Стая

Еремеева Елизавета

Стая

Строить лаборатории на берегу океана – опасная затея. Особенно, если они работают с вирусами.

Началось всё, когда огромная океаническая волна обрушилась на институт генетики и микробиологии где-то в США. Цунами тогда накрыло весь прибрежный город, поэтому о людях думали прежде, чем о микробах и вирусах. Учёные эвакуировались заранее, законсервировав лаборатории. Вернуться на свои рабочие места им уже не пришлось.

Новости кричали об экологической катастрофе, министерства, как всегда, всё отрицали. Да и что можно было поделать: бактерии и вирусы смыло в открытый океан или размазало по побережью. По счастью, для человека ничего опаснее герпеса в стенах лаборатории не водилось. Беда пришла, откуда не ждали.

Через месяц началась массовая гибель растений. Зелёные лужайки, цветущие розы, величественные пальмы умирали одна за другой. Позднее очаги заражения проявились и в соседних штатах. Старый свет попытался закрыть границы – но поздно. На подошвах бесчисленных кроссовок, в частицах дорожной пыли неприятель пересёк океан.

Спасения не было. Возбудителя болезни удалось выделить: им оказалась химера с генами вируса табачной мозаики и нескольких других штаммов. Но разоблачение не принесло решения: вирус двигался слишком быстро, буквально сжирая всё на пути. Одно растение погибало за трое суток: все зелёные части полностью разрушались. Единичные выжившие ростки становились полностью стерильными: ни семенами, ни побегами размножить их не получалось. Вирус проникал с водой и по воздуху: уцелели лишь растения в крытых фермах и в лабораториях, начавших использовать обеззараженную воду для полива. Семенные фонды тоже сохранились, но для высадки в поля растения должны были стать устойчивыми к заражению. Этого добиться не удавалось. К счастью, вирус не мог заразить водоросли, лишайники и мхи. Это давало отсрочку и надежду.

В ещё незаражённых странах ценные виды спешно перенесли под крышу, на искусственную почву и полив, создавая «зелёные галереи». К сожалению, многие из них погибли в самом начале, если не удалось пресечь проникновение вируса, другие – в течение следующего года, когда не хватило света или воды для поддержания галерей.

Заводы меняли профили, многие закрывались – выбросы углекислого газа начали строго контролировать. Но даже после конца света жизнь в городах не прекратилась. Хотя стала совсем другой…

Пролог.

Тряска. «Галоп на крысе – это вам не в машине ехать и даже не на коне», – Солоух, плотнее обхватывая ногами рёбра Сюка, мимолётом удивился отвлечённым мыслям, лезущим в голову в опасный момент. Только что неспеша, тихо и незаметно выкапывал цветочек, и вот – уже удирать от погони. Ценный груз трясся в рюкзаке, оставляя свободными руки. Сердце набирало ход, запоздало почувствовав опасность. «Адреналин. Воздействует на бета-адренорецепторы», – Солоух чуть не хихикнул в ответ на очередную непрошенную мысль, хотя положение было серьёзнее некуда. Сюк пока шёл с отрывом, но отовсюду из подворотен и из-за углов выезжали, тарахтя, мотоциклы и выбегали оборванцы. «Один, два… пять! Пять мотоциклов!» От двух на Сюке можно ещё уйти, но пятеро легко возьмут в кольцо. Вначале отберут добычу, потом сами из-за неё передерутся и почти наверняка раздавят мимоходом. Это не считая пеших, которым интересно просто задать трёпку чужаку.

Да, чужак. В своём районе он бы и от десятерых ушёл – как сквозь землю. Но здесь искать удобные лазейки и канализационные люки просто некогда. Отрыва хватит минут на пять. Солоух осторожно оторвал руки от холки Сюка, активировал браслет на запястье. Голосовой ввод.

– Внимание. Запрос поддержки с воздуха. Повторяю, запрос поддержки с воздуха.

Направив Сюка вдоль широкой улицы – хоть сбоку не подберутся, заразы – Солоух бросил взгляд на экран. Чередой побежали сообщения:

«Восток, твой дрон ближе всех».

«Приняла, поддержка с воздуха через 4 минуты».

«Я пока поддержу инфой из базы» – пришло от Сойки. Солоух кивнул, забыв, что сейчас его не видно, и нажал на отправку геолокации. На карте Стаи полно подсказок – пригодятся. Сюк, перескакивая трещину в асфальте, тряхнул так, что Солоух едва успел вцепиться в холку.

– Так, давай ещё 2 минуты по прямой. Улица сужается, осторожно, чтоб не выпрыгнули слева – у них где-то там одна из баз, похоже. Потом направо, во двор за стройкой. Там решётка, сумеешь опустить – им придётся делать круг. Вожак записал, что сверху у неё кнопка автоопускания.

– Понял.

Солоух пригнулся, чтобы не создавать помех Сюку, оглянулся назад и по сторонам. Слева, конечно же, уже обходили. Через улицу полетела сеть. Он выругался и резко дёрнул за повод, уводя крыса с дороги прямо на ограждения. Тренированная беговая крыса – это почти что вездеход. Сюк, пыхтя, заскочил на бортик и пополз-поскакал по тонким столбикам. Вторая сетка падала сверху, Солоух успел прорезать ножом.

Опережение меньше минуты. Проскочив заброшенную стройку, он наконец-то направил Сюка в арку между домами. Натянул поводья, встал ногами на седло, попробовал допрыгнуть до зубьев поднятой решётки. Левая рука предательски соскользнула, плюхнулся на Сюка, полез снова.

– Давай, ничего, ещё раз, – бормотал голос Сойки из браслета. – Кнопка на потолке, чуть левее центра.

Со второго раза он зацепился, подтянулся выше и нащупал, что нужно. Нажал, спустился на решётке вниз и едва успел отбежать. У решётки, едва успев вдарить по тормозам, остановились мотоциклисты. На руках – повязки с оплавленной дырой в центре. Один повёл плечом, спуская в руки ружьё. Да, похоже решёткой он разозлил банду так, что грабежом дело не кончится. На цветочек всем уже плевать. Солоух развернул Сюка и направил через двор, к противоположному выходу, уходя с линии огня.

– Гореть вам синим пламенем! – понеслось ему вслед.

Над головой замер, покачиваясь на винтах, дрон.

– Поддержка прибыла. Восток на связи, – донеслось из браслета.

Он чуть-чуть не успел. Похоже, мотоциклисты разделились ещё до въезда во двор, и у решётки остались не все. Других он услышал за пару секунд до того, как собирался вылететь из-за угла. Резко осадил хрюкнувшего от недовольства Сюка и, побледнев, выдохнул:

– Восток, голограмма.

Луч из дрона пробежал по съёжившейся у кучи мусора крысе с наездником и направился к въезду. Всё заняло не больше секунды. По двору заметалась серая, перемазанная в грязи крыса – точная копия Сюка с копией всадника на ней. Солоух на настоящем Сюке привстал в стременах, готовясь дать дёру, но Восток из браслета шикнула.

– Сиди. Я дам команду.

Голограмму тем временем окружили, и брошенная сеть прошла сквозь изображение. В эту же секунду через проход, сипя и хрюкая на ходу, пронеслась ещё одна крыса. Мотоциклисты рванули за ней, не замечая гудящего у стены дрона, быстро поднимающегося выше для лучшего обзора, и Солоуха, притаившегося под самым носом.

– Я уведу их дроном подальше. Стартуй через семнадцать секунд.

Солоух фыркнул – любит Восток точные цифры.

– Спасибо. И как эти неадекваты меня прозевали?

– Ты спрятался, где они не думали искать, – флегматично бросила Восток. – Что им вообще от тебя надо?

– Цветочек взял, – усмехнулся Солоух.

Растения стали редкостью. Любую травинку, невесть как выросшую в нынешних условиях, быстро выкапывали и уносили домой те, у кого этот дом был. Растения давали крохотную прибавку к кислороду, пищу, иногда благодаря случайным мутациям – ходили легенды – могли оказаться лекарством в безвыходной ситуации. Но этот цветок был ещё ценнее. Розетка листьев с пол-ладони, тоненький стебель и одна-единственная коробочка с семенами. За эти семена у фыров можно выручить кое-что ценное, но Солоух хотел прорастить их сам. Растение, не утратившее способность давать семена – величайшая ценность, живой источник во всех смыслах. Такие остались только в лабораториях у фыров, а к ним лишний раз не сунешься. Днём – ядовитые тисовые ловушки, ночью – мандрагорные сирены. Так говорят. Солоух был убеждён, что это – не больше, чем красивые и жуткие метафоры, но что датчиков и ловушек во всех входах действительно напихано выше крыши, не сомневался. Только Кошка как-то умела их обходить, и в команде её талантом не злоупотребляли. Растения через Кошку добывались в крайних случаях. Поговаривали, она своя для фыров, но верить в это никто, конечно же, не хотел.

Солоух досчитал до семнадцати и сжал бока крыса, уже закопавшегося в мусор на полморды. По инструкции от Сойки направился на северо-восток. Уже спускаясь к реке, получил предупреждение – мотоциклисты разгадали хитрость, скоро сядут на хвост. Ничего, к воде не сунутся, мотоцикл – зверь не водоплавающий. Протискиваясь следом за Сюком в Богом забытый лаз – спасибо Вожаку за инфу на карте – Солоух наклонился к запястью и проронил:

– Спасибо, девчата. Сдано.

Сдано. Окончание работы протокола. Только свои знают, почему стоп-слово именно «сдано».

Через час он завёл крысюка в подвальное стойло, почистил, накидал корма – сейчас приходилось брать что попало, а ведь когда-то продавался в гранулах – и поднялся к себе. Загудел, включаясь, кислородный генератор. Ничего, скоро можно будет гонять его на чуть меньших оборотах, 5 процентов от ежедневной нормы цветок, наверное, даст. Снять маску, принять еженедельный душ, сунуть что-нибудь в рот, пополнить базу свежими сведениями – рутина.

Пискнул браслет. Сигнал «Срочно».

«В нашем доме обещают отключить электричество. Уже завтра, за неуплату», – прилетело сообщение от Восток. Не будет электричества – не будет чистого воздуха, а уличным дышать без маски нельзя – отравишься. Впрочем, спазм бронхов обеспечен даже раньше.

«Вечером возьму их сервера в оборот. Подготовка к протоколу «тест». Жду ваши IP-адреса, если кто-то поменял», – Вожак отреагировал сразу же. Да, коммунальщикам придётся несладко, когда он доберётся до их баз. Попытки взломать пароль с одного адреса легко отслеживаются, но если сигнал будет прыгать из разных районов, а то и якобы из разных стран, найти концов не удастся. Вожак будет пробовать со всех адресов по очереди, пока не добьётся своего. Протокол «тест».

«Если соберутся-таки отключать, пиши – приеду, может быть, припугну их. И в любом случае помогу», – это от Кошки.

Чем она там поможет, моральной поддержкой? Таможня – структура, конечно, важная, но едва ли коммунальщики испугаются. Хотя своих в одиночестве не бросают, факт. Да и кто знает, какими травками она разжилась у фыров, может, и от гипоксии что-то есть.

«Гипоксия – это состояние, при котором в ткани организма не поступает достаточно кислорода. Длительная гипоксия может нанести непоправимый вред организму» – опять заученные, автоматические мысли. Солоух поёжился. Ничего, если кто и справится с очередным произволом – то это будут они.

ЧАСТЬ 1. ПРИЁМЫШ

Глава 1.

В комнате собралось семь человек – почти полный состав Стаи. Общались, не снимая масок: в нежилом подвале кислородный генератор был бы роскошью. Дверь скрипнула. На заглянувшего Солоуха уставились во все глаза: пол-лица распухло, и пурпурный отёк тянулся от правого глаза вниз, уходя под маску.

– Кто тебя так? – обеспокоенно спросила Сойка.

– Чужаков проучили, – пожал плечами Солоух. Пришедший раньше Волколак кивнул, подтверждая.

Солоух протиснулся в дверь полностью, вжимая голову в плечи. Даже в полумраке комнаты было очевидно, что он жутко смущён. Солоух был не один.

– И одного заморыша спасли, – упавшим голосом закончил он. Волколак снова кивнул. Позади Солоуха стоял и едва не щерился на Стаю парень. Сейчас его бы сочли вполне взрослым, по прежним меркам – почти ребёнок. Растрёпанные угольно-чёрные волосы, прищуренные глаза, брюки и толстовка более-менее ничего, но ботинки и маска в убитом состоянии. Глаза запавшие, кадык вступает так, что чуть не пропарывает кожу. По всему лицу – синяки и порезы.

– Так-так. Подобрал, значит, и привёл показать, – усмехнулся Вожак, стремительно наклонившись вперёд в кресле. – Вообще-то такие уже вполне выживают одиночками или сбиваются в банды.

– Не этот. Его чуть не забили до смерти.

– Может, приютить его на пару дней, подкормить – и пусть идёт своей дорогой? – предложила Кошка.

– Нет, нужно присмотреть за ним! – вмешалась Верба, сидящая на стуле слева от Вожака. – В конце концов, Солоух, по сути, поручился за него, взяв сюда.

– Не говорите так, будто меня тут нет! – вскинулся парень. – И мне не десять лет, чтобы за мной присматривать.

– Да, тебе не десять. Лет пятнадцать, так? – прищурился Вожак, внимательно разглядывая юного пришельца.

– Шестнадцать.

– Я и говорю, вполне взрослый. Давно один?

– Сколько надо, – буркнул парень. Вожак недоумённо наклонил голову к плечу и недобро нахмурился. Солоух поспешно заговорил:

– Мы тебя подобрали, а главный тут – Вожак. Ты не можешь просто не ответить. Можно спросить разрешения не отвечать на вопрос, но решение за Вожаком.

– Тебе, парень, не отвечать нельзя, – фыркнул Вожак. – Если только хочешь получить шанс остаться. Новичок сглотнул.

– Две недели.

– Ровно?

– Две недели и один день.

– Понятно. И чуть не загнулся. Значит, совсем ничего не умеешь. Сколько бы ты ещё протянул, не подбери тебя Солоух?

Парень смотрел сердито, но молчал.

– Сколько? – повторил Вожак. – В сутках, в часах?

– Нисколько, – еле слышно буркнул чужак, опустив глаза.

– А если бы на тебя не напали те бродяги?

– Двое суток. Может быть, трое. Не знаю.

– Оно и видно. Ничего не знаешь. Солоух, филантроп хренов, ты и так едва крысу прокормить можешь. Куда тебе крысёныш?

– В этом и проблема, – вздохнул Солоух. – У меня просто нет ресурсов, чтобы вынянчить его. Я дал ему запасные штаны, толстовку и паёк – но и только. Постоянно снабжать его водой, едой, кислородом я не могу.

– А, так ты хочешь делать добро за чужой счёт? Может быть, милосерднее было не подбирать мальчишку?

– Вожак, перестань. И хватит держать их у дверей. Солоух, может уже сядешь? – Верба положила руку поверх выбивающей нервную дробь ладони Вожака. Из-под её шапки выбивались светлые прямые пряди, у висков свисала пара дредов. Вожак закатил глаза, но кивнул. Солоух сел на свободный стул, приёмыш встал рядом. Сойка, устроившаяся неподалёку, тихонько шепнула ему:

– Ты не думай, Вожак классный. Просто он не ожидал.

– Итак, похоже, наш первый и нежданный вопрос: кто возьмёт к себе крысёныша? – подняв бровь, негромко спросил Вожак.

– Я не крысёныш!

– Тихо, Крысёныш. Лучше бы порадовался. Крыса – считай наше тотемное животное. Не в том смысле, в котором ты мог бы подумать: за своих мы горой. И чужаков вообще-то не принимаем, – Вожак многозначительно вперился взглядом в Солоуха. – Так или иначе, я подумаю. Пожалуй, поживёшь месяц со мной. На работе затишье. Остальные, решайте: кто сможет потом взять Крысёныша к себе. Если он не окажется… крысой. Через месяц обсудим.

Решение было принято. Заговорили о другом. «Бескислородное кольцо» сжималось то там, то здесь. Кто мог – расселялся в частные дома, чтобы не попасть под отключение из-за бедняков-соседей. Жилья уже давно было в достатке, хватило бы денег. Или вещей, на взятку. Шерсть, лён, хлопок, кожа – природные материалы и одежда из них были в цене. Можно было сторговаться с ЖКХ. Некоторые дома, по слухам, даже платили не деньгами, а общим «оброком», который с миру по нитке собирали жильцы.

– Что там на производстве, как обычно? – спросили Волколака, который вскоре после гибели растений перешёл работать на химический завод. Сейчас тот был одним из нескольких, производящих кислородные генераторы. Сам кислород не исчез в одночасье – водоросли, мхи и лишайники заморский вирус, меньше чем за год погубивший все растения, не затронул – но без растений в городе газы и пыль делали воздух ядовитым. А за переделами городов в первую очередь грозила гибель от голода – вслед за растениями стали гибнуть животные, и прокормиться самому сейчас было решительно невозможно. Только на пайках. А чтобы было, чем дышать, включай генератор, который восстановит кислород из углекислого газа внутри квартиры. И упаси бог проветривать!

– Как обычно. Вы же не ждёте, что мы научимся делать кислород из пустоты? Либо окиси, либо вода. И того, и другого мало. Научный отдел не может придумать новую химию, – заученно отвечал Волколак.

Повисла тишина. Вожак мельком глянул на Водяного, тот поднялся:

– Ребята, я уезжаю.

– Куда? – раздалось несколько голосов.

– За Урал. Отцу дали работу на Байкале.

– Там проще. Счастливого пути, – кивнул Вожак без особого удивления – похоже, он был уже в курсе.

– Может, ещё увидимся!

– Удачи!

– Пиши на факультет, все читать будем!

Каждый напоследок сказал несколько слов Водяному. Он был не первым, кто покидал Москву. Многие уезжали – кто побогаче, к берегам океанов, остальные просто в никуда, устав от выживания в столице и надеясь, что где-то есть жизнь полегче. Перевод на берега Байкала был счастьем. Много пресной воды, а значит, скорее всего, и экспериментальные зелёные галереи или поля. Может быть, кое-где даже получится ходить без маски. Повезло Водяному!

Простились с Водяным, начали понемногу расходиться. Уходили по паре человек, остальные ждали несколько минут и отправляли следующих. Место собраний нужно было оставлять в тайне – в городе уже давно было небезопасно. Вожак лично проверял браслеты у каждого, если нужно, что-то чинил, менял батарейки. Крысёныш тенью стоял позади Солоуха. В уголке чуть слышно шептались Кошка, Верба – та, которая легко успокоила Вожака совсем недавно – и Сойка.

– Как мама? – обеспокоенно спрашивала Кошка Сойку.

– Хуже. Сильный кашель. На улицу совсем не выходит. Недавно пришлось подкрутить генератор, чтобы шло больше кислорода. На это у нас ещё хватает денег.

– Когда очередь на лекарство?

– Неизвестно. Проходит два-пять человек в месяц, она – практически сотая. Если фыры не вырастят больше, чем обычно, в своих садах…

– Мы постараемся что-нибудь придумать. Держи нас в курсе, хорошо? – погладила её по плечу Верба.

Болеть всегда было невыгодно, но сейчас любая простуда или грипп могли обернуться трагедией. Лекарств стало мало, особенно тех, для которых нужны были растения – а это почти половина. Мать Сойки заболела полгода назад. Кашель перешёл в бронхит, и тот медленно, но неуклонно ухудшался. Антибиотики, которые стоили недёшево, но хотя бы были в аптеках, задерживали процесс, но не убирали его полностью: похоже, устойчивый штамм бактерий, ещё одна обострившаяся проблема. Нужны были иммуномодуляторы, противовоспалительные и чёрт знает что ещё – а это было только у фыров.

Так с недавних пор стали звать всех, кто работал с растениями или с лекарствами. Большей частью от фармацевтов. Была и другая причина: имевшие доступ к жизненно важным отраслям могли рассчитывать не только на стабильную воду и кислород, но и на неплохие деньги. Фыры не бедствовали: тратили деньги на косметику, украшения, одежду из натуральных тканей – а потому фыр, идущий по улице, всегда привлекал нелестное внимание прохожих.

Сойка коротко кивнула на прощание и скользнула за дверь. Вместе с ней ушла девушка, молчавшая всё собрание.

– Это Бражница, – пояснил Солоух. – Она не слишком разговорчивая. Наш медик. Они с Сойкой при водорослевом комбинате живут. Ещё есть Восток, но она сегодня не приехала. Позже познакомитесь. Я тоже сейчас пойду. Удачи на новом месте. Не подведи!

Солоух потрепал Крысёныша по плечу и скрылся за дверью. Из Стаи остались только Вожак и Верба.

– Что ж, пора и нам, – махнул рукой Вожак. – Выходи, Крысёныш, я запру дверь. Пока ты под моим заботливым крылышком. Лёгкой жизни не будет, но умереть не дам. Обещай две вещи: будешь слушаться, это раз. И будешь учиться всему, что я скажу. Чтобы, даже если я вышвырну тебя через месяц, ты был не смертником, а нормальным вольным бродягой. Потом оценишь.

Крысёныш кивнул.

Глава 2.

Крысёныш открыл глаза, почуяв запах еды. Он давно усвоил: если пахнет едой, нужно бросать всё и выяснять, откуда. Стал вставать и чуть не упал: забыл, что лежит на кровати, а не на полу. Осторожно прокрался на кухню. Верба с аппетитом поглощала завтрак. Приветливо махнула рукой:

– Доброе утро, заходи. Вожак не велел тебя будить, ушёл в депо. Я сейчас тоже ухожу. Твоя порция – в кастрюле.

Крысёныш без лишней робости оказался у кастрюли. Внутри лежал разваренный крахмал с крупными глыбками синтемяса. Было не только мясо, но даже пара ложек жира. Ого, да тут неплохо живут! Злость за странную кличку быстро прошла: пока его кормят, пусть зовут как угодно.

То, что живут здесь неплохо, Крысёныш начал понимать ещё вчера. У Вожака и Вербы были отдельные кровати, а для него, Крысёныша, разобрали складное кресло, тоже оказавшееся кроватью. Воду можно пить хоть пять раз в день. Душ дважды в неделю, умываться – каждое утро, и вечером тоже можно, ещё и зеркало в ванной висит. На столе не маленький энергосберегающий планшет, а большой компьютер, как раньше. И это только квартира! Дом был полузаброшен, и Крысёныш подозревал, что Вожак наверняка переделал под себя и подвал с чердаком.

Он бы обязательно вышел проверить свои догадки, но Верба несколько раз повторила:

– Из квартиры не выходить. К технике не лезть. Обещал Вожаку послушание – вот и выполняй, проверим.

В итоге Крысёныш слонялся из комнаты в комнату, опасливо выглядывал в окна – лишь бы не увидели снаружи, перерыл запасы еды на кухне. На обед заварил кипятком водорослевый бульон. Поел без особой охоты, подозревая, что у Вербы даже эта нехитрая еда вышла бы вкусной. После еды неожиданно для себя уснул и спал, пока не услышал тихий писк карточки, приложенной к двери, а затем шум ключей.

– Ты спал? Ну и правильно, восстанавливай силы, – кивнула Верба. – А чего кровать не разобрал? Ты прямо на полу, что ли?

Крысёныш хотел возразить, что не на полу, а на ковре, но вместо этого во весь рот зевнул. Верба рассмеялась.

– А где Вожак?

– Ещё в депо. Придёт через пару часов.

– А говорил, работы мало, – понурился Крысёныш. Он надеялся, что Вожак правда будет его чему-то учить или для начала хотя бы покажет, что и как устроено в доме, но видимо, не судьба.

– Пока он будет ночевать дома. Значит, работы действительно мало, – серьёзно сказала Верба. Крысёныш осёкся.

– Может быть, за месяц ты поймёшь, сколько делает Вожак. Впрочем, пока не бери в голову. Пошли ужинать.

После ужина Верба выдала новичку старый планшет. Крысёныш, не веря глазам, вцепился в него, как в драгоценность. Доступа к локальной сети пока не было – доверия он ещё не заслужил – но в общей можно было сидеть, сколько хочешь. Крысёныш только успел восстановить доступ к своей давно позабытой странице, как пришёл Вожак. Снял обувь, не здороваясь, прошёл в ванную. Через приоткрытую дверь Крысёныш видел, как он обтирает спину и грудь влажным полотенцем и плещет водой в лицо.

Вожак подчёркнуто ровно сел на стул в кухне, Верба поспешно поставила перед ним миску с едой. Первые ложки он глотал, кажется, не жуя, потом стал есть медленнее, сосредоточившись только на пустеющей тарелке. Так же молча выпил стакан воды, кивнул Вербе и ушёл в комнату.

– Он всегда такой приходит? – спросил Крысёныш.

– Да. Рабочий день кончился, а у него ещё дел по горло. Не позволяет себе расслабиться, пока не закончит. Не волнуйся, он не зол. Вечера всегда проходят так.

В комнате Вожак уже сидел за большим компьютером. Крысёныш снова взял в руки планшет. Он пялился в него, даже когда глаза совсем уже стали слипаться – хотел дождаться, когда Вожак закончит работу и поговорит с ним. Верба уже легла спать.

– Вылезай из Интернета, – вдруг сухо сказал Вожак, не отрывая взгляд от экрана. – Тебе спать пора.

Крысёныш вздрогнул от неожиданности. Желания спорить не было. Но неужели он так и будет весь месяц сидеть днём в квартире, просто чтобы быть в безопасности и не путаться под ногами?

– Спи, говорю, – повторил Вожак. – Завтра разбужу рано.

– Сплю, – кивнул Крысёныш, тут же откладывая планшет, и забрался под одеяло, улыбаясь в предвкушении. Вожак помнил об обещании!

Крысёныш проснулся от едва заметного толчка и не сразу понял, на каком он свете. Вокруг была темень – хоть глаз выколи, тяжёлая голова отказывалась соображать. Проморгавшись, он увидел чёрное на чёрном: тёмная фигура махнула рукой в сторону кухни и вышла.

Выпутываясь из одеяла, Крысёныш поспешил вскочить. Натянул брюки, футболку, подошёл к порогу комнаты.

– Всё в порядке? – окликнули его сзади. Верба сонно приподнялась на кровати.