Дело 1. Пробуждение тьмы (Часть 1)

К тому же в Килдерре отцы обязаны содержать всех своих детей, даже бастардов. Если бы Эмма заявила о ребенке, мне пришлось бы его обеспечивать. Но с ее понятиями о морали не было уверенности, что придется воспитывать родного сына.

– Нет! И забудь об этом, – резко прервал я ее, когда она начала описывать свои «умения». Слушать это было отвратительно.

– Что ты о себе возомнил? – вмиг превратилась она из скромной кокетки в разъяренную львицу. – Недостаточно хороша для тебя? А, может, ты ждешь принцессу, которую Светлая Тарис пошлет в качестве истинной? Сам в слугах ходишь, а спеси больше, чем у графьев! Запомни, Джон: чем выше взлетел, тем больнее падать.

Если бы ты знала, как низко я уже пал… Ее слова об истинной паре ранили особенно сильно. В легенде говорилось, что девушка помогла возлюбленному отменить обет айману. Как бы я хотел такого исхода! Но моя жизнь – не сказка. В одном я уверен: даже если боги предназначили мне Эмму, я предпочту четыре года кабалы такому браку. Светлые боги уважают выбор смертных. Моей женой станет только та, кого полюблю так же сильно, как отец – мать. Их союз – лучшее доказательство, что истинная любовь существует не только на страницах легенд.

Глава 6 Лина. Тайна истинных

Дни сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. Мы оказались в Космине в середине сентября, когда стояла теплая, красивая осень. В Килдерре можно было наблюдать четыре времени года в условиях мягкого климата. Снег выпадал редко и таял спустя пару дней. Осенью вполне хватало платья с длинным рукавом и тонких шелковых чулок, а зимой согревал плащ из шерстяного сукна.

После переезда отношения с Ромой стали теплее – возможно, потому что мы чаще проводили время вместе. Космин подарил нам повторный медовый месяц, только на этот раз мы понимали друг друга лучше. Меня радовало, что человека, которого я знала почти шесть лет, новые обстоятельства почти не изменили.

С другой стороны, мы оба понимали, что невозможно оставаться прежними, будучи частью общества с его укладом и традициями. Помню, как меня коробило в поездках за границу поведение некоторых туристов, которые приезжали в другую страну, но при этом не покидали привычной раковины и жаловались, что «здесь все не так».

На второй год – или, по местному летоисчислению, в четыре тысячи восемьсот девяносто четвертом – задания стали поступать чаще. Если поначалу меня ставили в группу с опытным эмпатом, то теперь я почти всегда работала самостоятельно. Больше всего мне нравилась работа под прикрытием. Создавалась легенда, и я играла роль, словно актриса на сцене.

Секретная служба нередко делилась сотрудниками с частными поисковыми гильдиями, чьи заказы порой были настолько конфиденциальны, что одно неосторожное слово могло разрушить репутацию клиента. Мне, например, поручали выяснить, кто украл фамильную печать рода, найти пропавшие драгоценности, а однажды даже пришлось работать с десятком аур, чтобы определить подлинность завещания.

Тогда я узнала, что у эмпатов, занятых в поиске, есть особое понятие: абрис ауры. При первом знакомстве зрение различает, как перед тобой собирается силуэт, повторяющий рост и комплекцию владельца: не радужный, как мыльный пузырь, и не испещренный чакрами, как порой изображают на Земле. Он будто создан из расплавленного серебра, а в центре груди – яркий шар цвета стихии. Эмпатия создает особый, уникальный «код», который заставляет вспыхивать ауру при приближении или соприкосновении с нужным предметом и дает чувство, что неподалеку находится человек, абрис которого тебе знаком. В это время остальные ауры, если они присутствуют, блекнут.

Рому порой отправляли в пограничные отряды, где требовалось пресекать незаконные вторжения сордов в северных землях. По его словам, «боем» это было не назвать, но применять боевую магию приходилось. Его назначали и в группы по задержанию преступников. Как бы ни была хороша Килдерра, и здесь водились воры и убийцы. Ходили слухи даже о похитителях и торговцах людьми.

Супруга включили в группу по поимке типа, на счету которого был десяток похищенных девушек. И всякий раз, возвращаясь с задания, Роман ходил по дому, ругался на попавших под горячую руку слуг, и отчитывал их за мелочи, на которые я всегда закрывала глаза. Часто он вымещал злость на тренировочном манекене, стоявшем в пристройке. Он считал, что коллеги недооценивают его возможности, а ему никогда не нравилось быть на вторых ролях.

Моя эмпатия теперь позволяла видеть эмоции, а порой – чувствовать их буквально. Вот и сегодня меня обдало жаром, словно я оказалась перед открытым огнем. Не зная, как закрыться, я пошла на поиски источника, к которому вела серебристая дымка. Опять кто-то посмел задеть чувство собственного достоинства Романа Вайса?

Вытирая со лба выступивший пот – ярость мужа обжигала подобно открытому пламени – я застала Рому с мечом у деревянного манекена, от которого во все стороны летели щепки. Подходя ближе, я услышала, что «идиот Чарли» оставил мужа охранять черный ход, а их задание обернулось провалом.

– Самоуверенные дураки, – выплевывал слова супруг, заставляя меня расстегнуть пару верхних пуговиц платья. – Надо было слушать меня и бить сразу! Я так и знал, что он уйдет! В следующий раз плевать я хотел на их приказы, сам скручу эту тварь!

– Опять не получилось? – тихо спросила я, любуясь отточенными движениями мужа. – Может, стоит напроситься к вам в группу эмпатом?

– Еще чего не хватало, – прошипел в ответ Роман, словно вместо манекена перед ним стоял тот самый обидчик.

Он нанес удар такой силы, что в мою сторону полетели щепки; несколько из них застряли в волосах, чудом не задев лицо.

– Думаешь, мы стратегию не придумаем? – процедил он. – Парни с опытом, мы его все равно достанем. Главное – убедить Финнера. Он неплохой командир, но новеньких не особо слушает.

Он подошел ближе, извлек щепку из моей прически, провел пальцем по щеке:

– Прости, кисунь. Сложно годами стоять у руля, а потом стать подчиненным. Тем более с моим характером. Кстати, послезавтра едем к Торнам. Ты рада?

Наша семья постепенно привыкала к жизни в Литриме, а Моррисон помогал нам влиться в местное общество. Вскоре у нас появились хорошие знакомые.

Моей подругой стала Саранна, или леди Саранна гер Торн. Она выросла в семье виконтов – мелком дворянском роде, – а ее муж, Грег гер Торн, служил в одном из подразделений нашего ведомства и носил титул графа. Мы познакомились, когда нас с Ромой пригласили на ужин в честь успешного выполнения задания. Я поняла, что нашла родственную душу, едва мы начали беседовать.

– У вас восхитительный сад, – сделала я комплимент.

– О да, сама не нарадуюсь! – Она вдруг заметила пыль на платье и отряхнула ее. – Эллина, скажите, к какому портному вы ходите?

– То к одному, то к другому. Но больше всего мне нравится господин Ферр, – призналась я, вспомнив, как он по моим каракулям сшил восхитительное нижнее белье, не уступающее земному. – Попасть к нему непросто, но вы же понимаете, что значит найти своего мастера.

– Еще бы! – Она улыбнулась. – Эллина, а вы не против, если мы перейдем на «ты»? – И, не дожидаясь ответа, тут же спросила: – Ты любишь шоколад?

Мне импонировала ее способность легко перескакивать с темы на тему и продолжать беседу, как ни в чем не бывало. Неудивительно, что после того вечера Торны стали частыми гостями в нашем доме. Мне было приятно вдвойне от осознания, что титул вовсе не определяет, каким человеком ты будешь, а лишь обязывает к определенному поведению. Благодаря связям Саранны я знакомилась с новыми людьми – и пришла к неожиданному выводу: чем ниже титул, тем больше самомнения у аристократов Килдерры.

Все титулованные семьи носили особые приставки перед фамилией. Например, приставку «ди-» носили герцогские семьи, включая нашего непосредственного начальника; «кор-» указывала на титул маркиза, «гер-» – графа, «ви-» – виконта, «ле-» – барона. Простолюдины же были лишены каких-либо приставок.

Я поначалу постоянно путалась в титулах и обращениях, надеясь, что со временем разберусь. К счастью, в ведомстве существовало правило оценивать людей по делам, а не по происхождению. Возможно, поэтому титулованные коллеги не гнушались нашего простонародного прошлого.

Сара стала моим личным стилистом, постепенно раскрывая все тонкости местной моды. Мне было непросто привыкнуть к женским нарядам Космина – на Земле я не вылезала из любимых джинсов и коктейльных платьев. Хорошо хоть корсеты здесь не в ходу. Но когда приходилось надевать сначала нижнюю юбку, затем еще одну, а сверху – верхнюю или платье, я чувствовала себя настоящей матрешкой. Чаще всего выбор останавливался на расклешенной верхней юбки в складку – в ней я появлялась практически на всех званых обедах. Благодаря ей я пересмотрела свой взгляд на местную моду.

Однажды Саранна, ловко подхватив меня под руку, отвела в укромную беседку их сада, подальше от любопытных глаз, и тактично поинтересовалась:

– Лина, скажи честно, у вас проблемы с доходами? Эту юбку я вижу уже второй раз за полгода, а про то платье, в котором ты была в прошлый раз, я вообще молчу, – с неловкостью прошептала она.

Мне страшно хотелось надуть губы и демонстративно отвернуться. Потребовалось немалое усилие, чтобы не высказать свое недовольство вслух. Только модных критиков мне не хватало! Но, бросив взгляд на ее изысканный фиалковый комплект – бархатный жакет на двух серебряных пуговицах и юбку с элегантными фалдами, – я сдалась:

– Сара, я бы с радостью, но мой статус и мода высшего света… – я машинально поправила рыжую прядь, акцентируя внимание на необычном цвете волос. – Кровь не скроешь за роскошным нарядом. Какие уж тут модные портные и каталоги для простых смертных?

– Какие глупости! – вздернула носик упрямая блондинка – идеал аристократической внешности Килдерры. – Ты же подруга Саранны гер Торн, а наша фамилия еще кое-что значит в обществе. Отменяй все планы на завтра – мы идем к моему портному, затем к сапожнику, а потом и к парикмахеру. Из этих чудесных локонов получится прическа, которой позавидует сама Ее Величество!

Леди с почетной приставкой «гер» к фамилии сдержала слово. Вскоре мой гардероб пополнили платья из шелка, бархата и тонкого сукна, сшитые по последней осенней и зимней моде. Для графини и ее подруги двери лучших ателье распахивались радушно. Владельцы с готовностью демонстрировали редкие ткани, показывали эксклюзивные каталоги, привезенные из Фортезы. Признаться, даже моему взыскательному вкусу эти наряды пришлись по душе. Да и какая женщина устоит перед красивым платьем.

Здешняя мода напоминала стиль XIX века: длинные платья в пол со скромным шлейфом или без него. В холодное время года носили закрытые платья с высоким воротником и узкими длинными рукавами. Летом предпочтение отдавалось нарядам с открытыми плечами и спущенными рукавами. Иногда вместо платья надевали костюм, состоящий из короткого жакета на пуговицах и пышной юбки. Жесткие кринолины здесь почти не использовались – подол плавно ниспадал от талии мягкими складками.

Приемы проходили почти одинаково: мужская половина играла во что-то напоминающее покер, а мы с Саранной устраивали тихие посиделки с бутылочкой хорошего вина, фруктами, сладостями и нескончаемой болтовней. Обсуждали все подряд – от глубоких философских тем до модных платьев. Она непременно отмечала каждую мою обновку.

Из ее рассказов я узнавала об устройстве мира и местных традициях больше, чем за все уроки профессоров. По словам Саранны, огонь килдерцев был знаком благосклонности Сюра – верховного бога пантеона, создателя людей и покровителя магии. Фортеза считалась колыбелью магов-целителей, черпавших силу из стихии земли, а Мейдин гордился магами воздуха, способными создавать удивительные артефакты. По слухам там до сих пор жили опальные в «нашей» империи маги тьмы. Паринда же была колыбелью человечества и первых магов, поэтому там можно встретить носителей любой из четырех стихий, даже водных магов, которых в Килдерре почти не осталось.

В Космине почитали трех богов: уже упомянутого Сюра, его супругу Мунар – богиню домашнего очага, семьи и, как ни странно, знаний – и Тарис, покровительницу влюбленных. Килдерцы не жаловали последнюю, предпочитая сдержанную Мунар, к которой обычно шли жены за благословением. Был еще и четвертый – темный бог мира теней и духов Хадиус, но его культ давно запретил император.

Даже на Земле я не была особо религиозной: хоть и допускала существование чего-то высшего, но обходила храмы стороной. Поэтому к рассказам подруги относилась с легким скептицизмом.

Как-то раз, когда мы сидели в полукруглой беседке, с навеса которой спускались ветви плюща, Саранна призналась, подливая яблочного сидра в мой серебряный бокал, что богиня свела их с мужем, благословив как истинных. Мне сложно было поверить в красивую сказку о предназначенных друг другу половинках, поэтому я возразила:

– Чтобы жить в согласии, не обязательно ждать помощи свыше. Человек – кузнец своего счастья, а мудрые супруги не выносят сор из избы и решают проблемы сами.

Тут же я поняла, что мои слова звучат слишком прямо. Здесь не принято обсуждать семейные трудности, в том числе с друзьями. Даже «легенда» о моем происхождении от сордов – северного народа, жившего разрозненными кланами, – не объясняла чуждые для Килдерры взгляды.

– Я тоже так думала, – усмехнулась Сара, – и доказывала Грегу, что бракосочетание в храме Тарис – глупость. Но он настоял. Ты же знаешь, как он умеет меня убеждать. Я ворчала на долгую дорогу и «бесполезную» трату времени. Но в тот день произошло то, что заставило поверить в легенды. Видишь? Это знак Тарис – доказательство, что Грег – мой истинный. У него такой же.

С этими словами она провела пальцем по тыльной стороне ладони, и передо мной вспыхнул фиолетовым свечением причудливый узор, напоминающий раскрытый бутон лилии.

Космин продолжал удивлять своими тайнами. Теперь я смотрела на Сару и Грега совершенно по-новому. Как точно он угадывал ее желания! Или, может, в этом мире супруги действительно связаны незримыми узами? Кто знает, как действует принцип истинных?

Мы завершили круг по саду и вернулись в столовую. Как и везде, мужчины обсуждали работу, политику и деньги – Килдерра не стала исключением. На этот раз речь зашла о крупной судоходной компании, принадлежавшей древнему герцогскому роду. После перехода к сыну дела пошли хуже.

– О чем он только думает? Сейчас самый сезон! Промедлит – и год проживет без дохода. Эх, молодежь… Грег, ты бы так не поступил, – бросил один из гостей, отрезая сочный кусок баранины и кладя его в свою тарелку.

– Говорят, у него в Мейдине проблемы с поставщиками артефактов, поехал разбираться лично, – отозвался Грег, пригубив вино из хрустального бокала. – С этими пройдохами только так. Перепиской ничего не добиться – лишь время терять. Да и месяц не подходящий: обратные течения сейчас слишком сильны. Надо быть безумцем, чтобы возвращаться в Килдерру в ноябре.

– Жаль. Лучший флот простаивает уже год. Слышал, крупные клиенты уходят к конкурентам. Да, далеко ему до отца…

Что-то мелькнуло в памяти – но тут же исчезло. Мейдин? Бизнес меня никогда не интересовал. Что изменится в жизни какого-то герцога, если он потеряет пару контрактов? С таким титулом голод ему точно не грозит.

Заметив, как я упорно ловлю вилкой упрямый лист шпината, Рома понял, что мне скучно, и предложил прогуляться. Вспомнив историю Саранны и Грега, я взглянула на него, провела пальцами по вышитому краю серого сюртука в тон глаз и спросила:

– Ром, ты веришь в истинных?

– В того, кого тебе навязали, лишив выбора? С кем обязан быть, даже если это разрушит твою жизнь? Мне кажется, это бред сумасшедшего. Вся эта любовь – для слабаков и фантазеров. Поэтому о ней и пишут в женских романах. Жизнь другая, и я предпочитаю быть реалистом. Уверен, ты тоже…

– То есть ты меня не любишь? – к горлу подкатил ком.

– Кис, что с тобой происходит? Иди сюда, – его страстный поцелуй прервал дальнейшие расспросы.

Я ответила, но быстро разорвала его. Настроение испортилось. Неужели так сложно ответить прямо?

Спроси любого, люблю ли я мужа? – Конечно. Со всеми достоинствами и недостатками. Без него я бы не справилась в этом мире. Но до сегодняшнего вечера я никогда не задумывалась: а что чувствует ко мне он?

Стоя в его объятиях, я лихорадочно перебирала воспоминания. Нам хорошо вместе. Детей, увы, нет – но я объясняла это работой. Но любовь… Были подарки, поцелуи, цветы, страсть. Но не слова о любви.

Может, Рома прав? Может, она живет только в сказках, а людям в реальности вполне хватает привязанности.

Глава 7 Лина. Опасное задание

Октябрь четыре тысячи восемьсот девяносто четвертого года начался с приятной новости: нам с Ромой наконец выдали форму. Темно-серая, почти черная куртка с воротником-стойкой, напоминавшая военный китель, застегивалась на два ряда серебряных пуговиц. К ней полагались узкие брюки, заправлявшиеся в высокие черные сапоги из мягкой кожи; у меня же вместо брюк была длинная юбка с потайными карманами. Погоны и шевроны на рукавах нам пока не выдали – сначала предстояло принести присягу. На подготовку лорд ди Моррисон выделил две недели: мы учили текст, репетировали выход и, кроме того, должны были пройти тестирование по физической подготовке.

– Что думаешь? – спросил муж, промаршировав и встав за импровизированный пюпитр. – Не помню, на присяге надо встать по стойке «смирно» или можно класть руки на стойку? В армии у меня было не так.

– На нее положат текст присяги на случай, если забудем, – задумалась я на мгновение. – Но само собой подразумевается, что мы его выучим наизусть. Мне кажется неуместным держать руку рядом с бумагой.

Церемонию организовали в зале Высшей Военной Магической Академии. Первым вышел Роман, гордо оглядев собравшихся. Он шел, не уступая по выправке солдатам на параде на Красной площади. На трибуне, с которой приносилась присяга, изображались позолоченный герб Килдерры – сюр с восемью пламенными лучами – и знак Императорской Тайной Канцелярии: ключ и меч под короной, заключенные в магический круг. В первом ряду, по стойке «смирно», стоял лорд ди Моррисон в черном кителе со знаками отличия и наградами, с едва уловимой улыбкой. Рядом с ним выстроились двое офицеров императорской армии и несколько незнакомцев в форме тайной канцелярии. Рома торжественно отчеканил текст присяги, после чего лорд Моррисон поднялся и прикрепил к его кителю позолоченный знак.

Затем подошла моя очередь. Я встала на место Ромы, положила правую руку на Грандвет – местную конституцию – а левую подняла ладонью к присутствующим. Громко, так, чтобы слышал весь зал, произнесла:

«Я, Эллина Вайс, перед лицом трех светлых богов: Великого Сюра, Мудрой Мунар и Милосердной Тарис, а также перед лицом людей, что станут свидетелями, клятвенно заверяю, что с этого дня я буду верной и проявлю истинную преданность Его Величеству Тайрину II из великого рода Дайриксов, его наследникам и преемникам, согласно закону.

Я буду поддерживать и защищать свод законов Килдерры от всех врагов, внешних и внутренних; буду верно служить империи все время, что отведено мне богами на этом свете. Я готова мечом и магией сражаться на стороне Килдерры. Приношу эту присягу открыто, без скрытых мыслей или намерения уклониться от ее исполнения. Да помогут мне боги».

«Да помогут тебе боги!» – хором пронеслось из зала.

Нас поздравляли знакомые и те, с кем предстояло идти на задание. Там же мы получили первое боевое оружие: гладкие, заточенные с двух сторон мечи.

Через две недели, еще затемно, нас разбудил настойчивый стук в дверь. Горничная взволнованно передала, что срочно требуют хозяев и что «это по службе». Я недовольно заворочалась, не желая открывать глаза. Ночью снился кошмар: события, произошедшие в день переноса, и киллеры с пушками, после которого мне хотелось компенсировать нездоровый сон утренней дремой. Муж, лежавший рядом, поцеловал меня в лоб, накрыл одеялом и прошептал: «Спи, кисунь. Я разберусь».

Я невнятно пробормотала «угу» и тут же повернулась на бок. Слышала, как Рома, ругаясь под нос, прошагал босыми ногами по сосновому паркету, как зашуршала одежда. Супруг натягивал брюки, надевал домашние туфли, затем, стараясь не шуметь, вышел, тихо прикрыв дверь. После его ухода я тут же провалилась в сон, который вскоре был нарушен. Меня нежно трясли за плечо. Ясно – поспать сегодня не дадут. Ранним гостем оказался вестник от Моррисона, сообщивший об экстренном сборе.

Это задание кардинально отличалось от наших обычных поручений. В кабинете шефа в то утро собрались лучшие из лучших всех существующих специализаций. К офицерам ведомства присоединились несколько агентов личной охраны императора, включая того самого легендарного артефактора, о котором мы с Ромой до сих пор знали лишь по слухам. Я уже развернулась к выходу, чувствуя себя лишней среди профессионалов, но Моррисон остановил меня жестом:

– Рядовая Вайс, в этом деле нам не обойтись без эмпатии вашего уровня. А присутствие супруга, думаю, вам поможет выполнить свою работу лучше.

– Я думал, что меня пригласили как боевого мага, а не сопровождающего, – почти неслышно проворчал Рома, но от Моррисона сказанное не скрылось.

Хоть начальник не произнес ни слова, но сжатые в тонкую ниточку губы и холодный взгляд заставили Рому потупиться. «Прошу прощения, лорд ди Моррисон. Больше не повторится», – виновато произнес он.

Агюст кивнул, принимая извинения, и пасом правой руки активировал «полог тишины» – защитное заклинание, изолирующее помещение от любых форм подслушивания. В воздухе перед нами материализовался конверт с императорской печатью, перечеркнутый кроваво-красной надписью «Совершенно секретно». Лишь пятый уровень магии иллюзий позволял создать столь совершенную проекцию – настоящий документ в это время надежно хранился в личном сейфе Моррисона.

Шеф без предисловий перешел к сути дела: бесследно исчез двенадцатилетний племянник маркиза Бартоломео кор Виндермана, близкого родственника императора. Нам предстояло не просто найти мальчика – требовалось выяснить, каковы мотивы похищения и кто это сделал. По тому, как напряглись сидящие в кабинете офицеры, я поняла – все мы осознавали политический вес этого дела.

– Вы должны понимать, это не просто похищение, – ритмично постукивая закрытой перьевой ручкой по сукну столешницы, чеканил слова глава Тайной канцелярии. – Это прямой вызов императорской фамилии! Преступники должны быть взяты живыми – пусть предстанут перед судом и ответят сполна за совершенное, даже если это не жители Килдерры. Приступаем немедленно!

– Есть! – один за другим командиры подразделений принимали из рук Моррисона папки с заданиями.

Перед началом операции каждый участник дал клятву неразглашения, скрепленную магической печатью. Нам выделили отдельный учебный комплекс с собственным полигоном и алхимическими лабораториями. Поступил приказ: повторить и отработать мастерство владения мечом на случай невозможности задействовать магию.

Килдерцы традиционно предпочитали холодное оружие. Порох, хоть и был известен, оставался дорогим импортным товаром – Мейдин поставлял готовый продукт, но тщательно охранял секреты производства. Мушкеты считались скорее аристократической причудой, чем серьезным вооружением. Для казны Килдерры дешевле обходилось содержание армии боевых магов, чем зависимость от партий редкого пороха, которые могли задерживаться из-за сезонных штормов.

Любая стихия становилась оружием в умелых руках. Боевое заклинание позволяло создавать огненные сферы: зеленые у магов земли, фиолетовые у магов воздуха, алые у магов огня. Наш шеф, редкий маг воды высокого уровня, создавал насыщенные синие. Ходили слухи, что маги огня пятого уровня могли придавать пламени форму оружия, но это требовало огромных затрат энергии. В бою обычно использовали стандартные шары.

Мы погрузились в подготовку. Весь отряд переселился в штаб. Тренировки, расчеты и разработка стратегий хоть и проводились в сжатые сроки, все же заняли несколько дней. Никто не хотел рисковать жизнью мальчика, но, действуя сгоряча, можно было упустить преступника. Подобного похищения не происходило в стране очень давно. В первую очередь надо было выяснить, находится ли ребенок в Килдерре или его вывезли за пределы страны.

Муж тренировался с боевыми магами – иногда мы не виделись по несколько дней. Я же с группой эмпатов занималась поиском по следу ауры. Двенадцатилетний мальчик… Сердце сжималось при мысли о том, что ему уже пришлось пережить. А что сейчас чувствуют его родители? Не важно, аристократ ты или простолюдин, мать не сможет найти себе места. Всякий раз, думая о ребенке, я нервно кусала губы. И причин для этого было немало.