Душа куклы

Я поставила стул под лампочкой, поднялась и все хорошенько осмотрела. А потом еще заглянула на шкаф. А затем – за шкаф. Ничего.

После этого я начала методично простукивать полы. Я уже никак не рисовала себе механику развода. Что конкретно могли злоумышленники сотворить с половыми досками, что в итоге вызвало левитацию куклы и аккуратное ее пикирование в нужное место? Бред же. Но мне было все равно. Я находилась в каком-то странном запале. Руки тряслись от излишка энергии, голова взмокла от пота, а глаза, скорее всего, горели огнем. Бегать к зеркалу и проверять догадку было бессмысленно – я знаю, как выгляжу в пылу творчества.

Где-то через час я сдалась. У меня нет ответа, как они это проворачивают. И нет больше идей, как получить этот ответ. Я устала. Если им хочется и дальше меня пугать перемещающимися в пространстве фарфоровыми куклами и тряпичными клоунами, флаг им в руки.

«А шепот? – вспомнила я. – Что это было? Откуда?»

В общем, посидев лишь пять минут в качестве отдыха, я снова бросилась в бой. Теперь я проверяла комнату на динамики и прослушивающие устройства, а также камеры видеонаблюдения. Бессмысленно переставлять предметы и что-то там шептать, если ты не видишь реакцию испытуемого. Но я ничего не нашла. В углах потолка пусто. Горшков на подоконниках нет. Стеллаж из светлого дерева – на нем были бы видны гаджеты. Однако я все равно его ощупала еще раз, выискивая что-то выступающее. На стенах никаких картин, поделок, безделушек, рамок. Ничего, к чему можно было прикрепить какую-нибудь камеру или динамик. Я сдаюсь.

Расстроившись, я пошла обедать.

Только на кухне я чувствовала себя в безопасности. Здесь со мной еще ничего страшного или по меньшей мере странного не происходило. А все этот шаман… Не зря он заходил в спальню. Что он делал в ней?

Я машинально обернулась на дверь спальни. Стол на кухне стоял возле окна, чтобы можно было любоваться природой во время трапезы, и вход в комнату не попадал под обзор.

Дверь оказалась приоткрытой. Наверно, это я ее не захлопнула, а лишь притворила, выходя. Не помню этого, хоть режьте. Действия, совершенные на автоматизме, почти никогда не сохраняются в памяти. Хотя я отнюдь не любительница открытых дверей, ящиков, створок и проч. Мне комфортно в замкнутом пространстве.

Вставать и закрывать ее было лень, тем более обед близился к концу. Чай наконец остыл, я попивала его, отставив пустую консервную банку, и думала, вскрывать или не вскрывать упаковку баранок, когда что-то зашумело в спальне. Было похоже на шаги, но это же абсурд! Здесь только я, и там ходить некому.

Обернувшись снова на дверь, я вскрикнула с испуга. Кукла Даша. Сидела в проходе. Сидела, вашу разэдакую, в проходе!!!

Я вскочила, перевернув стул. Но на грохот от его падения за спиной даже не среагировала. Все! С меня хватит! Я не знаю, что шаман сделал с ней, как он ее оживил, как он реально смог переселить в нее часть моей души, ведь хоть я и не кончала технических вузов, имею только юридическое за плечами, но и я понимаю, что это антинаучно. Такого просто не может быть. А если бы могло, тогда: а) об этом бы писали в учебниках по какой-нибудь квантовой физике, и все бы об этом знали; и б) мы это явление часто бы наблюдали воочию. Вот смогли умные люди ток пустить по проводам, и теперь в каждом доме есть свет. А здесь что? Шаман, живущий на попечении какой-то странной супружеской пары в какой-то отсталой таежной деревне, – единственный человек, умеющий оживлять кукол, используя человеческую душу или энергию (называйте как хотите, в соответствии с вашими религиозными убеждениями)?

– Может, мне это просто кажется? – спросила я себя и посмотрела теперь в другой угол – туда, где стояла баклажка с водой. Может, в нее что-то подмешали?

Обернувшись на дверь в комнату, я снова вздрогнула. Мне кажется или кукла переместилась? Она была возле порога, но еще на территории спальни, а теперь она уже вышла в двери и заехала в святая святых, на мою terra sancta, на чистую, безгрешную, драгоценную кухню. Этого я не могла ей простить. Мой привычный материалистический мир рушился, и кухня – тот клочок земли, вернее – та точка пространства, где пока еще все было нормально. Короче, я вновь выдохнула, представляя, как из меня вытекает напряжение, подошла к кукле, решительно печатая шаг, схватила ее и быстро побежала к двери. Пусть мерзнет на улице, а с меня хватит!

Я с небольшим усилием сняла засов: во-первых, мешала кукла в руке, во-вторых, дерево от старости рассохлось и с трудом умещалось на металлических петлях, а уж если умудриться засунуть (я все-таки смогла, проводив хозяев), то потом тяжело вытащить. После этого я сдвинула шпингалет – по виду современный, но хлипкий, пластиковый, из-за чего я собственно и применила вчера еще и засов, и толкнула… Однако дверь не открылась. Вот тут мне пришлось признать, что я в тупике. Я впервые не знаю, что мне делать.

Поставив куклу на стол (вообще говоря, сильно хотелось ее швырнуть о стену, но сдается мне, договор, который я не помню, как подписывала, грозится штрафами на случай порчи имущества, а фарфор – удовольствие не дешевое), я вернулась к двери и задергала ее посильнее. Затем стала прыгать на нее с разбега – как делают герои во всех этих боевиках. Однако что позволено Юпитеру, то не дозволено быку, это знают все. Накачанные альфа-самцы против реквизитных картонных дверей в съемочных павильонах киностудий и я, хрупкая девушка, против настоящего дубового массива – как говорится, это две большие разницы. Но что удерживает дверь?

Походив перед ней, я вспомнила, что, когда мы пришли, она была закрыта на амбарный замок. Вместо стандартной ручки с наружной стороны имелись две металлические скобы, на двери и на стене. Геннадий открывал замок своим ключом. Оно и понятно, в двери нет стандартных замков, поэтому изнутри она запирается только на засов и задвижку, а снаружи – на навесной замок. Вывод я могу сделать неутешительный: дверь закрыта снаружи. Меня заперли в этом доме! Но зачем?!

Я стала наворачивать круги по кухне, размышляя. Пытаясь как-то оправдать людей, оказывающих мне платные, на секундочку, услуги. Допустим, это сделано ради моей безопасности. В лесу волки, медведи, лисы и прочие хищники. Хотя очень сомневаюсь, что звери так близко подойдут к деревне, шли мы, как я уже говорила, недолго. Но когда я спрашивала, как мне с ними контактировать без телефона, и жаловалась, что могу заблудиться в трех соснах пять раз, прежде чем дойду до деревни, они даже не заикнулись о том, что идти мне никуда не придется, просто потому что не смогу выйти из дома! Конечно, они подозревали, что я тут же пошлю их на хрен, простите мой французский, если они расскажут про амбарный замок. С другой стороны, телефон же я безропотно отдала – мою единственную связь с внешним миром, с чего бы мне здесь вдруг заарканиться? Да если меня на убой поведут, предварительно навешав лапши на уши, дескать, так я больше пользы миру принесу и сразу в рай попаду, а тут буду считаться святой, я тоже послушаюсь, да еще и побегу вперед паровоза, убейте меня поскорее… Господи, почему я такая дура? Зачем я только приехала сюда?

Я огляделась и бросилась к окнам. Нет! Вы меня так просто не возьмете!

Окно у стола не открывалось, не имело даже ручек либо шпингалетов. Я кинулась ко второму окну, выходящему в торец здания. Здесь были ручки на одной створке, однако деревянная рама прибита гвоздями к подоконнику. Отлично! А если пожар?..

Я сразу представила себе, как в ночи к хижине крадутся безымянный шаман и Геннадий (Людмила не казалась мне способной на такие поступки), у одного в руках канистра с бензином, у другого зажигалка. Бред… Хотели бы – сожгли бы еще в первый день. Ну, или ночь. Что тогда? Просто не подумали о рисках?

Я сбегала в спальню и убедилась: здесь картина та же. Одна из створок имеет ручки, и по контору рамы торчат гвозди. И тут меня стукнуло. Ножницы! У меня же с собой большие ножницы!

Я достала их и примерилась к окну. Гвоздодером, конечно, легче, но что поделать? Походив между комнат от окна к окну, я убедилась, что на том, что на кухне, меньше гвоздей и прибиты кое-как. Видимо, начинали работу со спальни и ко второму окну уже выдохлись. Вот он, русский человек. До обеда работает энергично, честно, с отдачей, а после – на отвали. В глазах уже маячат огни диско-шара в ночном клубе, а горло ощущает вкус коктейля. Немец бы так не смог, конечно, но мне это только на руку.

Я приступила к работе. В какой-то момент заболела спина, я отложила ножницы и стала разминать шею. Кукла Даша злобно сверкала темно-серыми глазками со стола, наблюдая за всеми моими действиями. Затем я по надобности отлучилась за занавесочку, а когда вернулась, обнаружила, что ножницы пропали. Вот так вот. Прямо на глазах. Ну или почти на глазах…

– На твоих глазах! – упрекнула я куклу. Видимо, уже тогда тронулась умом. – Так что ты, Дашка, главная подозреваемая! Чего молчишь? – Я сложила руки на груди в ожидании ответа. – Ага, ночью ты была более разговорчивая! Поняла, с кем связалась, да? Поняла, что со мной шутки плохи, и сбавила обороты? Верни ножницы, тварь фарфоровая!

Ну, короче, вы поняли. Окончательно спятив, я разговаривала с куклой еще около минуты, пока наконец не вспомнила про еще одно «оружие» – консервный нож. Им было орудовать вдвойне неудобно, но мне оставалось совсем чуть-чуть. Солнце еще не село, а враг был повержен! Я распахнула створку окна, и кукла Даша полетела в мягкий, глубокий океан травы. Надеюсь, не разбилась. А то плати потом.

Отряхнув руки с удовлетворением от проделанной работы и попутно запустив стаю комаров, я закрыла окно и стала смеяться сама над собой. «Плати»? Ага, сейчас. Да я их засужу за такие выходки! Это они мне будут должны до скончания веков!

А все-таки удобно быть стройной. Приятно грела мысль о том, что, если потребуется, я сумею пролезть в половинку окна и сбегу из этого дома, поэтому, укладываясь с книжкой на кровать, я улыбалась.

На улице было темно, когда я услышала звуки мотоцикла. К сожалению, они приближались и заглохли где-то возле дома. Паника, резко возникшая в моем сердце и одновременно в голове, заставила меня метаться по комнате. Дело в том, что я услышала голоса – это были не хозяева дома, а развеселая, по всей видимости пьяная молодежь. Что делать? Лучше, наверно, прикинуться глухонемой и вообще отсутствующей. Выключить везде свет, занавесить окна и сидеть тихо, как мышь. Но тогда они, напротив, захотят попасть в дом, чтобы устроить здесь вечеринку! Видать, затем и приехали. Только как они войдут? Дверь-то заперта. Собьют замок? Выбьют стекла? О боже, я, по-моему, не закрыла окно… Я не могла определиться, нужно ли мне показываться, поэтому не торопилась бежать на кухню и проверять. В то же время свет-то они видят. Судя по голосам, ребята близко, они не могут не заметить горящие лампочки повсюду. Значит, нужно крикнуть им, что дом занят!

Вдруг вся правда открылась мне.

– Они наврали! – заговорила я вслух. – Аренда заброшенной сторожки. Серьезно? И я на это повелась? Да не станут они на это тратиться и утрясать все юридические вопросы.

Не факт даже, что дом принадлежит муниципалитету и его можно арендовать. Скорее всего, это незаконная постройка, и, если обратиться к властям, ее просто снесут. Они быстренько привели домик в порядок, купили генератор, повесили замок, и все. Это дешевле и проще. А я повелась… А сколько еще таких тут жили посреди леса в ничейном доме, облюбованном местной молодежью, которой совершенно некуда пойти и нечем себя занять в этом районе? Впрочем, другим клиентам могло и повезти и никто их не тронул. Получили свои ответы – или не получили, а просто так сказали, чтобы их отпустили с миром, – и свалили. Вернулись к своей жизни и теперь тихо посмеиваются сами над собой, жалея потраченные в никуда деньги. А я ведь – самая удачливая, как всегда! Сколько их там? Вдруг они агрессивные? А у меня даже ножницы пропали…

Я все-таки поднялась, выключила свет и подошла к окну.

Два мотоцикла стоят под деревьями, два парня и две девушки громко переругиваются. Казалось бы, до меня им и дела нет. Все понятно, явились две парочки. Я бы подумала, что они ругаются за право провести в доме романтическую ночь, но ведь они приехали одновременно, это не случайная встреча у «дома свиданий». Значит, шум поднялся по другой причине. Каковы шансы, что это из-за меня?

Я навострила уши.

– А ты думал, я не узнаю?! – рычал один из парней, хватая второго за грудки.

– Ян, оставь его! – умоляюще прокричала девица с копной светлых кучерявых волос в кожаной косухе и сапогах-ботфортах. Ее я отлично видела в свете фары мотоцикла.

А вот парни были окутаны толстым черным покрывалом таежной ночи, от них оставались одни силуэты. Четвертого человека я вообще теперь не видела нигде, и я уже не могла поклясться, что это была девушка. Явно кто-то невысокий и худой, как и блондинка, но мог оказаться подростком мужского пола. К сожалению, не получилось вспомнить, слышала ли я два женских голоса вначале или все-таки один.

Конфликт набирал обороты. Второй пацан прокричал что-то обидное, присовокупив к обвинению кучу матерных слов. Без контекста тяжело судить, но вроде речь шла об измене, и, по-моему, приятель заявил, что этот самый Ян то ли импотент, то ли извращенец, в общем, сам виноват, что от него бабы гуляют. Молодежный сленг мне недоступен, хоть я сама не старая, но воспитывалась строгой интеллигентной бабушкой, а любви ко всяким тик-токам никогда не испытывала, поэтому понимала их речь через слово. А может, дело в том, что все трое были пьяны и внятно изъясняться уже не могли. Самое интересное, почему-то девушку никто ни в чем не обвинял. Очевидно, изменяла не она. Хотя поглаживала она этого Яна, уговаривая успокоиться и уехать, так, словно она не меньше чем его любимая девушка. Ну или сестра, на худой конец.

Тревожность моя все нарастала, и, пока я голову ломала над тем, заявить о своем праве здесь находиться в тишине и уединении или продолжать сливаться со стеной, случилось неизбежное: Ян выхватил нож (предположительно, самого оружия я в темноте не разглядела) и ударил предателя в живот. Девушка завизжала, парень медленно осел по стволу дерева с протяжным стоном, затем завалился на бок, и теперь его спину в темной ветровке освещала фара.

– Ян, что ты наделал?! Он мертв!

«Теперь мне точно нельзя отсвечивать», – подумала я, осознав, что стала свидетелем убийства, как тут… Лампочка в комнате моргнула пару раз и осталась зажженной. Это, естественно, привлекло внимание людей в лесу.

– Смотри, там телка! – заметил меня убийца.

– Я вызвала полицию, сваливайте! – крикнула я им срывающимся на визг голосом.

– Слышь, ты мне не указывай!

Парень дернулся в мою сторону, а я отшатнулась от окна, и, когда его рожа появилась возле стекла, я уже была на середине комнаты. Вот зачем он это сделал? Он тупой, да? Могли свалить, я бы и в жизнь их не опознала. Хотя, учитывая конфликт, на них все равно быстро бы вышли, убийца и жертва явно знали друг друга до сегодняшнего дня.

Из-под капюшона худи, натянутого на голову, вылезает светлая растрепанная челка, ноздри длинного носа хищно раздуваются, узкие губы сжаты в полоску, а в руке – окровавленный нож. О господи…

Я кинулась к выключателю и потушила свет. Затем выбежала на кухню и понеслась к окну – проверить, повернула ли ручки на створке, когда закрывала. Однако, не добегая до окна несколько метров, встала как вкопанная, не в силах даже заорать. Белое фарфоровое лицо, окруженное какими-то облаками, смотрело на меня. Кукла Даша? Она выросла? Стала размером с человека? Или это лицо существует отдельно от туловища?

Затем до меня дошло: это же кучерявая! То ли побледнела от произошедшего, то ли кажется таковой на фоне мрачной таежной ночи.

Я ринулась вперед, поборов страх, и схватилась за ручки. Вопрос: в какую сторону поворачивать? Вдруг я сейчас открою окно? В панике плохо соображаю. Вроде бы все ручки при закрытии должны располагаться вдоль длинной части рамы, а при открытии – поперек. Но я не уверена, вот в чем беда. Конкретно это окно могло быть устроено иначе, и я совершенно не помню самого момента поворачивания ручек. Рисковать или нет?..

Но проверять мою удачливость не пришлось – лицо блондинки пропало.

Следом за тем на дверь обрушился удар. Я вздрогнула и перевела взгляд на пол. Деревянный засов так и валяется на покрытых лаком досках.

– Что ты делаешь? – заголосила девица снаружи. – Замок видишь?

– Надо сбить! Принеси камень!

Я смотрела на дверь в немом ужасе. Заметила, что задвижка также открыта. А зачем было запираться, если я знала, что дверь так и так не откроется? Только вот теперь может открыться – если этот парень приложит определенные усилия. М-да, сбылась мечта идиотки. Я же хотела свободы. Только, сдается мне, как только замок будет сбит, мне мало не покажется. Похоже, план побега через одну открытую створку окна пора претворять в жизнь. Повезло, что я вылезу с другой стороны, и у меня поэтому будет фора. Они не сразу поймут, что меня в доме нет.

Да, но только куда я побегу? Ночью! В лесу! Я и днем-то тут не смогу ориентироваться.

Чтобы сдержать нападавших, я закрыла дверь на щеколду и схватила деревянную задвижку, чтобы опустить ее в петли, однако за дверью снова заговорила девушка. Голос ее немного изменился, как я могла судить. По крайней мере, из него пропали истеричные нотки.

– Ян, перестань. Тебе не нужен камень. Поехали.

– Что? – удивился сперва Ян, затем заорал как ненормальный: – Что ты несешь?! Она видела, как я грохнул этого выродка! Ты хочешь, чтобы я в тюрьму угодил из-за него?! Уйди в сторону, не мешай!

– Ян… Ян… – заговорила девушка уже другим голосом. Он становился все ниже, все тише, она вроде бы уже шептала, но в то же время я так четко слышала все, что она говорит, словно она стояла рядом, а не через тяжелую дубовую дверь и шептала мне прямо в ухо. – Опусти камень… Уходим… – На последней реплике голос вновь преобразовался, поднявшись до детского альта. – Тебе лучше уйти подобру-поздорову…

Этот шепот вдруг стал до ужаса, до мурашек, до сердечного приступа знаком. Кого я все-таки видела минуту назад в окне?! В том самом, под которым должна была лежать выброшенная кукла…

– Маринка, что с тобой? Долбанулась? – Голос Яна тоже изменился, в нем явственно проступал жгучий страх. Парень, вероятно, перестал узнавать свою девушку. – Почему ты так разговариваешь?!. Маринка, отвечай!

– Меня зовут Даша…

Я не знаю, кто из нас в этот момент был поражен сильнее, я или этот неадекватный пьяный малолетний преступник. Находясь на грани обморока, я прислонилась спиной к двери и держалась руками поочередно за все, что находилось поблизости и до чего я могла дотянуться: стену, подоконник, обеденный стол. Словно не могла определиться, где получу больше поддержки.

– Мари… – парень не успел договорить. В следующую секунду окрестности пронзил невообразимый крик, какой может издать только существо, испытывающее ужасающую боль прямо перед самой кончиной.

⁂

Наверно, я потеряла сознание. Во всяком случае, когда открыла глаза, я оказалась сидящей на полу спиной к двери, и, как я из вертикального положения переместилась в почти горизонтальное, я не помнила.

За дверью было тихо. Я посидела еще немного, растирая затекшую шею, чтобы убедиться, что там никого нет. Интересно, что стало с Яном. Этот почти нечеловеческий вой не оставлял сомнений в том, что если он и выжил, то сильно ранен. Однако сирену кареты скорой помощи я не слышала, меня бы это вернуло в сознание, я думаю. Тогда что? Он ушел на своих двоих? Или сумел оседлать мотоцикл? Или девушка Марина, отчего-то просившая называть себя Дашей (как моя кукла!), сама отвезла его в больницу? Сдается мне, его остывающее окровавленное тело лежит по ту сторону двери… Вот так мы с ним и породнились. Нас разделяла эта дверь, кусок деревяшки, а теперь она же и объединяет. Мы оба привалились к ней с разных сторон, как к главной опоре в своей жизни. И я почти уверена, что вздумай я попытаться встать и отойти от нее, то я как минимум снова лишусь чувств, а как максимум последую за Яном…

– Ян? – позвала я через дверь.

Тишина.

Ну конечно, как он может ответить? Ведь он же мертв…

Я все-таки встала и подошла к окну. Стол мешал приблизиться, чтобы увидеть крыльцо с двумя кривыми ступеньками, пришлось сдвигать мебель в сторону. Наконец я встала вплотную к окну. Дверь была рядом, но отсюда видна только часть небольшого крыльца. К сожалению, на улице слишком темно, чтобы что-то сказать. Звезды светили как никогда ярко, точно пытаясь дать мне подсказку, но и их великолепного сияния хватало лишь на то, чтобы в принципе различить очертания крыльца. Что-то темно-темно-серое в синеву на фоне абсолютно черного – это же ступенька? Или все-таки чье-то тело в темно-синей одежде? Придется ждать рассвета, чтобы сказать точнее.

Я присела на колченогий табурет, чтобы прийти в себя, и в таком положении провела довольно много времени. Затем, держась за столешницу, поднялась и аккуратно, по стеночке отправилась в спальню. Там я включила свет, убедилась, что в доме все в порядке (куклы так и сидят на полу, где я их оставила, проверяя стеллаж), затем добралась до окна, зашторила его и повалилась спать – прямо так, в одежде, поверх одеяла.

⁂

– Спит… Она спит…

Что?! Что это такое?

– Тихо, она проснулась…

Я открыла глаза. Господи, только не это… Эти страшные детские голоса в моей голове… Или все-таки не в голове? Может, они реальны? Кто это вообще? Я же выбросила говорящую куклу! Но если подумать, кукла же кому-то говорила это самое «спит». Не сама же себе! Значит, тут минимум две куклы говорящие. Вернее, три. Ведь вторая тоже с кем-то сейчас беседует. Хотя голоса все одинаковые или кажутся таковыми. Как шепот ребенка, задорный и дразнящий, такими голосами рассказывают байки в пионерском лагере. Различить их практически нереально. А может, дело в том, что эти голоса в моей голове, поэтому они звучат одинаково.

Усилием воли я отбросила одеяло в сторону. Так я и думала. Свет выключен. Однако он остался гореть в кухне. Дверь оказалась приоткрыта, и вытянутый желтый треугольник нагло заползал, стелясь по полу, на территорию спальни. Приятный полумрак, пришедшей на смену вечной мгле, немного успокаивал нервы, поэтому я рыкнула на кукол:

– А ну заткнулись! – и легла спать дальше.

Какое-то время ничего не происходило. Тем не менее сон не шел, и я просто пялилась в стену, вдоль которой стояла кровать, отвернувшись к ней от стеллажа, словно избегая взгляда Маш и Даш. Однако вскоре я услышала шаги с улицы, и стало ясно, что уснуть я теперь просто не смогу – уже не по вине шепота. Кто там может ходить? Волки пришли на запах крови? Марина вернулась забрать тела? А может, это умершие восстали?

Я приподнялась на подушках и стала внимательно вслушиваться. Кто-то ходил вокруг дома. Всегда в одну сторону. Сперва шаги были слышны со стороны входа в дом, затем звук усиливался, перемещаясь под окно спальни, а потом пропадал, чтобы всего через полминуты возникнуть вновь. Некто просто обходил дом, раз за разом, вот уже несколько минут. Ни разу не остановился. Кто это? Что ему нужно? Его не испугали трупы снаружи? Там как минимум один. Но в то, что Ян выжил после такого душераздирающего крика, мне не верится. Что же мне делать? Я одна. Без телефона и оружия! Впрочем, если это привидения (говорят же, что души умерших еще сорок дней бродят по земле), то оно мне не пригодится.

И тут я вспомнила. Четвертый! Он же пропал и не участвовал в заварухе. Что, если он (или она) отошел куда-то по надобности, вернулся, а тут такое… Вот он и ходит, улики ищет. Или мопеды. Может, подсказать ему, чтобы вызвал полицию? Даже если сеть не ловит здесь, местные знают, куда пойти, чтобы дозвониться. Он приведет сюда стражей порядка, и меня освободят!

Да-да, мечтай… Но для начала не худо бы выяснить, кто же там ходит.

Я осторожно поднялась и на полусогнутых прокралась к окну, а потом осторожно приподняла занавеску. Она была короткой, ее длина сантиметров на пять опускалась ниже подоконника, поэтому проще было сделать именно так. Осмелев, я приблизилась к стеклу вплотную, и занавеска упала мне на плечи.

К сожалению, ничего не получается разглядеть. Я вижу серп зарождающейся луны и мириады звезд на небе. Я вижу высокие, стройные станы деревьев со множеством ветвей-рук. Возле одного из ближайших стволов вырисовывается что-то громоздкое, что никак не вписывается в общий ночной пейзаж. Явно не куст.

«Мотоцикл», – догадалась я. Где-то должен быть и второй, если на нем не уехала Марина. А этот, оставшийся, принадлежал, скорее всего, убитому предателю, чье имя ни разу не прозвучало. Но где же тогда четвертый, который и приехал с ним?

И вот я снова слышу звуки. Они уже где-то близко. Кто-то идет со стороны двери, приближается к окну, скоро промелькнет перед стеклом. Но нет… Шаги есть, а человека нет. Оно прошло дальше, и звуки стихли. А значит, тут ходит невидимка.