Тучи гасят звезды

В зале Микка взял с подноса у бота узкий бокал с каким-то напитком, поднялся по покрытой красной тканью лестнице, и, изображая рассеянность, оглянулся вокруг. Бокал пришелся очень кстати: руки вдруг стали предательски дрожать и следовало их чем-нибудь занять. Народу вокруг было, как на празднике урожая – похоже, что начало операции совпало с большим обедом. Отовсюду слышались разговоры, звуки столовых приборов и отодвигаемой мебели. Все это покрывала льющаяся из стен инструментальная музыка. Кутасов двинулся в сторону индивидуальных лож. Наверху он почти сразу увидел то, что искал. Возле барной стойки, в метре от пола бледно мерцал символ экстренного входа в бортовую сеть.

– Это он, – подтвердил кантор. – Нам потребуется физический контакт.

Кутасов сделал большой глоток из бокала и направился к терминалу… От терминала навстречу ему, ступая по ковровой дорожке жемчужными туфельками, шла девочка с темными оленьими глазами. Волосы ее были гладко зачесаны и схвачены над виска́ми в хвостики, а на них висли два круглых белых банта. Каждый из них – величиной с ее голову. У девочки были длинные, загнутые вверх ресницы, алые губы и она была очень красивой.

(Микка краем глаза уловил улыбку Алены, но продолжил рассказывать.)

Слева и справа от этого прекрасного видения, облаченного в платье нежного кораллового оттенка, двигались женщины в одинаковых компенсирующих комбинезонах. Обе – черноволосые, скуластые, с жесткими холодными глазами. По их движениям можно было догадаться, что физиология валькирий-телохранительниц дополнена кибернетическими опциями. А девочка смотрела на Микку во все глаза. Она и шла прямо на него, и не представлялось никакой возможности разминуться или сделать вид, что он ее не заметил.

– Здравствуйте, сударь! – сказала девочка звонким голосом, останавливаясь прямо перед Кутасовым.

– Здравствуйте, сударыня…

Одна из телохранительниц гибко шагнула вперед, за спину Микки.

– К графине Эль-Эррдорка следует обращаться: Ваша Светлость, – проговорила она.

– Не слушайте ее, сударь, – досадливо взмахнула рукой девочка. – Меня зовут Аурориа. По вашему одеянию я поняла, что вы экстерн академии искусств и в частности изучаете архитектуру.

– В некотором смысле…

Оказывается костюм, надетый на Микку, когда-то принадлежал вольноприходящему студенту. Кантор, шляпа такая, ему об этом не сообщил.

– И, конечно же, прошли курс оправдания Сириуса. Учились его слушать. Я сама мечтала бы слушать Сириуса. Мой дом владеет Эрдой… Звезда Гелиос в рукаве Ориона. Вы не знаете такую систему? Никто не знает наше захолустье. Это планета-тюрьма. Но главное: на ней невозможно учиться слушать Сириуса, найми хоть тысячу лучших учителей – Эрда заблокирована…

Девочка говорила рассудительно и только движение пальчиков, трогающих юбку пышного платья, выдавали ее волнение.

– Простите, сударь, что я так бесцеремонно занимаю ваше время. Я вот что хотела у вас спросить: но если кто-то пытается научиться разговаривать с Сириусом, хотя бы опосредовано, то ведь это означает, что это все правда и он на самом деле существует. Почему же он никогда не отвечает?

Нужно было соответствовать своему мундиру. Иногда на сложные вопросы помогают ответить азбучные истины, усвоенные еще в школе. Микка положил руку на кортик и наклонил голову.

– Некоторые считают, что тем самым Сириус может нарушить свободу человеческой воли. В известной степени, даже самим своим существованием он уже подвергает ее испытанию, поэтому рационалисты полагают, он сам и сеет в нас зерна сомнения. Не поддавайтесь им, Ваша Светлость. Формальная логика подсказывает нам: все механизмы, приспособления и отдельные системы, что верно служат нам, обеспечивают само наше существование, должны быть кем-то координированы, управляемы единой волей – вездесущим Сириусом.

Глаза Аурории просияли. Это подвигло Кутасова продолжить

– Я скажу вам по большому секрету, сударыня, и пусть это не будет записано в анналы (вслед за Миккой, девочка подняла вверх указательный и большой пальцы), но иногда Сириус отвечает на запросы. Не только опосредовано, как учит теория, а самым настоящим образом – вербально. Но только некоторым людям. Верьте мне, Ваша Светлость. Я такой человек.

– Вы?! И что же он вам говорит? – выдохнула маленькая графиня.

– Не буду вам лгать, Аурориа. Я пока не понимаю.

Графиня сложила на груди руки и замерла. Замерли в напряжении вокруг Микки и Аурории телохранительницы девочки. Тела их напружинились. И валькирий можно было понять: чужак находился слишком близко к их хозяйке, нес вздор, и на поясе у него находилось настоящее оружие… Микка сделал маленький шаг назад.

– Благодарю вас, сударь! Вы мне очень помогли! – зазвенел колокольчиком голос девочки. – Вы не оставите, сударь, своих контактов? Чтобы я могла возместить вам потраченное время. Мне еще не разрешают сообщать свой айди.

Кутасов приблизил запястье к протянутой ладони телохранительницы. Бояться было нечего: даже если бы няньки графини и не послали тут же в утиль его данные, ассистент все равно отправит ложную информацию.

Потом все завертелось. Кутасов добрался до терминала и включил экстренный режим, открывающий общий доступ ко всем дверям и переходам. Замигали аварийные огни. Сигнализация взревела, как в древних постановках и от ее звуков никто не сумел бы остаться хладнокровным. Спасательные системы настойчиво призывали людей вернуться в свои каюты, но они метались по палубам, дезорганизованные и перепуганные. Потянуло дымом, как будто где-то действительно начался пожар. Не удивительно – в такой неразберихе… Кантор передал Микке сообщение: «Огонек, вернись на верхнюю палубу». Значит, штурм начался и его товарищи в зоне действия бортовой сети. «Мы входим. Обязательно разыщи девочку, с которой разговаривал». Легко сказать, она должна быть где-то в самом центре хаоса. Наклонившись через перила с пузатыми чушками балясин, Кутасов увидел розовый промельк.

– Она! Она! – зачастил ассистент. (Он-то чего на взводе?)

Юная графиня жалась к стене возле театрального подиума, в растерянности или испуге прижав руки к груди, мимо нее, и в одну сторону и в другую, бежали люди, а ее сопровождающих не было видно. Расталкивая людей, Кутасов рванул к ближайшей лестнице; проход вниз блокировала живая куча – плотная толпа, и как он перебрался через нее, Микка просто не помнит – видимо, просто механически следовал указаниям ассистента. Внизу Кутасов увернулся от чьего-то локтя, поднырнул под рукой огромного толстяка, облаченного в перламутровую тогу, и в какой-то момент оказался возле подиума. Лицо девочки было бледнее ее бантов. Одна из телохранительниц лежала на ковровой дорожке у ног графини; глаза на скуластом лице с ненавистью смотрели на Кутасова. К счастью она теперь не представляла угрозы; спина у женщины выгнулась, руки раскинулись под странными углами и мелко подрагивали. Что-то явно произошло с ее кибернетической частью.

«Отличный улов, Микка» – голос дяди Румора почему-то прозвучал не в ушах, а из стены, так что девочка вздрогнула: видимо в чужой автономии его ассистент сбоил. – «Это графиня Эррдорка. Опекуны выложат за нее тысячи эквиоков, сотни тысяч! Веди ее в грузовой сектор, к кораблю».

Кутасов сжал зубы и протянул руку, маленькая графиня безропотно позволила взять ее ладонь. Через два прохода людей в коридорах стало значительно меньше, можно было идти, не прижимаясь к стенам. Лифты не работали и Микка с Аурорией спускались по череде лестниц, но они следовали не подряд, а находились в разных секциях.

– Здесь налево, – подсказывал кантор. Наконец ему удалось вытащить из системы планы корабля. – Налево. Через пятьдесят шагов снова налево и вниз.

Некоторые двери были закрыты и со странной судорогой открывались перед ними, другие – обесточены и распахнуты. Микка шел быстро и все время держал пленницу за руку; напряженно слушал кантора. Что говорил девочке ее личный ассистент – неизвестно. Наверное, советовал не сопротивляться. Она не сопротивлялась. Ладонь ее была горячая и влажная. И дрожала.

– Что со мной будет, сударь? – спросила девочка.

Микка взглянул на нее и отвел глаза. Больше он не позволял себе встретиться с ее оленьим взглядом. Корабль их был местом тесным, даже для самой команды, а с пленниками подавно никто не церемонился. Для такой важной добычи, конечно, могли сделать какое-то исключение, но кто знает… кроме того, переговоры о выкупе могли вестись очень длительное время, а сначала корабль заметал бы следы. Что станется на их рейдере с такой хрупкой стрекозой, ведь она привыкла совершенно к другим условиям. И еще… Микка уже многое узнал, и розовые очки романтики давно потускнели, пираты зарабатывали на всем, чем только могли: девочка была очень красивой, с Аурории наверняка бы сняли полную согментальную копию, чтобы тиражировать и продавать.

С рациональной точки зрения, это не могло нанести ей абсолютно никакого вреда, все так, но в некоторых культурах подобное происшествие воспринималось личным позором и у́частью хуже, чем претерпеть от физического насилия. Это навсегда изменит ее жизнь.