Душа куклы

Черт…

– Вадим, я буду искать ножик или инструменты! Зайди потом!

– Конечно, зайду, не переживай.

И он ушел – я смотрела на его удаляющуюся спину в окно. А затем… затем вдруг заметила что-то еще и вздрогнула. Какая-то тень отделилась от ствола дерева, но тут же спряталась за другой сосной. Неприятный холодящий дискомфорт поселился в районе солнечного сплетения. Я продолжала вглядываться в то пространство между деревьями в надежде разобраться, что это было, но больше ничего странного не заметила. Деревья как деревья. Только ветер колышет редкие высокие ветви. Лес пока еще смешанный, но хвойных в этой части больше. Насколько я знала, настоящая тайга, непроходимая, густая и злая, именно из хвойных и состоит. Голые длиннющие стволы, их крона расположена так высоко, что закрывает небо, не пропуская солнечные лучи и создавая мрачную атмосферу. Наверно, из-за этого и мерещится всякое… Может, это просто был какой-то заяц. Покачав головой, я отвернулась от окна, чтобы заняться более насущными вопросами.

Итак, гвозди… Как от них все-таки можно избавиться? Молоток с гвоздодером найти в деревне – вообще не проблема. Есть в каждом доме. Только вот Вадим никак не сможет мне его передать, не выбивая стекол в самих рамах. А в этом случае и гвоздодер перестанет быть нужен. Вадим может спилить замок на дверях. Но зачем мне тогда возиться с окнами? Замкнутый круг. Ладно, Жанка смогла открыть окно (если была адекватна, конечно, когда рассказывала на диктофон свою историю, а то по голосу и некоторым утверждениям казалось, что у нее поехала кукуха), смогу и я.

Я перерыла все в этом доме. Инструментов нет. Ножей тоже. В узком ящике стола, открывающемся с жутким скрипом, имеются только ложки – алюминиевые. И консервный нож.

– Ладно, Вадим что-нибудь придумает, – решила я и устроилась за столом, включив чайник. Свежий хлеб со шпротами и крепкий черный ароматизированный чай – что может быть лучше? – Помидоры с огурцами – вот что, – вдохнула я, отвечая на собственный вопрос. – Только супруги не озаботились такой тривиальной вещью, как овощи и витамины, содержащиеся в них.

Тем не менее жаловаться не приходилось: в хлебе обнаружились злаки и что-то еще, похожее на морковку. Не только вкусно, но и полезно.

Долив чая почти доверху, я с кружкой отправилась в комнату. Возле кровати находился хлипкий деревянный стул без обшивки сидения, и я решила его использовать в качестве прикроватной тумбочки скрещенной с подносом. Открыв прихваченную с собой книгу на тему эзотерики, устроилась поудобнее на кровати и начала читать. Окно располагалось возле изголовья и давало достаточно света.

Часа два абсолютно ничего не происходило. Я уже заметно успокоилась, решив, что вход в дом запирается для моей же безопасности. Вдруг я поверю кому-то, кто стучится в хижину посреди ночи, и открою ему? А им потом отвечай. Договор мне прочитать не дали, думается, он заключен так, чтобы подкопаться к ним было нельзя даже в случае моего жестокого, болезненного умерщвления третьими лицами на период нахождения здесь, но репутацию и веру народа в приметы еще никто не отменял. Если история всплывет, то они надолго лишатся клиентов.

– Не это ли произошло с Жанной? – подумала я, временно закрывая книгу. – Вместо того чтобы вызвать полицию, они спрятали тело, закопали в лесу, как раз руководствуясь этими самыми доводами.

Я сморщилась из-за вырисовывающихся перспектив: искать труп в тайге – гораздо сложнее, чем иголку в стоге сена, и вот тут-то в окно хижины постучали.

– Наконец-то! – воскликнула я, не опасаясь, что Вадим услышит и примет мое недовольство на свой счет. Пусть знает, что я не люблю ждать.

Я поднялась и выглянула в окно. И снова опешила. Никого!

– Вадим? – крикнула я отчего-то в испуге. Тайга ответила приглушенным чириканьем. – Вадик, это не смешно!

Я решительно направилась к входной двери. Может, он стукнул по стеклу, просто обозначая, что вернулся, а сам тут же побежал справляться с возложенным на него заданием – спиливанием замка? Поэтому я его не увидела. Окно спальни выходит на крыльцо, но дверь достаточно далеко. В общем, я постучала в дверь, а затем, когда он не ответил, выглянула в окно кухни, которое как раз захватывало две старые полуразрушенные ступени, хоть и не целиком.

Никого. Или он жмется к левому краю так, чтобы его не было видно в окно. Но это же бред, зачем ему?

Не успела я додумать мысль, как в стекло опять постучали – все в то же, в спальне. Так быстро я не бегала никогда, даже на уроках физкультуры в конце четверти, когда определялась оценка. Под окном никого не было! Что за черт?..

Все это мне очень не нравилось. Да, я знала, куда я попала. Более того, я была осведомлена гораздо лучше Жанны и всех предыдущих жертв. И все равно это не отменяет мерзкого чувства, поселившегося в центре моего туловища, оно липкое, собирается в ледяной комок и холодит меня изнутри. Страх. Я редко испытываю его, поэтому тяжело было определить. Но когда мурашки побежали по рукам, тут уже не оставалось вариантов. Я боюсь. Но почему? Я человек логического склада ума. Я все просчитываю наперед. Я стратег. Я шахматист. Я Шерлок, мать его, Холмс. Это помещение как-то действует на меня. Как и на всех, полагаю. Только с чем это связано? Понятно, что тут нет никакой мистики. Но как технически это реализовано? Вот что нужно выяснить. На всякий случай, как и Жанна, я отказалась от воды. У меня с собой была бутылка, ее хватит на литровый чайник. Остатки той воды я вылила в биотуалет. Я наливала из канистры, которых тут было две. Жанна пила эту воду пару дней, несколько раз, я же выпила полчашки. Возможно, чувство страха вызвано именно ей. Скорее всего, что-то подмешано. Для этого мне и нужен Вадим с его машиной и найденными им лабораториями. Куда он делся?..

– К черту.

Я схватила открывашку и подошла к одному из окон кухни. Здесь всего-то три гвоздя, забитых кое-как, будто в спешке. Над спальней потрудились куда основательнее.

Работа шла тяжело, но я справилась. Солнце только-только стало клониться к западу, а выход на свободу был уже открыт!

Я повернула две ручки, сверху и снизу, и потянула окно на себя… И снова провал. Створка не поддавалась. Какого лешего?!

Света заходящего солнца было недостаточно, чтобы разобраться, в чем дело, тем более окно выходило не на запад. В тайге темнеет быстро. Пришлось включить лампочку, но от моего тела падала тень на окно, и я опять не понимала, что мешает ему открыться. Телефон у меня отобрали, фонарик не дали, а лампочка очень тусклая…

Лицо появилось из ниоткуда. Я заорала и отпрянула от окна так резко, что чуть не упала навзничь. Оказалось, что это Вадим.

– Тьфу ты, напугал!

– Да что с тобой?

– Ничего! – продолжала я гневаться, подойдя к окну. Сквозь толстый слой чистого стекла Вадим выглядел как-то иначе. Возможно, оттого что лучи заходящего солнца, проникающие сквозь сотни ветвей и падающие на его лицо редкими неровными полосами, делали его каким-то другим – искаженным, как в комнате с кривыми зеркалами. А может, процесс пошел, и это теперь уже я начинаю потихоньку сходить с ума… – Створка не открывается!

– Да, ты же сказала, что окно заколочено. Только я досок не вижу… Гвоздями просто забили?

– Да, вот они! – я продемонстрировала результат своего труда. – Три гвоздя я вынула, но окно не открылось!

– Может, еще есть?

– Может, только я не вижу ни хрена… – бормоча, я продолжала оглядывать деревянную раму. Каким бы ни был плохим, тусклым свет, черное на светло-коричневом я бы разглядела. – Нет больше гвоздей! Что делать, Вадим?

– Я принес вот что! – пришел его черед что-то показывать, хвастаясь. – Кусачки промышленные. – Я диву давалась, разглядывая железяку. Этой фигней реально можно убить человека, только слегла прикоснувшись ею к голове… О боги, как он ее носит? Сколько она весит? – А еще имеется другой амбарный замок, так как этот мы уже не починим. Но вот засада – их ключ не подойдет. Тут или мне подбрасывать им новый ключ, или тебе потом удивленно разводить руками, дескать, даже и не знаю… Но тебе-то эти вопросы все равно не зададут, ведь они не в курсе, что ты знаешь, что дом заперт, верно? Иначе им придется объяснять это.

– Думаешь, они не отличат свой замок от чужого даже без ключа?

Он легкомысленно пожал плечами.

– Я сверил до того, как к окну подошел. Выглядят идентичными, а там уж… Так ты выйти хочешь отсюда или продолжаешь играть роль спятившей жертвы мошенников? – он будто меня в чем-то упрекал.

– Я хочу в принципе иметь возможность выйти, если мне будет нужно. Но для начала не мешало бы разобраться в том, что происходит!

– Хозяин – барин, – пожал он плечами и демонстративно кинул инструмент в густую высокую траву. – Итак, окно… Хм… – Вадим достал из кармана фонарик и начал изучать раму. – Я вижу следы клея.

– Чего?!

То есть им мало забить раму гвоздями, они еще и «Моментом» решили поорудовать! Это чтоб наверняка. По всей видимости, это то самое окно, о котором Жанна говорила, что сумела открыть и выбросить в него куклу. Правда, кукла, если верить ее аудиосообщениям, вернулась сама, да еще и ножницы сперла, поэтому я не доверяла до конца Жанкиным россказням. Кто знает, что именно ей приглючилось, а что было реально? Но за окно организаторы взялись всерьез…

Вадим тем временем достал нож с тонким лезвием и начал водить вокруг створки по стыку. Куски клея бойко отрывались, он их выдергивал, как каких-то прозрачных червей, и водил ножом дальше. Наконец мы сумели открыть окно.

– Залезешь?

– Высоковато, – явно поленился он и предложил: – Слушай, я оставлю кусачки тут, в траве? Может, пригодятся. Не хочу тащить обратно.

– А твоя прекрасная Роза не заметит потери? – флиртующим тоном подколола его я.

– Нет, это дал один местный добрый старичок. Он сказал, что могу вернуть когда захочу.

– Тогда откинь подальше от окна. Если я буду в спешке и панике выпрыгивать, могу упасть на них и ногу сломать.

Вадим закатил глаза, будто я наделяла какой-то обычный инструмент чуть ли не магическими свойствами, но понял, что это бабские закидоны, и послушно отнес подальше.

– Что теперь делаем?

– Ты баночки принес? Давай. Хочу воду проверить.

Вадим передал мне пластиковую тару, я налила воды из канистры и осторожно, боясь опрокинуть, вернула ему. Крышка у бутылочки имелась, но выглядела хлипкой и будто бы закрутилась не до конца.

– Отлично. Съезжу сегодня в лабораторию. А вечером вернусь и устроюсь здесь на ночлег.

Я хмыкнула.

– Да ну?

– Угу.

– Кровать одна, так и знай.

– Нет, я приволоку палатку и спальный мешок. Устроюсь за домом, метрах в пятидесяти. Вдруг они придут ночью или рано утром? Кричи погромче – и я услышу.

– Вадим… – когда он собирался уходить, окликнула его я. Посмотрев ему в глаза, проникновенно произнесла: – Спасибо тебе.

– Угу, – повторился он и двинулся в обратный путь.

⁂

Темнело катастрофически быстро. Я сидела за столом, заливая кипятком быстрорастворимую картошку, и попутно смотрела в окно. Тени мерещились то там, то тут. Лес словно оживал, и тем явственнее это происходило, чем ближе подступала ночь.

– Черт!.. – Я так увлеклась видом из окна, что пролила кипяток на стол, а оттуда вода потекла мне на колени. И это ведь когда ее и так мало!

В платяном шкафу, помимо постельного белья, обнаружилось много полотенец разной степени свежести и возраста. От каких-то явно разило болотной тиной. Странно. Роза говорила, что знаменитые на весь свет Васюганские болота далеко отсюда, надеюсь, она не ошиблась. Еще не хватало, чтобы Вадим, который будет искать место под ночлег, попал в трясину. А я ведь буду думать, что ему наскучило наше приключение и он отбыл без меня… Так вот, одно из так называемых полотенец хорошо подходило на роль половой тряпки, ею я и стала протирать столешницу. Затем швырнула ее на крышку биотуалета. Уже выходя из-за занавесочки, я притормозила и стала выискивать глазами надпись «Здесь». И она была! Именно в том месте, о котором говорила Жанна. Я уже знаю, что записи попали в компьютер шамана каким-то образом. Стало быть, тайник найден. Но почему-то они решили это сохранить. Глупо надеяться, что… И тем не менее, даже не додумав свою мысль, я полезла в тайник. Там, прямо под куском половой доски, лежал маленький узкий диктофон! Серебристый металл, сбоку небольшой динамик, с другой стороны разъем – под шнур, при помощи которого его можно подсоединить к компьютеру и перекачать файлы. Сзади маленькая крышечка, под которой обнаружены работающие батарейки. Зачем они это делают? Почему подсовывают гостям диктофон с записями предыдущих клиентов? Я ведь первым делом проверила: да, файлы сохранены и проигрываются без труда. Те же самые записи Лизы Бариновой, а потом – я использовала перемотку – Жанны Ярославской. В этот момент я ощутила себя глупым испытуемым в лапах хитрого, изворотливого ученого. Что, если они знают, что я попала сюда не просто так, и изгаляются надо мной? Но деваться некуда, я пройду этот путь до конца.

С диктофоном я устроилась на кровати и перемотала к началу записей. Я слушала их всего один раз и могла упустить что-то важное. На середине записей мне снова постучали в окно. Вздрогнув, я долго не хотела вставать, хоть и нажала на паузу. Наконец постучали повторно, а затем до меня донесся голос Вадима. Тут я уже быстро вскочила и кинулась к окну. Он показал знаком, чтобы шла на кухню.

На лесную чащобу опускались магические сумерки. Открыв створку, я впустила в дом вечернюю прохладу и два десятка комаров.

– Воду забрали, но сказали, что будет готово только завтра.

– Черт!

– Угу. Советую пока не пить. Принес тебе свежей воды из колодца. – Вадим передал мне двухлитровую бутылку. – Думаю, пока хватит.

– Отлично. Моя как раз почти закончилась. А где палатка?

Вадим показал на рюкзак за плечами.

– Тут.

– Смотри не заблудись. Может, стоит метку на карте поставить, где моя хижина?

– Проверял. Тут какая-то дрянь происходит.

– В смысле?

Вадим продемонстрировал мне экран смартфона.

– Шел по GPS, но в какой-то момент сеть пропадает, с ней и мобильный интернет.

– Получается, что вышка сюда не пробивает?

– Получается, – быстро согласился напарник, – поэтому я еще дома загрузил заранее карту. Приложение 2ГИС работает и без интернета, через встроенный в телефон передатчик. Только вот ближе к хижине он начал сходить с ума и перепрыгивать в совершенно другую точку. Хорошо, что я запомнил ориентиры и помечал деревья. Да и от главной тропинки здесь недалеко идти.

– Плохо. Я хотела попросить тебя купить телефон с симкой, чтобы мы могли как-то общаться. Но раз уж сеть здесь не ловит, это бесполезно.

– Ага. На этот счет у меня тоже имеются идеи. Я у дедка того две рации видел в сарае. Но не рискнул попросить. А сейчас зашел по пути, но его не было дома. Вот, думаю, можно сослаться на то, что с друзьями идем в лес двумя группами и хотим между собой переговариваться.

– Или скажи, что с девушкой идешь вдвоем, так он проникнется быстрее.

– Нет, я уже думал об этом, он скажет, дескать, не выпускай девицу из виду. Когда две группы, это логичнее.

– Ой, а барышня может по делам в кусты отбежать? Вот и боишься за нее. Но дело твое, конечно, и дедок тоже твой, я не лезу. Но рации реально нужно достать. Может, даже выкрасть. – Видя изменившееся выражение лица приятеля, я быстро добавила: – Ну на время же! Потом вернем.

– Ладно, разберемся, но ночуем пока так. На вот, – он передал мне фонарик. – Не переживай, у меня тоже есть. Если у тебя больше нет вопросов, я пойду палатку ставить, пока совсем не стемнело.

– Ага, давай.

Отвернувшись от окна и сделав шаг, я вдруг подумала, что неплохо бы извиниться за все неудобства, которые он терпит из-за меня (ведь изначальный план был проще и жить посреди тайги в палатке – это обсуждалось как самый маловероятный ход событий), вернулась, но он уже ушел.

Ладно, потом. Тем более я его уже поблагодарила в прошлый раз, пока с него хватит.

Включив в спальне свет и сунув фумигатор в единственную розетку, я вновь вернулась к записям, как тут мой взгляд наткнулся на что-то темное в углу. О нет… Это был паук. Довольно большой и угольно-черный. Говорят, что черные – это жители многоквартирных домов, а на природе обитают рыжие и коричневые длинноногие, которых именуют сенокосцами. Ну, не знаю, мой дом, очевидно, кажется ему цивилизацией, поскольку он суперчерный. Я боюсь всех видов паукообразных, точнее сказать – недолюбливаю. Но когда тут такие вещи происходят, уже как-то не до мелких членистоногих.

– Пошел в пень, – рявкнула я на него и пошла выключать свет, чтобы не видеть этого уродца. Однако внутренне порадовалась, что он забрался в угол не над моей кроватью.

Я продолжила слушать записи и, только когда они закончились – взволнованными словами Жанны «Сбегаю из дома! Полезу в окно! Диктофон попытаюсь передать соседям», – легла спать.

⁂

– Спит…

– Она спит, да, эта врушка…

– Волосы ее, а кровь не ее! – и детский голосок рассмеялся, а я, которая к тому моменту уже открыла глаза и поняла, что это не сон, поседела в одно мгновение.

Первые две фразы будто бы балансировали на грани, как беженец, который никак не может решиться перейти через рубеж. Одной ногой он там, а другой – еще здесь, на Родине, пусть и ставшей ему чужой и невыносимой по каким-то причинам. Так всегда бывает, когда ты только-только просыпаешься. А вот третья реплика – про обман – прозвучала достаточно четко, и я уже точно знала, что не сплю.

Холодный пот заструился по всему моему телу, стекая на свежую простынь, а сердце стало биться неистово, периодически попуская удары. У отца аритмия. Похоже, это наследственное заболевание…

«Дело не в генетике и семейных недугах, ты же понимаешь это… Дело в том, что куклы говорят».

Так, спокойно, дыши… Ты ведь знаешь, что это надувательство. Динамики, акустический эффект и долбаный гипноз! Ну, еще и мухоморы, куда же без них. Короче, что-то из вышеперечисленного действует мне на психику. И не так важно сейчас понимать, что именно. Не поддавайся на провокации. Наверняка все это снимают скрытой камерой в режиме ночной съемки и ржут.

– Кто здесь? – крикнула я из-под одеяла.

Голоса сразу затихли.

Я осмелела и, откинув одеяло, заговорила еще громче:

– Я спрашиваю: кто здесь?!

Если кто-то слушает меня сейчас, пусть знает, что я не боюсь.

Мне никто не ответил. Однако внутренняя дрожь не проходила, а тело продолжало потеть от воскресшей в моей груди паники. В темноте я приподняла подушку и села, откинувшись на нее. Есть кое-что, что не вписывается в теорию акустических эффектов. Дело в том, что аферисты не знают, что кровь не моя! А куклы сказали «врушка, кровь не ее». Откуда они это знают?!

«О боги, ты серьезно? – пожурила я себя мысленно. – Куклы сказали… Ну-ну. Ничего они не говорят. Это какая-то уловка, и наша с Вадимом задача понять, как именно это устроено. Мы для этого и приехали. Так что соберись. Лучше встань, включи свет и пройдись по всему дому в поисках камер, мини-динамиков и жучков».

Легче сказать, чем сделать. Я слышала на записях разных людей, что происходит в этом доме. Я была готова к говорящим куклам. А вот мои предшественницы, к сожалению, были лишены информации. Понятно, отчего они перепугались до чертиков, услышав «кукол». Если уж даже мне, знающей, понимающей, готовой – и то не по себе. Гады умеют пугать. Это какой-то филиал Комнаты Страха, где я была в детстве, только более жуткий и беспощадный. Ведь здесь ты один, в какой-то глуши, в темноте, ночью… А там ты с друзьями посреди бела дня заходишь в маленькое здание, веселишься, шутишь, смеешься и твердо знаешь, что, если что-то пойдет не так, ты можешь быстро выбраться на свободу. А я не могу. Хижина заперта.

«Да, только у меня есть Вадим. Он где-то поблизости. Если я открою окно и очень громко заору, он услышит и прибежит. Могу и сама вылезти и пойти его искать с фонариком. А вот у предыдущих клиенток и того не было».

– Я понимаю, что это шоковая терапия, – вновь заговорила я. Но на этот раз не с куклами, а с организаторами. – Я в курсе, как это работает, много читала об этом. Давайте на сегодня закончим, я спать хочу, а завтра продолжите свои опыты, окей?

Легко проговорив это, я повернулась на бок, скинув одеяло с головы, и почувствовала себя значительно лучше. Даже начала засыпать. Как тут…

Бум!

Что-то грохнуло в комнате. Липкий страх вновь запрыгнул на меня, заключая в свои цепкие объятья. У отца была такая игрушка в детстве – лизун. Он подробно рассказывал и показывал фотографии – физические, распечатанные с пленки, не цифровые, тогда таких попросту не было. В общем, лизун – это зеленый шарик, похожий на чуть разжиженную резину на ощупь (его слова), его кидаешь в стену – он размазывается по ней, прилипая жирной некрасивой кляксой. Почему-то именно так я и ощущала сейчас свой страх – зеленоватая, разжиженная, резиновая, липкая, уродливая клякса, прилипшая к моей груди так, что не отодрать.

«А ведь нужно встать, пройтись по всей комнате до двери, чтобы включить свет!» – с содроганием подумала я.

Хотя нет, постойте… Боги, храните Вадима! Ну какой же он умный! И какая я молодец, что догадалась презентованный мне фонарик водрузить на деревянный стул по соседству с кроватью. Одно движение руки – и легкий пластиковый предмет у меня. Я щелкнула кнопкой и направила луч сперва на стены, а затем на пол. Мне сразу бросилась в глаза проплешина на полке, где сидят куклы. Да, вот она. Сидит на полу, почти по центру комнаты. Если бы я встала и во мгле кромешной на ощупь отправилась включать свет, я бы всенепременно ее задела ногой. Бррр, как неприятно об этом даже думать! А ведь у Жанны произошло именно так…

Что же, таблетки от наркотиков не действуют? Так же, как и практики против гипноза? Или она реально там сидит? Но, по словам Жанны, она разбирала куклу. Или раздевала – не помню, что она говорила. Может, пропустила что-то? Как, как она перемещается?! Это же нонсенс!

Я встала с кровати и, держа фонарь в руке, приблизилась к вражине. Кукла постреливала маленькими глазками с пола, как мини-пулеметом. Она будто меня ненавидит. Эти чувства теперь уже взаимны… Я всегда недолюбливала кукол, ну разве что барби-кены казались нормальными, но их ведь и делают красивыми, не то что этих монстров.

– А ведь кто-то же их собирает… – вздохнула я, продолжая играть в гляделки. Как будто всерьез рассчитывала, что кукла отвернется и я, соответственно, выиграю.

Барби и Кен имитируют взрослых, вот в чем все дело. А фарфоровые куколки – обычно маленьких девочек. Всякие пупсы – вообще младенцев. Оттого и стремные. Вот она, педофобия во всей красе. Боишься детей – боишься и таких кукол, они словно подвиды одного семейства.

– Так и будешь сверкать глазами?

Кукла молчала.

– А что же ты не отвечаешь что-то вроде «Она не спит», капитан очевидность?

Игнор.

Я аккуратно обошла ее и включила в спальне свет, чтобы оглядеть полку. Ряд красовался прорехой прямо напротив сидящей на полу куклы.

Я взяла монстра в руки и вернула на полку. Не буду сейчас ее разбирать. Они хотят, чтобы я тряслась от страха и продолжала свое расследование. А я поступлю с точностью до наоборот – лягу спать. Подпорчу вам всю статистику и все ваше научное психолого-социологическое исследование.

Улыбнувшись удовлетворенно своим собственным мыслям, я уже сделала шаг к кровати, как тут внезапно потух свет.

– Не испугали! – крикнула я в темноту и включила фонарик, который все еще был у меня в руках.

С ним я без приключений добралась до своего ложа и реально очень быстро уснула.

⁂

Я забыла занавесить окно, и с утра в него било неистовое солнце. Будто пытаясь испепелить всех живущих в одиноко стоящей хижине, оно высадило десант своих зайчиков на мою щеку и правый глаз.

– Нет, зайчик – это когда луч отражается зеркалом, – спорила я с собой, просыпаясь и потягиваясь. – А это просто солнечные лучи.

Не успела я порадоваться летнему настроению природы, как на глаза попалось снова восьмилапое чудовище на потолке в углу. По-моему, оно стало еще больше, чем было вчера. Дальше взгляд переместился на полку. Все куклы с клоуном сидели ровно в ряд, дезертиры не выявлены.

Умывшись и почистив зубы над тазиком, я поставила чайник и выглянула в окно. Какая-то тень проскочила за деревьями. Или у меня уже глюки? Кукла вчера была настоящей. Я ее трогала, возвращала на полку. Не было состояния в стиле «все как в тумане». Не было игры света и тени в полумраке, то есть мне ничего не померещилось. Фонарик-педант дотошно высветил ее всю, со всеми мелкими деталями. Следовательно, я пока не схожу с ума.

– Движение за стволом дерева показаться может и не психу, знаешь ли. К тому же это мог быть зверек. Ты все-таки в тайге!