Тучи гасят звезды

Александр Воропаев

Тучи гасят звезды

«В америки собираться да дождя бояться?»

Русская поговорка XIX века.

1 глава.

Микка Кутасов спустился с четвертого этажа на третий в совершенной растерянности. Куратор вскользь упоминал о собеседовании в агентстве, но без подробностей: сказал, что эта процедура нужна только для проформы: место, где он будет проходить исправительные работы, уже определено и ни о чем лишнем ему думать не надо. А что нужно – это присматриваться к местному контингенту и перенимать их коммуникативные приемы, а значит: поначалу поменьше говорить и побольше слушать.

И все же собеседование произвело на Микку почти ошеломляющий эффект.

Он прибыл на Семеновскую, на дребезжащем трамвае добрался до Пятой улицы Соколиной горы и под моросящим непрестанным дождем нашел Институт коллекторного и вентиляционного проектирования. Учреждение располагалось в многоэтажном здании желтого кирпича. Перед Кутасовым предстали бетонные ступени и крыльцо, карминовая вывеска рядом с алюминиевыми ушатанными дверьми – на вывеске, потускневшими золотыми буквами, значилось наименование института, а дальше пошло́ – освещенный люминесцентными лампами стеклянный вестибюль, бледно-розовый ракушечник на стенах и два лифта. Короче говоря, поздний брежневский конструктивизм во всем своем тоскливом великолепии.

Пожилой вахтер, в тяжелых роговых очках и в военной рубашке под черным халатом, не отрываясь от газеты, объяснил Кутасову на каком этаже и в какой комнате находится искомое агентство по трудоустройству. Рядом со столом старика, в кафельной нише, оказалась вешалка. Микка решил, что стоило бы разоблачиться. Вахтер также, не поднимая глаз, принял у него мокрую куртку и выдал номерок. Микка на секунду замер – по старой, крепко вбитой привычке он убедился, что завитушка маминой сережки осталась при нем, в часовом кармашке джинсов.

В агентстве крашеная блондинка, лет за сорок, доброжелательная и энергичная, похвалила Микку за пунктуальность и сразу же взяла в оборот. Она усадила его за стол с пластиковым верхом, на жесткий фанерный стул, тщательно изучила все липовые документы, которыми Микку снабдил куратор, а затем вывалила перед ним целую кипу листочков. Это все были тесты и опросники. Ничего себе проформа!

Почти два часа Кутасов заполнял всяческие таблички, рисовал графики и решал математические задачки. Задачки, впрочем, оказались довольно несложными и упирали на логику. Были здесь и буквенные ребусы и шарады и с ними Микка, по понятным причинам, разделался играючи – привитый ему лингвистический блок работал безупречно; были геометрические головоломки – кажется, тоже справился, – но вот на вопросах, связанных с местной политикой, он забуксовал.

«Выскажите свое отношение к территориальным притязаниям Южно-Уральской республики на Кустанайскую область. Считаете ли вы приемлемым применение военной силы правительством республики, и при каких условиях?»

Какого черта? Даже пропустим то, что вопрос сформулирован неточно – высказывают мнение, а отношение и чувства выражают или выказывают – но зачем это вообще нужно спрашивать при приеме на работу? Что за ерунда! Разве ему предложат административную должность?

Куратор при первом знакомстве вручил Кутасову несколько справочных пособий, содержащих сведения о местной политической ситуации, о социальном и экономическом положении, и он бегло пробежался по ним вчера вечером, после заселения на квартиру в Гороховском, но без особого рвения. Из окна комнаты виднелся край залитого дождем двора, мокрые деревья и кусты, из кухоньки – часть безлюдного переулка. Здания были серые или бледно-канареечные. Не хватало и света и цвета. На сердце стало муторно, и вчитываться в брошюрки Микке больше не хотелось. Как представишь, что нужно провести в этом неуютном городе, на Эрде, несколько лет жизни, делалось не по себе…

И поэтому собеседование это дурацкое добавилось еще одним лыком в ту же тоскливую строку.

Дело пошло быстрее, когда Микка разозлился и начал писать в ответ на такие и подобные вопросы всякую чушь и наобум.

Запомнились ему два вопроса в самом конце экзекуции, они были напечатаны на отдельном листочке: «Выберите предпочтительное для вас число (Микка вывел на бланке цифру «четыре») и геометрическую фигуру (начертил квадрат)»

Женщина, проводившая собеседование, то есть подсовывавшая ему все эти задания, пришла чуть ли не в восторг.

– О, это то, что нужно! – вскричала она, выхватывая прямо из-под его пера бумажку, как будто только ради этих двух вопросов все и затевалось. – У нас как раз имеется один запрос из солидной организации. Им требуется сотрудник в отдел закупок. Горящая вакансия и вы, несомненно, подходите. У вас именно такой, требуемый на эту должность психотип!

Позже-то Микка узнал, что сие агентство по трудоустройству аффилировано с их же конторой, то есть, попросту говоря, принадлежат этим же хозяевам. Можно сделать соответствующие выводы. Неизвестно, занималось ли оно вербовкой рабочей силы для других организаций или этот фокус они провернули только с ним… и вообще, какова степень вовлеченности их фирмы в дела пенициарные. Они что-нибудь знают? Возможно. Хотя и очень сомнительно. Впрочем – ему было плевать. Эти вопросы тогда Микку еще не занимали.

– Вам, Дмитрий, не придется даже никуда ехать, – убедительно радовалась за него блондинка, строча что-то на розовом бланке. – Я сейчас напишу заключение, и вы с ним спуститесь на третий этаж. Идите-идите. Пока Сергей Маратович еще здесь. Я уже ему позвонила, он вас ждет.

Выпотрошенный, оглушенный Кутасов спустился по лестнице. На площадке третьего этажа оказалась черная металлическая дверь – практически стальная стена. Она отгораживала лифтовый вестибюль от коридора. Микка нажал на торчащую белой бородавкой кнопку звонка и задумался. Сегодня вечером ему нужно снова идти к куратору. Первое знакомство прошло скомкано, чиновник куда-то явно вознамеривался отбыть: он быстро провел короткий инструктаж, выдал документы и выставил подопечного за дверь… Да, еще пожурил за вихры на голове. Сегодня, надо полагать, процедура пойдет по порядку и может затянуться. Хотя Микке все равно спешить некуда. Какая разница… Однако почему никто не открывает, звонок вообще работает? Или это опять тест? Он постучал в глухую дверь костяшками пальцев.

– Чего? – за дверью стоял угрюмый толстяк в белой рубашке и темной жилетке. На круглом плече у него висела рыжая пистолетная кобура. Судя по брутальному виду, у него вполне могло быть где-нибудь припасено помповое ружье, как во вчерашнем кровавом телефильме.

– Здравствуйте. Вот здесь… – Микка протянул документы. – Мне сказали, на третий этаж, к господину… Арлазарову.

Охранник документы не взял, только посмотрел на Микку сквозь приопущенные веки недоброжелательным взглядом и чуть-чуть посторонился. Как позже выяснилось, другого взгляда в арсенале у него и не имелось.

– В зале сразу налево, – глухо сказал бугай.

Микка прошел по сумрачному, остро пахнущему мастикой холлу; кроме двустворчатых полупрозрачных дверей, в направлении которых кивнул охранник, здесь по сторонам еще находились и другие – малоприметные, но озираться было не с руки: охранник, конечно, смотрел в спину. Подойдя к матовым створкам, Кутасов толкнул рукой одну из них. Буквально нигде двери не открывались сами собой и к этому он уже начал привыкать. Куда труднее представлялось привыкнуть к особенностям местного гардероба – одежда и обувь оказались ужасно неудобными.

Сразу за створками Кутасов остановился. Он очутился в обширном, хорошо освещенном помещении, выходящем голыми окнами на обе, противоположные стороны здания. Здесь между бетонных колонн находилось несчетное количество столов и за ними сидели женщины. Все они держали возле уха трубки телефонов и что-то туда говорили. Гомон стоял соответствующий. Странно, что при этом еще по ту сторону дверей, в вестибюле, царила такая сонная тишина.

На столах перед работницами находились блокноты, органайзеры, прочие канцелярские принадлежности. Но не только. Фирма, в которою попал Кутасов, похоже, была зажиточная. Он увидел здесь, в зале, по крайней мере, два пузатых компьютерных монитора, а у противоположной стены на столике расположилась большая копировальная машина и рядом с ней – шредер. Пахло синтетикой, табаком и парфюмерией; множество цветочных запахов сливались в один невообразимый и, как ни странно, приятный рабочий амбре.

– Славный мальчик. Губастенький, – услышал Кутасов женский голосок. – К нам? Как думаешь? Было бы неплохо.

Это они о нем говорят? Микка, конечно, не стал поворачивать голову, а с деревянной спиной шагнул влево, как велел охранник. Постучал в вишневую дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет. Перед ним предстал массивный стол темного дерева (пластиковый, конечно), вращающееся кожаное кресло с высокой спинкой и в нем – сам хозяин кабинета. Довольно молодой, лет тридцати, крепыш, круглолицый, щекастый и с геометрически идеальными дужками бровей над чуть выпуклыми темными глазами. Одет он был в долгополый пиджак, черную водолазку и черные блестящие брюки. Настоящий босс – «новый русский». Впрочем, пиджак был не малиновый и не с золочеными пуговицами, а вполне себе стильный, серый.

– Здравствуйте. Сергей Маратович?

Мужчина поднял пухлую руку от клавиатуры и оторвался от созерцания экрана монитора, установленного в одном из углов обширной столешницы. Взглянул на Кутасова.

– От Людмилы Мироновны? – спросил в ответ. – Давайте документы. Присаживайтесь. – Он указал на кресло за столиком, приставленным с торца.

Несколько минут босс просматривал документы. Затем шлепнул их на стол и отодвинул от себя в сторону, показывая, что все это так, ерунда – написать можно, что хочешь, главное – еще впереди.

– Дмитрий Кутасов, неполное высшее, МГУ имени Ломоносова. Геоморфология. Почему не закончили?

Микка пожал плечами. Сделал рукой неопределенное движение.

– Ситуация же… переменилась…

– Понятно, – продолжил за него Арлазаров, проявляя нетерпеливость. – Тратить пять лет жизни, когда сообразительные люди вокруг железо куют. А корочки диплома можно купить в подземном переходе. За гроши… Ну ваши университетские, может, чуть подороже.

– Да, поэтому и ушел. Решил влиться в коммерцию.

– Чем занимались?

– Ну там… видеокассетами, аудиотехникой, медикаментами, туда-сюда. С товарищами по учебе. Они вместе со мной с третьего курса соскочили, – Микка поднял глаза к потолку. Решил добавить: – Цветами еще… Бизнесом, в общем.

– Что-то ты не очень бойкий, – перешел на «ты» Арлазаров. – Расскажи про медикаменты. Где покупали, как реализовывали.

– Купили «буханку». Ездили в регионы: в Калужскую область, в Тульскую, в Белоруссию. Сдавали в Москве и по области, через аптеки. Лицензию… сначала арендовали за проценты с оборота, потом свою сделали.

– Ну и как?

– Не очень. Занялись потом цветами – срезкой. Но, в конце концов, разбежались.

– Лопухи! – Арлазаров довольно откинулся в кресле и забросил ногу на ногу, демонстрируя мягкий бордовый мокасин и белый носок над ним. – Крутой бизнес, если уметь. Сеть аптек «Будь здоров» знаешь? Ну такая: с градусником поперек зеленого креста. Под сотню уже будет точек по Москве и всей области. У меня отец владеет. Ты должен был слышать его имя, если крутился в этой сфере.

Микка кивнул, стараясь сделать это с достаточным уважением.

– Отличный бизнес, – босс сложил пальцы рук домиком. – В розничной фармацевтике же сумасшедшая накрутка и чем дешевле лекарство, тем больше. И товар такой, который все покупают: есть деньги, нет – куда ты денешься, все равно придешь, если болячка прижмет. Это почти как водка… Вам, пентюхам, нельзя было ни с кем делиться, свою аптеку нужно было открывать. Хоть киоск. А то туда, сюда – этому за лицензию, а аптекам на реализацию… Да? А они деньги не спешили отдавать – конечно, не дураки. А инфляция, а оборот? – Арлазаров добродушно, сердечно рассмеялся.

– Да, – покорно сказал Микка. – Все так.

– Я знаю. Сам у отца работал. Теперь вот свой бизнес открыл. Оптовая фирма. Снабжаем всем необходимым московские конторы. От канцелярии до… словом, всем. Все что ни закажут. Ясно? Скоро у меня еще лучше, чем у отца будет.

– Большие, наверное, склады, – вежливо сказал Кутасов.

– Предприниматель… – снова засмеялся Маратович. – Коммерсант. Ничего ты не понимаешь – «склады»… Ну ладно, увидишь, как бизнесом нужно заниматься. Беру тебя в отдел закупок. На испытательный срок, естественно… Испытательный срок – три месяца. Зарплату будешь получать сразу… – он посмотрел, какой это вызовет эффект. – Но пятьдесят процентов.

– Сколько это? – решил спросить Кутасов.

Все же он должен был проявить в этом вопросе заинтересованность – так, наверняка, и для легенды полагалось.

– Тебе что, не сказали? Тридцать вон в неделю. После испытательного – шестьдесят вон. Как? Неплохо?

Фиг поймешь, сколько это. Понятно, что не очень много. Банка растворимого кофе стоит около шести вон, порция замороженного ланча – два-три вона. Но Арлазаров видимо думает, что он, практически, благодетель… Микка решительно кивнул.

– С политикой у тебя как? В партиях, группировках состоишь? Какие у тебя взгляды? Федералист? Коммунист? Родноверец?

– Нет. Не интересуюсь.

– Совсем? Ладно. Но чтобы знал, Дмитрий, мне этой муры здесь ни в каком виде не надо. Понял? От нее вреда и крови больше, чем от любого бандитского беспредела. Мы занимаемся хорошим, чистым делом, мы всех снабжаем и обеспечиваем и мне не встало тут внимание органов…

Кутасов в очередной раз кивнул, а Маратович продолжил разглагольствовать, некоторое время он еще поплевался на политику, на политических активистов, а потом вернулся к делам служебным. Микке стало скучно, он принялся рассматривать корешки книг в мебельном гарнитуре за спиной у босса – таким же темным и массивным, как и стол, и, занимающим всю противоположную стену. За стеклянными дверцами стояли сплошь полные собрания сочинений – в красивых сафьяновых обложках, с золочеными тиснеными буквами: Достоевский, Ким Манчжун, Диккенс…

– Только смотри! – продолжал вещать Арлазаров, поднимая союзные брови. – За все решения, что покупать и в каком количестве, будешь отвечать по полной. Здесь не твой бизнес – ошибаться нельзя. Спрашивать буду строго. Закупишь ты, например, с какого-нибудь перепуга контейнер деревянных линеек или там… восемнадцать импортных холодильников…

…А ведь это все настоящая бумага, думал Кутасов. Отпечатано по старинке, прокатыванием через типографский станок, на барабане, большими листами, потом обрезанные, сшитые, золоченые по обрезу и все такие дела. Фиксированный и очень небольшой тираж. У себя дома он видел такие книги только один раз и, в общем, случайно, а у них здесь… Сколько же такая библиотека может стоить на хорошем аукционе? Особенно учитывая, что она, естественно, нечитанная.

– Если ты, конечно, такой крутой, что сможешь потом все эти… холодильники загнать! Да с выгодой! – Сергей Маратович что-то разгорячился. – Ну, тогда тебе респект и главная улица, но если нет…

Повисла продолжительная пауза. Выкатив для пущей важности момента глаза Арлазаров тяжело смотрел на Микку.

– Я все понял, – вежливо сказал Кутасов. Эмоционально он в происходящем не участвовал и никаким таким взглядом его было не пронять.

– Смотри! – сказал босс; он нажал на большую кнопку, стоящего перед ним телефона, и откинулся на спинку кресла. – Софья!

– Да, Сергей Маратович, – раздался по громкой связи женский голос.

– Зайди ко мне!

Очень быстро в кабинете появилась светленькая худенькая девушка, подвижная, с мальчишеской стрижкой. Она была в белой блузке, короткой плиссированной юбке и черных чулках, что еще больше подчеркивало ее худобу. К груди она прижимала большую тетрадь на пружине. По возрасту и по виду секретарша годилась в студентки… хм, ну а как же иначе… Чуть-чуть что-то в ее лице сквозило неправильное, неприятное, все портило какая-то одна неверная черта, но пялиться, понятно, было не с руки.

– Проводи нашего нового сотрудника к Каратаеву, – распорядился босс.

В холле, где за столами сидели телефонистки, царило усталое оживление. Они уже теперь говорили не столько в трубки, сколько друг с другом. Рабочий день, похоже, заканчивался. Кто-то еще набирал очередной номер, тыча карандашом в кнопки дисплея или вращая диск, перелистывал желтые страницы пухлого справочника, но большинство девушек собирали вещи в сумочки.

– Софочка, у меня что-то с телефоном, – обратилась снизу вверх, от одного из столов, женщина с красными, как медь, локонами к сопровождающей Кутасова. – То работает, то нет. Беда просто. – Она сложила под мягким подбородком пухлые ручки и стрельнула в новенького лукавыми глазками.

– Я же уже тебе на этой неделе меняла аппарат, – холодно сказала секретарша, на секунду останавливаясь. – Ты чем с ними занимаешься, Белла, трахаешься что ли? Вечно провод мотаешь, как психованная. Смотри, доложу, как положено – вычтут стоимость из зарплаты.

Женщина совершенно определенно заробела и, уличая себя с головой, машинально схватилась рукой за крученый телефонный провод; на Микку она уже больше не смотрела.

– Ладно, – смилостивилась Софочка, сморщив носик, – подожди, я к тебе подойду чуть позже.

Кутасов и строгая секретарша прошли между рядами столов к коридору, в противоположном от входа конце зала. Здесь находилось несколько дверей по обеим сторонам прохода. Блондинка, тряхнув челкой, направилась ко второй слева.

Не успела она подойти, как дверь кабинета распахнулась сама и оттуда выскочили две девушки в длинных куртках, за ними вышел пожилой высокий мужчина с очень прямой спиной и с сединами на висках, а за ним – еще один, значительно моложе первого, в кожаной куртке и кепке.

– Вениамин Николаевич, к вам новый сотрудник, – обратилась Софья к молодому мужчине.

Вся компания притормозила и немедленно уставилась на Микку. Микка от такого внимания, конечно, смутился.

– Очень хорошо, – сказал Вениамин Николаевич начальственным голосом. – Давно пора, а то мы тут завалены заявками по самое не балуй. – Он протянул руку. – Каратаев.

– Дмитрий Кутасов, – представился Микка.

Он ожидал, что и второй мужчина поприветствует его рукопожатием (девушки, почему-то, по местному этикету, здесь были не в счет – не полагалось с ними ручкаться), но высокий смотрел в сторону с отстраненным лицом, мыслями он был где-то далеко.

– Очень хорошо, – повторил начальник отдела. – Правда, вы появились под конец рабочего дня и сегодня как раз я очень спешу. Ну что ж… Вот там будет ваше рабочее место, – он прямо через открытую дверь указал в дальний угол кабинета, у окна. – Рядом со мной. Компьютером владеете? Конечно же, владеете. Приходите, Дмитрий, завтра к девяти часам и я все вам расскажу и введу в курс дела. Так вот… Софа, можно тебя отвлечь от секретарских дел на минуточку?

Он взял блондинку под локоток и повел ее к распашным дверям. Остальные сотрудники отдела, кивнув на прощание Кутасову, тоже поспешили к выходу. Микка растерянно посмотрел им вслед, затем по сторонам. Все? Ему тоже можно уходить?

– Ты новенький? – перед Кутасовым оказался светловолосый парень. Лобастый крепыш с ясными голубыми глазами и немного топорщащимися ушами.

– Угу… В отдел закупок.

– А я местный сисадмин, – сказал парень доброжелательно. – Вадик Ермолаев. Вон там сижу, – он указал на последнюю дверь в коридорчике и провел пятерней по спутанным волосам на лбу. – С нами в кафешку? – предложил он. – Познакомимся и все такое. Из твоего будущего отдела там ребята будут. Вот Женя, например.

Из распахнутой двери кабинета как раз вышла еще одна сотрудница. Пухленькая девушка в больших прямоугольных очках и длинной косой, перекинутой на грудь. Она серьезно и внимательно взглянула на Кутасова.

– Да, у меня время… – парень был приятный, компанейский, но Микке не хотелось никуда плестись, и вообще, настроение было неподходящим.

– Кафешка тут же – на втором этаже корпуса, – сисадмин ткнул пальцем вниз. – Захочешь, мимо не пройдешь. Или ты семейный?

– Я семейный, – ухватился Кутасов за предлог. По легенде, как раз так и было. – Предупредить надо. А в следующий раз – обязательно.

– Ты идешь, Вадик? – спросила девушка Женя, оборачиваясь с прохода.

– Эй, дамы! – кинул парень клич в значительно опустевший зал и понизил голос. – Кто видел, Маратович еще здесь?

– Да, здесь, – откликнулась одна из задержавшихся телефонисток.

– Чего это он?.. Мне последнему уходить надо, – объяснил Вадик Кутасову, – Я ко всему прочему еще и безопасник. Ну ничего, Софочка не сдаст – свинья не съест.

Распашные двери в зал разом открылись. Вошла девушка. Узкое бледное лицо, острый носик, палевые локоны спиралек по всей голове. Одета в свитер или, скорее, вязаное платье, состоящее сплошь из дырочек, поверх – мешковатая куртка с невообразимой оранжевой подкладкой. Узкая юбка, едва торчащая из-под свитера, и голые белые ноги.

Девушка остановилась и устало осмотрела помещение. Глаза равнодушно скользнули по замершему Микке. За ней из дверей вышел охранник, ростом девица, вместе с копной своих кудряшек, оказалась ему едва под мышку.

– Вам сюда, барышня, – указал бугай на кабинет Арлазарова.

– А ничего фемина, – сказал сисадмин одобрительно, когда девушка вошла в вишневую дверь. – Ножки, губки… Ладно, Митя, увидимся! – я линяю…

Кутасов медлительно, шаг за шагом, спустился по лестнице, забрал куртку и вышел на институтское крыльцо. Здесь было все то же. Так же, как и несколько часов назад, днем, накрапывал мелкий дождик, кругом, и на дороге и на тротуаре, стояли лужи: машины проезжали, разбрасывая воду с громким шумом, но улица теперь выглядела как-то иначе. Микка разом увидел, что вдоль асфальтовой дорожки росли пышные кусты сирени, под ними – густая трава, да и вообще, улица была очень зеленой и воздух, для такого большого постиндустриального города, оказался необычайно свеж и приятно бодрил. Ему впервые в Москве стало хорошо и даже почти радостно на душе… Кутасову вдруг захотелось, чтобы та девушка с дурацкими спиральками на голове оказалась из таких же, как он… Или нет? Лучше, наверное, не надо. Однако наступил вечер, и нужно было ехать к куратору. Микка улыбнулся и направился в сторону проспекта.

Проспект издалека шумел машинами, гремел и скрежетал трамваями. В этом городе все находилось рядом: влажная тихая улица с одиноким ларьком и редкими прохожими, и никогда не замолкающий железный механизм… Микка не успел дойти до трамвайной остановки метров сто, прямо перед ним остановился большой блестящий лимузин «Хендэ́», из него очень быстро вышел широкоплечий мужчина и встал на пути. Открылась задняя дверь.

– Микка Ва́цлавич, здравствуйте! – из недр салона к Кутасову обращался господин в возрасте. – Садитесь, пожалуйста, в машину. Нам нужно с вами поговорить.

Микка не задумываясь, совершенно естественно, сел в машину. Дело в том, что незнакомец обратился к нему именно по его настоящему имени, а значит, был в каком-то смысле своим. Вполне возможно, даже имел право давать ему распоряжения. Только потом, уже усевшись на мягкое кресло, он подумал, что вообще-то отчества на родине Микки были не в ходу, и поэтому… Впрочем, он все еще не ожидал никакого подвоха.

Машина сразу тронулась. Окна кругом были тонированы, между передними и задними сиденьями располагалась стеклянная перегородка, и оттого салон воспринимался, как уютная небольшая комната с очень интимной атмосферой. Пахло изысканным парфюмом и немного – табаком. Мужчина, пригласивший его, выглядел очень респектабельно: одет в дорогой бежевый костюм и крахмально-белую рубашку, но без галстука. Он был лысоватый, с дородным прямоугольным лицом и сдержанной улыбкой.

– Друзья и близкие зовут меня, дядя Жора, – сказал он глубоким баритоном. – Буду рад, если вы будете называть меня так же… Я все про вас знаю, Микка. Вы у нас новенький и у вас сегодня первый день обязательных работ. Вы, должно быть, очень растеряны, подавлены и видите теперь все в черном цвете. Верно? Видите, как я угадал. А я как раз тот, кто может вам помочь. Я предлагаю вам свою дружбу.

– Вы от куратора?

– Нет. Я представляю только себя, исключительно себя, и поверьте, этого более чем достаточно.

Ага, местный, сообразил Кутасов. Авантюрист или просто бандит – вон, наколка в виде перстня бледнеет на пальце. Этого Микке совершенно было не нужно.

– Остановите машину.

– Вы не поняли, сэр, – улыбка все еще оставалась на прямоугольном лице господина, и в голосе его не исчезли бархатные нотки. Только он стал более настойчивым. – От моей дружбы не отказываются. У вас просто нет выбора. У меня есть планы, и я в любом случае получу от вас то, что мне требуется. По-плохому или по-хорошему. И поверьте, Микка, лучше все-таки по-хорошему. Вы даже не можете себе представить, как мы тут умеем делать человеку плохо.