Григорий Горшков и магический кубик

– Да служили. А потом ну не знаю, что случилось. Известно только, что ты родился. И твои родители испугались может чего. Сбежали от Каргалона, попытались спрятаться от него. И люди Каргалона искали их. Ну и сам Каргалон конечно.

Григорий случал его внимательно, сам забыв про гречку в тарелке.

– В конце концов вычислили они твоих маму и папу. А потом, уж не знаю, что случилось. Никто не знает. Каргалон пришел к вам домой. Сначала твоего папку убил. Потом твою маму…. А тебя…. Почему-то не смог. Он, когда попытался тебя уничтожить, оказался сам повержен. Его тело просто разорвало на кусочки. Как? Почему? Одна загадка…. Никто не знает…. Ты поэтому и знаменит в волшебном мире. Ты мальчик, остановивший Каргалона…

Никифор Чесноков улыбнулся ему, но по его телу побежали мурашки. Правда оказалась еще страшнее, чем он мог себе представить. Григорий сглотнул.

Правда оказалась страшнее и неприятнее, чем он себе ожидал. Всю жизнь он думал, что родители погибли в какой-то авиакатастрофе. Теперь вот выясняется, что они учились в Ягелево, в школе, в которой непонятно чем занимаются. Затем, что его родители были прислужниками злого и могущественного волшебника. А теперь вот это вот. То, что он знаменит тем, что смог каким-то образом остановить Каргалона. Григорий был растерян, подавлен и окончательно сбит с толку. В полном расстройстве чувств он наклонился к Никифору и спросил:

– Каргалон умер?

– Ну все говорят, что да. Кусочки плоти же только остались. Только очень многие сомневаются, думают, что наверняка Каргалон смог предусмотреть такой исход. Недаром же он был очень могущественным. Может где-то ищет способ вернуться. Хотя как? Только с очень черной магией. Но магия подобного рода только в сказках осталась. Так что я думаю, сгинул Каргалон насовсем.

Никифор замолчал на пару секунд, крутя вилку в руках, а потом продолжил.

– Ну а потом война началась, понятное дело. Противники Каргалона быстро свергли его сторонников, ну и тех, кто выжил и не казнили, в тюрьму посадили. Как-то так дело было….

Григорий задумчиво сунул в рот вилку с кашей. Каша уже остыла и была не такой вкусной. И он решился.

– Хорошо, – сказал Григорий, – я поступлю в вашу школу.

– Ну вот! – просиял Никифор, – Я тебе обещаю, тебе понравится в Ягелево. А еще Ягелево – самое безопасное место в мире! Зуб даю, во! А теперь давай поспим и завтра уже за всеми предметами для твоей учебы поедем. Я тут присмотрел пару диванчиков. Как раз каждому по дивану.

Глава 3. Улица Копытовка.

Утро выдалось прохладным. Ежась и зевая, Григорий стоял у открытой заведенной машины и ждал Никифора. Дверь домика снова стояла на своем законном месте в дверном проем, наспех прикрученная найденными в доме саморезами. Своему другу он оставил записку на столе, извинившись также за сожженную стену, выдумав взорвавшуюся масляную лампу. К нему из-за угла дома вышел Никифор с огромным вороном на руке. В руках ворона было привязано письмо. Никифор подкинул ворона и тот, громко каркнув, полетел прочь. Потом великан поймал взгляд Григория и ответил сразу, не дожидаясь вопроса.

– Ворона с письмом отправляю в министерство. Надо же им сообщить, что тебя ловить больше не надо. Так сопровождающие учеников каждый год забывают ответ в министерство отправить. Наряд полиции министерства приходит, ловит якобы уклоняющихся от учебы, а потом разбирай, где уклонист, а где ошибка системы.

Никифор поймал заинтересованный взгляд Григория, провожавшего ворона и добавил:

– Ну да, мы воронов используем для передачи друг другу писем. Старый и проверенный способ. Ничто не потеряется.

Посадить Никофора в машину внезапно оказалось проблемой. Он никак не помещался на переднее кресло. После нескольких тщетных попыток было принято решение посадить его на задний ряд автомобиля. Там он поместился, поджав под себя правую ногу, а левую несуразным образом закинув на переднее пассажирское кресло. Бедному великану пришлось сильно вжать голову в плечи. Но тем не менее задача была решена, и они наконец-то тронулись в путь.

– А откуда вы знаете, что я способен научиться этому вашему волшебству? – спросил Григорий Никифора.

Никифор поерзал сзади на сиденье и ответил.

– Ну так в министерстве есть комната одна. Очень охраняемая. И в ней ей магическое перо, которое на свитках пишет имя родившегося волшебника. С этого момента ты считаешься волшебником. Я правда не видел, но так все говорят! Говорят, тайна большая, а министерство скрывает! Так оно нас контролирует!

Григорий хмыкнул. Тем временем он уже тащился по Дмитровскому шоссе в пробке. Он рассеянно осматривал улицу, как тут на проезжей части заметил двух молодых ребят, вставших в неестественную позу на тротуаре. Их спины были выгнуты назад, руки опущены, а головы были запрокинуты вверх и смотрели они куда-то в небо. Никифор проследил за движением головы Григория и сказал:

– Да, это волшебники.

– Все равно не понимаю. Зачем волшебникам надо травить себя.

Никифор пожал плечами.

– Конечно немичу трудно понять.

– Стоп. Что? Какому еще немичу.

Никифор вздохнул.

– Ну без магии. Лицо, необладающее магий и чудесами. Сокращенно НМиЧ. В советские годы эту аббревиатуру придумали, во! Вроде в 20-х годах прошлого века. Надо же как-то указывать таких людей в документах? Ну маги и подхватили. Сначала все говори просто аббревиатуру. И все по-разному. Кто энмич говорил. Кто нэмич. Ну а потом как-то все договорились что ли, или же просто само собой все стали говорить немич. Ну так немич и прижился. Даже в официальных документах теперь так пишут.

– Ясно….

– Ладно давай продолжу про немичей. У них многих жизнь в 18 уже заканчивается и превращается в однотонную рутину. Завтрак, поездка до работы, работа, обед, работа, поездка домой, ужин, сон. Итак, каждый день. Как-то добираются до 65, уходят на пенсию, а через год инсульт, скромные похороны и затяжные суды родственников умершего за имущество умершего в виде стареньких жигулей. Вот и вся жизнь. Поэтому когда-то давным-давно на собрании министров министерства магии было решено, что волшебники идут в школу в 36 лет, учатся 5 лет и уже в 40 лет волшебник становится совершеннолетним и может начать жить полноценной рутинной жизнью. А до 36 лет все волшебники могут потратить время на саморазвитие.

– Ты называешься вот это вот саморазвитием? Лицезрение неба в такой позе?

– Ну так уж получилось. Хотели, как лучше, а получилось вот так вот. Мало кто из волшебников находит свою цель в саморазвитии. И привыкли все и менять не стали. Вроде, как и в порядке вещей теперь. Сидишь до 36 лет на наркоте. Если не помер, идешь в школу, ну и лечишься заодно от зависимости. Если в школе не помер и вылечился – полноценный гражданин волшебного сообщества.

– Ну а ты почему на наркоте не сидел?

– Пробовал. Не, не мое это. И болит потом все тело. Так что я на алкоголь плотно пересел. Хотя из-за него в кучу неприятностей я попадаю.

– А высокий такой почему? Вон в машину еле влез.

– А, – Никифор махнул рукой, – в детстве старший братец меня в чан с зельем одним уронил. Оно было для сращивание костей предназначено. Ну в общем после этого я и вымахал. С одной стороны, конечно здоровый стал, сильный. С другой стороны, во многих помещениях немичей приходится ходить сгорбившись. То ли благодарить братца, то ли проклясть его, чтобы ему повадно не было.

– Надо же, – хмыкнул Гриша.

Волшебники в неестественной позе уже давно скрылись позади, пробка рассасывалась, и машина пошла по городским артериям гораздо бодрее. Но Гришу все равно не покидали мысли. Вот оно как значит. Раньше он таких, вставших в неестественных позах, дурно орущих и прыгающих на стены, лежащих на земле с остекленевшими глазами, считал отбросами. А вот оно как. Волшебники, оказывается. И сам он такой.

Он сам даже как-то не заметил, как они проехали Дмитровское шоссе, затем очутились на Ботанической улице, оказались на улице Академика Королева, повернули на улицу Цандера и наконец Никифор тыкнул пальцем в какое-то здание.

– Здесь остановись.

Они вышли и Никифор, потирая занемевшие шею и руки повел Григория. Он привел его к маленькой и невзрачной вывеске «Веселый гусь», что была вывешена на стене безобразно грязной пятиэтажки. Вывеска была украшена схематичными изображениями пивных бокалов, и Григорий сообразил, что перед ним вход в пивной паб. Под вывеской был проход вниз, куда-то в подвал здания. Пахло мочой и еще чем-то мерзким. Но самое неприятное, что вокруг этого входа стояла группа крайне малоприятных на вид личностей. Там к примеру, стоял мужчина в тренировочных штанах со злым и криво перекошенным лицом и с бритым черепом, покрытым какими-то язвами. Другой стоял сидел на четвереньках, хлестал пиво из бутылки, постоянно сплевывал и постоянно чесал себе между ног. Третий с крайне злобной рожей, в котором отсутствовала половина зубов, откровенно наплевав на приличия, справлял нужду прямо на асфальт перед собой. И к завершению к этому стояла такая бранная речь, что обычных слов просто не было слышно.

– Никифор, нам точно туда? – боязливо спросил Гриша.

– Точно, точно – подбодрил тот его.

Григорий прижался поближе к великану, и они пошли ко входу в паб.

– Э, куда прешь? – раздался голос малоприятного гражданина с лысой головой

– Волшебные дела. – ответил ему великан.

– Волшеб…. Никифор, ты что ли? Не узнал сразу.

Бранная речь сразу утихла, и все подошли к Никифору пожимать ему руку. Даже поливавший мочой асфальт, прекратил свое действие и подошел пожать руку великану. Очевидно его все тут знали.

– Выпить заскочил, Никифор? – подмигнул ему тот, что сидел до этого на четвереньках.

– Нет. По делу я. Вот ученика за покупками веду. Ну посторонитесь.

Они разошлись, и великан с Гришей уже спускались вниз в паб. Снова раздалась бранная речь и мельком Григорий заметил, что все снова заняли те же самые позы. Даже ранее мочившийся на асфальт мужчина, снова продолжил это делать.

Они зашли в довольно просторное светлое помещение паба с большой стойкой. Здесь было довольно многолюдно, за столиками сидела куча людей и о чем-то говорили. Но каждый, при виде высокой фигуры, на секунду прервал свои разговоры. Григорий заметил, что часть посетителей стала улыбаться при виде великана.

– Никифор! – окликнул его бармен, стоящий у стойки.

– А, здравствуй, Архип.

– Ну, как обычно, бутылочку водочки? – подмигнул ему бармен.

– А то! – загорелись глаза великана.

Бармен подбежал к великану с огромной кружкой и плеснул ему водки. Все глаза посетителей бара с интересом стали наблюдать за великаном. Великан бодро схватил кружку, поднес ко рту, сделал глоток и тут же его скривило и в следующую секунду его вырвало прямо на свою рубашку под веселый гогот посетителей паба.

– Проклятье трезвости! – прохрипел великан.

Второй порыв рвоты заставил его согнуться и поток рвоты хлынул на пол, заставил ближайших к нему волшебников отпрыгнуть. Гогот усилился.

– Нет! Нет! Попозже чуток. Вот веду за покупками ученика. Закончим, заклятье спадет, сразу забегу!!

Никифор пытался улыбаться развеселившимся посетителям паба.

– Да? Ученика? – глаза Архипа переключились на Григория, – И как же вас зовут, молодой человек?

– Григорий Горшков, – представился он.

– Григорий Горшков?! – ахнул бармен, – А меня…. А меня Архип Кобыльченко, я владелец этого паба! Вы все слышали?

И вот уже второй раз стихли все разговоры и в следующий миг люди резко повставали со своих столов и бросились наперегонки к Грише, стараясь пожать тому руку. Григория едва не сбили с ног, он прижался к стене, растерянно пожимая руку то тому, то другому.

– Николай Лапочкин, – представился один, – заслуженный бомж министерства.

Он был низенького роста, с внушительной лысиной и с крайне добродушным лицом, чем-то похожим на морду лабрадора.

Григорий попробовал выдавить улыбку:

– Ой, а я вас кажется видел. Это случаем не вы китайских туристов в голом виде по Тверской гоняли?

Лапочкин прям надулся от важности и застучал кулаком себе по груди:

– Слышали? Он меня знает!!! Это я бегал голышом по Тверской!!! Я!!!

– Тамара Крючкова – протянула одна старушка руку.

– Герасим Вешенков, – прогудел какой-то усатый маг с солидной лысиной.

Григорий всем пытался вежливо улыбаться и жать руки. Наконец толпа расступилась и он вздохнул с облегчением.

– Может все-таки водочки, Никифор – не терял надежды Архип, владелец паба, – вдруг заклятье уже спало, пока Горшков жал всем руки?

Великан настороженно посмотрел на кружку с водкой. Он поднял кружку к губам и тут же новый порыв рвоты полился на пол под очередной гогот толпы.

– Пожалуй нет, – угрюмо буркнул Никифор, – зайду позже. Пошли, Григорий.

Он потащил его за собой в коридор в конце паба. Григорий на прощание бросил взгляд на посетителей паба и приметил у стены за столиком сидящего незнакомца в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Та часть лица незнакомца, которая была видна, была все сплошь обмотана бинтами, и он с интересом провожал глазами Григория Горшкова. Странно, Григорий не помнил, чтобы он ему жал руку.

– Ну? Убедился, что ты знаменит? – отвлек его Никифор.

Григорий перестал смотреть на незнакомца и посмотрел на Никифора Чеснокова.

– Да уж… – пробормотал он, – а почему тогда возле паба такая странная публика была? Бомжи, гопники, алкаши.

– Эк ты непонятливый. Осторожно тут ступенька. Сейчас объясню. Нужно же как-то делать так, чтобы немичи не приближались к местам волшебников. Вот и волшебники изображают бомжей и гопников. Если кто-то неосторожный забредет, то по шапке получит или телефон отберут и в следующий в этот район он уже не сунется. Ну или как тот Лапочкин, будет кто-нибудь в голом виде за немичами бегать. Так что все криминальные районы в Москве, это места, где волшебники отпугивают немичей.

– Подожди. Ты сказал, волшебники изображают гопоту и бомжей. А алкаши?

– А чего алкаши? – пожал Никифор плечами, – а алкашам все равно никто не верит. Их поэтому волшебники и не трогают. Как ты думаешь, если в полицейском участке гражданин со спившейся рожей будет рассказывать про то, как кто-то заставил левитировать стол на его глазах, ему поверят?

Тут было трудно не согласиться. Григорий вспомнил, как одним вечером он сидел на лавочке во дворе дома, пил пиво с соседями и тут к ним подбежал местный пьяница и с круглыми глазами начал рассказывать, как кто-то испускал огромные огненные шары. Тогда он с соседями над ним здорово посмеялись и прогнали прочь. А ведь оказывается он не врал. Только не верил ему никто.

Узкий коридор закончился, яркий свет, от которого Григорий зажмурил глаза, а открыв их, он не поверил своим глазами.

Прямо перед ним лежала целая улица, по которой плотным потоком во все стороны шли волшебники. Тут теснилось друг над другом бесконечное множество самых разных магазинчиков с витринами товаров. Их вывески, висевшие над окнами, переливались всеми цветами радуги. Посередине улицы текла речка, а через нее то тут то там были многочисленные мосты, по которым ходили люди, хотя было много и тех, кто просто стоял на мосту, облокотившись на перила. Вдоль речки стояли столбы освещения, освещавшие всю улицу. А над речкой, высоко-высоко в темноте терялся каменный потолок.

От увиденного у Григория Горшкова перехватило дыхание и Никифор заулыбался:

– Добро пожаловать на улицу Копытовка. Кстати названа в честь речки, что как раз тут и течет.

Григорий зачарованно прошелся на середину моста, от восторга круча головой во все стороны. И удивится тут было много чему. Все здания магазинов различались друг от друга. Были причудливые деревянные здания из бревен с окнами, обрамленными красивыми и причудливыми старинными наличниками. У каждого из них было свое, ни на что похожее резное крыльцо и каждый владелец старался украсить свое крыльцо то узорами, то невиданными зверями. Были каменные здания в стиле барокко с большими колоннами и с витринами от пола до потолка. Были и здание вообще как-то по смешному собранные из панелей хрущевок. И каждое здание владелец старался выкрасить в какой-то свой уникальный, отличный от соседа, цвет.

– Вот это да…. Тут кажется дома всех эпох… – зачарованно произнес Гриша.

– Ну да. Тут сносить не принято – поддакнул Никифор.

Григорий, разинув рот, то и дело останавливался, рассматривая то, или иное здание магазина. Он прошел мимо бревенчатого магазина «Ступы для полетов», где под большим навесом столпилась толпа, рассматривая огромную ступу.

– Внимание!!! – орал продавец публике, – первая ступа с автоподогревом! В такой ступе вы не отморозите себе зимой ноги!

Толпа заинтересованно гудела.

Потом Григорий прошел мимо магазина «Древние Свитки, Василько и сыновья», где каждый дюйм стеллажей за витринами был забит книгами и свитками. Его силой оттащил Никифор от магазина «Пустаковские зелья», за стеклами которого в котлах булькали какие-то варева в огромных котлах. И поравнявшись с прилавком с напитками, он решил, что неплохо было бы купить один из них, так как от всего увиденного у него просто начала кружится голова. Он подошел спросить цену и очень удивился, услышав «1 тугрик».

– Что за тугрики? – растерянно спросил он продавщицу.

Продавщица удивленно посмотрела на него.

– Он в первый раз здесь, – рассмеялся Никифор и взял Григория за руку.

Он оттащил его и повел дальше по улице.

– Совсем забыл, что нет у тебя наших денег.

– Ну так что за тугрики?

– Ну деньги наши. Тугрик монета такая золота. В нем 20 поликов.

– И где их достать? И можно ли просто по карте расплатиться?

– Э нет. По карте немическими деньгами ты не расплатишься. Нужны деньги волшебников.

– Где ж я их достану.

– Ну так деньги твоих родителей есть же.

– У моих родителей? И где же?

– ну как где? В банке конечно.

– В каком именно? Тут есть банки? А тут есть Бетабанк?

– Ну не в банке немичей! В банке волшебников. Ну не совсем у волшебников. Сказать точнее, у дворфов есть банки.

– У дворфов? Ты случаем не шутишь? Это же мифические существа. Разве они существуют?

– Ну да, конечно существуют, – возмутился Никифор, – всегда существовали и никакие они не мифические. С какого перепугу им сейчас не существовать?

– Что-то я ни одного дворфа не видел никогда.

– Ну правильно. Не любят они особо с людьми общаться. В давние времена наши предки убивали их, в рабство угоняли, ну и кушали их с завидной регулярностью. Вот и ушли они под землю жить. А потом, лет эдак 1500 тому назад, кто-то из волшебников в пещерах на них наткнулся. Контакт наладили. Оказалось, что скопили они просто сказочные богатства и волшебники с ними торговать начали. А с простыми людьми контакт налаживать они наотрез отказались. Говорят, хватит с них. Ну потом с развитием торговли дворфы свои банки стали открывать в местах, где волшебники живут. И с тех пор так повелось, что банковское дело за дворфами.

Григорий озадаченно почесал голову.

Григорий с Никифором дошли до небольшого перекрестка, повернули налево и перед глазами Григория предстало большое, слегка обшарпанное белое здание с колоннами. На здании гордо красовалась надпись «ДворфБанк. Основан в 1764 году. Несем ответственность за ваши вклады с 1999 года.».

– Самый крупный из существующих банков дворфов. – подмигнул Никифор, – заходи давай.

И он открыл дверь банка, предлагая Григорию Горшкову войти.

Глава 4. Дворфбанк.

Пора было бы уже перестать от удивления каждый раз разевать рот, так как что-то странное все время появлялось перед глазами Гриши. Но на этот раз он разинул свой рот от удивления еще шире прежнего. Его взору предстал огромный зал с колоннами. Тут и там рядами стояли столы с номерными табличками, за которыми сидели маленькие бородатые человечки в окружении огромных кип всевозможных бумаг. Этих человечков можно было назвать с некоторой натяжкой людьми, если бы не бросающие в глаза различия в их анатомии. Их руки были короткими и в то же время очень толстыми с огромными, в полтора раза больше чем у обычного человека, ладонями. И мало того, их руки были настолько волосаты, что можно было подумать, что у этих человечков на руках не волосы, а черный мех. Ноги как-то иначе чем у человека расходились под более широким углом, более короткие, от чего каждый такой маленький человечек шел между рядами столиков, переваливаясь с ноги на ногу. У них были большие горбатые носы, огромный, нависающий над глазами лоб и большие развесистые уши. У каждого их них была густая борода, а волосы они старались отпускать как можно длиннее, даже если значительную часть головы занимала лысина. И многие из них старались заплести как можно кос в свои волосы и бороды. Каждый из них был одет в темно-синий строгий деловой костюм, а на ногах были кожаные сапоги, украшенные россыпью переливающихся драгоценных камней. За столиками перед ними на стуле сидели волшебники, кто с тревогой, кто с нетерпением, смотрели на сотрудников этого банка и общались с ними. А рядом со стульями, стояли в длинных очередях еще волшебники, ожидая своей очереди.

– Так это же гномы! – ахнул Григорий.

– Тихо ты! – зашипел ему в ухо Никифор, – Сдурел чтоли? Не смей дворфов гномами называть. Они очень сильно обижаются, для них это страшное оскорбление.

– Извини, – поник сразу Гриша.

Великан неодобрительно посмотрел на него, потом к очень дряхлому дворфу, сидевшему недалеко от входа и взял у него маленькую бумажку.

– Талончик вот взял. Нам к третьему столику. Пошли. Нам вон в ту очередь.

Они заняли очередь. Очередь двигалась довольно медленно. Григорий зашептал Никифору так, чтобы ни один дворф его не услышал.

– А что, получается и гномы существуют?

– Гномы? Совсем крошечные такие? Жутко грязные, носящие обноски и живущие в траве? Что за вздор! Гномов не существует.

Григорий озадаченно почесал голову.

– Ну я вообще-то до этой минуты считал, что и дворфов не существует. А теперь я вот ни в чем не уверен.

– Да нету их. Это все сказки для детей. Даже выражение есть. Допиться до гномиков. Во как. И не вздумай говорить, что веришь в них. Каждый уважаемый волшебник тебя за дурачка примет. А если ляпнешь такое в общественном месте, могут и в дурку упрятать.

Григорий озадаченно потер нос.

– Как-то у вас все неправильно устроено. Очереди возле каждого столика.

– А? Ты к чему?

– Ну у нас. Ну в мире немичей уже давным-давно электронные очереди. Взял талончик, сиди на диванчике и жди очереди. И не надо стоять возле стула.

– Ишь чего придумали. Нам этого вашего басурманского не надо. А откуда мне знать кто передо мной? Вот сейчас передо мной этот волшебник с усами и грустными глазами. А так как понять кто?

– Так объявляют же.

– Так за нас еще и думают. Еще и решают, можно ли тебе идти к ним или нет. Нет! Нам такого не надо. Неживое оно как-то.

Григорий растерянно вздохнул.

Их очередь наконец подошла, и они подошли к столику, где сидел лысый и бородатый дворф с рыжей заплетенной бородой. Даже остатки его волос на затылке были заплетены в несколько худеньких косичек. На его бейдже, прикрепленным к его костюму, было написано его «Далин, сын Голви, внук Варога». Он устало взглянул на них и сказал:

– Слушаю вас.

– Гражданин Григорий Горшков хочет принять в свое пользование свою семейную ячейку.

Дворф с интересом рассмотрел Горшкова, потом порылся в столе перед собой и выудил лист бумаги.

– Пожалуйста, – сказал он, протягивая лист бумаги Грише, – заполните.

Григорий склонился перед собой, изучая листок.

– Я, заполните поле, прошу передать в собственность ячейку Дворфбанка, записанную на имя, укажите имя, по факту родства первого колена… Также подтверждаю, что ни разу не пробовал мясо дворфов на вкус и зарекаюсь пробовать его в будущем…

Григорий зашуршал ручкой, а тем временем Никифор наклонился к Дворфу и протянул ему свертнутый листок в руку:

– А это прямая просьба от директора школы. От самого Тимофея Дубина. Это насчет банковской ячейки 179. Вы знаете, о чем я. Если не знаете, то позовите того, кто знает. А если не знаете, кто знает, позовите управляющего. А если и управляющий не знает….

Далин с кислым видом поднял руку и прервал поток слов Никифора. Он взял бумагу из его рук, пробежал по ней глазами и молча кивнул. Григорий тем временем закончил заполнять бумагу, поставил в конце листка свою подпись и протянул ее обратно дворфу. Далин пробежал глазами по заполненному листку:

– Все верно. Что ж, мне остается только поставить печать к документу. Однако должен вам сообщить. В ваше отсутствие один из ваших родственников, 1445 раз пытался получить право управления ячейкой по факту родства первого колена. Однако правила нашего банка запрещают передачу права пользования ячейкой от умершего к отцу, при наличии живых детей, так как они считаются главными наследниками.