дом с широким крыльцом, сложенный из толстых бревен. Он уютно расположился на краю рощи, из трубы к небу поднимался слабый серый дымок. Глядя на него, Кейлен представил родительский дом в Прогалине.

Он поерзал в седле, и левое плечо несколько раз щелкнуло, когда он попытался расслабить спину. В первый день после того, как они покинули Кингпасс, Вейрил пришел в себя настолько, что сумел исцелить большую часть ранений Кейлена, Эрика и Тармона, в том числе глубокий порез на левой икре Эрика. Кроме того, эльф облегчил боль в левом плече Кейлена – и все же он продолжал испытывать легкую скованность. Эльф шагал слева от его лошади, глаза выдавали его усталость, а походка потеряла прежнюю легкость. Но даже с учетом затраченных на исцеление сил, Вейрил отказывался занять место юноши в седле. Путешествие продолжалось уже два дня, и тело Кейлена мечтало о настоящем отдыхе. Он даже представить не мог, как чувствовал себя эльф.

Кейлен знал только одного человека, более упрямого, чем Вейрил, – он сам. Впрочем, юноша никогда бы этого не признал.

Когда они приближались к дому, Тармон и Эрик поехали вперед, Вейрил продолжал шагать рядом, а Кейлен позволил своему разуму устремиться к Валерису. Каждое мгновение, когда Кейлен смотрел на мир глазами дракона, позволяло ему не думать о Хейме.

Тепло души дракона смягчало боль, которая наполняла разум и тело Кейлена. Чем глубже он погружался в мысли Валериса, тем сильнее менялись и обострялись его чувства. Запах горящего дерева исчез, ему на смену пришел свежий чистый аромат прохладного воздуха – Валерис находился так высоко в небе, что Кейлен потерял бы его из виду, если бы не связь между ними.

Глазами дракона юноша мог видеть много больше, чем туманное сияние заходившего солнца. На востоке и западе лес Линалион и Темнолесье тянулись на сотни или даже тысячи миль, их крапчатая коричневая зелень уходила в бесконечность в обоих направлениях. Зазубренные пики Мар-Дорула отмечали границы Линалиона – темные и голые отвесные каменные клыки, грозившие разорвать ткань неба.

Валерис свернул налево, нырнув в одеяло облаков, плотно сложил крылья и начал падать с головокружительной скоростью, снова развернул крылья и помчался дальше на мощных воздушных потоках. У Кейлена возникло ощущение, словно в его венах вспыхнули молнии. Он чувствовал, как ледяной ветер ударял в чешую Валериса, а потоки воздуха меняли направление под крыльями дракона.

И только после того, как Валерис вынырнул из облаков, стала видна бескрайняя пустота Выжженных земель. Разоренные пустоши тянулись на сотни миль на север, куда можно лететь десять дней без остановки, горные пики возвышались над постоянно менявшимся океаном песка и дюнами. Даже глазами Валериса Кейлен не видел место, где заканчивались пустоши. После изучения карт он знал, что Выжженные земли занимали тысячи миль с востока на запад, от подножия Мар-Дорула до Лоддарских гор. Капитан Кайрон говорил, что наименьшее расстояние с юга на север составляет всего двести миль, но это направление приведет их в Копперстилл, расположенный в нескольких тысячах миль от Бероны. Ну а сам Кейлен считал, что, чем меньше времени они проведут в Выжженных землях, тем лучше.

Кейлен смотрел глазами Валериса на бескрайние пустоши, постепенно осознавая их огромные размеры. И туда он ведет своих спутников, своих друзей. Вот с чем просит их столкнуться. И не чтобы победить в войне и опрокинуть Империю, а просто отыскать Риста. После того как на его глазах Хейм шагнул во врата и исчез, решимость Кейлена найти Риста только усилилась.

Рист был его семьей во всем, кроме крови, и Кейлен дал себе слово, что не бросит его. Только не во второй раз. Но его мучили сомнения: стоило ли позволять Тармону, Вейрилу и Эрику идти с ним. Ему не следовало просить их рисковать своими жизнями. Это не их сражение. Только его и никого больше. И Данна. Как жаль, что Данна нет рядом.

– Я все еще не уверен.

Кейлен оторвался от разума Валериса, услышав голос Эрика, повернул голову и увидел, что Вирандр едет рядом, а его взгляд направлен в сторону дыма, поднимавшегося над домом впереди.

– Если бы Аркана хотела нашей смерти, она могла убить нас десять раз подряд, – сказал Кейлен. – Она имела множество возможностей. Зачем было позволять нам покинуть город?

– Я не знаю, – ответил Эрик. – Просто… не могу ей верить.

– Тогда верь мне.

Эрик вздохнул.

– Все не так просто.

– Все настолько просто, насколько ты сам пожелаешь. Взгляни на Вейрила. – Кейлен указал на эльфа, который продолжал брести рядом с лошадью юноши, глядя перед собой и, как во сне, переставляя ноги: казалось, им двигала только сила воли. – Ему необходим отдых и горячая еда.

Эрик вздохнул и кивнул.

– Хорошо. Но, если хоть что-то пойдет не так…

– Мы справимся, – ответил Кейлен и слабо улыбнулся.

Тармон уже спешился к тому моменту, когда Кейлен, Эрик и Вейрил добрались до дома. Внутри у Кейлена все сжалось, когда Тармон вытащил из-за спины огромный меч и поднес палец к губам.

– Дверь открыта, – прошептал Тармон.

Когда Кейлен спрыгнул на землю, он почувствовал в дальней части сознания, что Валерис сложил крылья и ринулся вниз сквозь облака, словно наковальня, падавшая с неба.

Нет. Тебя не должны увидеть.

В сознании Кейлена прозвучал возмущенный рев. Слишком много раз Валерис оставлял Кейлена одного, слишком много раз ему не удавалось защитить свою вторую половинку души. Больше такого не будет.

Через несколько мгновений дракон выскочил из нижнего слоя облаков, и его чешуя начала искриться красным и оранжевым в раскаленных лучах заходившего солнца. Валерис распахнул крылья и промчался над ними, подняв сильный ветер, а через несколько мгновений приземлился рядом с Кейленом, и его лавандовые глаза остановились на доме, стоявшем у входа в рощу.

Увидев внезапно появившегося дракона, лошадь дралейда фыркнула и испуганно шарахнулась назад. Кейлен не мог винить животное. Теперь размер Валериса от головы до кончика хвоста составлял тридцать футов, а грудь была шире дубовых бочек. Рога, обрамлявшие морду дракона, выросли длиннее рук Кейлена – и такими же толстыми. Размах крыльев Валериса почти в два раза превосходил длину его тела, передние лапы стали предельно мускулистыми. Кейлен испытывал гордость, глядя на своего дракона.

– Все в порядке, – успокаивающе сказал он и провел рукой по морде лошади. – Все хорошо.

После слов Кейлена лошадь успокоилась, однако продолжала перебирать ногами, стараясь отойти подальше от дракона. Кейлен повел ее, продолжая гладить по голове, к тому месту, где Тармон стреножил своего скакуна, привязал к изгороди, еще раз провел рукой по морде и вытащил меч из ножен.

– Почему никто не вышел из дома? – прошептал Эрик, когда они с Вейрилом с обнаженными мечами остановились рядом с Кейленом. – Валерис шумел так, что мог бы разбудить целую деревню.

Тармон повернулся к ним, нахмурился и снова приложил палец к губам. Затем, перехватив меч двумя руками, кивнул, предлагая следовать за ним.

Из дома лился теплый свет свечей, который становился все более заметным по мере того, как заходило солнце. Окна запотели изнутри, и капли воды стекали по стеклу. Тишину нарушало только негромкое потрескивание горящего дерева.

Кейлен позволил своему разуму слиться с разумом Валериса, когда они подходили к деревянным ступенькам крыльца, ведущим в дом. Запах томившегося на медленном огне мяса наполнил ноздри дракона. Валерис чувствовал волны исходившего от дома тепла. Но огонь был достаточно сильным, чтобы скрыть тепло любого существа, которое могло находиться внутри. Валерис сделал несколько шагов по направлению к дому, его когти впивались в землю, он согнул шею и оскалил зубы.

Оставайся сзади. Аркана сказала, что этот человек друг, но нам следует соблюдать осторожность.

Низкое рычание вырвалось из груди Валериса после слов Кейлена, но дракон остановился, хотя гребешок на его шее встал дыбом.

Когда нога Тармона коснулась первой ступеньки, они услышали насмешливый и слегка напевный голос:

– Заходите, заходите, заходите. Здесь вам не потребуется оружие.

– Я не стану убирать мечи, – прошептал Эрик Кейлену, продолжая сжимать рукояти двух клинков.

Кейлен посмотрел на Тармона, потом на Вейрила. Оба покачали головами.

Юноша кивнул, сжал рукоять меча и подошел к Тармону. Когда он шагнул на ступеньку, она заскрипела. Вейрил и Эрик последовали за ним. Они быстро пересекли крыльцо и переглянулись перед тем, как войти в дверь.

Длинные деревянные половицы шли от входа в дальний конец дома. Лестница на второй этаж, к темной площадке, находилась справа. Жилое помещение оказалось в два раза просторнее, чем ожидал Кейлен, словно изнутри дом был больше, чем снаружи. На всей дальней стене висели книжные полки, на которых стояли книги в кожаных переплетах, пережившие больше веков, чем Кейлен мог представить. Под полками стояли тяжелые деревянные сундуки и коробки, наполненные доверху безделушками, блестевшими в свете камина.

Посреди комнаты, на огромной медвежьей шкуре стояли шесть деревянных стульев, повернутых так, что они смотрели на расположенный у левой стены камин, в котором ревело пламя. На спинку ближайшего стула было наброшено толстое шерстяное одеяло. Над огнем, на крюке, висел котелок, а перед ним стоял высокий седой мужчина в длинном коричневом балахоне.

– Садитесь, садитесь, садитесь, – сказал мужчина так, словно обращался к самому себе. Он протянул руку к маленькому столу и взял одну из шести мисок. – После того как вы сядете и утолите голод, мы можем поговорить. Но, как я уже сказал, оружие вам не потребуется. Уверен, что у каждого из вас хватит сил, чтобы переломать кости старику голыми руками.

Мужчина так и не повернул головы, чтобы посмотреть на вошедших.

Он просто взял ковш, висевший у огня, зачерпнул им в котелке и принялся переливать его содержимое в чашу, а пламя продолжало отбрасывать тени на медвежью шкуру.

– Вот, – сказал он, поворачиваясь и протягивая чашу Кейлену.

Теперь Кейлен смог разглядеть его лицо.

И не обнаружил в нем ничего особенного. Мужчина выглядел на шестьдесят или семьдесят лет. Под глазами, на лбу и в углах рта залегли глубокие морщины. В длинных, до плеч, волосах седые пряди соседствовали с более темными. Вот только глаза у него были как у молодого человека – блестящие и наблюдательные. Кейлен не смог определить цвет радужной оболочки. У него возникло ощущение, что в мерцании огня камина он менялся от серого до светло-синего.

– Ну, прошу, – добавил мужчина, когда Кейлен все еще не взял чашу из его рук.

На самом деле Кейлен был сильно удивлен.

Они стояли в комнате его дома – три человека и эльф с мечами в руках, – а он даже глазом не моргнул.

Юноша колебался: он не понимал, что происходит, но взял протянутую чашу.

– Хорошо, а теперь садись, пока я обслужу твоих друзей. И еще раз попрошу: не могли бы вы все убрать вашу сталь? – голос мужчины стал более жестким, словно он больше не собирался ни о чем вежливо просить.

Не дожидаясь ответа от Кейлена, он повернулся, взял вторую чашу и наполнил ее.

Только в этот момент Кейлен почувствовал богатый, теплый и успокаивающий аромат похлебки. В густом бульоне плавали кусочки моркови, картофеля и аккуратные ломтики мяса, которое выглядело очень мягким.

Кейлен почувствовал, как его рот наполняется слюной. Он уже очень давно не ел ничего, даже отдаленно напоминавшего эту невероятно аппетитную еду.

Юноша оторвал глаза от похлебки и обнаружил, что старик не сводит с него глаз, держа в руках вторую чашу. Мужчина приподнял бровь, продолжая спокойно смотреть на Кейлена.

Бросив искоса взгляд на Тармона, Кейлен сделал глубокий вдох и убрал меч в ножны, решив, что, если хозяин дома захочет причинить им вред, дралейд всегда может использовать Искру, как и Вейрил.