Отпусти меня, мама!

– Мам, очень надо, я давно такой хотела! Пожалуйста, – протянула жалобно Настя. – А я за это хорошо учиться буду.

Я посмотрела на ценник и присвистнула. Две тысячи пятьсот рублей. Придется рассчитываться золотой картой Сереги: у меня сейчас таких свободных денег просто нет.

– Простите, ваша карта заблокирована! – вежливо сообщила кассир, не отдавая пенал подпрыгивающей от нетерпения Насте. – Желаете воспользоваться другой?

Но ни на другой, ни на третьей карте не оказалось в наличии средств. И только тогда до меня стало доходить…

– Солнышко, мы сейчас не можем приобрести этот пенал! – сказала я твердо, рассчитываясь собственной зарплатной картой за колготки и сгорая со стыда перед кассиром – та бросала на нас любопытные взгляды. – Я куплю тебе другой, когда получу зарплату…

– Почему не можешь? У тебя же есть карта, на которой всегда есть деньги.

Да, именно так и было в понимании ребенка. В моем кошельке всегда лежала карточка, при помощи которой я могла приобрести дочерям любую плюшку. Они практически не знали отказов, а Настя – в особенности… Мы с Серегой исполняли все ее прихоти, к тому же ее было так приятно баловать, задаривать подарками.

Но все это было в прошлой жизни. Мои карты больше не являются моими. Да что я говорю – они никогда моими не являлись. И все же… Как это мерзко и низко с его стороны, ведь он прекрасно знает о моем положении сейчас! Но ничего… Все равно я разведусь и заставлю его платить алименты! И об этом он тоже знает! Тогда чего же добивается?

Чего добивается Серега, выяснилось спустя два часа. Я как раз варила обед на завтра для всех нас, когда в дверь позвонили. На пороге стоял курьер с огромной корзиной красиво уложенных фруктов. Растерянная, я подписалась в документе, закрыла за курьером дверь и только тогда заметила в корзине карточку. «Дарю корзину с фруктами – чисто для сравнения. Ну что, поиграла в самостоятельность? Как тебе понравилось сегодня унижаться в магазине? Поняла, что ты без меня никто? Возвращайся домой, мы с Аленой ждем вас. Зачем перечеркивать нашу совместную жизнь – в ней было столько хорошего. Я жду тебя, Люба».

Столько хорошего?! А про плохое предлагаешь просто забыть, Сереженька?! Значит, уверен, что я без тебя никто? Считаешь, я умру с голоду без твоих деньжонок? Не проживу сама, не прокормлю дочь?!

Ох, как же ты плохо, оказывается, меня знаешь!

* * *

– О, здорово! Я уж думал, забудешь! Ну, заходи. – Тимур, помятый с утра и еще небритый, посторонился, давая Аркаше войти.

– Давай, показывай, что там случилось, – рассеянно сказал Аркадий, оценивая обстановку квартиры Тимура.

Нет, здесь не замечалось ни следа присутствия женщины. В гостиной стоял диван, местами продранный котом. На журнальном столике, покрытом пятнами от кофе и чая, высились горы грязной посуды: тарелки с остатками магазинных пельменей, пустые лотки из-под готовых салатов, пепельница и два пузатых бокала. На одном из бокалов отчетливо отпечатались следы кроваво-красной помады.

– У тебя что, гости были? – Аркадий старался говорить как можно небрежнее и даже развязнее.

– Да, заходила тут одна, – нехотя признался Тимур, быстро запихивая в карман халата какую-то красную тряпочку. – Так, значит, смотри: на ноутбуке у меня баннер не убирается, а здесь…

Несколько минут Аркадий сосредоточенно возился с компьютерами. Тимур за его спиной отчаянно сопел и дышал ему в шею, пытаясь проследить весь алгоритм действий. Потом, поняв тщетность затеи, он поднялся и, кряхтя, начал убирать со стола.

– Вот так начну сам убираться дома и сразу думаю: надо бы бабу себе завести, – весело сообщил он. – А потом как подумаю, как вспомню своих женатых друганов, так сразу охота вся пропадает. Будет тут мне мозги выносить: «Свози сюда, шубу купи, туда не ходи, по сторонам не смотри». Да ну его, лучше одному. Да?

– Мне кажется или ты хочешь, чтобы я тебя сейчас переубеждать кинулся? – сухо спросил Аркадий, не отрываясь от работы.

– Да не, какой из тебя уговорщик, – махнул рукой Тимур, смахивая крошки со столика прямо на пол и запуская робот-пылесос. – Твой брак – это, как говорится, антоним семейного счастья. А все женщины сейчас такие, все, на сто процентов, так что ты, друг, не расстраивайся. Я тебе так скажу: ушла – и…

– Ты с Ритой встречаешься? – перебил его Аркадий, не оборачиваясь. И только по его покрасневшей шее было понятно, как он волнуется. К счастью, Тимур на него не смотрел.

– Знаешь, экземплярчик интересный, – протянул он задумчиво, наблюдая за слаженной работой пылесоса. – Но это… Ошибся я немного. Страсти там не хватает – одна невинность. В общем, мой вердикт таков: мамина доча, милая маргаритка, которая невесть зачем из себя девственницу корчит.

– В каком… смысле? – Руки Аркадия замерли над клавиатурой.

– Да в смысле, что у нее внутри все то же самое, что снаружи. Ты ж знаешь, я в женщинах хорошо разбираюсь, а уж в их психологии – тем более. Ну, как тебе объяснить… Слишком простая она, без затей. Ну, говорит, что думает. В жизни не врала, наверное, даже себе на благо.

– И что же в этом плохого? – Аркадий сам не заметил, как повысил голос.

– Не, плохого ничего, я и не говорю… Просто скучно. Изюмчика в ней не хватает, как по мне, перчинки какой-то. Я привык к острым ощущениям, а тут… Но я тебе так скажу: такой у меня однозначно еще не было, это факт. Тем слаще будет победа, понимаешь?

– Какая победа? – глупо спросил Аркадий, медленно поворачиваясь к Тимуру.

Тот, хитро улыбаясь, вытащил из шкафа какой-то блокнот и небрежно кинул его Аркадию.

Аркаша принялся листать странички с отбитыми уголками. Было видно, что блокнот часто мусолили пальцами и обращались с ним крайне небрежно.

«Вика С., 20 сентября. В подъезде у лифта. Анжелика, 2 октября. Дома у Коляна…»

– Это что, список пострадавших? – хмыкнул Аркадий, быстро и брезгливо пролистывая блокнот.

– Скорее список осчастливленных, – усмехнулся Тимур. – И скоро он пополнится еще одним именем. Ну ты знаешь, о ком я говорю! – и он, весьма довольный собой, громко заржал.

– Зачем тебе это? – спросил Аркадий, стараясь не выдать своего волнения. – Зачем заставлять ее страдать, если хочешь поиграть и бросить?

– Ошибаешься, друг, – покачал головой Тимур. – Она не будет страдать, наоборот, счастливая станет. Уж поверь, я-то знаю, как женщин сделать счастливыми. А ты совсем в них не разбираешься. Короче, скоро свою учительницу не узнаете – по школе будет порхать, как пташка.

Глава 4

У меня сегодня радость – приехала Алена.

Я себя теперь в шутку могу называть «воскресной мамой». Есть «воскресные папы», гуляющие с детьми от первого брака в парке один день в неделю. И есть я – воскресная мама. С одной лишь разницей – алиментов не плачу. Зато созваниваюсь со старшей регулярно. Судя по ее голосу, не очень-то она по нам и скучает. Ну, по мне и Настене.

И вроде бы ее можно понять. Одно дело – жить в скромной однушке почти на окраине города, питаться куриными ногами из «Пятерочки», спать на раскладушке в кухне. И совсем другое – жить в огромной квартире со всеми удобствами, где при желании можно поселить футбольную команду; есть заказанную из ресторана еду, купаться в джакузи и не думать о тяготах завтрашнего дня. И вообще, можно позволять себе любые прихоти: папа же все купит. Как там в песне поется: «Папа может, папа может все, что угодно…»

А мама чего? Даже в «Бургер Кинг» паршивый – и в тот не сводит.

Все в этой жизни бывает, Любаня, даже воскресные мамы. Так что не зарекайся.

Мы сидели втроем на маленькой кухне и самозабвенно лепили пельмени. Маму должны выписать на днях, и я хотела какое-то время не думать о еде. Решила заготовить полуфабрикатов впрок: манты, пельмени, перцы с мясом, котлетки…

Ах да, я же вам самое главное не рассказала! Маме недавно сделали операцию и вставили протез. По словам врачей, это была единственная возможность вернуться к нормальной активной жизни, и мы этой возможностью воспользовались. Конечно, риски были огромные, но все прошло хорошо. Спасибо Аркадию – он оплатил всю необходимую сумму, и мама скоро встанет на ноги. Да, после операции первое время не обойтись без тросточки и курсов ЛФК. Но все это такая ерунда по сравнению с тем, что мама снова будет ходить. Сама! Я радуюсь этому так, словно я мать, ребенку которой ставили неутешительный диагноз с вердиктом: «Ходить не будет никогда». Но и это еще не все…

Мама в клинике познакомилась с каким-то мужчиной. Ума не приложу, когда она успела это сделать, но факт остается фактом – моя мама, справившая недавно семидесятилетие, умеет знакомиться с мужчинами.

Аркадий по секрету сказал мне, что видел этого дедулю. Тот, по его словам, вдовец и имеет весьма серьезные виды на нашу маму. Ну, в том смысле, что не прочь на ней жениться.

С мамой я пока об этом не говорила, главное сейчас – поднять ее на ноги, а там видно будет.

Господи, хоть бы не альфонс какой, имеющий виды на квартиру или прописку! Знаем мы таких с их вечным «Люблю, люблю, трамвай куплю, женюсь, и можешь не работать…».

Я покосилась на Алену, сосредоточенно лепившую очередной пельмешек. Новенькие джинсы, новенький недешевый телефон – понятно, папка старается. Глаза горят, как у кошки в темноте, с губ не сходит дурацкая улыбка. Дай ей ума, боже, не забросить сейчас учебу…

– Алена, а как у тебя с Женей? – спросила я, осторожно прощупывая почву под ногами. – Встречаетесь?

– Да, – расплылась в улыбке Алена. – И обязательно поженимся после школы. И не начинай, пожалуйста, свою песню об институте. Я уже взрослая и сама знаю, как мне жить.

– А как же английский? Выходит, зря ты его учила столько лет? – подначила я. – И как же мечта стать дизайнером? Или ты уже забыла о ней?

– Английский сейчас любой дурак знает, – отмахнулась Алена. – А чтобы стать дизайнером, можно отучиться на быстрых курсах. Все, возражения не принимаются! – строго добавила она, видя, что я собираюсь сказать что-то еще.

Я всеми силами пыталась подавить растущее в себе возмущение. Ну что, что я могу поделать с тем, что у моей дочери в голове роятся неправильные мысли? Разве нет у нее перед глазами примера матери, просидевшей всю жизнь за спиной у супруга? Разве не видит она, что остаться у разбитого корыта можно, даже имея очень богатого мужа?!

«Люби своего ребенка, – вспомнились мне слова мамы. – Просто люби изо всех сил – неизвестно, какой будет у него жизнь. Напитай его этой любовью по самую макушку. И позволяй делать собственные ошибки, пусть на это и горько тебе смотреть. А когда он, побитый и израненный тяготами судьбы, придет к тебе за помощью – просто распахни свои объятия. Иногда это единственное, что требуется от матери».

– Я уверена, что любящий тебя человек не станет препятствовать твоему образованию и развитию, – сказала я как можно мягче. – А Женя… м-м-м… производит впечатление очень рассудительного молодого человека. С очень современными взглядами. Так что, пока есть возможность, силы, время, деньги, надо учиться.

«И не быть тетехой-распустехой!» – зло добавила я про себя.

Прогресс налицо – учусь себя сдерживать, считая в уме до пяти. Главная тетеха-распустеха тут я. И работа по склеиванию себя в единое целое идет по-прежнему трудно.

– Мама, самые богатые люди мира никогда не учились в университетах, – снисходительно бросила мне дочь. – И вообще, сейчас главное не получить корочку, а умение самому учиться, понимаешь?

Ну, с этим не поспоришь.

– Может, на следующие выходные сходим вместе в фастфуд? – предложила я. – Мы с Настеной давно собираемся. Ты можешь и Евгения своего взять, если он, конечно, захочет к нам присоединиться.

– Не, ма, не могу, – покачала головой Алена. – Папа на следующих выходных везет меня знакомить со своей будущей женой. Так что давай в другой раз, окей?

Удар под дых. Еще удар.

«Дыши, Люба, только дыши».

Пора уже привыкнуть к тому, что он говорит одно, делает другое, а думает четвертое и пятое. И все же… почему мне так больно?

Глава 5

– Ты будешь моей женой? – прозвучало слишком обыденно, слишком буднично для Риты.

Несмотря на всю торжественность и романтичность обстановки (ради такого дела Слава заказал роскошный белый лимузин, сопровождавший обычно свадебные церемонии).

Несмотря на то, что она так хотела этого. Или этого хотела мама?

Пару минут Рита потрясенно прислушивалась к собственным ощущениям. Ни вспышки радости, ни всепоглощающей любви – ничего не шевельнулось в душе Риты, когда она услышала от нарядного, приодетого по такому случаю взволнованного Славы «главные слова».

«Наверное, возраст притупляет чувства, – вяло подумала она, почти не удивляясь ровному стуку своего сердца. – Все же не восемнадцать…»

– Я… Мне надо подумать, Слав, – тихо сказала Рита, с острым чувством вины наблюдая, как Слава сникает на глазах.

– Ну хорошо, я не буду настаивать, – наконец сказал он, вздыхая. – В конце концов, еще действительно прошло слишком мало времени. Но знай: ты моя, моя, я понял это с самой первой нашей встречи, – шептал он, покрывая торопливыми, короткими поцелуями ее руки. – Страшно подумать, что было бы, если бы я тогда не пришел к вам, если бы мы с тобой не познакомились. Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле.

Он говорил еще много таких слов, которых Рита не слышала в свой адрес никогда. С одной стороны, ей было ужасно лестно слышать такое – ведь именно так она себе и представляла настоящую любовь. А то, что Слава влюблен в нее, не оставляло у Риты никаких сомнений.

С другой стороны, они со Славой еще так мало знали друг о друге. Конечно, человеком он был очень хорошим, но…

– Никаких но! – строго сказала мама. – Пока зовут – выходить надо. Другого такого шанса может и не представиться!

Рита чувствовала себя атакованной со всех сторон. Дома мама бесконечно придиралась к дочери, давая многочисленные советы и не оставляя ни единого шанса для личного пространства. В школе тоже было не легче. Повсюду Риту встречали осуждающие взгляды. Коллеги, которые оказались не прочь перемыть кому-нибудь косточки, были единодушны в своем мнении: «Незамужняя женщина в 30 лет – ненормальная». Это не повышало ни самооценки Риты, ни ее авторитета в глазах учеников и их родителей.

Конечно, очень хотелось согласиться на предложение Славы и заткнуть всем рты. Она наконец сможет переехать от мамы к мужу и стать в каком-то роде самостоятельной и независимой. Да и учителя больше не посмеют говорить о ней как о какой-то ущербной и больной женщине.

Но если она так никогда и не сумеет полюбить Славу? В том, что она его не любит как мужчину, Рита отдавала себе полный отчет. А уж о том, чтобы лечь с ним в постель, и вовсе не могло быть и речи. Одна только эта мысль внушала Рите отвращение.

Нет, конечно, сделать его несчастным она не может – не имеет права. Но и делать его несчастным на всю жизнь ей тоже не хотелось. Странно, но любое ее решение в конце концов сделает его не очень счастливым: его расстроит и ее отказ, и согласие. Ведь он когда-нибудь поймет ее чувства?

А может быть, его любви хватит на двоих?..

Когда за ней начал ухаживать Тимур, Рита удивилась чрезвычайно. Проявление мужского внимания было для нее редкостью, и она ужасно смутилась, когда он подарил ей цветы.

Увидев впечатление, которое произвело на девушку его подношение, Тимур «поднажал» и принялся заваливать Риту букетами и коробочками конфет.

Наличие молодого человека никак не смущало Тимура. Выведав адрес у школьного секретаря, Тимур под предлогом того, что купил детям еще подарков, пришел в один из выходных к Рите домой. Он произвел самое приятное впечатление на Эльвиру Борисовну.

– Ну вот видишь, Ритонька, стоит только женщине засобираться замуж, как тут же вокруг нее начинают кружиться ухажеры, – довольно сказала она Рите. – Надеюсь, ты сообщила ему, что между вами не может быть ничего общего, потому что ты уже сосватана?

– Мама! Я не сосватана, я ничего не обещала Славе! – возмутилась Рита. – А Тимур просто очень любит детей – своих-то у него нет. Посмотри, он купил им конфеты и книги. Говорит, что еще в детский дом отправляет каждый год подарки.

Но проницательная мама только покачала головой, удивляясь про себя наивности дочери. И еще целую неделю приставала к Рите с нравоучениями, что говорить и делать, если Тимур придет еще раз.

– Мама, ну сколько можно, хватит! – не выдержала Рита. – Давай поговорим о чем-нибудь другом! Что тебе подарить на Новый год, скажи?

– Новость о том, что ты согласилась стать женой Славочки! – ответила мать, подражая тону Риты. – Тогда и умереть смогу спокойно в следующем году.

– Опять! Опять эти похоронные разговоры! Сколько можно! – схватилась за голову Рита. – Можно подумать, ты живешь на свете только для того, чтобы выдать меня замуж!

– Так и есть! – назидательно сказала Эльвира Борисовна. – И не морочь мне голову всякими глупостями о подарках, у меня все есть. Лучше на зарплату себе новые туфли купи – на старые смотреть страшно. И телефон возьми – слышишь, как надрывается?

«Папа Софии», – высветилось на дисплее.

У Риты захолонуло сердце. Кто знает, отчего этот абонент вызывал в ней такое смущение – и в то же время восторженную радость, к которой примешивалась грустная нотка? Наверное, ей было очень жаль его, отца-одиночку? Судьбы таких мужчин не могут не трогать за живое.

– Рита… Вилевна… Я не поздно звоню? – услышала она в трубке знакомый голос. – Простите, что беспокою в такое время. Хотел сказать пару слов о… Тимуре. Он очень нехороший человек, Рита Вилевна, вы не должны ему доверять! Просто поверьте мне на слово, он…

– Я думаю, вы клевещете на очень хорошего человека! – перебила его Рита. – Зачем вы это делаете?

– Я его давно знаю, Рита… Рита Вилевна. Я знаю, о чем говорю, это опасный тип, который пользуется беззащитностью и доверчивостью женщин.

– О чем вы?! Ничем он не пользуется, у него и в мыслях не было ничего дурного! – возмутилась Рита, чувствуя приступ злости: слова Аркадия до ужаса напоминали ей мамины слова о приличиях, безопасности, излишней доверчивости. – И вообще, извините, конечно, что говорю это, но вы вынуждаете меня это сказать. Вы сейчас лезете не в свое дело и клевещете на очень хорошего человека! Между прочим, он привез нашим детям подарки! И еще часть приготовил для детского дома!

– Хорошо… – Аркадий, явно обескураженный таким красноречием, немного помолчал, собираясь с мыслями. – Рита Вилевна, у моей дочери послезавтра день рождения. Она сейчас остро переживает из-за матери, и… В общем, я приглашаю много ее школьных друзей, родню, знакомых, чтобы она не чувствовала себя брошенной. Так, ну чего я хожу вокруг да около, как… Короче, я был бы счастлив, если бы вы тоже пришли! Вы сможете?

– Да, конечно, – ответила без раздумий Рита. – Я обязательно приду.

Глава 6

– Я устал от ее постоянных истерик, понимаешь? Сколько можно, в конце концов! Живу как на пороховой бочке – неизвестно, когда рванет.

Серега сидел на кухне у Жанны и рассказывал ей о своей жизни. Многое в его судьбе изменилось за последнее время. Однако неизменным оставалось тихое внимательное участие его первой супруги к нему и его проблемам.

Жанна участливо слушала, кивала, подливала еще чая, поддакивала. Серега в последнее время приходил к ней часто, и они подолгу сидели вдвоем на кухне и просто разговаривали обо всем. Жанна рассказывала об успехах дочери, своих неурядицах на работе, о мужчине, к которому она неравнодушна. Серега жаловался на жизнь в целом и женщин в его судьбе в частности.

Жанна знала и про предстоящий развод с Любой, и про поспешный отъезд матери со скандалом («Сказала мне, чтобы я не был дураком и квартиру на Любку не переписывал, ну я и не выдержал…»), и о выкрутасах Алены.

– Ты понимаешь, она изменилась, Жан. Она раньше не была такой расчетливой, жадной до всего. То есть она всегда любила красиво и модно одеться, прикупить дорогой косметики, но сейчас стала одержимая просто! «Дай, купи, принеси», – больше я от нее ничего не слышу. И знаешь, что меня сильнее всего пугает? Она теперь не зовет меня папой!

– А как она отнеслась к тому, что вы с Эвой скоро поженитесь?

– Да никак! Мне кажется, ей на это глубоко пофиг. Пожала плечами, сказала: «Ладно», а потом говорит, что ей нужно купить новое платье. Ну и «дай денег», конечно.

– А Эва? Она готова делить тебя с дочерями? – спросила Жанна у растерянного Сереги.

– Не знаю. – Серега нахмурился и тяжело вздохнул. – Сама понимаешь, у нее настроение переменчивое. Вроде сама готовилась к церемонии, выбирала ресторан. А потом я на нее не так посмотрел, не то сказал… Да это ерунда, отойдет через пару дней. В первый раз, что ли…

– Ну да, – покачала головой Жанна. – Отойдет, куда денется. Ей повезло с таким всепрощающим мужчиной, хотя… Иногда мне тоже кажется, что ты зависим от этих ее эмоциональных качелей. Значит, они обслуживают какие-то твои потребности. Вот только какие?

– Ты намекаешь, что у нас с ней нездоровые отношения? – нахмурился Серега.

– Не знаю, Сереж, тебе виднее, – нашлась Жанна. – Слушай, чего сказать-то хотела… Ленка в Италию собирается на стажировку. Не подкинешь немного деньжат, чтобы она там первое время не нуждалась?

– Да, конечно. – Серега рассеянно похлопал себя по карманам и вытащил мобильный. – Переведу сколько скажешь. Как она вообще?..

Выйдя из дома Жанны на заснеженную, стремительно темнеющую улицу, Серега, вместо того чтобы мчать в цветочный магазин, сел в машину и, обняв руками руль, крепко призадумался.

На улице уже чувствовалось приближение Нового года. Витрины магазинов украсились разноцветными гирляндами, у дома Жанны ребятня устроила катание с горки. Чуть поодаль ветер гонял по переулку пустой пакет.

«А ведь я тоже похож на этот пакет, – подумал вдруг с болью Серега. – Пустой, ненужный, ничем не наполненный пакет, которым все с удовольствием пользовались, пока он был полным… По сути, Люба – единственная, кто приняла бы меня любым, даже без денег. И что, если Жанна права насчет Эвелины? Что, если это простая зависимость, от которой можно легко избавиться и навсегда перевернуть мучительную, болезненную страницу своей жизни?»

Серега решительно вытащил мобильный телефон и набрал в поисковике знакомую фамилию: «Эвелина Убийконь, гештальт-терапевт». Конечно, их первую встречу не назовешь самой приятной, но вдруг она уже забыла об этом инциденте?

– Добрый вечер, Эвелина. Хотел бы записаться на личную консультацию в ближайшее время. Какого рода проблема? Да так с первого раза и не объяснишь…

* * *

В день выписки мамы я сайгаком носилась по курсу «дом – работа – магазин – дом». Наготовила салатов, испекла огромный курник. С горячим очень выручили подготовленные пельмени и манты.

Аркаша накануне привез маме специальную кровать с поднимающимся изголовьем и кресло-качалку. Конечно, маме рекомендуют больше двигаться после операции, но так хочется сделать ее жизнь комфортной.

Среди множества дел (уроки с Настей, вздорные старушки на работе, готовка с уборкой, поиск подарка на день рождения Софы, закупка новогодней ерунды) я совсем перестала думать о предстоящем разводе. Жаль, что Новый год я еще встречу в статусе замужней дамы. Так хочется уже избавиться от этих оков.

Вам, конечно, очень интересно, почему я еще замужем? Не смейтесь слишком громко, но мой дражайший супруг проигнорировал заседание суда и не явился к назначенному времени. Ну а я получила длинное сообщение о том, какой он был идиот.

И вообще, «Давай, Люба, начнем все сначала. Только ты и я».

«Давай, милый, давай начнем! Ты начнешь строить свою жизнь, а я – свою. И надеюсь, наши пути будут пересекаться как можно реже!»

Если честно, очень раздражена таким поведением Сереги. Я сейчас как никогда уверена в себе и знаю, чего хочу. Но чем больше я хочу получить этот чертов развод, тем больше сопротивляется Серега.

Может, он у меня мазохист, который счастлив оттого, что с ним обращаются плохо?

Не знаю… Только вот из-за его безответственного поведения суд дал нам дополнительное время на примирение. Которое мне уже и даром не нужно, потому что стоит мне его простить, как я снова окажусь втянутой в эту вечную карусель: «я, ты и моя любовница».

А я туда больше не хочу. Пусть сами вертятся, вдвоем. Хотя им, наверное, без третьего лишнего будет скучновато, но ничего – переживут!

Больше всего в этой ситуации, конечно, страдают дети. Настена каждый день спрашивает, когда мы помиримся с папой.

Алена хорохорится перед отцом, а сама втайне надеется на наше воссоединение. Но она уже большая девочка. И я уверена, что через пару лет она меня поймет.

И так хочется, господи, чтобы жизнь моих дочерей сложилась куда более счастливо, чем моя!