Монстросити. Панктаун

– Идиот! – взревела Габи и с презрением отшвырнула меня. Я стукнулся сильнее, чем клатч, и с жалобным стоном втянул в себя воздух, словно человек, вынырнувший на поверхность после того, как чуть не утонул. Глаза наполнились слезами, пальцы царапали пол. Я чувствовал, что балансирую на грани между сознанием и беспамятством.

Габи наклонилась поднять свою сумочку. Я сквозь слезы наблюдал: было слишком жутко, чтобы посмеяться над тем, как она не смогла опуститься на колени и ей пришлось наклониться, преодолевая препятствие в виде самой себя. Толстые обрубки пальцев ухватились за ремешок, но когда она потянула сумочку к себе, я увидел, как из той выпал крохотный планшет.

Ее планшет. Неужели красный чип, чип Марии с «Некрономиконом» все еще внутри? Неудивительно, что Габи так отчаянно пыталась защитить эту вещь…

Я поджал под себя колени. Потянулся к стулу, чтобы приподняться… ухватился за него, пытаясь не упасть. Микроорганизмы в воздухе по-прежнему пылали. Казалось, из их ярких крапинок состоял воздух, состояло все вокруг, но только теперь я смог их увидеть.

Планшет был спасен. Выпрямившись и оставив сумочку там, где она лежала, Габи снова посмотрела на меня, прижимая карманный компьютер к груди. Нет… не просто прижимая. Она вставляла его в себя. В то отверстие, где когда-то сквозь прозрачное стекло виднелось ее татуированное сердце. Габи для сохранности спрятала свое драгоценное устройство с его бесценным содержимым в самой себе.

– Ты слеп, – фыркнула она. – С таким же успехом ты можешь быть и мертв.

– Габи, – выдавил я. Теперь я мог, пошатываясь, убраться с ее пути. Но она не торопилась. Я видел, как быстро Габи способна двигаться.

– Тебе повезло, Кристофер. Сейчас ты умрешь. И тебя здесь не будет, когда откроются все двери. Это свело бы тебя с ума. Заставило бы такого слепца, как ты, вырвать собственные глаза…

Она вытянула перед собой огромные мясистые руки. Мне казалось, что те никогда не покидали моего горла. Когда она подступила, я почувствовал вонь ее внутренностей из зияющей дыры между покачивающимися планетами груди.

Отпрянув, я всхлипнул:

– Габи, пожалуйста, не надо!

– Смерть…

– Габи…

– Смерть, сладкая смерть для маленького Кристофера, – прошептала она, словно желая успокоить меня.

Я кружил, пока не оказался над ее сумочкой, и тогда опустился на корточки и запустил внутрь руку.

– Умри! – взревела Габриэль, и это прозвучало так, словно ее горлом заорала дюжина мужиков. Лавина мертвенно-синего мяса в размытом черном пятне. Я вытащил из сумочки маленький нелегальный пистолет, который Габи начала носить после нескольких изнасилований еще до нашего знакомства.

Лавина почти обрушилась на меня. Я наставил на нее пистолет. Упал на спину. Заколебался на секунду. Руки Габи потянулись ко мне. Ее глаза сейчас казались такими маленькими, они почти исчезли с лица, которое навеки нависло надо мной. Время остановилось. Время. Каким-то образом сама Габи, подглядывала за мной в том холле возле своей квартиры. И на платформе подземки. Будущая Габи, шагнувшая достаточно далеко за завесу между «сейчас» и «потом».

Все дело во времени. Во времени и пространстве.

Пистолет был сделан из ярко-желтой керамики. Он походил на игрушку. И издал щелкающий звук, когда я нажал на спусковой крючок. Решив, что это осечка или сдохли патроны, я продолжал нажимать снова, и снова, и снова. Не понимал, что попадаю по Габи – крови на ее черном халате не было заметно, – пока не увидел аккуратную черную дырочку, которая появилась у нее во лбу. А рядом еще одна. Они походили на новые глаза.

Габи отпрянула поднявшимся на задние лапы динозавром. Издала жуткий булькающий звук, он прозвучал в ее легких, в горле, прошел, казалось, через все тело в раздутые конечности. Она откинулась назад, огромной рукой ударила по моему компьютеру. Тот свалился со стола. Габи рухнула сверху. Не комично покатилась, а аморфно растеклась по полу студенистой лужей.

– Габи! – вскрикнул я. Но продолжил целиться в нее из пистолета. Как бы я ни страдал, все равно выстрелил бы в нее снова – снова и снова, – если бы она хоть руку подняла.

Она не подняла.

– Габи, – всхлипнул я. А потом меня без предупреждения вырвало. Рвота забрызгала мою грудь и босые ноги Габриэль. Я упал на колени, и меня снова вырвало. Но счастливый желтый пистолет из рук не выпустил.

Наконец, остались только сухие спазмы, которые словно проталкивали сквозь горло битый шифер. Лужица между ладонями. После удушья и рвоты я снова чуть не потерял сознание, но очередное жуткое бульканье заставило меня оглянуться. Заставило вскочить на ноги и опять наставить на Габриэль пистолет.

Это всего лишь туда-обратно перемещались жидкости. Никакого настоящего движения. Никакого дыхания. Она была мертва. Я ее убил.

Неужели я действительно должен был это сделать? Неужели не мог убежать? Неужели на самом деле был в смертельной опасности или просто испугался? Испытывал ли отвращение?

– Габи, – прошептал я и осторожно подкрался поближе, будто опасаясь, что могу ее разбудить. Она часто ворчала, когда просыпалась.

Слава Богу, ее глаза оставались закрыты. Из дырок в голове, наконец, просочилось немного крови, но та больше походила на густую серую жижу. Получается, это мозг? Я заметил еще одну дырку в одной из обнаженных рук. А там опять та же серая каша. Значит, это не мозговое вещество. Я заметил четвертую дырочку в груди над одним из сосков Габи.

Меня охватила новая тревога. Планшет остался внутри тела. Что если в него попала пуля? Он испорчен? И «Некрономикон» тоже?

Часть меня спрашивала: «Какое это имеет значение?»

А другая знала, что я должен дотянуться до сморщенной раны на груди у Габи и вытащить из нее комп.

Я опустился рядом с ней на колени, снова вдохнул вонь внутренностей, которая просачивалась из отверстия – гораздо более отвратительного, чем проделанные мной маленькие дырочки. Продолжая сжимать пистолет в одной руке, занес свободную над Габи. Желудок скрутило, когда я соединил пальцы и ввел их в тело, изо всех сил стараясь не касаться стенок отверстия. Но мне, разумеется, не удалось. Как Габи протиснула свою немыслимую тушу через мой порог, так и я протиснул руку сквозь это мясистое кольцо. Кожа мертвой была холоднее моей. Когда рука прошла внутрь, края раны сомкнулись вокруг запястья, и у меня появился иррациональный страх, что она будет сжиматься и сжиматься до тех пор, пока не откусит мне кисть.

Внутри тела было еще холоднее. Влажно и скользко. Но мне не пришлось закапываться глубоко, чтобы нащупать компьютер. Я с тревогой вцепился в него. Краям раны нужно было растянуться еще сильнее, чтобы дать мне вытащить устройство, но грубо выдергивая его, я не боялся причинить Габи боль.

Снова поднявшись на ноги, я попятился через комнату. Наконец отложил пистолет, чтобы иметь возможность управиться с маленьким устройством в своих руках.

Планшетик включился. Я вызвал содержимое диска, находящегося в данный момент внутри компа.

Высветился изначальный список. Несколько рецептов, которые Мария сохранила на диске то ли до, то ли после. И… «Некрономикон».

Еще один взгляд на тело. Оно придавило мой компьютер, и игра прервалась. Позже мне придется вернуться к ней снова. Если осмелюсь. Можно было бы воспользоваться планшетом. Но прямо сейчас мне следовало убраться отсюда. Соседи, возможно, уже вызывали полицию. Ведь я был убийцей. Я убил свою любовницу.

Я поспешно переоделся, тяжело дыша в паузах между рыданиями. Энергично вымыл руки, особенно ту, которая была в темноте Габи. Засунул блестящий, как солнце, пистолет за пояс, затем накинул куртку. Комп отправился в карман куртки. Не собирая чемодан, почти вслепую набил какими-то вещами полиэтиленовый пакет, не имея ни малейшего представления о том, куда бегу, и покинул квартиру. Запер за собой дверь. Запер Габи, которая по-прежнему оставалась внутри.

Часть вторая: Продажа

Совершенно голая Сутенерша Мамаша Ти сидела верхом на Мастере-кобеле И, когда в комнату ворвался Сучонок Джей и остановился как вкопанный на пороге, произнеся свою классическую, много раз повторенную фразу: «Боже, прихлопни меня!» Живая аудитория взревела. Мастера-кобеля И и Сучонка Джея играли двое невероятно тучных чернокожих актеров, Омар «Взрыв» М и Майки-Майки Кей соответственно. Мастер-кобель И был двоюродным братом Сутенерши Мамаши Ти, а Сучонок Джей – ее сыном. Но в сегодняшнем эпизоде Сутенершу Мамашу Ти играла миниатюрная белая актриса Джессика Харт Тэтчер, которая, похоже, была моложе обоих актеров-мужчин. В каждом эпизоде ситкома «Сутенерша Мамаша Ти» заглавную героиню изображала новая актриса. Многие «звезды» кино с удовольствием снимались в этой роли, стараясь превзойти друг друга в интерпретации сумасбродной мадам из дешевого борделя с улицы Форма. Однако ее чокнутую семейку и друзей всегда играл один и тот же состав.

Пока Сутенерша Мамаша Ти, заикаясь, сбивчиво пыталась объяснить ошарашенному сыну, что она делала со своим кузеном, неуклюже натягивая гигантскую одежду последнего вместо своей собственной, я, ссутулившись, смотрел на огромный, во всю стену экран ВТ, ощущая в руке теплый «Дзуб», а за переносицей и одним глазом – сильную боль, вызванную излишком «Дзуба» и нехваткой закуски.

Это была квартира с двумя помещениями. Довольно большая комната служила гостиной/мини-кухней, а кухонная стойка частично рассекала ее пополам. Диван раскладывался в кровать. Во второй каморке размещалась ванная. Стены, пол и потолок здесь были облицованы плиткой цвета морской волны, затирка между ними уже стала грязно-черной. Стены, пол и потолок гостиной/мини-кухни были выложены плиткой цвета бледно-желтого банана. Проснувшись тем утром – в первое утро в новой квартире, – я подумал даже, что смотрю не на потолок, а на пол, и, ощущая головокружение, стиснул потрепанное одеяло.

Рядом с креслом стоял небольшой разделочный стол. Вот и вся обстановка, если не считать вышеупомянутого дивана-кровати. Глянцевая поверхность стола была цвета подсолнухов. Как и холодильник, раковина и приборы для приготовления пищи/уборки на мини-кухне. Счастливый, солнечно-желтый оттенок. Как у пистолета Габи.

На столе возле моего локтя лежали три пустые бутылки из-под «Дзуба» и грязная обертка от гироса, съеденного несколько часов назад. Остальными моими продуктами была початая банка орешков, а в холодильнике прятались еще один «Дзуб» и сливки для кофе. Ах да, банка кофе у меня тоже была.

Еще на столе лежал мой планшет. То есть комп Габи.

Я не хотел возиться с закрытием счета, поэтому просто снял все деньги, кроме необходимого минимума, а затем распечатал бумажные купюры. Купил дешевый принтер и подключил его к планшету.

Позвонил в свечной магазинчик торгового центра «Канберра» и поговорил с одной из коллег/подруг Габриэль, Эбони. Однако сначала повернул планшет под таким углом, чтобы девушка видела только стену за моей спиной. Не хотелось, чтобы она или кто-либо еще знал, что я звоню из нового жилья. Если бы она заметила окно, то могла бы разглядеть сквозь желтые полупрозрачные занавески ровно столько, сколько нужно, и понять, что квартира моя находится в подземной части Панктауна. Уровень «Б». Через одну улицу от Морфа.

– Привет, Эбони, – сказал я, улыбаясь очаровательной чернокожей девушке на экране. У нее были короткие прямые волосы, выкрашенные в красный металлик. – Габи там? Я не видел ее уже несколько дней. Кажется, она меня избегает…

– Ой, милый, разве ты не знал? Ох, Тофер… Гейб уволилась. Сказала, что и с квартиры съехать собирается. Может, вообще уедет из Панктауна. Хочешь сказать, что она даже тебя не предупредила?

– Нет, – ответил я, стараясь выглядеть страдающим. Я действительно страдал и полагал, что выгляжу довольно трагично. – Боже мой… Нет, она ничего мне не сказала! Почему? А тебе что-то объяснила?

– Нет, Тофер. Но вела себя очень странно. Сбрила волосы. Часто пропускала работу. Набрала лишний вес… Мне неприятно это говорить…

– Она совершенно меня избегает.

– Думаю, она принимает слишком много дури, Тофер. Мне очень жаль говорить тебе это.

– Ох. Ага… что ж, спасибо. Я рад, что кто-то мне рассказал. Если ты или другие девушки что-нибудь услышите о ней, позвоните мне?

– Конечно. И ты сделай то же самое, ладно?

– Обязательно. Еще раз спасибо, Эбони.

Выключив видеосвязь, я почувствовал отвращение к самому себе. Но мне пришлось сделать вид, будто я не видел Габи. Будто ее не найдут в моей квартире.

Будто не я ее убил.

Я тянул, сколько мог, откладывал, ходил взад-вперед и, наконец, позвонил своему боссу.

– Где ты был, Кристофер? – раздраженно спросила она. – Полдня прошло, а ты только сейчас звонишь?

– У меня неотложное личное дело, Джули… Мне очень жаль…

– Ну, так ты придешь?

– Боюсь, не смогу. И не знаю… Я не знаю, когда смогу. Надеялся, что получится взять отпуск или что-то в этом роде…

– Как? Что это за неотложное дело?

– Семейное.

– Послушай, – вздохнула она, – тебе придется позвонить Диане и объясниться с ней, если хочешь получить отпуск. Но она не обрадуется, если ты не найдешь объяснения получше.

Диана была ее боссом, руководителем отдела.

– Да, хорошо… Так и сделаю. Мне, правда, жаль, Джули…

– Ладно. – Она снова раздраженно вздохнула и отключила связь.

Я завис, принялся расхаживать взад-вперед. Диане, руководителю отдела, так и не позвонил. Вместо этого пошел и купил «Дзуб», гирос и орешки (и кофе). А теперь, когда наступил вечер и огни нижнего Панктауна потускнели, сидел и смотрел бессмысленную комедию по ВТ, чтобы успокоиться. Чтобы отвлечься от жидкого водоворота, который когда-то был моим мозгом.

Во время похода по магазинам (тогда же я забрал принтер) я купил набор для укладки волос и тюбик ускорителя роста. После еды и перед «Сутенершей Мамашей Ти» я себя подстриг, оставив лишь темную щетину. Затем маленькой кисточкой в колпачке аккуратно нанес крем на подбородок и над верхней губой. Почесывая сейчас подбородок, я уже чувствовал, как сквозь кожу пробиваются волоски. К утру у меня отрастут пышные усы и козлиная бородка. Я позаботился о том, чтобы позвонить до того, как изменю свою внешность.

Завтра предстоит еще несколько дел. Я не мог составить долгосрочный план. По одной заботе за раз. Мне нужно избавиться от желтого пистолета. В любом случае, как оказалось, я полностью разрядил его в Габи. Затем необходимо купить новый. Осторожно поспрашивать об этом на улицах. Если поймают, у меня все равно будут неприятности, но, по крайней мере, пистолет будет не тот же, из которого убили Габриэль. Затем я подумал о том, чтобы еще сильнее изменить внешность и сделать несколько татуировок. В будущем их всегда можно удалить. Если у меня будет будущее.

Я не очень-то разбирался в оружии. Стрелял в переулке с другом из его травмата, но настоящим никогда не пользовался. Настоящие пистолеты всегда меня пугали. Теперь же куда больше меня пугали совершенно другие вещи. Я бы провел кое-какие исследования в сети. Почитал бы. Первым делом с утра, перед тем как отправиться и прикупить себе что-нибудь. И раз уж я об этом подумал, то мне, возможно, понадобится парочка пистолетов.

Я взглянул на карманный компьютер. Возникло искушение еще раз проверить ту игру. Но вместе с ним появился и страх. Может, последний отрывок мне только привиделся? С той проституткой-чум? Правильно ли я ее понял, не ослышался ли?

Неужели человек, который обратился ко мне за помощью, сделал это только для того, чтобы подставить? Неужели обманом заставил меня играть, зная, что игра связана лично со мной? Нет… Это нелепо. Паранойя прекрасна, пока это реалистичная паранойя. Но что же тогда произошло? Я общался с компьютерной проекцией, или через нее говорил какой-то другой человек или существо, действующее через виртуал?

Откуда кому-нибудь, кроме меня, знать, что я встречался с той девчонкой?

Ее квартира располагалась в том же здании, что и «Голубиные книги». Видел ли мистер Голуб, как я разговаривал с девушкой, поднимался с ней наверх?

Мистер Голуб был недоволен и Габи, и мной. Мы оба слишком много болтали.

Мистер Голуб. Мистер Голуб. Мистер Голуб. Мистер Голуб.

* * *

Наступило утро, на бетонном небе постепенно проступили созвездия искусственных солнц, а я лежал на провисшем, но жестком матрасе раскладного дивана, уставившись на пастельно-желтые плитки потолка. Лениво попытался сосчитать их – сначала вдоль одной стороны, потом вдоль другой, а в конце перемножить эти два числа, но плитки были слишком мелкими, а некоторые тут и там отвалились, и я отказался от этого упражнения. К тому же дело усложнялось тем, что комната не была квадратной. По обе ее стороны располагались две ниши, обращенные друг к другу, с окном в каждой.

Резко сев в постели, я перешел от подсчета плиток на потолке к подсчету углов комнаты.

Из-за двух ниш у гостиной/кухни было восемь углов. Восемь углов, как в спальне моей прежней квартиры. Восемь углов для восьми ароматических свечей Габи.

«Синхрония», – подумал я. Или, возможно, это вовсе не таинственный космический замысел, и у многих комнат восемь углов, но на это редко обращаешь внимание. Я просто не замечал такие вещи, как не замечал окружавший город дальше своего носа.

Я осмотрел свою новую козлиную бородку и усы, правда, их пришлось немного подстричь ножницами из набора для укладки. Затем принял душ (с отвращением касаясь босыми ногами грязной ванны) и оделся в самую обычную одежду (я даже не потрудился взять с собой хотя бы один из костюмов, которые надевал в офис). Серая футболка, черные джинсы. На свежевыбритую голову натянул серую кепку с козырьком. А на нос – темные очки. Я засунул маленький желтый пистолет сзади за пояс, а мешковатая футболка накрыла торчащую рукоять.

Дела создадут хоть какую-то цель. Дела отвлекут от того факта, что я убил свою безумную и, возможно, мутировавшую бывшую девушку и отправил собственную жизнь в небытие. Первое дело: кофе. Купить где-нибудь получше того, что я мог бы сварить здесь.

В маленьком киоске я нашел довольно пристойный большой с фундуком, сливками и сахаром, к тому же там продавались пончики, хот-доги и обжаренные во фритюре местные пирожки, но у меня не было аппетита. С покупкой пистолета повезло меньше. Первый же мужчина, которого я об этом спросил, немного отшатнулся от меня и ответил:

– За кого вы меня принимаете, мистер форсер?

– Я не форсер, – попытался возразить я, но он фыркнул и ушел.

Я бродил более или менее бесцельно, потягивая кофе и надеясь наткнуться на тату-салон. Посидел несколько минут на платформе подземки, наблюдая, как люди заходят в гладкие пулеобразные машины, когда те заезжают на станцию. Мне казалось, моя маскировка нелепа и похожа на костюм для Хэллоуина, пришлось напомнить себе, что на самом деле я выгляжу вполне естественно. Другие люди тоже носят под землей солнечные очки. Рядом с моим локтем прошел мужчина в темном деловом костюме, и я вздрогнул. На миг решил, что это мистер Голуб, чей магазин находится чуть дальше по улице, но когда поднял взгляд, оказалось, что у ожидавшего посадки мужчины человеческая голова. Он выглядел таким же оцепенело-недовольным, каким, наверное, казался другим я, когда ехал в подземке на работу.

Остальные дела совсем вылетели из головы. Я попытался собрать их, как камешки со дна илистого пруда. Да… пистолет, вызывающий дискомфорт в пояснице. Мне нужно от него избавиться. Я нашел примыкавший к платформе мужской туалет и зашел внутрь. Я помочился, дождался, пока уйдет третий посетитель, и подошел к раковинам. Посмотрел в зеркало и убедился, что под таким углом меня от двери не видно, после чего быстро вытащил пистолет, завернул его в несколько бумажных полотенец и выбросил в мусорное ведро. Я мало что мог сделать с отпечатками пальцев или клетками кожи, оставшимися на рукоятке, и не особенно из-за этого волновался. Просто проделывал некоторые ритуалы самосохранения. По большому счету, я предполагал, что мои недавние поступки меня уничтожат, вопрос только в том, сколько времени пройдет до моей поимки.

Я вернулся на улицу, высокий потолок отражал гул уличного движения, заключенного в этих сводах. Поток двигался сверху вниз и снизу вверх. Огромные пандусы сообщались между двумя мирами, хотя поблизости от улицы Морфа их не было.

На фасаде одного из зданий на рекламном щите показывали гигантскую Джессику Харт Тэтчер – у нее брали интервью и спрашивали, понравилась ли ей главная роль в «Сутенерше Мамаше Ти». Джессика, хихикая, отвечала, что стеснялась сниматься обнаженной в сексуальных сценах с Омаром «Взрывом» М, но он вел себя по-джентльменски. Однако Омар «Взрыв» наклонился вперед и сказал, что Джессике пришлось быть сверху, чтобы он ее не раздавил. Оба рассмеялись. Журналист поинтересовался, занимались ли они сексом по-настоящему или только изображали (как это делали некоторые приглашенные звезды). Джессика сказала, что не верит в то, что зрителям нужно лгать, и Омар «Взрыв» низким голосом хохотнул и похлопал ее по колену со словами: «Я тоже, Джесс».

Я побрел дальше. Миновал робота, торговавшего кофе, и решил, что, возможно, куплю свежий на обратном пути. Прошел мимо японского видеомагазина. Перед ним, на тротуаре, голографический самурай с механической, похожей на насекомью, головой – реклама новинки – описывал вокруг себя зловещие дуги мечом, будто разрубая пешеходов, большинство из которых не обращало на него внимания и проходило прямо сквозь призрачный клинок. Маленький мальчик-чум притворился, что сражается с самураем на дуэли. Я улыбнулся малышу и пошел дальше, а потом понял, куда, сам того не сознавая, направлялся.

Вот оно, здание из фиолетового кирпича. Не пустота, как в видеоигре. На первом этаже «Голубиные книги».

Несколько молодых девушек слонялись у парадного входа, либо голые, либо почти голые. Татуировки одной, сияя неоном, обвивали ее обнаженные конечности, а грудь окружали светящиеся красные сердечки. Я не увидел свою маленькую подружку… но узнал одну из девчонок, которых заметил во время своего предыдущего визита в это здание, и подошел к ней. По пути украдкой поглядывал на нижние окна через затемненные очки, почти ожидая увидеть выглядывающее оттуда серое рыбье лицо, но все стекла были отрегулированы на полную черноту.

– Привет-привет, милый, – произнесла девушка, когда я приблизился, и сделала шаг вперед, чтобы встретить меня на полпути.

– Привет. Я ищу твою подругу… такую… темно-фиолетовые волосы? Длинные? Чум? Азиатские глаза? Татуировка в виде звезды на груди?

– У меня на груди татуировка в виде звезды, – гордо объявила одна из девушек и распахнула рубашку, чтобы показать мне. Рисунок действительно был таким же, какой моя знакомая носила для защиты. Его сделала одна из других чум. Роза, так ее звали. Вроде ведьма, но еще и проститутка.

– Ты ищешь Елену, – ответила подруга моей девушки. – Ее больше нет… прости.

– Больше нет? Она… болела? – Я решил, что она умерла. Вспомнил, как она выглядела в игре.

– Он боится, что подцепил что-то от нее! – хихикнула та, что была со звездой.

– Нет, она просто ушла, – рассмеялась подружка Елены. – Больше не смогла выносить эту жизнь, понимаешь?

– Ага… она тяжелая, – произнесла «звездная» девушка. – Это тебе не «Сутенерша Мамаша Ти».

Ее комментарий заставил меня смутиться из-за того, что в прошлый раз я воспользовался услугами Елены. Я пробормотал:

– Ну, ладно… Тогда я рад, что она оставила эту жизнь…

– Ей снились странные сны, – сказала «звездная» девушка. – Мне тоже. Думаю, именно из-за этой жизни. Она тебя доканывает.

Я сочувственно кивнул, а потом заметил кое-что в этой проститутке. Шишку на голове, проступавшую сквозь гладкие черные волосы.

– Что… что это? – спросил я, показывая пальцем.

Девушка смущенно прикрыла ее ладонью. Но до этого я успел заметить, что шишка была заостренной и приметной. Она выглядела влажной и розовой, и как будто начала пробиваться наружу.

– Это ерунда! – огрызнулась, защищаясь, девчонка. – Не беспокойся об этом. Я чистая. Рик заставляет нас всех раз в месяц проходить медосмотры. Мы все чистые.

– Прости, – пробормотал я, отступая.

– Куда же ты? – проворковала подружка Елены. – Елена – не единственная рыбка в море, милый.

Я взглянул на тонированные в черный цвет витрины «Голубиных книг». Не был готов зайти туда сегодня… но знал, что должен, словно это была моя судьба, предопределение, часть какого-то невидимого порядка вещей. Еще одно дело… но не сегодняшнее.

– Простите, – повторил я проституткам, повернулся и направился обратно тем же путем, каким пришел.

* * *

Остаток дня я провел, читая об оружии, и выходил из квартиры только за тем, чтобы купить еще один сэндвич и несколько закусок про запас. Основываясь на прочитанном и на том, чем пользовался в видеоиграх, я решил, что имею представление о цели своих уличных поисков. С учетом того, что будет доступно, конечно.