Половинка

Дмитрий мялся, соображая, как бы помягче озвучить просьбу.

– После моих откровений тебе вряд ли приятно быть рядом со мной, да и мне не стоит здесь оставаться. В общем, я снял квартиру и хотел бы сегодня же переехать.

Елена на пару секунд прикрыла глаза. Да уж месяц в размышлениях он провёл весьма плодотворно, всё продумал. И квартирку снял и имущество поделил. Она держалась из последних сил: не каждый день бросает муж. Проигрывать всегда больно, а уж проигрывать в любви адски больно. Может и к лучшему, что Дмитрий покинет дом, ей хотелось побыть в одиночестве.

– Что тебе ещё от меня нужно?

– Помоги собрать вещи. Ты лучше знаешь, где что лежит. Инструменты из гаража я завезу позже к отцу.

– Поэтому ты не загнал джип в гараж и с работы пораньше вернулся? – осведомилась Елена.

Дмитрий вскочил со стула и забегал по кухне. Хотелось провалиться сквозь землю и больше не видеть её серебряных глаз.

– Пожалуйста, Алён. Мне тоже трудно.

Елена поднялась, проскользнула мимо мужа. Пройдя в спальню, открыла шкаф и стала выкладывать на кровать плечики с одеждой.

– Относи в машину.

Сейчас она жаждала одного: побыть в одиночестве. Выстоять на краю обрыва, не сорваться. Знала: сил хватит ненадолго, знакомая слабость разливалась по мышцам, онемение захватило даже голосовые связки, энергии хватало лишь на короткие фразы.

Достав большую спортивную сумку, хотела сложить в неё бельё с полок.

– Не надо. Я приготовил коробки, – остановил жену Дмитрий.

Ей хотелось съязвить, что же он так торопится. Будто пригорает в одном месте. И тут реально почувствовала запах гари. Бросившись на кухню, отключила духовку. Распахнув её, равнодушно уставилась на обуглившиеся ломтики мяса и картофеля. Подумала, что это символично, прямо как её брак: всё сгорело дотла.

Хлопнула дверь, послышались шаги. Дмитрий поставил в коридоре стопку картонных коробок.

Схватив верхнюю, Елена вернулась в спальню, принялась паковать вещи мужа. Держалась на одном упрямстве, всё сильнее чувствуя оцепенение и странную сонливость. Через час собрала всё, что ему принадлежало. Складывала бельё, книги, диски молча, хотела побыстрее покончить с неприятным делом. В последнюю коробку засунула нарды и альбом с марками. А вот его любимую кружку с надписью «Лучший муж на свете» бросила в мусорное ведро.

Она упаковывала, а Дмитрий относил ящики в джип. Вручив ему финальную коробку, поинтересовалась:

– Постельное бельё и полотенца возьмёшь?

Дмитрий мотнул головой.

– Куплю пару комплектов, а вот плазму из спальни заберу. Можно?

Елене усмехнулась. У них в каждой комнате по телевизору. Плазму в спальне смотрел только он.

– Мне она не нужна. Забирай.

В автомобиле уложив на плечики с вещами телевизор, Дмитрий приблизился к жене.

– Не держи на меня зла. Ты хорошая, очень хорошая, но так уж получилось… – он развёл руками.

Кроме суетливости, неловкости и желания быстрее исчезнуть с глаз ничего другого Елена от Дмитрия не ощущала. Мыслями он был далеко от неё. Стоя на крыльце, она наблюдала за суетящимся почти бывшим мужем, а тот всё не решался сесть за руль.

– Прости меня. Ты ни в чём не виновата.

– А иди-ка ты… – сквозь зубы процедила она, едва сдерживая ругательство, – туда куда собрался. – Захлопнув дверь, прошла к окну на кухне.

Дмитрий постоял немного во дворе, потом сел в джип, завёл мотор и выехал на улицу.

Сквозь кружевную занавеску Елена видела, как он закрыл ворота, бросил взгляд на окно. Заметив её силуэт за занавеской, по привычке поднял руку, чтобы помахать, но опомнился. Вскоре автомобиль скрылся из вида.

Ощутив себя поникшим воздушным шариком, из которого выкачали воздух, Елена побрела в ванную. У неё едва хватило сил принять тёплый душ и расстелить постель в гостевой комнате. В кровать она рухнула в полубеспамятстве, провалилась в сон, как в тёмный глубокий омут.

Прохладный ветерок, проникая в форточку, холодил голые плечи. Незакрытое шторами окно осветилось розовым светом. Небо, усыпанное сахарно-белыми облаками, окрасилось в приятный земляничный оттенок. Такие краски бывают лишь осенью или ранней весной, летом же небо словно обесцвечивается от зноя, а зимой выхолаживается морозом. Полюбовавшись красивым видом, Елена встала с кровати, бросила взгляд на часы в виде совы, висящие на стене – шесть утра. До приезда мужа ещё три часа. За прошедшую ночь Елена не только набралась сил, но и решительности – жалеть себя, раскисать и мучиться вопросами не станет. Всеми этими глупостями, чем она лучше меня? В чём я виновата? А ничем. И вины никакой нет. Когда в игру вступают чувства, остальное побоку – всё отправляется на свалку истории. Для Дмитрия и она, и семья в прошлом, всеми мыслями и желаниями он устремлён в будущее, в новую любовь. Как там во всех книгах и фильмах провозглашается? Любовь не имеет ничего общего с отношениями. Любовь – это состояние, поэтому она не ведает стыда и сожалений. В жизни люди многое оправдывают любовью. А тем, кого отвергли и не выбрали, не сочувствуют. Что же остаётся? Только достойно принять действительность и не считать себя проигравшей. Приняв душ и сделав привычную зарядку, Елена навела порядок в комнате. На пару секунд задумалась, чтобы такое приготовить, достала пакет с кашей, бекон, яйца, вилок капусты, банку горошка. Поглядев на продукты, ругнулась. Будучи почти всеядной и некапризной, всегда ориентировалась на вкусы мужа, он не мог обойтись без плотного завтрака, ей же хватало чая с лимоном и бутерброда с сыром. Незачем теперь готовить сытную и богатую калориями еду. Вернув продукты на место, Елена сделала горячий бутерброд. Запивая его крепким чаем, с удовольствием съела. Поразмышляв, пришла к выводу: жаловаться на судьбу нет резона. В жизни ей повезло: пусть родители любили её скупо и дозировано, зато от бабушки она с лихвой получила и душевное тепло, и понимание, и ласку. Выйдя замуж, не бедствовала, муж ценил, долгие годы смотрел влюблёнными глазами, а дети радовали. Со свекрами подфартило, стали ей родными людьми. Она благодарна Дмитрию за детей и почти два десятилетия счастливого брака. Разве этого мало? Некоторые не знают, что такое взаимная любовь и понимание, а у неё всё это имелось. Поэтому постарается без жалоб и нытья принять новую действительность. Такая медитация в утешение помогла собраться с духом. Не обращая внимания на холод в сердце и тяжесть на душе, вышла во двор. Ничего страшного имеет право на переживания: не каждый день случается развод. Остававшиеся до приезда Дмитрия полтора часа, она намеривалась провести с толком. Провозившись на грядках с клубникой около часа, вернулась в дом, приняла душ. Наряжаться не стала. Советы на женских форумах, поразить воображение мужа необычным видом и новым нарядом, считала глупыми, а последние попытки обратить на себя внимание жалкими. Сделав лёгкий макияж, надела футболку и джинсы. Услышав сигнал автомобиля, захватив папку с документами, Елена покинула дом.

– Привет. Готова? – Дмитрий с тревогой уставился на почти бывшую жену. Был готов к следам бессонницы на лице: опухшим, красным глазам и бледному лицу. Обнаружив Елену свежей и отдохнувшей, удивился, Непривычной для него была и её холодность.

– Готова. Дарственные можно оформить в МФЦ, но мы всё же поедем к нотариусу. Так быстрее.

Больше она не проронила ни слова.

Дмитрий тоже молчал, впервые чувствовал себя рядом с Алёной неловко.

Подписав документы у нотариуса, отправились в загс. Подача заявление, предоставление документов заняли мало времени. Оплатив госпошлину и узнав дату расторжения брака, бывшие супруги вышли из здания бракосочетаний.

– Как всё оказывается просто, – усмехнулся Дмитрий. – Даже не верится, что через месяц ты уже не будешь моей женой. – Он не мог разобраться, что чувствует: вместе с предвкушением чего-то нового, в душе неприятно царапало и дёргало.

Елена подняла голову, посмотрела Дмитрию в глаза.

– Своим родителям, нашим детям, твоим друзьям, общим знакомым объяснишь причину нашего развода сам. И не тяни с этим. Тебе ведь не терпится начать отношения… с ней. – Её голос дрогнул, но тут же окреп. – Не хочу, чтобы наши знакомые, увидев тебя с другой женщиной, решили, что ты мне изменяешь. Моим родителям я расскажу сама.

Дмитрий оторопел. Находясь в эйфории, ему не приходило в голову, что изменятся не только его отношения с женой, перемены коснуться всех с кем они связаны. И это открытие неприятно его отрезвило. Родители, особенно мама, души не чаяли в Елене, и дети всегда были ближе к ней.

– Мне кажется, Аксе и Сашке менее болезненно узнать о разводе от тебя, – занервничал он.

Смерив бывшего мужа с головы до ног студёным взглядом, Елена заявила:

– Я больше не собираюсь сглаживать углы… Теперь всё сам. И ещё…

Дмитрий подобрался. Неужели это не все неприятности?

– Говори уже.

– Пройдёт какое-то время, я сумею выдохнуть мои чувства к тебе. С каждым вдохом и выдохом будет исчезать всё, что нас связывало, и когда это случится, даже если захочешь вернуться, не сможешь. Я не приму тебя. Запомни это.

Дмитрий растерялся.

– Зачем ты это сказала?

– Предупредила. У тебя мало времени. Пока не поздно можно всё отыграть.

– Вот ты о чём, – пробормотал Дмитрий. – Прости меня, но я не передумаю.

– Ладно. Тебе виднее. – Елена отвела от лица упавшую на глаза светлую прядь. Собранные в высокий хвост волосы трепал тёплый ветер. Она грустно улыбнулась, на щеках появились крохотные ямочки, но глаза остались стылыми. – Я не юродивая, поэтому счастья в любви не желаю, только здоровья. – Повернувшись, уверенно зашагала по улице прочь от него.

Дмитрий долго глядел в след. Со спины Елена походила на девушку студентку и не скажешь, что ей исполнилось сорок лет. Впрочем, и на лицо ей много не дашь. В сердце неприятно кольнуло, он потёр ладонью грудь. Открыв джип, достал литровую бутылку с водой, жадно отпил почти половину. Полегчало. Солнце палило так, будто и не осень, а продолжается лето. На работе он предупредил: до обеда его не будет. Живот заурчал от голода, впервые Дмитрий нормально не позавтракал, съеденное печенье и кружка кофе не в счёт. Усевшись за руль, прикинул, где лучше перекусить до обеда. Проезжая по улице, заметил Елену возле киоска с мороженым. Сердце опять некстати дёрнулось, заставляя Дмитрия насторожиться.

«Надо провериться, не хватало ещё заболеть», – подумал он, прибавляя скорость.

Глава 2

Дмитрий не любил менять планы, раздражался, если шло не так, как он этого хотел. Так уж получилось: с раннего детства все его желания немедленно исполнялись. Будучи единственным к тому же поздним ребёнком у возрастных родителей, он получил не просто всепоглощающую любовь, а прямо-таки абсолютное обожание. Ему во всём потакали, прощали капризы и прихоти, спускали с рук не всегда безобидные выходки. Удивительно, но с таким воспитанием Дмитрий не считал себя центром мироздания, вырос невысокомерным и незаносчивым. Единственным последствием ошибочного поведения родителей стало полное неумение Дмитрия отказаться от того, что он страстно пожелал. И это могло быть, что угодно: дорогая игрушка, вещь или путешествие. Если он чего-то захотел, то добивался этого всеми силами: убеждением, уговорами, ссорами или психологическим шантажом. Видя своего ребёнка несчастным и почти больным без желаемого, родители сдавались. Получая требуемое, Дмитрий от души благодарил родителей, а они, любуясь ненаглядным чадом, сияющим от счастья, быстро забывали, что снова поддались на его манипуляции. Утешало их одно: у требований сына имелись границы, он ухитрялся не переступать за грань их возможностей и всегда был признателен за уступки. Ещё в детстве, ткнув пальцем себе в грудь, маленький Димка сознался:

– Мамочка, у меня вот тут зудит, зудит, ни о чём не думается, пока не получу, что хочу.

Марина Степановна понимала, насколько плохую услугу оказали сыну, не научив его хоть немного думать и о других людях. Ставя свои потребности на второй план, они взрастили в сыне эгоизм. Хорошо ещё, что своей вседозволенностью не испортили его окончательно. Обладая умом, своеобразным юмором, физической привлекательностью и способностью располагать к себе, Дмитрий легко сходился с людьми. Эти качества немного нивелировали его махровый эгоцентризм. Родив ребёнка в тридцать восемь, Марина Степановна была согласна отдать за него жизнь, поэтому баловать Димочку то же самое, что благодарить судьбу за неожиданный подарок. Узнав о беременности, по настоянию мужа она тут же уволилась с работы и всецело посвятила себя мужу и ребёнку.

– Учительская работа настолько нервная, что может повлиять на нашего малыша, – касаясь едва заметной выпуклости на животе жены, ласково произнёс Илья Егорович. – Я могу полностью вас обеспечивать. Ты со мной согласна?

В свои сорок лет Илья Егорович уже не ждал наследников. Получив известие о пополнении в их маленькой семье, был не на седьмом, а на двадцатом небе от счастья. Так уж получилось, что ни у него, ни у Марины не имелось родственников, они были единственными друг у друга. Он потерял родителей в автокатастрофе, а Марина выросла в детдоме. Трудясь шеф-поваром в элитном ресторане, Илья зарабатывал достаточно для безбедной жизни.

– Как скажешь милый, – улыбнулась мужу Марина. – Сейчас главное сохранить нашего малыша. Как думаешь, мы справимся?

– Я возьму больше смен. Буду выходить через день. Так что за деньги не волнуйся, – успокоил её он.

И они справились. Вот только не заметили, что возвели ненаглядного отпрыска на пьедестал. Успокаивало их то, что драгоценный наследник огорчал нечасто.

Пожелание, а вернее приказ Елены не тянуть и сообщить родителям о разводе, ввело Дмитрия в некоторый ступор. Кажется, он продумал всё: нашёл подходящую квартиру, свой переезд и раздел имущества. Прокрутил в уме объяснение с Алёной, представил развитие отношений с Полиной, свою будущую жизнь, но совершенно упустил, что придётся говорить о том, что именно из-за него распадается семья.

Перекусив в кафешке на Южном рынке, Дмитрий отправился на работу. Текущие дела на какое-то время отвлекли его от неприятных мыслей, но по возвращении на съёмную квартиру нахлынули вновь. Глядя с высоты восьмого этажа на мерцающую под лучами солнца гладь моря, он собирался с духом для разговора с родителями. Двухкомнатную квартиру в третьем микрорайоне Анапы он снял по подсказке коллеги. Узнав, что он подыскивает жильё, дал телефон своих знакомых, сдающих квартиру на долгий срок. Оказывается, в последнее время многие зажиточные люди приобрели недвижимость на курорте, но в Анапу переезжали редко, либо предлагали свои квартиры в наём, либо оставляли пустыми, используя их только в отпускное время. Посмотрев на коробки заполонившие гостиную, Дмитрий решил сначала разложить вещи по шкафам, и лишь потом сделать звонок. Понимал: оттягивает неизбежное, но убедил себя, что должен настроиться. Квартира оказалась с минимум мебели, но в ней имелось всё необходимое для комфортной жизни. На кухне кроме газовой плиты, холодильника и самого кухонного гарнитура на подоконнике стояла кофеварка. В шкафах отыскалась пара кастрюль, электрочайник, сковорода, стопка тарелок, набор чашек и кружек. В спальне кроме большой кровати, встроенного шкафа и двух тумбочек больше ничего не имелось, в гостиной разместились угловой диван, пара стульев и журнальный столик. Опустошив коробки, Дмитрий вспомнил, что надо купить постельное бельё и полотенца. Смяв коробки, сложил их в одну большую, вынес в мусорный контейнер. Чувствовал он себя странно, непривычное ощущение полной свободы и перемен воодушевляло, словно вернулся на много лет назад и у него всё впереди. Пройдя пару кварталов, Дмитрий зашёл в магазин, приобрёл три комплекта постельного белья и штук шесть полотенец разного размера.

По улице, ярко освещённой фонарями, гулял народ, мимо Дмитрия прошмыгнул подросток на самокате, едва не сбив его с ног. Негромко обложив паренька матом, направился в сторону гастронома. Через полчаса основательно нагруженный пакетами, вернулся в квартиру. Загрузив продуктами холодильник, решительно взялся за телефон. Мама ответила сразу, будто ждала его звонка. Впрочем, так и было, она всегда на связи.

– Здравствуй, сыночка. Как дела? Что у вас нового. Как детки?

Дмитрий кашлянул, сердце от волнения зачастило. Как его старенькая мама примет известие о разводе? Ведь ей немного ни мало семьдесят восемь. Она и выглядела как старушечка: совершенно седая, маленькая, сухонькая, с лицом, испещрённым морщинками, только глаза оставались тёмными и блестящими как вымытые вишни. Но мама всегда и при любых обстоятельствах на его стороне, так будет и сейчас.

– Мам, я здоров, дети тоже, – Дмитрий вздохнул. – С Алёной всё в порядке. Мама, я хочу тебе кое-что сообщить, только ты не волнуйся. В жизни так случается, в этом нет ничего страшного…

– Мне уже не нравится начало, – прошелестел голос матери. – Сынок, что ты натворил?

– Ну почему сразу натворил, – возмутился он. – Многие люди расходятся, и живут себе спокойно. Это не конец света. Если чувства прошли, зачем друг друга мучить. В общем, я встретил другую женщину. Мы с Алёной подали на развод.

Тишина в трубке насторожила Дмитрия. Помолчав с минуту, он занервничал.

– Аллё мам! Ты там? Ты меня слышишь?

– Слышу, – в затухающем голосе матери, слышалось напряжение. – Но как же так? Ещё недавно всё было хорошо.

– Так и было, пока у меня не появились чувства к другой женщине. Но ты не думай, я не изменял и не предавал Алёну. Когда разведусь, тогда и начну встречаться с Полиной. Мамочка, ты лучше всех меня знаешь, я не могу притворяться и делать вид, что всё хорошо, когда это не так.

– Да уж знаю, – со вздохом протянула Марина Степановна. – Снова у тебя зудит и не можешь терпеть. Только вот, сыночек, одно дело, когда твои желания касаются лишь тебя, и совсем другое, когда из-за этого ты разваливаешь семью. Ты не понимаешь, чего лишаешь себя.

К лицу Дмитрия прилила кровь, от возмущения голос стал сиплым.

– Что за фигня! Почему это я лишаюсь семьи. Мои дети останутся моими детьми. Как и раньше буду им помогать, и Алёну не брошу без поддержки. Просто мы перестанем быть супругами. Мама, я же не сволочь какая, оставил им дом, а если что потребуется, то всегда на связи. Тысячи людей разводятся, никто не делает из этого вселенской катастрофы.

– Что тебе Леночка сказала?

Вспомнив слова бывшей жены о том, что пока не поздно он может отыграть назад, но потом уже его не примет, Дмитрий поёжился, по спине пробежал холодок.

– Довольно спокойно приняла мой уход, – пробормотал он.

– Ты ушёл из дому?

– А как бы я после всего остался? Снял квартиру, перевёз вещи. Мне же нужно где-то жить. Пока так, а там видно будет.

– Как дети приняли ваш развод?

– Я тебе первой сообщил, им потом скажу. Мам, ты папе сама объясни. Ладно?

– Сыночек, ты совершаешь огромную ошибку, просто непоправимую. Прошу тебя одумайся. – Марину Степановну, как плотным ватным одеялом окутало отчаянием и безысходностью, на несколько секунд она даже оглохла.

– Я уже всё решил. Мама, поверь, Полина хорошая женщина. Я вас познакомлю, и ты убедишься в этом.

– Не будет никакого знакомства. Если ты хоть немного меня уважаешь, то не приведёшь эту женщину к нам. Я запрещаю.

Голос Марины Степановны окреп и впервые за все годы Дмитрий услышал в нём твёрдые, непреклонные нотки. Это было так не похоже на его мягкую, добрую маму. Однако её сопротивление вызвало в нём ещё большее желание поступить по-своему.

– Если думаешь, что этим вынудишь меня вернуться к Алёне, то напрасно. Я этого не сделаю.

– Знаю. Но я сейчас в таком возрасте, что уже смотрю за грань жизни, поэтому имею полное право ставить тебе условия. Никогда так не делала. Ты мой сын двери нашего дома для тебя открыты, но эту Полину, да и никакую другую женщину не пущу на порог. Лену по-прежнему считаю своей невесткой. И пока не удостоверюсь, что это не очередная твоя прихоть, а всё по-настоящему, ни с кем знакомиться не стану.

– И сколько мне ждать? – процедил Дмитрий, не веря тому, что слышит. Как его мама может так с ним поступать?

– Даю тебе семь месяцев. Если и спустя время увлечение этой женщиной не пройдёт, приведёшь на смотрины. – Слово смотрины прозвучало с ехидцей. – А до той поры, чтобы духу её рядом с нами не было. На дни рождения и праздники я по-прежнему буду приглашать Лену, а ты, если захочешь со мной или с отцом повидаться, приходи один, а не пожелаешь, дело твоё. Слишком много раньше тебе позволяли… Господи, что я наделала. Вот же старая дура в начале вашего брака посоветовала Леночке уступать тебе. Вот ты и возомнил о себе бог весть что.

– Ничего я о себе не возомнил. Это ты, мама, из обычной житейской ситуации развела трагедию.

– А это и есть трагедия. Просто ты пока не осознал. Лена твоя половинка, которую ты теряешь. Твои недостатки, её достоинства, твои плюсы, её минусы, как уступы и выпуклости соединяясь, создавали одно целое. Вряд ли с другой женщиной получится также.

Дмитрий хмыкнул.

– Прямо как о трансформерах говоришь. Вот уж не подозревал в тебе философа, мама. Глупости всё. Дело проще: либо есть чувства, либо их нет. Алёна мне дорога как мать моих детей, женщина с которой прожил большую часть своей жизни, но теперь хочу быть с другой. Мнения своего не изменю, и давай закончим на этом разговор. Ты не понимаешь и не желаешь меня понять.

– Ты прав. На этом закончим. Я тоже своего мнения не изменю. Я устала, – едва слышно прошептала Марина Степановна. Беседа высосала из неё все силы, хотелось сесть, закрыть глаза, впасть в анабиоз, чтобы не ощущать глубокого разочарования в сыне и выматывающего душу отчаяния.

Отключив телефон, Дмитрий с досады пнул журнальный столик ногой. Тот отлетел к стене, тонкая столешница хрустнула, извилистая трещина пробежала по лакированной поверхности.

Чёрт! Чёрт! Этого ещё не хватало. Его мягкотелая мама решила устроить проверку. Вот это да. Хорошо же. Посмотрим, что она запоёт через семь месяцев. Интересно, почему именно такой срок отмерила? С чем это связано? Да пофиг. Познакомит Полину с родителями позже. Никакой роли это не играет. Рано или поздно, а ей придётся смириться с новой невесткой.

Подумав ещё немного, набрал номер сына. Разозлённый ультиматумом матери, не хотел откладывать объяснения с детьми на завтра.

– Привет, пап, что-то случилось? – пророкотал в трубку Саша.

Природа над их детьми решила подшутить. Будучи двойняшками, Александр и Аксинья совершенно не походили друг на друга. Гены сложились удивительным образом: высокий, стройный Саша взял внешность Елены, но в мужском исполнении. От матери ему достались не только светлые волосы и голубые глаза, передались и ямочки на щеках. А вот хрупкая и маленькая Акси скопировала прямые чёрные отцовские брови и карие глаза. Вместо ямочек на щеках у неё имелась ямочка на подбородке и тёмная, как маковое зернышко, родинка на мочке правого уха. Друзья шутили, в случае чего Дмитрию не потребовался бы тест ДНК, дочь похожа на него не только внешне, даже родинка в нужном месте.

– Случилось.

Сын молчал, пока Дмитрий сообщал о разводе, о своём переезде на другую квартиру, безмолвствовал после его слов, что на дом не претендует, кроме своих вещей ничего из него не забрал. Но когда заявил, что Саша, как мужчина, должен его понять, сын взорвался.

– Как мужчина? Чем это я должен проникнуться? Тем, что ты из-за посторонней бабы бросил маму? Ну уж нет. Как сын я на её стороне. Для чего мне видеть твою Полину? Объясни в чём смысл? Да пусть она хоть королева красоты и умнее Теренса Тао2. Мне на это глубоко нас…начхать. Для меня лучше мамы нет никого на свете. Решил уйти к этой бабе, дело твоё, но меня не впутывай. – Саша повысил голос и теперь почти кричал в трубку. – Я не хочу ни знать её, ни общаться. Мне это не нужно. Думаю, маме было бы неприятно. А я не стану её огорчать. Честно говоря, у меня нет желания продолжать разговор. Не был бы ты моим отцом, врезал бы как следует.

Дмитрий попытался воззвать к благоразумию сына. Но все попытки объясниться сын пресёкал, а потом и вовсе выключил телефон.

После беседы с Сашей градус злости Дмитрия зашкалил за отметку тысяча процентов. Почему близкие люди не принимают его точку зрения? Делают из него виноватого, давят, заставляют как какое-то безмозглое животное, вернуться назад в стойло. Неужели так трудно понять: нынешний брак изжил себя. Ничего уже не поделать. В трудной ситуации родные должны поддерживать, а не выворачивать руки. Детей, родителей он не обделял и не обижал, а они устроили ему словесную порку. Получается, он обязан под них подстраиваться? А как же его чувства? Личная жизнь? Им на это наплевать? Он поступил честно и благородно, а они обычный развод чуть ли не концом света выставили.

Сегодня точно не его день, вернее ночь. Пока он загнанным зверем метался по комнате, один за другим раздались звонки. Сначала Дмитрий выслушал много неприятных слов от отца. Получив нагоняй от ранее безропотной мамы, догадывался, что отец не погладит по головке, но такой жёсткости от него точно не ожидал. Перед глазами встало добродушное, румяное, круглое, как блин, лицо отца с тёмными глазами бусинками и этот облик никак не сочетался с довольно грубыми словами. Не успел Дмитрий перевести дух и прийти в себя, своим звонком его добила любимая дочь. Ни отец, ни Акси не встали на его сторону. Все словно сговорились, чтобы довести его до ручки.