Опасный маркиз

Адам спохватился, поняв, что ее идеальный профиль вновь приковал к себе его взгляд. Она двигалась с таким изяществом, что даже немудреный процесс поедания угощения этим прелестным розовым ртом казался какой-то извращенной восточной практикой. С такой внешностью и деньгами ее отца она без труда нашла бы достойного супруга, но ее отец собрал на этом балу худших из худших.

Должно быть, она совершила что-то поистине чудовищное.

Адам горько скривил губы: не ему думать такое о ком бы то ни было. Что, если она виновата лишь в том, что о ней ходят дурные слухи? Кому, как не ему, знать, как запросто высший свет приговаривает своих представителей без суда и следствия?

Юфимия искоса взглянула на него зелеными кошачьими глазами и заметила, что он засмотрелся на нее. С чуть заметной издевательской улыбкой она приподняла огненно-рыжую бровь.

Адам намеренно последовал ее примеру, весело наблюдая, как она безуспешно пытается сдержать улыбку. Едва появившись, улыбка становилась все шире, обнажая ровные белые зубы и создавая крошечную изогнутую ямку в уголке губ.

– Чем вы планируете заняться, когда сезон закончится? – спросил Адам как можно вежливее, решив вести себя достойно до конца обеда.

– Мы вернемся в наше родовое гнездо.

Может, она и подарила ему улыбку, но сдержанность в ее голосе дала ему понять, что он еще не до конца прощен. Юфимия взглянула на блюдо, которое поднес ей лакей, ее губы скривились в презрительной гримасе, и тем не менее она положила немного угощения себе в тарелку.

– Вам не нравится заливное из семги? – весело спросил Адам.

– Для меня это непривычно.

– О! К чему же вы привыкли?

Юфимия наморщила носик и ткнула вилкой в студенистую массу:

– Я бы не отказалась от чего-нибудь поострее детской еды.

– Например?

Глаза Юфимии блеснули, а губы изогнулись в чувственной улыбке, от которой вся кровь Адама прилила к одному месту.

Что за чертовщина? Пришлось сделать большой глоток вина.

Юфимия тяжело вздохнула, отчего то, что скрывал лиф ее платья, соблазнительно всколыхнулось, а у Адама вся кровь взволновалась.

– Я давно мечтаю о финиках.

– О финиках? – переспросил Адам.

– О финиках. – Юфимия страстно сощурила изумрудные глаза. – Сладких, пухлых и горячих. – Кончик ее розового языка на мгновение высунулся изо рта, и сердце Адама пропустило удар. – Они крепкие, липкие и взрываются от малейшего прикосновения языка, наполняя рот терпким жаром.

Вилка Адама звякнула о тарелку.

Губы Юфимии приоткрылись, и она поднесла руку к своей шее, мягко ее погладила.

– Я изнываю по кускусу, пропитанному таким количеством масла, что оно стекает вниз по горлу.

Боже милостивый! Адам шумно сглотнул, чувствуя, как под тканью бриджей его естество увеличивается до недопустимых размеров, словно стремясь пробить деревянную столешницу. Поерзав на стуле и поморщившись, он снова поднял взгляд.

Глаза Юфимии были открыты и больше не выражали страсти, только веселье. Что бы она ни прочитала на его лице, это вызвало у нее усмешку.

Подлая дерзкая девчонка довела Адама до такого состояния всего лишь парой слов о еде! Невольное восхищение боролось в нем с необузданным желанием и чуть не заставило его улыбнуться, но он сдержался и лишь спросил:

– Скажите, миледи, где вам привили вкус к таким лакомствам?

Юфимия наколола на вилку кусок рыбы, который мгновение назад казался ей таким отвратительным, положила в рот, прожевала и проглотила, коварно изогнув губы.

– В монастыре на Мальте, разумеется, лорд Эксли.

На этот раз Адам не сдержал ответной улыбки. Все-таки не зря он приехал на этот званый обед.

Улыбка лорда Эксли появилась и исчезла быстрее падающей звезды. Он поднес ко рту уголок белоснежной льняной салфетки, а когда убрал ее от своих губ, его лицо снова стало бесстрастным.

– Как интересно. Скажите, как вы оказались в монастыре, да еще и на Мальте?

Мия отправила в рот еще кусочек рыбы, смакуя еду так, словно даже студенистое блюдо интересовало ее больше, чем беседа с маркизом.

– Вы не знали, что моя семья католики?

– Не знал.

– Как много вам известно о католицизме, лорд Эксли?

– Вы вернулись в Англию, чтобы проповедовать, миледи?

Мия улыбнулась, заметив, как он изогнул брови:

– Боюсь, те дни прошли, милорд.

– Какая жалость, – бросил Эксли. – Так о чем вы говорили?

– Моя мать была набожной католичкой и больше всего на свете желала, чтобы я ходила в ту же монастырскую школу, что и она, – старинное заведение на окраине Рима.

По крайней мере, это было правдой.

– Родители посадили меня с моей старенькой няней на корабль, но он так и не достиг Рима. Выйдя в Средиземное море, мы почти сразу подверглись нападению корсаров, – на этом правда заканчивалась и начиналась ложь, состряпанная герцогом Карлайлом. – Наш капитан помог пассажирам как сумел: перевез нас всех на Мальту. Там был небольшой монастырь, который также служил безопасным убежищем для тех, кто не хотел покидать остров, рискуя быть схваченным корсарами. Няня договорилась, чтобы я осталась в монастыре, а сама села на первый же корабль, который шел в Англию, чтобы привезти подмогу.

Как бы Мие хотелось, чтобы это было правдой!

В последний раз она видела любимую няню, когда корсары со смехом пустили пожилую женщину по кругу, а потом отрубили ей голову, потому что она не могла прекратить плакать. Это воспоминание было словно зловещий бес с полотен Босха; оно кружило на краю сознания Мии, готовое наброситься на нее в самый неожиданный момент.

Под бритвенно-острым взглядом маркиза Мия отвела глаза.

– Только вернувшись домой, я узнала, что ее корабль так и не дошел до Англии. В результате до недавнего времени никто не знал, где я.

Какое-то время они ели молча.

– Сколько вам было лет? – наконец спросил Эксли.

– На корабле мне исполнилось четырнадцать.

– И все эти годы вы оставались в монастыре?

Голос маркиза впервые прозвучал скептически, и винить его за это было трудно. Сказка, сочиненная отцом Мии, была не слишком правдоподобна.

– Да, я покинула монастырь всего несколько месяцев назад.

Маркиз задумчиво взглянул на кроваво-красную жидкость в хрустальном бокале и спросил:

– У вас не возникло сложностей, когда остров захватили французы?

Мия замерла с поднесенным к губам бокалом («Французы захватывали Мальту?»), поморщилась и сделала большой глоток, чтобы скрыть растерянность. Она повторяла эту дурацкую историю бог знает сколько раз последние несколько недель, и никто не мог даже показать Мальту на карте, не говоря уже о том, чтобы разбираться в ее политике и истории, – никто, кроме мужчины, сидевшего рядом с ней.

Мия мысленно пожала плечами. Пришло время отступить от сказки, придуманной ее отцом, и сочинить продолжение самостоятельно.

– Я свободно говорю на итальянском и французском, так что мне не составило труда выдать себя за дочь из бедной, но набожной семьи из Турина.

– Понятно. А когда мы завоевали остров в тысяча восьмисотом году, почему вы не попросили помочь вам вернуться в Англию?

Мия еле сдерживала смех: похоже, это никогда не кончится.

– Это было непростое время, и лишь немногие из подданных его величества остались на Мальте. Большинство из них были из низших слоев общества и скорее продали бы дочь герцога или запросили за нее выкуп, чем помогли мне.

– Так вы прятались в монастыре семнадцать лет?

– Когда я присоединилась к сестрам, мне больше незачем стало прятаться.

Маркиз широко распахнул глаза:

– Так вы сделались монахиней.

Это был не вопрос, а утверждение.

– Да.

– Разве четырнадцать лет не слишком юный возраст для принятия обета?

Разумеется, о монахинях Мие тоже ничего не было известно.

– Вовсе нет. В нашем монастыре было полно девушек моложе меня. – Мия отпила еще вина и погрузилась чуть глубже в зыбучие пески этого разговора. – Дорогой сестре Женевьеве было тринадцать, когда она приняла постриг. Можно сказать, мы стали друг другу роднее, чем сестры. Как я по ней скучаю! – Для пущей достоверности Мия тяжело вздохнула.

Уголок неулыбчивого рта маркиза дрогнул.

– Звучит так… идиллически. Как вы заставили себя отказаться от таких благоприятных условий?

Подле Мии возник лакей с чем-то похожим на вареную курятину в густом сливочном соусе. Мия лихорадочно соображала, накладывая угощение в тарелку. Никто, кроме маркиза, не пытался копнуть ее выдуманную историю поглубже. Что еще она может ему сказать?

Она рассеянно отрезала кусочек курицы и положила в рот. На вкус блюдо оказалось вовсе не таким мерзким, как на вид. Прожевав и проглотив еду, она отпила еще вина, и тут на нее снизошло вдохновение.

– Крокодилы!

Руки маркиза с ножом и вилкой замерли над тарелкой.

– Прошу прощения?

– Мне пришлось срочно уехать из-за крокодилов. Мы каждый год отправлялись в джунгли в глубине острова, чтобы заботиться о прокаженных. В этом году разыгралась трагедия: наша барка опрокинулась, и многих из нашего ордена съели крокодилы, прежде чем они успели переплыть реку и выбраться на берег. – Для особо драматического эффекта Мия помолчала. – Съели даже мою дорогую сестру Женевьеву.

Маркиз долго жевал, прежде чем ответить:

– Не знал, что на Мальте есть джунгли. Не говоря уж о крокодилах.

Черт, черт, черт!

– Боюсь, что ваши сведения не соответствуют действительности, лорд Эксли. Остров ими кишмя кишит. Крокодилами, конечно, а не джунглями.

Маркиз поднес уголок салфетки к губам и закашлялся.

– Мия, что случилось? – Чемберс положил влажную руку ей на плечо.

– Минуточку, – процедила Мия сквозь зубы.

Маркиз все еще вытирал губы салфеткой, но плечи его чуть вздрагивали.

Мия наклонилась к нему:

– С вами все в порядке, милорд?

Эксли кашлянул в последний раз, но его необычные глаза блестели от слез.

– Просто кусочек перца попался, – сказал он хрипло.

– Мия? – прозвучал голос Чемберса, но уже на пол-октавы выше.

– Прошу меня извинить, милорд.

– Разумеется, – сказал маркиз, прикрывая рот салфеткой и как раз вовремя: приближался очередной приступ кашля.

Адам начинал беспокоиться, как бы не задохнуться. Ему не бывало так весело с тех пор, как… что ж, очень долгое время и определенно не во время нудных светских мероприятий.

Он наблюдал краем глаза, как Юфимия хихикает и флиртует с самодовольным Чемберсом. Тучный лорд прихорашивался и надувался, как и пристало похотливому индюку. Неужели он сам выглядел так же глупо, когда она рассказывала ему свою невероятную по своей глупости историю?

Маркиз усмехнулся: похоже на то.

Он ел, пил и наблюдал, как Юфимия очаровывает Чемберса. Она напоминала хамелеона: угадывала, что человеку по душе, и подстраивалась под каждого. Это слегка пугало. Какова же она на самом деле? И почему ему вообще есть до этого дело?

Адам взглянул на Карлайла, первого пэра за десяток лет, который по доброй воле был готов стать его тестем. В то же мгновение герцог Карлайл тоже поднял глаза и встретился с ним взглядом, чуть приподняв бокал, прежде чем сделать глоток.

Адам не ответил на жест герцога и опять повернулся к его дочери. Она кивала и жеманничала, а Чемберс, старый осел, все нудил о какой-то лошади.

Впервые за очень долгое время Адама кто-то заинтересовал. Сегодня он явился сюда скорее из любопытства, чем всерьез намереваясь отыскать новую жену. Он уже много лет как перестал думать о женитьбе, поняв, что даже самый отчаявшийся отец семейства не решится отдать дочь за маркиза-убийцу.

И тут Юфимия Марлингтон посмотрела на Адама честно и открыто, без страха и осуждения, и его железный самоконтроль дал слабину. Он смотрел на ее прекрасный профиль и чувствовал, как его одолевают незнакомые, неуютные и непрошеные чувства.

Что же она натворила такого, что отец готов отдать ее человеку, который, по всеобщему мнению, убил даже не одну, а двух жен? И, что еще важнее, как далеко он сам готов зайти, чтобы получить ответы на свои вопросы?

Глава 5

Во все время десерта Чемберс держал Мию мертвой хваткой, не давая ей ни малейшего шанса поговорить с лордом Эксли. Она надеялась переброситься с ним парой слов, когда мужчины закончат пить портвейн, но Киан возник из ниоткуда и потащил ее туда, где герцог встречал гостей, точно он нарочно пытался не пустить ее к загадочному маркизу.

Мия стояла рядом с отцом и братом, приветствуя сотни богато разодетых и изысканно причесанных незнакомцев. Улыбаясь гостям и повторяя приветственные слова, Мия наблюдала, как огромный бальный зал все больше наполняется людьми. Маркиза Эксли всегда было легко найти. Где бы он ни стоял, его всегда окружало несколько футов пустоты. Она еще ни разу такого не видела.

Лишь виконт Денфорт – привлекательный джентльмен лет на десять младше маркиза – сам подошел к нему. Они оба являли собой идеальный пример мужской красоты: один солнечный и светловолосый, а второй мрачный и темный. Похоже, появление Денфорта смягчило Эксли: во время их разговора лицо маркиза больше не выглядело таким презрительным, как раньше.

К тому времени как отец посчитал, что Мия и Киан выполнили свои обязанности, она светилась от приятного волнения в ожидании своего первого танца.

– Мия, я должен тебе кое-что сказать, – шепнул Киан, взяв ее за руку, увел в небольшой альков, прежде чем она присоединится к танцующим, и нервно огляделся. – Речь идет об Эксли.

– Да? – подбодрила его Мия, когда он замолчал.

– Дело в том, что… – нахмурившись, Киан опять умолк.

Мия выждала, давая ему закончить фразу; веселье боролось в ней с раздражением.

– Ну-ну, и в чем же дело?

– Не позволяй ему оскорблять тебя предложением руки и сердца.

Мия рассмеялась от неожиданности:

– Он не делал мне предложения, Киан.

– Сделает.

Мия растерянно моргнула. Что мог знать ее брат из того, что было неизвестно ей?

– Послушай… – Киан нахмурился, словно его что-то угнетало и он не знал, как об этом сказать. – Вообще-то тебе необязательно отвечать согласием никому из уродов, которых подобрал для тебя отец: ни Моэму, ни Чемберсу – никому. Я никому не позволю сделать тебя несчастной. Даю слово. – Он сглотнул, словно только сейчас вспомнил, кого просит отвергнуть.

Мия сжала его руку:

– Мне приятно знать, что ты за меня переживаешь, но я вполне могу сама о себе позаботиться. – Она взглянула в сторону гостей в зале, которые уже разбивались на пары и готовились к первому танцу. – Пойдем, надо занять свои места, чтобы открыть бал.

– Думаю, тебе лучше… – Киан замер, наткнувшись взглядом на кого-то за пределами алькова.

Шум голосов стих, потому что к ним приближался Эксли. Стройный маркиз разделил толпу, как нос корабля разрезает воду, оставляя за собой след из мужчин и женщин, которые таращились на него во все глаза, перешептывались и тыкали пальцами в его сторону.

Он остановился перед Мией и учтиво протянул руку:

– Насколько я помню, честь танцевать с вами первый танец принадлежит мне, миледи.

Танец почти не оставлял возможностей для беседы с партнером, что ее вполне устраивало. Мия сосредоточилась на танцевальных па, от которых ее постоянно отвлекало странное ощущение тепла, зарождавшееся в ней каждый раз, как ее касалась сквозь перчатку рука маркиза.

– Вы прекрасно танцуете для джентльмена, который редко бывает на балах, – заметила Мия, когда фигуры танца свели их вместе.

Суровый рот Эксли изогнулся в улыбке:

– Вы слишком добры, миледи. Это вы танцуете на удивление…

Им пришлось снова разойтись на полуслове. Мия опасливо взглянула на него, понимая, что он специально подгадал момент, чтобы заговорить перед долгим перерывом.

Когда они опять соединились, веки маркиза были опущены. Он наклонился к ней и прошептал:

– …достойно.

Когда Мия расхохоталась, танцующие вокруг покосились на нее с удивлением, а ее партнер взглянул на нее с усмешкой. Она почти простила ему гадкое замечание за обедом. Почти.

К концу первого танца ей стало не на шутку жарко и от постоянного движения, и от близости маркиза.

– Принести вам шампанского? – спросил он, подводя ее к небольшой кушетке возле французских дверей.

– Было бы чудесно.

Обмахивая веером раскрасневшееся лицо, она проследила взглядом, как сильные плечи маркиза прокладывают дорогу среди толпы гостей. Мия проводила немало времени, изучая лица. Гарем был опаснее стаи акул, и их с сыном выживание порой зависело от ее способности видеть, что скрывается в глубине чужой души. Но сегодня эта способность ее подвела. По лицу маркиза невозможно было прочесть решительно ничего – и она находила это интригующим и возбуждающим. Действительно ли он искал жену?

– Мия! – прошипел мужской голос у нее за спиной, так что она подпрыгнула от неожиданности.

Она обернулась и увидела брата, спрятавшегося за огромной пальмой в кадке.

– Какого черта ты там делаешь?

Но он смотрел не на нее, а на что-то у нее за плечом.

– Скорее, Мия, пока он не вернулся. – Юноша протянул сестре руку, словно она могла ухватиться за нее и перепрыгнуть через кушетку. – Ну же, иди сюда.

Мия нахмурилась:

– Киан…

– Поспеши, он возвращается.

Мия демонстративно повернулась к нему спиной, заметив, что маркиз идет к ней с двумя бокалами, и прикрыла лицо веером.

– Тебе лучше уйти, Киан.

– Нет, я должен тебя защитить.

– Мне не нужна защита. Пожалуйста, уходи.

Листья пальмы зашуршали.

– Проклятье, Мия!

Эксли остановился перед ней и протянул бокал шампанского.

Мия опустила веер и приняла бокал:

– Благодарю вас, милорд.

– Для меня радость услужить вам. – Маркиз лениво взглянул ей за плечо. – Вам там удобно, Абермарл? Не хотите присесть на кушетку, например между мной и вашей сестрой?

Мия еле сдержала смех. За спиной раздался треск и шорох, и Киан не без труда выбрался из листвы и обошел кушетку.

Маркиз протянул ему бокал:

– Не знал, что вы к нам присоединитесь. Прошу вас, возьмите мой.

Отпрянув, словно Эксли предложил ему выпить яду, Киан опять покосился на сестру, но та мило улыбнулась маркизу.

– Пожалуйста, присаживайтесь, лорд Эксли, – указала она на свободное место рядом с собой. – Брат хотел пригласить меня на этот танец, но я ему объяснила, что и шагу не смогу ступить, пока не отдохну. Он как раз собрался уходить.

Киан мрачно посмотрел на маркиза, развернулся на каблуках и ушел. Эксли сел, и они с Мией проводили взглядами неодобрительно выпрямившего спину Киана.

– Ваш брат просто пытается вас защитить.

– Да, похоже, он считает вас крайне опасным. И не он один. – Мия кивнула в сторону свободного от гостей места вокруг них двоих. – Может, расскажете, почему все вас так боятся, милорд?

– О таком неуместно говорить в приличном обществе.

Мия вскинула на него глаза и укоризненно прищелкнула языком. Брови маркиза изогнулись.

– Очень утомительно быть единственным человеком в зале, который не имеет об этом понятия, милорд.

Эксли сделал глоток шампанского, пока Мия пыталась взять себя в руки. Драгоценные секунды стремительно ускользали, и у нее больше не было времени на все эти глупости. У нее остался всего один вечер, чтобы…

– Гости избегают меня, а ваш брат стремится увести вас подальше, потому что почти все здесь уверены, что я сбросил первую жену с крыши дома. Существует много версий, каким образом я расправился со второй женой, потому что тела так и не нашли. – Теперь глаза маркиза были широко раскрыты: его явно интересовала ее реакция на это шокирующее заявление.

– Почти все здесь? А как думают остальные?

Что-то блеснуло в глазах маркиза. Удивление?

Мия отмахнулась:

– Неважно. Честно говоря, мне нет дела до того, что они думают. Большинство людей идиоты, которые верят во что хотят независимо от того, как все обстоит на самом деле. – Мия серьезно посмотрела на Эксли. – Я это знаю по своему опыту. Но вот что мне интересно, так это почему вы здесь. Скажу вам прямо, милорд: я хочу найти мужа, хотя и не так рьяно и горячо, как к этому стремится мой отец, но мне не по душе мужчины, которых он для меня нашел, – точнее, так было до сегодняшнего дня.

Маркиз глотнул еще шампанского. Мия до боли сжала хрустальный бокал. Молчание затягивалось, и к неловкости примешивалось отчаяние. Мия сказала себе, что ей плевать. Сказала…

– Я вас слушаю, миледи.

Мия сделала глубокий вдох:

– У моего отца кончилось терпение, милорд, а значит, у меня кончилось время. Я не ищу брака по любви. Мне нужен муж, который бы предоставлял мне определенную свободу, которого бы устроило, чтобы каждый из нас жил своей жизнью.

Мия как ястреб следила за его реакцией, потому что сейчас на его лице можно было прочесть больше всего. Чем больше у человека времени на раздумья, тем больше возможности скрыть истинные чувства.

Эксли допил шампанское, поставил пустой бокал на небольшой столик, поправил манжету и повернулся к Мие с ничуть не изменившимся выражением лица, и она фыркнула: куда больше можно было узнать, наблюдая за его ногой.

– Я не могу понять, лорд Эксли: вы находите мое признание неожиданным? неприятным? интригующим?

Маркиз смотрел на танцующих.

– Неожиданным? Нет, я бы не сказал. Женщины, как и мужчины, ценят свободу. Неприятным? Ну, это зависит от того, что вы подразумеваете под «своей жизнью». Если вы собираетесь превратить мой дом в бордель или винокуренный завод, я, пожалуй, не соглашусь. Интригующим? – Маркиз прислонился к спинке кушетки, вытянул ноги в безупречно сшитых бриджах и взглянул прямо ей в глаза. – Весьма.

У Мии дрожь пробежала по телу от огонька, мелькнувшего в его холодных глазах. Тщательно продуманные фразы у нее в голове рассыпались, и ей стоило большого труда собрать их заново.

– В мои планы не входят винокуренные заводы, публичные дома или еще что-то в этом роде. Все очень просто: я не юная леди, и суровые ограничения, которые установил отец, не для меня. Я просто хочу быть сама себе хозяйкой. Разумеется, я буду уважать мнение мужа по важным вопросам, но предпочла бы жить отдельно, в деревне, потому что Лондон мне не по нраву. Иными словами, сэр, я бы хотела, чтобы наш брак не подразумевал эмоциональной привязанности.

Брови маркиза – самая выразительная черта его лица – поползли вверх, словно он с трудом мог себе представить нечто эмоциональное, не говоря уже о привязанности.

Они оценивающе оглядели друг друга, и Мия первой прервала молчание:

– А как насчет вас, милорд? Зачем вы хотите жениться? Не похоже, чтобы ваш опыт семейной жизни был удачным.

Ей не хотелось его огорчать, но необходимо было выяснить, какие цели он преследовал, явившись сегодня к ней.

– Мне нужен наследник.

Зрачки Эксли расширились, отчего глаза его стали почти черными, словно он уже представлял себе зачатие упомянутого наследника. С ней.

Мию обдало волной жара. Эксли и со светлыми глазами казался порочным, а с темными и вовсе смахивал на дьявола. Она взглянула на свои сцепленные руки и кивнула:

– Ваша собственность ограничена в порядке наследования?

– Да.

Услышав односложный ответ, она подняла глаза и не увидела ни малейших признаков того жара, который только что ее опалил.

– Мой прежний наследник, дальний родственник, умудрился погибнуть в войне с Наполеоном, и ему на смену пришел младший брат, пьяница и дурак, способный разорить дом Куртене раньше, чем скончается.

Маркиз пожал плечами, словно и без слов все понятно, и посмотрел на танцующих с тем же скучающим видом, с каким, кажется, делал все в своей жизни, но Мия видела, что это лишь притворство. Он бы не приехал на этот бал, не стал бы терпеть оскорбительное поведение публики, если бы не был всерьез заинтересован в поисках жены.

Можно ли рассчитывать, что, как только она забеременеет, он позволит ей жить в деревне? Сколько усилий приложить, чтобы заставить ее выполнить свою часть сделки? Придется идти на риск, вести опасную игру. Проще, конечно, было бы выбрать виконта Моэма, но что-то буквально притягивало ее к этому одинокому загадочному человеку, которого она видела рядом…

Мия изучала четко очерченный красивый профиль маркиза. Удастся ли ей использовать его, чтобы добиться своих целей? При одной лишь мысли, что придется вот так хладнокровно им манипулировать, она испытывала смутное беспокойство – может, угрызения совести? – но старалась его игнорировать. Мужчины безжалостно используют женщин, приносят в жертву собственным желаниям, словно фигуры на шахматной доске. Судя по тому, как маркиз жесток со своими дочерьми, он как раз из таких. Взгляд Мии задержался на его непреклонном лице. Да, он бы без сожаления использовал ее в своих целях.

Маркиз повернулся к ней, и Мия опустила глаза под его внимательным взглядом. В его проницательном уме тоже таилась опасность, но Мия снова отмахнулась от своих тревог. Может, он и умен, но она умнее. Как бы он ее ни подозревал, никакого подвоха не найдет, если она проявит осторожность, но ей не привыкать после стольких лет общения с опасным мужчиной.