Мерак

– А что тут скажешь? С такими лучше промолчать, не докажешь же ничего. Плохо она поступила – но это еë дело, не принимайте на свой счет! Если на всех обращать внимание, никаких сил не хватит.

Один такой вечер складывался в другой, зима перетекала в весну, а весна в лето. Подруги приходили по очереди или выходило, что собирались втроём на еë маленькой кухне. Ася продолжала обучать детей писать картины, складывая разные натюрморты и показывала всё новые техники рисования, помогала найти для них точные цвета.

А летом ездила с палаткой по области, стараясь набрать вдохновения от природы. Кормила комаров у озёр. Рассуждала о жизни глядя на пламя костра. Рассказывала свою историю вновь, слушала о жизненных событиях других. Смеялась над байками и нелепыми историями, что звучали рядом. Нагнувшись, прижимала блокнот к коленям, записывала названия книг, которые ей советовали прочесть. Рядом, колыхал костёр, благо, он умеет сжигать ненужные слова и оставлять только потрескивание. И где-то между этими и другими вечерними звуками Ася и услышала, что в июне будет праздник. На каком-то, ещё неизвестном ей острове.

От предчувствия чего-то незнакомого в этот раз она решила не ехать одна. Но почему-то тянула до последней недели, откладывала звонок, как будто ещё не была уверена. И только потом, всё же позвонила подруге и позвала её с дочкой. Они договорились встретиться на остановке, там, где они должны сделать пересадку на другой автобус. На этой круговой развязке всегда было пыльно. А сегодня ещё и солнце пекло – по-другому и не скажешь. В автобусе не осталось свободных мест, воздух был вязким, как масло, и двигался медленнее самого транспорта. Автобус, плетясь по расплавленным улицам, будто нарочно не торопился. Точно зная: половина пассажиров выйдет у реки, а вторую всё равно ждёт работа, так зачем спешить. Минут через сорок, когда они уже нашли места и немного отдохнули, раздался голос водителя, он нехотя произнёс в динамик, почти сквозь зевок: “Городской пляж”.

– Нам на следующей, – сказала Ася.

После потного, душного воздуха, горячая улица показалась прохладной и почти приятной. Но ненадолго. Они стояли на тротуаре, споря, куда идти. Ася снова пыталась объяснить маршрут, как ей его описали. Но, похоже, либо она что-то перепутала, либо ей назвали не ту остановку. Они немного походили туда-сюда, нерешительно, как бывает, когда не хочется признать, что путь потерян. Река, точно, была в другой стороне, а Ася всё указывала в противоположную.

– Вон, люди идут, надо у них спросить, – нетерпеливо сказала дочка подруги, которая уже пять минут утверждала, что надо выйти хотя бы на набережную.

Проходящие мимо люди это подтвердили.

– Прямо по лестнице и налево.

– Благодарю, – коротко ответила Ася.

Они вернулись к остановке “Городской пляж”, поднялись по широкой лестнице, скрытой в тени, и увидели жёлтый песок, утрамбованный людьми на полотенцах. Речная прохлада вырвалась из-за холма, чуть смягчив их усталость. Пройдя до самого края набережной, они заметили рядом с гаражами небольшой пирс, как Асе и говорили. По идее, это и было нужное место. Но вокруг не было ни души.

Минут через пять блужданий глазами и раздумий о том, что делать дальше, они заметили: с вытянутого острова посередине реки медленно отчалила лодка.

К переправе в спешке подошли ещё двое.

– Мы позвонили, вон, уже за нами едут, – сказал парень, обращаясь сразу ко всем.

Обсуждение тут же сошло на нет, они переглянулись, и сомнения рассеялись с ветерком. Лодка приближалась не спеша, подрагивая на лёгкой ряби. С острова между деревьями начинали слышаться звуки – то ли музыка, то ли чьи-то голоса, то ли это было предвкушение, вдруг разыгравшегося воображения. Когда лодка наконец достигла пирса, она тихо стукнулась носом о покосившиеся доски. Все качнулись. Лодочник не спешил вставать со своего места, только кивнул. Туда-сюда мотавшейся, он, уже даже деньги брал нехотя, а пузатый мужчина, который держал лодку, пока все усаживались, сел потом рядом с ним и уверил:

– Всё, на этот час это последние опоздавшие.

Сели тесно, бок о бок, держа вещи на коленях, дно было мокрым, но лодка вздрогнула не смотря на мелочи, оттолкнулась, развернулась оставляя за собой размытое волнение.

– Вы тут хоть кого-то знаете? – тихо спросила Асю подруга, но еë голос съел гул мотора.

– Что?

Подруга отмахнулась рукой, мол, потом.

– Переправа работает по расписанию, но народу сегодня много, так что на первый раз опоздание не считается, – улыбаясь, прокричал пузатый мужчина, посмотрев на всех, – А в другие дни, ждать придется до трëх часов.

Ася держалась за край, ловя глазами пейзаж. Ветер обдувал лица, уносил остатки суеты, подхватывал пресные брызги, даря белый жемчуг солнцу – опоздавшие одновременно выдохнули и зажмурились от яркости воды.

Синий коридор окатил свежестью; дуновением, идущего с истока реки, за две тысячи километров отсюда. Один берег отдалялся, а другой по удивлению стал быстро приближаться. Между берегами было от силы четыреста метров, но для людей оставшихся ютиться на городском пляже это расстояние казалось почти недосягаемым.

Не дойдя до берега метров десять, мотор замолчал, и лодка, шелестя, покатилась, продолжая создавать волны, отличные от природных. Детские визги с пляжа вдруг стали особенно отчётливо слышны. Течение подхватило лодку и начало её разворачивать, стараясь пристроить к пирсу. Ася отметила про себя, что он чуть больше, чем был на том берегу и соединялся с серым деревянным амбаром. Лодку подтянул мужчина, который уже ждал их, и галантно подал руку каждому. Было заметно, что он рассчитывал на вознаграждение, украдкой посматривая на лодочника. Вот, я руку всем подал, встретил, видел? Где мои заслуженные деньги? – читалось в его взгляде.

Ступая по брусьям, их шаги эхом разносились по пространству между водой, будто тряся всю конструкцию амбара. У самого берега из воды торчал сплошной рогоз, а кваканье лягушек в этом закулисье заглушало все остальные звуки. Вереницей люди двинулись по узкой тропинке вдоль берега. Проходя мимо небольшого, деревянного дома, пузатый мужчина, который шëл впереди, сообщил, что на этом острове живет десять человек. Те, кто слышал этот факт повертели головы по сторонам и увидели ещё два дома чуть поодаль.

Перешагивая через поваленные деревья и передавая друг другу поникшие ветки, они шли около пяти минут, пока не вышли на поляну – уже в самой середине острова. И один за другим, увидели впереди столпотворение.

– А вот, наш главный участник праздника, – проходя огромную иву, сказал мужчина, а вот хорошее место, можете ставить палатку тут, – сказал он Асе, которая шла за ним, – Только ближе к деревьям, вечером хоровод будем водить. Людей много будет, растянемся, как следует на весь остров.

Тяжесть рюкзаков упала на землю. Переводя дыхание на другой лад, они оглянулись по сторонам. Люди копошились возле своих палаток: кто-то сосредоточенно натягивал верёвки, поправляя колышки, другие сидели у самой воды, девушки расправляли мокрые волосы, подсушивая кожу под солнцем, а остальные суетились, создавая общий беспорядок предстоящего праздника.

– Вы тут кого-то знаете? – спросила подруга.

– Не думаю.

– А как вы тогда узнали про этот праздник? Я думала, что вас знакомые пригласили.

– Случайно, услышала разговор, что зовут всех, кого только можно на праздник языческий и я поинтересовалась. Место заинтересовало, не далеко от города и природа. Я ещё не была на этом острове, мне показалось это будет интересно. Катерина, что мы всë на “вы”, – сказала Ася подруге, – Сегодня в одной палатке будем ночевать, можно и на “ты” перейди.

Катерина понимающе улыбнулась.

Оказалось, она ни разу не имела дела с палатками, и Асе пришлось объяснять на ходу: что куда вставлять, как натягивать, где фиксировать. Шаг за шагом, крутясь возле, вместе, они справились – палатка довольно быстро обрела форму. Ася залезла внутрь первой, чтобы переодеться в купальник и хоть немного освежиться после этой выматывающей поездки.

– Я купальник оставила дома, – в скором времени, вылезая сообщила она.

– Возьмите мой, я в футболке могу искупаться, – предложила дочка.

Ася продолжая расправляться в полный рост, ответила, что не стоит и быстро зашагала куда-то прочь.

– Чего это она?

– Как всегда, это же Ася Александровна. Но ты молодец, предложила хоть. Давай переодевайся, залезай, а то я уже не могу так хочется искупаться.

– А она что?

– Может, тоже решила, что может в футболке.

Пузатый мужчина подошёл вновь, окинул взглядом палатку и поинтересовался, как они устроились, не хотят ли есть или пить. Представился, как Алексей, главный жрец праздника. Рассказал Катерине о сценарии вечера, о традициях и ритуалах, которые собирались соблюсти. Потом предложил показать, где здесь удобный спуск к воде. К этому времени дочка уже выбралась из палатки и, не успев понять, почему мама решила остаться с только, что подошедшей Асей, пожала плечами и пошла вместе с жрецом купаться.

– Почему вы не взяли дочкин купальник?

– Как-то неудобно, да еще у меня грудь маленькая, только детские могу подобрать.

– Ну, разница я скажу вам не большая. Если что, берите, правда. Ничего неловкого не было, она редко кому-то что-то предлагает. Так что вполне можно было.

– Я учту, благодарю.

– Вы… Ты искупалась хотя бы? Вода очень приятная должна быть.

– Ноги промочила, вода приятная, но там люди сидели, – пока подруга не успела ничего сказать, поспешно добавила, – Правда, не стоит переживать, всë в порядке. В следующий раз не забуду.

– Давай я переоденусь и вместе сходим, побродим.

– А дочка куда пошла? – смотря на удаляющиеся спины спросила Ася.

– Оказалось, этот мужчина с лодки, который встречал нас, всех и собрал сегодня, он тут главный. Алексей, его зовут, хотел показать где тут хорошо купаться, но думаю далеко тут не уйти, пойдем в туже сторону, что и они. Может там не будет много людей.

В три стороны на просвет была видна вода, лишь с той, откуда они пришли, зелень сгущалась, дрожала листвой непроглядной и плотной. Остров обдувал приятный ветерок, и, глядя на течение, можно было подумать, что они медленно плывут на зелёном корабле, всё дальше отдаляясь от жаркого, шумного мира.

Правая часть острова, по которой они собирались бродить, сходила на нет мягким треугольником. Под каждым деревом стояли палатки, и между, и у самой кромки воды. Главной участницей поляны была ива. Она стояла в центре, распуская изящные ветви во все стороны, будто являясь сердцем этой земли. С вершины её кроны был виден и городской пляж, и другой, дальний остров. А вокруг неё, чуть поодаль, росли другие деревья, словно охраняли, держась на почтительном расстоянии, чтобы её корням было просторно.

Под ивой лежала уже сухая, скошенная трава.

– Тут явно готовились к этому мероприятию, – сказала Ася, когда Катерина только выглянула из палатки, – Траву скосили, правда, не убрали, там скорее всего сухие колючки. Надо быть осторожными при хороводе, как я поняла мы будем вокруг ивы. Тут, вот и палки для костра приготовили.

– Да, кострище будет, ого-го. Пойдем?

Полдня было впереди. Они пошли мимо палаток, ища, то самое место для купания. От их шагов кузнечики отпрыгивали в тень, будили комаров, и те, тут же пытались присоединиться к прогулке, хватаясь за возможность поесть раньше намеченного. Хотя направление было верное, спуска к воде, где уже сидели, искупавшись, дочка с Алексеем, они не заметили. Уперевшись в высокие камыши, они решили идти вдоль берега, присматриваясь к хоть сколько-нибудь подходящему месту.

Люди всё это время только прибывали и кучки людей становились плотнее и громче. Маленький костер неустанно готовил еду, разнося ароматы, а большой – тот, что предназначен для ночного пламени, всё набирал в себя новые поленья. К вечеру он должен был вспыхнуть напыщенно, властно, освещая собой половину острова.

Девушки за разговорами плели венки, норовя успеть до наступления темноты. Они были сосредоточены: на закате они смогут узреть свою судьбу, неся свой венок как можно дальше от берега, чтобы отпустить его в плавание… Холодная вода схватит за их подолы, длинные платья потяжелеют и потянутся, а они будут заходить глубже, плавно передвигаться, стараясь покорить течение своей нежностью. Ведь когда, если не сейчас? У них в руках – их судьба. Венок, который по силе нужно отправить так, чтобы путь его не запутался в камышах, а суженый не был похож на водяного.

– А я не знала, что венок надо плести, – сказала Ася появившиеся из-за спины Катерины.

– О, а где ты была? Мы тебя не могли найти.

– Ходила по острову, но меня буквально всю съели комары. Даже средство от комаров не помогло.

– Да, мы, когда на венок искали цветов, было не приятно. Комаров действительно очень много. Но потом мы возле костра сидели, дым отпугивает, нормально. Там вкусную кашу приготовили, травяной чай. Возможно там что-то осталось. Хочешь?

– Не знаю. Я хочу в палатку. От комаров, – сказала Ася будто сдерживаясь.

– Возле костра нет их, – убеждала Катерина, – Сейчас дочку подождём, она вон, со всеми в реке. И пойдём греться. Поешь хоть горячего.

Ася на это, как будто бы мотнула головой, наклонившись к ноге и почесала. Дочка быстро вышла из воды сжав плечи, тянясь всем телом к полотенцу.

– Холодно, я не смогла далеко зайти, – сказала она.

– Идём к костру, – укутывая дочь предложила мама.

– А переодеться? Я сейчас…

У костра снова кипел чай, в золе переворачивался картофель, и Асе достался один из горячих клубней, он обжигал пальцы, но был вкусен. Она сидела на неудобном бревне. Вокруг шумели разговоры. Постепенно начали подходить новые люди, кто-то здоровался, кто-то просто присаживался рядом, не спрашивая. Разговоры были про чемпионаты, про ковëр, про кого-то, кто “технично ушёл в проход”, и она поняла, что почти все тут – борцы. Русская борьба, приёмы, броски, сила. Ася не понимала ни терминов, ни интонаций, – они все давно знакомы, а она чувствовала, что оказалась тут случайно. Кто-то попытался её втянуть в диалог, спросил, с мужем ли она. Ася вежливо улыбнулась и покачала головой. Разговор перескочил дальше, обогнув её, как вода обходит камень.

Она смотрела на костёр, на разлетающиеся искры, слушала, как за её спиной хихикали. Возможно, там дальше в глубине деревьев, пели и гадали – всё, как и должно быть на Ивана Купалу. Только она не чувствовала ни Купалы, ни себя. Всё происходило рядом, но не с ней. У неё всё чесалось. Локоть, спина, бедро под штанами, тело не могло успокоиться и злилось даже на тугую резинку носков. Катерина с дочкой опять пропали из видимости и вообще… Но всё было именно так и никак иначе. Ася сидя в шуме и не могла сдвинуться с места. Она просто опять застыла. Не дыша глубоко, решив спрятаться от самой себя. Ветер гулял по плечам, опускался до щиколоток, прохолодил сквозь одежду. И всё было невыносимо: шум, свет фонариков, чужие лица, плотный запах дыма, и в то же время, ничего не происходило.

Но вдруг, словно без её ведома, Ася оказалась втянутой в хоровод. Круг сомкнулся вокруг ивы. Костер пылал с необычайной силой, распыляя оранжевое свечение и жжение. Лица горели, руки крепко сжимались в ожидании, когда можно будет уже рвануть с места. Столько силы вызлевалось, что люди выглядели травинками – качались, не отрываясь от земли. Напряжённо вслушивались в природу, каждый чувствовал, что вот-вот наступит момент, когда энергия, накопленная в этом круге, прорвётся наружу. Дым окутывал. Жрец поднял руки к небу и произнёс:

– Сегодня, в ночь Ивана Купала, мы чтим огонь и воду – две стихии, что очищают и возрождают. Это пламя костра смоет все страхи и печали, а вода дарует силу и чистоту душе. Мы кружимся вокруг ивы, символа жизни и возрождения, ведь именно здесь сплетается земное и небесное, свет и тьма. Пусть этот хоровод принесёт нам силу и укажет правильный путь.

Он сделал знак и громкий взрыв огня в костре заставил всех вздрогнуть. И чуть менее торжественно добавил:

– Раскручиваемся по часовой стрелке, только следим за всеми, не разгоняемся сильно.

Хоровод завертелся, огонь затрещал в такт шагов, искры сливались со звездами. И быть может в эту самую ночь одной искре удалось исполнить свою заветную мечту – она стала звездой, огненностью, мерцающей теперь не только пару секунд.

Движения закручивались всё быстрее, и казалось, шагали не люди, а само пламя, принявшее человеческий облик. Тени метались по поляне – вытянутые, ломаные, то в охапку, то врозь. Краснота костра ложилась на фигуры, будто порыв расписывал их углём и глиной. Одна девушка громко рассмеялась, уронив венок, кто-то подпрыгнул выше остальных и, потеряв ритм, снова влился в круг. Ася чувствовала, как горячий воздух обнимает её. То ли жара, то ли пульс, то ли сама земля начала подрагивать. Кто-то вскрикнул, закружившись слишком быстро, и этот крик превратился в глухую песню; за спинами, на границе круга, звучащую, как холодок.

Почувствовав этот контраст, Ася поняла, что напрочь испарилась. И начала отступать, подтянув сжимающие руки с двух сторон, так чтобы круг не распался. Руки, как звенья понимающе поддались и снова крепко сцепились между собой. Она попятилась, словно отстраняясь, проникая всё больше в тень. Позволяя оставшимся продолжать. Кто-то исчезал, кто-то выходил. Круг сужался, но не замедлялся – он становился легче, прозрачнее, ускоряясь под ногами, накручивая витки один за другим..

– Ты тоже тут уже? – подходя к своей палатке, сказала Ася, стоявшей подруге.

– Да, очень жарко. Дочка, вон, ещë бегает. Они ещё и прыгать через костёр начнут. А ты хочешь?

– Прыгнуть через костёр? – Ася не ожидала такого вопроса, и растеряно начала представлять, – Будь он маленьким, возможно я бы попробовала, а так опасно.

Они стояли и смотрели – кто будет следующим, кто не выдержит силы огня. Смеялись вместе со всеми, пока один круг сжимался, а другой – расходился от него лучами. Глаза, обращённые к бегущим, горели сильнее – бегущие смотрели в себя, а остальные – на них.

Когда остались самые стойкие, смех перешёл в аплодисменты, и сила стихии подняла за собой другие элементы. Хлопки ускорялись, следя за ногами. И когда руки горели одинаково, как ноги, пятеро, оставшиеся в центре, вдруг одновременно остановились и поклонились друг другу.

Хоровод завершился.

Из них образовалась одна пара, не разомкнув рук, они остались стоять.

Словно огонь выбрал их и сшил невидимой нитью.

В эту ночь, наполненную смыслом, они успели влюбиться и полюбить.

Пламя трепетало, догорая. Люди, ещё пылающие от его жара, сбивались по интересам в небольшие группы. Остужались. А Ася, доведённая до предела укусами, не выдержала и спряталась в палатку. Лёжа, смотрела на тени, идущие по натянутой ткани. Шум вроде бы угомонился, но уснуть всё равно не получалось.

Ночь разошлась в воображении, стала слишком долгой, томной. Как и угли догорая, всë тянулись к небу тонкими нитями своей души. Их шевелили, перебирали, а они всё равно светились, как могли. Тлели, уже вырисовывая довольно длинную, красную дорожку. Ясное небо – чернело.

Листья ивы словно пальцы перебирали воздух. Считали звëзды и сопоставляли их с людьми внизу.

– Кто первый пройдëтся по углям? Кажется, готовы. Пора! – крикнул жрец.

К началу красной дорожки выстроилась очередь из желающих совершить пробежку. Мужчин десять. Немногие дошли до еë конца.

С замиранием сердца Ася выглянула из палатки.

Но с этого ракурса было ничего не разглядеть.

Народ толпился в нерешительности – хотя бы просто посмотреть. И она тоже пыталась понять, что происходит, но слышала только вздохи и рукоплескания. Уже было потянулась за обувью, но жужжание комаров со всех сторон заставило её отпрянуть и снова спрятаться.

Звуки продолжали бродить где-то возле, брюзжанием молний, шурканьем прям рядом… звоном чашек, комарами, что отважно бились о палатки, желая продолжить пир. Тени играли, мерцая остатками огня.

Ася лежала, пытаясь уснуть. Но ночь не отпускала. Может жара или уже холод, или само тело отказывалось переходить в другой ритм, не находя покоя. Она перебирала все неровности под спиной и ждала, когда всё окончательно стихнет.

Утром, все спящие одновременно дернулись сквозь сон, от звона колокольчиков. То приближающихся, то удаляющихся, будто кто-то кружил по полю, неся их в руках. Когда совершенно точно прямо над палаткой прозвучал звон, Ася вздрогнула ещё раз.

– Это что они так будят всех? Ещë и шести нет, – пробормотала она.

Подруга ответила что-то тихо, сквозь сон, то, что Ася всë равно бы не поняла, и отвернулась на другой бок, стараясь уцепиться за остатки сна.

А потом, как раз в паузе, затрещала молния палатки, громче любого колокольчика. Ася вышла на траву, покрытую росой.

И увидела коров. По всей поляне, явно ощущая неудобство своего передвижения – коровы ходили между оставшихся палаток. Они такие здоровенные и палатки могут затоптать.

Звон колокольчика ещë долго крутился на этой части острова, самые стойкие спали, а другие уже завтракали. Одежда, пропахшая за празднование, костром, уже не замечала новых запахов.

Ася повертелась и, как художник, пошла за рассеянным солнечным светом, через поляну, меж деревьев, скользя, едва ступая по сочному ковру. Шла, будто была потерянным солнечным зайчиком, пробирающимся в знакомом направлении света.

Вскоре её белая голова засветилась, встретившись с солнцем, а, последовав ещё дальше за зовом лучей, она оказалась в реке.

Опускаясь по плечи, резко выдохнула. За своим возгласом, который показался ей слишком громким, услышала вокруг пение птиц. А когда вновь вернулась вниманием к воде, течение вдруг стало густым и прозрачным. Бледно-жёлтое солнце за эту секунду поднялось ещё немного выше пелены тумана.

И она оказалась в вдохновении.

Момент, когда весь мир замирает и тянется в одну точку. Назад. Стараясь удержаться за только что увиденный образ. Такой шанс выпадает ужасно редко. Это, как если бы Ася прямо сейчас разжала кулак, а потом, резко сомкнув ладонь, поймала рыбу.

Идеальное полотно сместилось вместе с солнцем. Водоросли пришли в движение, оттаяв под напором течения. Ася встала из воды, по-прежнему держась за то, что увидела. Стараясь натянуть свой холст поверх природной картины, представляла, как пишет: смешивает краски, чтобы получился именно тот оттенок, что был полминуты назад. Пририсовывает утреннее спокойствие, накладывает тени, создаёт дымку пробуждающегося часа. Растушёвывает свет, проходящий сквозь воду. Он касается её руки и, будто обожжённая умиротворением, она заканчивает набросок.

Клянётся себе, что обязательно нарисует увиденное, как только вернётся домой. Найдёт натурщицу, наденет на неё белый сарафан, будет вспоминать это ощущение, вырисовывая изгибы, обрамлённые водой. Ноги, утопающие в иле, не видно, но мягко лягут червонным золотом, соединяя тело с водой, а ступни с землёй, создавая лёгкое покачивание течения.

Серость смешается с болотным цветом, белый станет желтоватым, верхушка голубого неба застынет в протяжных волнах. Разговоры птиц останутся на ветвях ивы, из тени которой особенно ясно видно безмятежный свет. Взгляд будет привычно искать солнце, а находить лишь бесконечность.

Подул ветерок, Ася покрылась мурашками и, оборвав холст с наброском, вышла из воды. Не захватив с собой полотенце, она обтёрлась кофтой, одновременно спеша в палатку, чтобы переодеться в сухое.

– Доброе утро.

– Доброе утро, – не делая пауз, Ася продолжила, – Конечно не самое моё доброе утро. Не выспалась совсем, на мне живого места нет, чесалось всë от комаров, а потом коровы пришли. Видели коров? А вы нормально спали? Ну, тебя не кусали, потому, что ты у костра сидела со всеми, а я ходила по острову. Тут шумно было, а я хотела уединиться, подышать. Я встала, смотрю на поляне одни коровы, а палаток осталось совсем мало. И эти колокольчики на коровах… Оказалось переправа по расписанию работает и тем, кому надо было на работу пошли на первую. Но вторую вы тоже уже проспали, – протараторила она непривычно быстро, будто выуча заранее свою речь.

– А что в такую рань возвращаться? Сейчас как раз тише будет, можно покупаться ещë будет, людей вроде меньше, переждать жару. И тогда уже собираться, – сказала дочка Катерины что-то жуя.

– Последняя переправа в шесть. Дома мы будем часов в девять, это поздно. Или на трехчасовую можно будет пойти?