О проблемах созависимости

Христианское достоинство как субъектность личности

Суть доклада, который будет приведён ниже, состоит в том, что есть стратегия выхода человека из того комплекса условий, который сейчас принято называть созависимостью. На это явление мы можем посмотреть сквозь призму большего опыта, чем тот, который нам даёт психологический срез, занимающийся такой достаточно узкой тематикой, как зависимое поведение.

Как уже было сказано, если активность человека подавляется, то человек переключается на внешние регламенты. Его интересует, например, еда или то, как будет вести себя надзиратель. То есть всё внимание переключается на внешнюю реальность. Примечательно: Бруно Беттельхейм описывал, что незаметно для самого себя человек в состоянии подавленности начинал перенимать черты надзирателя. И выход из этого состояния подавленности заключался в том, что мы называем христианским достоинством, а если называть это языком современной психологии, – субъектностью.

То есть, по мнению В.Н. Лосского, на человека действуют импульсы внешние, то есть историческая эпоха, в которой он живёт. Человек вписан в определённый социальный контекст, на него действует погода и так далее. Также на человека действуют импульсы внутренние. Это, например, гнев или голод: мы все обусловлены голодом. То есть физиологически и генетически мы, за исключением очень редких и тяжёлых аномалий, обусловлены голодом. Но опыт показывает, что мы на голод реагируем неодинаково. Каждый реагирует на голод исходя из того опыта, который он получил в воспитании, из тех навыков, которые он воспитал самостоятельно. Одни, испытывая голод, начинают работать, искать какие-то новые активности, другие идут на преступление.

О словах В. Н. Лосского применительно к теме преодоления зависимого поведения см. в главе «О механике развития страсти на примере страсти гнева» из части 3-й текста ОБРАЩЕНИЕ К ПОЛНОТЕ. Становление личности как путь преодоления зависимого поведения.{65}

Субъектность и, соответственно, христианское достоинство заключается не в чопорности, а в способности человека подняться над этими внешними и внутренними импульсами. Принять то самое личное решение. Христианское достоинство сопоставимо с идеей субъектности (см. ссылку на А.В. Брушлинского ниже). Субъект – это человек на высшем этаже своей творческой активности. Под творческой активностью понимается не исключительно искусство, а способность человека именно самому выбрать стратегию поведения. Внешние импульсы действуют не напрямую, а проходя сквозь систему внутренних условий, как то: совесть, мировоззрение.

См. концепцию А.В. Брушлинского, описанную применительно к теме преодоления травматического опыта в части 4.2 текста «Преодоление травматического опыта: Христианские и психологические аспекты». См. главу «Призма и изменение внешнего импульса. Вертикаль и горизонталь. Культурное возрастание человека. Решение вопросов на стыке категорий».{66}

Вторая сигнальная система и выход человека из-под власти условного рефлекса

Если эффект подавленного человека, который полностью переключался на внешний регламент, можно сопоставить с идеей академика Павлова об условном рефлексе (то есть зажглась лампочка, и у собаки пошла слюна), то идея выхода человека из-под власти условного рефлекса может быть сопоставлена с учением академика Павлова о второй сигнальной системе. Вторая сигнальная система – это семантические сети, смысловые структуры, которые мы в течение жизни развиваем. И при их наличии, при условии обогащённой структуры, человек способен сделать неочевидный вывод из каких-то условий – как внешних, так и внутренних. Например, даже если он будет голоден, он может выращивать пшеницу у себя на балконе или начать работать.

См. главу «Учение академика И.П. Павлова. Вторая сигнальная система и её роль в сохранении личности в экстремальных условиях» из текста «Интеллектуальная деятельность как стратегия выживания в условиях тотального давления».{67}

Ошибочные стратегии выживания

Ведь чем нам интересен опыт заключённых? В частности, Бруно Беттельхейм описывал ошибочные стратегии, с помощью которых человек старался выжить в экстремальных условиях концентрационного лагеря. А по сути, концентрационный лагерь – это есть чистая созависимость. Человек попадал в полную подчинённость к надзирателям и от нечеловеческой обстановки начинал деформироваться, ломаться. (И, кстати, здесь есть первый момент, на фоне которого мы видим проблемность теории созависимости, которая предлагает лечить всю семью в обязательном порядке. Человек, находящийся в лагере, не может отправить на лечение всех заключённых и всех надзирателей). Бруно Беттельхейм указывал несколько ошибочных стратегий. Это очерствение, чувство исключительности, отказ от чувства вины. То есть, например, когда перед строем эсэсовец называл фамилии людей, получивших письма, а потом на их глазах эти письма сжигал, – в этих условиях человек начинал ошибочно считать, что очерствение – это лучшая стратегия, которая позволяет минимизировать чувство боли. Но на самом деле, принимая добровольно такую стратегию, он следовал тем целям, к которым его подводила администрация лагеря. То есть, черствея, он становился неспособным вступить в благодетельное взаимоотношение с окружающей средой, с Бытием, с Другим. Он терял контакт с товарищами по несчастью. А как уже было сказано, в мозгу есть принцип: не использовать – значит, потерять. Если такой человек терял способность принимать личные решения – а именно в общении с ближним мы их и принимаем по большей части – то он начинал угасать.

Вторая ошибочная стратегия – чувство исключительности. Человек, попадавший в обезличенную обстановку концентрационного лагеря, пытался каким-то образом сохранить себя как личность. Один современный автор[28] отмечал, что в концентрационном лагере специально создавались типовые условия[29]. Даже при переводе из лагеря в лагерь человек не встречал в других лагерях того, что помогло бы мозгу зацепиться и начать какую-то работу. Некоторые люди в этих условиях пытались опереться на свой опыт, на какие-то свои индивидуальные характеристики, чтобы, если так можно сказать, «выпячить» себя каким-то образом. Но в итоге это приводило иногда к ещё большей злости со стороны надзирателей, и человек опять же разрывал связь с другими заключёнными. Если эту ситуацию описать на языке психиатрии, то прекращался конструктивный обмен с окружающей средой, что, по мысли Льва Выготского, приводит к шизофренизации сознания. То есть человек устроен так, что если его функциональная структура не развивается, то уже имеющаяся начинает распадаться.

В первых двух пунктах ошибочной стратегии, которая приводила узников к краху, мы узнаем стратегию, которой пользуется концепция созависимости. Очерствение сопоставляется с сепарацией: концепция созависимости обычно предполагает необходимость сепарироваться от всех токсичных людей. А чувство исключительности сопоставляется с тем, что в концепции созависимости называется «займись собой» и «ассертивное поведение» (про ассертивное поведение будет рассказано подробнее в докладе). Образ ассертивного поведения – это мама из мультфильма «Каникулы в Простоквашино» – мама, которая больше не хочет решать проблемы сына, а хочет уехать в отпуск. Ну, и идёт путём сепарации. А папа дяди Фёдора, если посмотреть глазами концепции созависимости, – папа, который у нас в мультике ассоциируется вообще с добрым папой, – он скорее больше напоминает человека созависимого, который не хочет ехать в этот отпуск вместе с мамой, а всё беспокоится о своём сыне.

Третья ошибочная стратегия – это отказ от чувства вины. Если один заключённый, например, отнимал у другого хлеб, то он вынужден был как-то объяснить себе своё поведение. И он, чтобы унять муки совести, например, мог себе сказать, что другой заключённый – еврей, поэтому у первого есть право его избить и отнять у него хлеб. Но, допуская такие мысли, заключённый неуловимо, то есть незаметно для самого себя, начинал повторять ту стратегию, которой пользуется СС. Некоторые заключённые даже внешне начинали походить на эсэсовцев. И хотя заключённый должен понимать, что от СС исходит угроза, но он становился удивительно похожим на охранников.

Концепция отказа от чувства вины также присутствует в современных психологических доктринах. О том, как люди вообще и христиане в частности пытались выжить, какие стратегии использовали, чтобы не стать жертвами этой обезличенной обстановки, автор рассказывал в упоминавшемся докладе «Интеллектуальная деятельность как стратегия выживания в условиях тотального давления». И в этом докладе показывалось, что если у человека была какая-то внутренняя деятельность, система каких-то высших смыслов, молитва, то у него появлялась такая точка зрения, которая позволяла ему иметь собственное суждение о происходящем, не сливаясь, однако, при этом со средой. И создавались условия, при которых сознание человека было активным, оно не входило в регрессию.

Опыт выживания женщин в концлагерях без использования ошибочных стратегий, приведённых выше

В Соловецком монастыре проходили беседы, в которых, на основе изучения опыта заключённых концлагерей, ставился вопрос, каким образом человек может остаться человеком вообще и христианином в частности в современных условиях, в офисах, мегаполисах.

Все беседы в аудио формате см. на сайте Соловецкого монастыря, в разделе «Пастырская страничка», в подразделе «Беседы о проблемах личности».{70}

По теме см. беседы цикла «Остаться человеком: ОФИСЫ, МЕГАПОЛИСЫ, КОНЦЛАГЕРЯ»:

5.24. Ошибки выживания и психо-практик: любить себя, отрицание вины, отстранение. Родственникам зависимых.{71}

5.25. Выжить: положительные воспоминания, дружба, этика, настрой, трезвение. Ошибки. Родственникам зависимых.{72}

5.26. Ошибки выживания и психо-практик. Уход в грёзы. Голод и деформация. Родственникам зависимых.{73} 5.27. Выжить: Пожизненное заключение. Ольга Адамова-Слиозберг. Родственникам зависимых. Не переступать грань.{74}

В частности, в некоторых беседах опыт заключённых сопоставлялся с опытом тех людей, у которых есть зависимые родственники. И женщинам, у которых есть пьющие мужья или употребляющие дети, очень важно было бы ознакомиться с опытом женщин, которые прошли нечеловеческие условия концентрационных лагерей и остались людьми вообще и женщинами в частности. И как раз их стратегия была основана вовсе не на сепарации, не на чувстве собственной исключительности и не на отказе от чувства вины. Здесь можно упомянуть следующие мемуары: Евфросиния Керсновская «Сколько стоит человек?», Ольга Адамова-Слиозберг «Путь», Евгения Гинзбург «Крутой маршрут», Тамара Петкевич «Жизнь – сапожок непарный».

Конечно, годы были атеистические. Некоторые женщины не пишут о вере, но здесь надо понимать специфику времени. Их мемуары показывают, что человек мог выжить при наличии смысловой вертикали. Евфросиния Керсновская, например, рассказывала, что мама её научила больше акцентировать внимание не на негативе, а на положительных сторонах жизни. И даже приводила в качестве примера сказку, в которой рассказывала, что колдунья положила на грудь девушки трёх жаб, чтобы они сделали девушку уродливой, но эти жабы превратились в розы.

См. подробнее главу «Евфросиния Керсновская и её книгу "Сколько стоит человек"» из части 3-й «Вера (идеалы) и преодоление травматического опыта».{75}

Ольга Адамова-Слиозберг рассказывала, что, даже находясь в заключении в тяжелейших условиях, она старалась не сдаваться. Они с подругами открывали окна и, раздевшись, делали зарядку, закалялись, изучали языки и оставались в таком очень бодром состоянии.

И когда она свидетельствовала о том, что можно и в этих нечеловеческих условиях остаться человеком, над ней смеялись. Но потом девушки, которые над ней смеялись, забирались ночью к ней в кровать и требовали, чтобы она поклялась им, что то, что она говорила, – правда. Что действительно можно остаться в нечеловеческих условиях человеком.

Феномены, сопоставимые с концепцией так называемой созависимости

В цикле бесед «Любовная зависимость»{76} – этот цикл бесед проходил в Соловецком монастыре – разбиралась такая тема, как симбиотические отношения. Симбиотические отношения возникают при определённых условиях, когда один человек практически намертво «приклеивается» к другому. И это – не любовь. В беседах в том числе разбирались некоторые примеры из книги Робин Норвуд[30] «Женщины, которые любят слишком сильно». В частности, некоторые мысли из этой книги упоминались в ответе девушке, которая считала, что её зависимость – генетической природы.

Ответ «Зависимость. О любовной зависимости – девушке, пытающейся «подстегнуть» себя «драйвом», считающей, что у её желаний – генетическая природа».{77}

См. также:

«Любовная зависимость. Девушке по поводу депрессии после расставания с человеком, который высасывал и поедал её. Ч. 1».{78}

«Любовная зависимость. Ч. 2».{79}

«Любовная зависимость. Ч. 3. О чувстве вины и связи со странным человеком».{80}

Также о зависимых отношениях – см. три ответа женщине-музыканту:

«Зависимость. Женщине-музыканту о зависимых отношениях, ценности человека, обогащении».{81}

«Зависимость. Женщине-музыканту о внутренней пустоте и преодолении зависимости (от определённых людей)».{82}

«Смысл. Женщине-музыканту об утрате смысла деятельности и жизни вообще».{83}

Робин Норвуд великолепно описала симптомы, но её выводы насчёт того, как этим женщинам выходить из своих зависимостей, в некоторых случаях представляются спорными. Её выводы строятся в том числе с привлечением стратегий, входящих в состав 12-ти шаговой программы. Но если проанализировать истории, описанные Робин Норвуд, то можно сказать, что женщины, которые были беззащитны перед эмоциональной вспышкой, были заточены под определённую модель. Например, это была школьница, которая действовала во всём, как её научили родители. Это, конечно, очень хорошо – слушаться во всём родителей, но когда человек не принимает личные решения, то он как человек и не развивается. Либо эта модель была социальной – если сказать своими словами: один человек говорит другому, мол, я с тобой не общаюсь, потому что ты находишься не на одном социальном уровне со мной. Либо человек мог усвоить какую-то модель психологическую: психологическую доктрину, которая разносит типы людей в какие-то клеточки, например, соционика.

Если человек принимает какую-то такую концепцию, он уже не каждый раз принимает личные решения в отношении каждого конкретного человека, а действует исходя из какой-то схемы. И что получается? Не происходит этого ежедневного благодетельного обмена с окружающей средой, с другими людьми, с Бытием. Нет внимания к Другому. И поэтому человек, не принимая личные решения, не развивается.

Не развивается система понятий (то, о чём писал Лев Выготский[31]).

См. главу «О некоторых идеях Льва Выготского. Формирование мировоззрения человека. Абсолютная замкнутость на себе как начало шизофренистического процесса распада сознания» из части 2-й текста «МОЗАИКА ИДЕЙ: штрихи к идеям, стремящимся встроиться в мировоззрение современного человека».{84}

И соответственно, когда происходит какая-то кризисная ситуация, когда происходит эмоциональная вспышка, человек оказывается беззащитным. В нём не формируется та система понятий, с помощью которой он мог бы эту вспышку от себя отклонить. Этот процесс порабощения вспышкой показан Стефаном Цвейгом в произведениях «24 часа из жизни женщины» и «Амок».

Если персонажи Достоевского «разгоняются» на протяжении многих глав, то персонажи Стефана Цвейга – за несколько страниц. Женщина из первого произведения прикипела душой к молодому человеку, запойно игравшему в казино. Когда она, желая его спасти, вынудила его дать клятву, что он не вернётся к игре, она наслаждалась зрелищем рукотворённого чуда – именно так понимала свой поступок, совершённый в отношении молодого человека. Встреча с молодым человеком произвела на неё такое яркое впечатление, возможно в том числе и потому, что она пребывала в пассивном состоянии. После смерти мужа она ездила по миру, пассивно собирая впечатления. При условиях пассивности души внешняя реальность «таранит» человека, в нём не сформировано то, с помощью чего он мог бы отклонить от себя импульс, толкающий на дикие выходки. Отпечаток на её душе был столь глубок, что не было такого преступления, на которое она, по собственному признанию, не пошла бы, чтобы быть с молодым человеком.

Персонаж из произведения «Амок» также пребывал в дремотном, пассивном состоянии, пока не увидел её – женщину, которую захотел унизить. В итоге так прикипел к ней, что себя без неё, гордой и отвергающей его, более не видел. Вопрос о механизмах формирования такого рода аномальных привязанностей и вопрос освобождения от таковых – являются одними из главных вопросов, вокруг которых группируются идеи цикла «Любовная зависимость». Та же пассивность, спячка души, ставшая предвестником катастрофы, читается и в упомянутом выше произведении Цвейга «24 часа из жизни женщины».

См. цикл бесед «Любовная зависимость».{76}

5. Правило цитадели. Через обогащение личности. С. Цвейг и рассказы «Амок», «24 часа из жизни женщины».{85}

См. по теме также и иные беседы цикла:

12. Любовная зависимость как наркомания. Рогожин, Аглая, компульсия. Выход – доброта. Высшее гасит низшее.{86}

13. Защита от очарования. Психопаты. О т. н. созависимости. Гордость и необходимость смириться.{87}

Тема привязанности к объекту страсти разбиралась в цикле бесед «Преодоление игрового механизма». Многие беседы данного цикла строились на следующей идее преподобного Марка Подвижника. Он считал, что «когда душа покрыта (как покровом каким мрачным) всезлым забвением, пагубным разленением и, материю и питательницею всего злаго, неведением; тогда жалкий слепотствующий ум удобно привязывается к каждой вещи видимой, или мыслимой, или слышанной: видит, например, красоту женскую, и тотчас уязвляется плотскою похотию»[32].

Понятно, что речь идёт не только об уязвлении похотью, речь идёт о том, что когда ум человека находится в пассивном состоянии, то он удобно заражается любым ярким образом. Как и было сказано выше, если человек не строит свою систему понятий, он может осмыслить только своё сиюминутное состояние. А к чему это сиюминутное состояние будет призывать? К игромании? К тотальной включенности в жизнь другого человека? К симбиотическим отношениям любовной зависимости? Это уже вопрос второстепенный.

Если же картина мира человека обогащается, он уже может начать различать, что является заботой о другом человеке, а что является проваливанием в другого человека (по типу госпожи Красоткиной или по типу заключённого, полностью фиксирующегося на мнении надзирателя).

О том, как может осуществляться выход из колеи, в которую затягивает аномальная фиксация на другом человеке, рассказывается в тексте «О развитии монашества, о теории «созависимости» и о прочих психологических подходах к решению личностных проблем».{89}

Почему аномальная? Потому что, как можно предположить, она основана не на любви, а на самофиксации. Ориентация на ближнего может быть только внешняя, тогда как человек на деле питается собственными эмоциями (которые вызываются контактом с ближним и размышлениями о ближнем). А сам ближний как самостоятельная личность при том, может, и не нужен.

До нас дошло письмо святителя Игнатия (Брянчанинова), в котором он вскрывает неочевидный психологический механизм – как фиксация на себе может маскироваться под христианскую любовь. Это письмо приводится в указанной статье в главе «Святые отцы и психология». Две последующие главы «Нейрофизиология и любовь. Некоторые особенности восприятия реальности», «Услышать голос другого» показывают, как через подлинное расширение личности на основе действительной любви к ближнему (основанной на деятельном внимании к ближнему, а не к собственной персоне) совершается выход из тех мысленных тупиков, некоторые из которых называют созависимостью.

Об отличии подлинной любви от самозамкнутости, на основе которой иногда развиваются процессы, внешне принимающие облик любви (эти два процесса кто-то, бывает, что и путает), рассказывается также в третьей части текста «ОБРАЩЕНИЕ К ПОЛНОТЕ. Становление личности как путь преодоления зависимого поведения», в главе «Любовь как способность переключить внимание в жизнь другого. Ещё несколько замечаний о страсти гордости и самозамкнутости»{90}.

Адам – первый созависимый?

В отношении теории созависимости есть такое мнение, что Адам, отвернувшись от Бога, послушал Еву, и в этом явлении, как считают сторонники теории созависимости, и явлён эффект созависимости. Но если Адам и созависим, то где же тогда любовь? Если Бог создал мужчину и женщину и сказал, что оставит человек отца и мать и прилепится к жене, и станут двое одна плоть, то неужели Бог уже заранее обрёк людей на созависимость?

Дело в том, что разобраться, где между людьми возникает конструктивная связь, а где нездоровая привязанность, можно только при наличии картины мира, при понимании того, что происходит в человеке, то есть, иными словами, при правильной какой-то антропологии.

Согласно духовным авторам Православия проблема Адама состояла не в обращении к жене. Детально анализируя происшедшее с Адамом, Жан Клод Ларше[33] в своей невероятно насыщенной смыслами книге «Исцеление духовных болезней» подключает к описанию катастрофы, случившейся с первыми людьми, большой массив святоотеческих высказываний. Он отмечает, что первым людям была дана сила вожделения. Эта сила была устремлена к Богу, через что человек переживал подлинное наслаждение.

О том, как понимание происшедшего с первыми людьми помогает найти ориентацию в реальной жизни, см. в тексте «Христианская картина мира. Беседа перед Крещением»{91}. Главы: «Жизнь первых людей в раю. Высшее призвание человека. О понимании добра и зла»; «Искушение первых людей. Грехопадение, как оно проявляется в нас»; «Потерянный рай. Причины изгнания. О телесности, "кожаных ризах" – телесности».

Поддавшись искушению, человек решил насладиться иными удовольствиями, достижимыми быстро и легко. Эти новые удовольствия отличались от духовных, «к которым тянулась его природа, но к которым он был приобщён лишь отчасти, так как совершенная приобщённость им могла явиться только итогом духовного возрастания». Адаму было уготовано вкушать и чувственные удовольствия. Но он наслаждаться мог ими духовно, в Боге, воспринимая явления через созерцание их духовных причин – логосов.

О том, как человек, нашедший духовный путь, и чувственные наслаждения воспринимает более полно, см. в ответе «Вера и социальная жизнь. Духовность, радость и предметный мир».{92}

О том, что такое логосы и как созерцание их помогает выйти из жизненного и ситуационного тупика, см. в главе «Познать своё призвание и следовать ему» из первой части текста «Преодолеть отчуждение (в том числе, – и о депрессии)».{93}

Применительно к современному браку эту мысль можно выразить следующим образом. Мужчина радуется, видя свою жену. Созерцая логосы, он видит в ней человека, с которым он хочет общаться и вместе проводить время, с которым есть, о чём говорить. Он видит, что она пойдёт с ним по жизни, ощущает полное родство с ней. Или – согласно иному варианту, он отбрасывает всякую попытку соединиться с супругой на духовном уровне и фиксируется исключительно на её телесных формах. Как говорила одна женщина о своём муже, вошедшем в игровую зависимость: помимо игры у него остался интерес только к двум «вещам» – еде и интимным отношениям, к которым он хотел прибегать, невзирая на место и обстоятельства, словно никаких тормозов не осталось.

Созерцая логосы творения (те идеи, которые лежат в основании явлений), Адам с помощью любви мог объединить «чувственно воспринимаемое и умопостигаемое» (то есть применительно к современному браку – мужчина в женщине видит не только женщину, но также видит в ней и друга – ту, с которой пойдёт по жизни, ту, которую будет любить, даже когда плотское желание увянет). Но Адам, злоупотребив своей свободой, отвернулся от своего предназначения и извратил свою природу. Адам начал воспринимать и желать творения сами по себе и захотел наслаждаться для самого себя, эгоистически, то есть вне Бога. Стремление к духовным желаниям и наслаждениям, которые соответствовали его первозданной природе, он заменил желанием плотским.

Таким образом, полученное обманом наслаждение, стало началом его падения. Как отмечал преподобный Кирилл Скифопольский: «умопостигаемой красоте Адам предпочёл то, что показалось приятным для его плотских очей».