Однажды в Шотландии

После того, как мы впервые увиделись у дома Вирджинии, прошло всего несколько часов – и вот мы сидим на скале у Трона Артура. У наших ног раскинулся город.

– Мне кажется, я умру, если прямо сейчас не съем что-нибудь, – говорит Джошуа.

Думая только о цели, к которой идем, мы не догадались заглянуть в какой-нибудь ресторан или хотя бы купить сэндвичей. Для меня в этом нет ничего необычного – я часто забываю поесть.

Открыв сумку, достаю пачку печенья.

– Ты само совершенство! – восклицает Джошуа.

Мои щеки вспыхивают, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не закатить глаза. Сердце бьется все быстрее. Каким далеким мне кажется время, когда я подозревала его в том, что он серийный убийца!

4

17 декабря, вечер

Эдинбург

– Пора возвращаться, – говорит Джошуа.

Он с легкостью поднимается и стряхивает травинки с пальто. Галантно подает мне руку, чтобы помочь встать. Его жест безобиден, но я тут же напрягаюсь. Я не привыкла к проявлениям вежливости и невольно оглядываюсь. Сделав вид, что не заметила его руку, встаю сама – как всегда.

– Мы должны явиться в гостиницу не позже шести часов вечера, чтобы не пропустить регистрацию, верно?

– Да, – отвечаю я.

Мы осторожно спускаемся с холма. Подниматься было несложно, а вот идти обратно труднее, ведь уже стемнело.

– Но сначала нужно кое-что купить, – замечает Джошуа.

– Что?

– Кассиопея, ты вообще собираешься есть? – спрашивает он.

– Надеж…

– Нет, – прерывает он меня, – чего хочешь ты?

– Найти по пути в гостиницу супермаркет или какую-нибудь лавку и купить еды. Сейчас довольно холодно, так что воду и газировку можно хранить в багажнике. Еще можно купить фрукты – яблоки, например. И еще печенье и чипсы.

Да, мне нравится эта идея – если сделать в машине запасы, можно не следить за временем и не переживать о том, найдется ли поблизости открытый ресторан.

– Но ты, – спохватываюсь я, – ты ведь не будешь есть всухомятку, ведь…

– Ведь – что?

Черт возьми, он что, серьезно?! Он действительно собирается провести неделю, питаясь бутербродами? Он ведь явно привык к комфортной жизни! Ладно, допустим, я недостаточно хорошо его знаю, чтобы быть в этом настолько уверенной. Но у него прекрасная стрижка, пальто сшито на заказ, а сам он просто излучает уверенность… Нет, мне трудно представить, что он не привык как минимум трижды в день есть нормально приготовленную еду. Да у него же ресторан на юге Франции!

– Ты наверняка хочешь попробовать местную кухню. Что-то из блюд, которыми знаменит Эдинбург.

– Кассиопея, я вырос здесь и скажу честно: я, может, и скучаю по жизни в Шотландии, но не по ее кухне!

Свое замечание он сопровождает забавной гримасой. Маска невозмутимости, которую я весь день вижу на его лице, вдруг исчезает. И мне это нравится. Я улыбаюсь в ответ и вдруг вижу, что его улыбка снова исчезла.

– В последний вечер у нас запланирован поход в ресторан. Глупо будет не попробовать местные блюда.

– Решим позже. Посмотрим, в каком мы будем состоянии после нескольких дней в пути.

У меня перехватывает дыхание, так сильно мне хочется, чтобы он согласился пойти со мной в ресторан. Это глупо, ведь я его совсем не знаю и после того, как наше путешествие закончится, наверняка больше никогда не увижу… Так почему же для меня это так важно? Я пытаюсь понять.

Ты само совершенство! Слова, сказанные им без всякой задней мысли, тронули меня до глубины души. Именно это было мне нужно и сегодня, и все эти долгие годы. Парни, с которыми я встречалась, не осознавали, как сильно я нуждаюсь во внимании. Недостаток тепла заставляет меня страдать, но я не позволяла им этого понять. Более того, Джошуа смущает меня самим своим присутствием, пристальным взглядом и чем-то еще, чему я не могу подобрать названия.

В молчании мы возвращаемся к замку. Я фотографирую иллюминацию, витрины… Все вокруг дышит Рождеством и Новым годом и наполнено треклятой праздничной магией, которую я ненавижу всей душой. Я скептически разглядываю гирлянды, и на моих губах нет восторженной улыбки, как у всех остальных. Мы с Джошуа – единственные, кто смотрит на все это без восхищения. Интересно, почему он такой мрачный? Из-за предстоящего воссоединения с семьей, которое откладывает всеми возможными способами?

– Ну наконец-то! – Перед нами внезапно появляется Надеж. – Смотрите, что я нашла!

Она показывает нам шотландский шарф. Красное и черное идеально подходит ей. На губах Джошуа мелькает легкая улыбка. Интересно, чему он улыбается? Я собираюсь спросить его, но вдруг отказываюсь от этой мысли. В конце концов, меня это не касается! Кроме того, вероятно, он не сможет ответить в присутствии моей сестры.

– Нам пора в гостиницу, – говорю я.

Я продолжаю фотографировать то, что вижу вокруг, и постепенно позволяю себе погрузиться в праздничную атмосферу. Мне уже не так холодно, а рождественские украшения больше не ранят мое сердце, напоминая о потере, которую я пережила одиннадцать лет назад.

Отец с удовольствием путешествовал бы со мной. У него наверняка появлялись бы сотни идей, он предлагал бы сотни тем для репортажей, сотни мест, куда можно поехать. Страсть к открытиям, стремление преодолевать трудности у меня от него.

Именно благодаря этому я держалась столько лет.

А что теперь?

Нет, я не стану предаваться печали сейчас, когда передо мной собор Святого Джайлса в своем лучшем убранстве. Сосредоточусь на том, что меня окружает, и не стану слушать хохот Надеж. Джошуа выполняет обещание, которое дал утром, – он старается держать ее подальше от меня. Я незаметно фотографирую его. Они с Надеж прекрасны и оба излучают такую уверенность, что мне становится не по себе.

Погруженная в свои мысли, я не сразу замечаю, что они замедлили шаг, и я подошла к ним почти вплотную. Сестра вдруг обращается ко мне, нарушив плавное течение моих мыслей:

– Хочешь, чтобы я позировала с задумчивым лицом? Отличная идея для блога!

Но ее лицо в моем блоге не появится. Ни в одном посте я не показывала наших лиц. Мы что-то вроде «тайных покупателей», нас не должны узнавать. Кроме того, дедушка настаивал на том, чтобы не было никакой – с большой буквы «Н» – связи между Надеж и моим блогом. И теперь я понимаю почему!

Дедушка, почему все так сложно?

– Нам с Джошуа пришла в голову гениальная идея!

Опасаясь худшего, поворачиваюсь к сестре и жду, когда она сообщит мне об очередном своем капризе.

– А что, если купить продукты и держать их в багажнике? Так не нужно будет искать, где можно остановиться и поесть!

Я с удивлением смотрю на Джошуа, и тот поднимает бровь. Как же меня бесит эта его манера! Он как будто бросает мне вызов – вдруг я захочу восстановить справедливость и сказать Надеж, что это не ее идея и что мы с Джошуа уже подумали об этом! Зачем он это делает? Он ведь уже прекрасно понял, что проще всего позволить Надеж поверить, что это «гениальная идея» пришла в голову именно ей.

Сестра хлопает в ладоши и, довольная собой, направляется к замку.

– Вы – чудовище! – успеваю прошипеть я.

– Я бы сказал – гений, но, полагаю, все зависит от точки зрения.

– Хотела бы я знать, почему вы не применяете свои таланты в политике… Имели бы грандиозный успех!

Лицо Джошуа будто захлопывается, на нем теперь отражается только откровенная скука. Да в чем, черт побери, дело?!

– Нам стоит поторопиться, – холодно заявляет он и прибавляет шагу, чтобы догнать Надеж.

Та, крайне довольная собой, смотрит, как он приближается, и с восторженной улыбкой цепляется за его руку. Она весело щебечет, а вот я никакого веселья не чувствую. Они направляются к машине, не обращая на меня никакого внимания. И это причиняет мне боль, хотя и не должно. Этот человек для меня никто, а подружиться с сестрой я уже давно не надеюсь. Слишком у нас разные взгляды на жизнь, да и ее намерение присвоить мой блог этому не способствует.

Замедлив шаг, чтобы не догнать Джошуа и Надеж слишком быстро, фотографирую детей, бегающих вокруг ели, опутанной светящимися гирляндами. Самый маленький спотыкается, но ему удается удержаться на ногах. Издав победный клич, он, размахивая руками, продолжает погоню; его щеки раскраснелись от мороза. Чудесный вышел снимок. Я продолжаю незаметно фотографировать детей, но так, чтобы лиц не было видно.

Мое внимание привлекает пара, которая медленно поднимается по улице. Женщина в клетчатом пальто, но чей это тартан[2]? Я знаю цвета далеко не всех кланов… Какой, кстати, у Кэмпбеллов? Может быть, красно-черный, как шарф Надеж? Не потому ли Джошуа улыбнулся, глядя на нее?

Фотографирую пожилую пару у ярко освещенной витрины сувенирной лавки. Качество будет плохое, но этот снимок напоминает мне о дедушке. После его смерти уже два года прошло, а мне все еще так его не хватает.

Встряхиваю головой и вдруг понимаю, что нужно спешить – догнать Надеж и Джошуа, заехать в супермаркет и, наконец, найти гостиницу, в которой нам предстоит провести эту ночь. Я прибавляю шаг и наконец замечаю впереди Надеж и Джошуа – они увлечены разговором. Или Джошуа слушает один из знаменитых монологов Надеж.

– А, вот и ты! – восклицает она, когда я подхожу ближе. – Ты забыла оставить нам ключи!

Ну да, чтобы она стала уговаривать Джошуа бросить меня на произвол судьбы в незнакомом городе? Пусть даже не мечтает, что я дам ей шанс устроить нечто подобное!

– Какое счастье, что я так быстро пришла! – говорю я, хищно улыбаясь им обоим.

Даже Джошуа, который развлекается, чередуя в общении со мной жар и холод. Может быть, он надеется получить оба приза? Надеж, конечно, гораздо красивее, зато у меня все документы, адреса и брони, без которых в путешествии не обойтись.

Стоит почаще напоминать себе, что, вообще-то, я совершенно не знаю этого Джошуа…

Открываю машину, чтобы сесть за руль. Вот только руля нет. Задумавшись, я открыла левую, пассажирскую дверь. Сердито поворачиваюсь и тут же налетаю на Джошуа – высокого и, на мой взгляд, слишком твердого.

– Без комментариев, – ворчу я, обходя его.

– Я бы не посмел! – притворно обижается он, но я слышу в его голосе легкую насмешку.

Мысленно проклиная его, обхожу машину и сажусь на свое место. Расстегиваю куртку, чтобы было удобнее, пихаю рюкзак под ноги Джошуа.

О том, чтобы отдать его Надеж, и речи быть не может. Я не доверяю ей, и это заметно, однако я даже не пытаюсь как-то сгладить углы. Мы на войне, нельзя терять бдительность. Ни в коем случае!

Дважды проверив, что сзади никого нет, выезжаю с парковки и вливаюсь в поток машин. Джошуа подсказывает, куда ехать, ворча по поводу странно расположенных указателей. Его акцент становится более заметным, а глухое рычание придает ему самому диковатый вид. Это напоминает мне о горных пейзажах, которые я рассматривала, готовясь к поездке.

– Вы усмехаетесь? Позволено ли будет узнать, чем это нам грозит? – спрашивает Джошуа, когда мы выезжаем на шоссе.

– Джош, если есть вопросы, которых не стоит задавать, то это один из них! – фыркает Надеж. – У Касси очень своеобразное чувство юмора, от него бывает не по себе.

Надеж рада представить меня в невыгодном свете, однако тут не поспоришь – не далее как в прошлую субботу я пересказывала ей один из моих кровавых ночных кошмаров, уверяя, что это невероятно смешно.

В свою защиту могу сказать, что она, воспользовавшись тем, что родители на все выходные уехали, пригласила домой двух каких-то подозрительных парней. К полуночи явились еще две девушки, одна из которых была лучшей подругой Надеж. То есть я не знаю, на самом ли деле они «лучшие подруги», но у них много общего – всего того, что я не люблю.

Ночь была шумной и полной алкоголя. Просто супер…

– Я всего лишь пыталась представить тебя в килте и с мечом в руке.

– С клеймором.

– Что?

– Наш традиционный меч называется клеймор, – объясняет Джошуа. – Что касается твоих эротических фантазий…

– Каких еще фантазий?! – восклицаю я, бросая на него сердитый взгляд. – Я просто…

– Просто что?

Как ему удалось так вывернуть разговор и выставить меня идиоткой? Хотя, кажется, на этот раз я и сама прекрасно справилась… Черт бы его побрал!

– Просто твой акцент стал заметнее, и я как раз подумала…

– Что самое время спросить, что у меня под килтом?

Почему, когда он вот так говорит, мои слова кажутся двусмысленными? И почему мне действительно хочется узнать, надевает ли он что-нибудь под килт – и какие трусы предпочитает, боксеры или семейные? Я в двух шагах от того, чтобы задать ему этот вопрос, но отступаю, понимая, что это будет откровенный флирт с малознакомым человеком!

Трудно представить, что сегодня утром я увидела его впервые в жизни…

❄❄❄

– Вот и торговый центр, – говорю я, возблагодарив свою счастливую звезду за то, что появился повод сменить тему.

– Ты так просто не отделаешься, – негромко говорит Джошуа, прежде чем выйти из машины.

Ну да, это было бы слишком легко…

Я быстро иду вниз по улице, ведущей к дворцу Марии Стюарт. Джошуа шагает рядом, даже не запыхавшись. Пока мы искали еду в дорогу, его посетила отличная идея – купить более подходящую обувь. Прощайте, кожаные мокасины, да здравствуют тяжелые ботинки! К брюкам со стрелками они не очень подходят, но, наверное, будут лучше сочетаться с джинсами, которые, как он утверждает, лежат в его дорожной сумке. Возможно, в менее стильной одежде он потеряет немного лоска. Или наоборот?

– Какая милая женщина… – говорю я.

– Она администратор гостиницы, это ее работа, – бурчит Джошуа, отступая в сторону, чтобы пропустить идущих навстречу людей.

– Но она даже не рассердилась из-за того, что мы так ее задержали…

– Всего на пять минут, – перебивает он меня.

Закатив глаза и решив не обращать на него внимания, продолжаю:

– И она рассказала, где можно погулять в Линлитгоу, и – вишенка на торте! – дала нам карту города!

Не услышав едких комментариев, оборачиваюсь. Джошуа смотрит куда-то вдаль. Кажется, будто он за много миль отсюда… У меня даже возникает соблазн сфотографировать его, запечатлеть этот момент, пока он ничего вокруг не замечает. Руки так и чешутся – фотоаппарат совсем рядом, висит у меня на шее.

Но я не решаюсь. Вместо этого я просто улыбаюсь, мысленно сидя на своем маленьком облачке.

Внезапно дождь, который не прекращался с тех пор, как мы вышли из машины, усиливается и превращается в настоящий ливень. Сжав мой локоть, Джошуа направляет меня в арку, где можно укрыться от потоков воды.

– Почему ты не хочешь признать, что женщина в гостинице очень милая?

– Ладно, Кассиопея, пусть она будет милая. Но разве есть на свете кто-то, кто может тебе отказать? – усмехается он.

Его глаза впиваются в мои, исследуют их, не дают отвернуться. Внезапно я чувствую себя уязвимой… Меня тянет к его губам, с которых срываются слова, заставляющие мое сердце сходить с ума. Я прислоняюсь к стене, чтобы увеличить расстояние между нами и… возможно, исчезнуть.

– Ты не путаешь меня с Надеж?

Звучит так, будто я напрашиваюсь на комплименты, но на самом деле я защищаюсь. Мне постоянно – и сегодня тоже – приходится бороться за право на каплю уважения! За то, чтобы дядя и тетя услышали меня. За то, чтобы… Эту отчаянную борьбу я веду с тех самых пор, как меня поручили их заботам. И я не верю ни одному слову Джошуа…

– Нет, Кассиопея, я тебя ни с кем не путаю. Тебе достаточно просто попросить о чем-то, и тому, с кем ты говоришь, тут же хочется сделать для тебя все что угодно.

Я качаю головой: да он смеется надо мной! Но Джошуа хмурится и молча придвигается чуть ближе. Что он видит? Чувствует ли он, как мне не по себе? Имеет ли хоть малейшее представление о том, что меня гложет? Нет, он ничего не знает. Никто этого не знает. Его запах окружает меня, искушает – хочется закрыть глаза, насладиться его близостью… Но я заставляю себя продолжать разговор.

– Утром я сто раз сказала тебе, чтобы ты оставил меня в покое, но ты здесь, со мной.

Короткий смешок вырывается у меня, когда я замечаю, в какое странное положение попала. Надеж решила остаться в гостинице, в нашем номере. Не последнюю роль в этом сыграло то, что ванная там оказалась просто огромной. А я… Я одна в чужом городе с незнакомым мужчиной, и, как ни странно, мне хорошо. Как будто все, что случалось со мной в последнее время, вело меня к этому моменту.

Джошуа вздыхает и делает шаг назад. Магия разрушена. Разум забирает у чувств бразды правления, и я упрекаю себя за то, что позволила себе быть такой наивной. Еще немного, и я размякла бы, поддавшись влиянию праздничной атмосферы – или мысли о том, что в моей судьбе наступил переломный момент.

– Не могу сказать, почему я последовал за тобой. Нет, в самом деле – почему я принял приглашение твоей сестры? В чем причина? В том, что мне не так уж хочется видеть родственников? Или в том, что я увидел, как ты бурчишь что-то, уткнувшись в шарф, и закатываешь глаза?

Что он имеет в виду? Я хочу, чтобы он объяснил! Но, не ответив на мою безмолвную мольбу, он поворачивается и делает несколько шагов в сторону.

– Кстати, о шарфе. Надеж выбрала цвета Макгрегоров – клана, которому так и не удалось наладить отношения с моей семьей. Забавно, правда? – вдруг говорит он.

– Поистине, знак судьбы.

– Не правда ли?

Я молчу. Наше зарождающееся чувство локтя доставляет мне столько же удовольствия, сколько и наши перепалки. Может быть, даже больше, потому что в моей голове до сих пор не зазвучал коварный голосок, который постоянно ищет к чему придраться, чтобы уронить мою самооценку ниже плинтуса.

– Черт возьми, парк закрыт! – восклицает Джошуа, остановившись перед коваными воротами.

Разочарованная тем, что не смогу попасть внутрь, я пытаюсь что-нибудь разглядеть сквозь решетку. Линии замка чистые и простые, но выглядит он величественно – так, как выглядят лишь здания, имеющие подлинную историческую ценность. В полумраке я наконец различаю очертания замка, который видела Мария Стюарт.

– Смотри!

Удивленная тоном Джошуа, оборачиваюсь – он указывает на информационное табло с картой. Рядом с тем местом, где мы находимся, на плане обозначен парк, окружающий замок. Чуть более темное пятно – это озеро, а дальше…

– Ты думаешь, там еще один вход? – спрашиваю я.

– Пойдем посмотрим!

Джош хватает меня за руку – так быстро, что я не успеваю помешать ему, и тянет за собой. Остановившись на первом перекрестке, он озирается в поисках названия улицы, идет прямо. На следующем перекрестке снова осматривается и сворачивает в узкий проход между домами.

– Полагаю, сейчас не время возвращаться к вопросу, не серийный ли ты убийца? – нервно шучу я.

– Только если тебе хочется как следует испугаться. Кстати, если охранник нас застукает, это может быть забавно…

– Нас могут арестовать?

– Вряд ли нам так повезет, – шепчет он и тянет меня за собой.

– Но ты все равно тащишь меня туда!

– Подумай, какие ты сможешь сделать фотографии!

Учитывая уровень освещенности, снимки вряд ли будут хорошего качества. Они не смогут передать, как прекрасно это место сейчас, в полной тишине. Но попробовать, конечно, можно. Мы выходим на лужайку, заросшую густой травой, и меня окутывает поистине волшебная атмосфера. В отдалении слышен тихий плеск воды.

Ах, если бы я могла запечатлеть все это! И запахи тоже…

– Кассиопея…

– Да-да!

Я нахожу камень, на который можно установить раскладную треногу, и начинаю снимать. Делаю широкоформатные снимки: потом, если что, обрежу. Луна выходит из-за облака в тот самый момент, когда я фотографирую угол замка, – идеальный кадр!

– Кто-то идет, – шепчет Джошуа мне на ухо.

И давно он стоит у меня за спиной, наблюдая за тем, как я снимаю? Спрошу позже, а пока быстро собираю треногу и бегу за ним по тропинке, которая привела нас сюда.

Мы снова на улице.

– И что теперь? – спрашиваю я, запыхавшись.

– А теперь пора возвращаться, если не хотим в первый же день в Шотландии попасть в полицию.

– Да ты издеваешься!

– Ты не говорила, что в программу твоего «дорожного приключения» входит пребывание за решеткой, – невозмутимо замечает он.

– А что, ты бы тогда с нами не поехал?

– Поехал бы. Но надел бы другие трусы.

Что?! Я пытаюсь найти хоть какую-то логику в его ответе. И не найдя, восклицаю:

– Нет! Нет и точка. Я не стану спрашивать, какая связь между тюрьмой и твоим нижним бельем!

5

18 декабря, утро

Линлитгоу

Я, как всегда, просыпаюсь в шесть утра. Накануне, устав как физически, так и эмоционально, я провалилась в сон почти сразу, после того как мы вернулись в гостиницу.

Однако, прежде чем упасть наконец в объятия Морфея, мне пришлось наблюдать очередные маневры Надеж. Якобы заботясь о комфорте Джошуа, она настаивала, чтобы он занял двуспальную кровать, а нам с ней досталась бы односпальная. Очень смешно! Но стоило Джошуа заметить, что будет странно, если мы с Надеж будем спать на маленькой кровати, а он один – на большой, как Надеж тут же сказала, что может лечь с ним. Она займет совсем немного места! Ее намерения были очевидны, и Джошуа отреагировал именно так, как я и ожидала. С невероятной чопорностью он ответил, что настоящий мужчина не позволит себе сделать выбор в пользу собственного комфорта.

На этом все бы и закончилось, если бы Надеж не выдвинула убойный аргумент: «Кассиопея за рулем и, значит, у нее больше прав на большую кровать». Но тут же сообразив, что вот-вот проиграет и в постель к тому, на кого она положила глаз, попаду я, а не она, сдала назад и начала восхвалять галантность Джошуа. Я наблюдала молча и не вмешивалась.

Итак, первую ночь мы все провели в одной комнате, но Надеж так и не удалось сократить расстояние между ней и Джошуа. Хотя я смутно припоминаю, что слышала ночью что-то похожее на ссору… Что ж, вначале я сомневалась, что путешествовать втроем – удачная идея, но пока я всем довольна.

Джошуа оказался приятным попутчиком, несмотря на своеобразное чувство юмора. И надо сказать, что иногда его реакция приводит меня в недоумение. Но в целом атмосфера царит непринужденная и естественная, а моя двоюродная сестра из кожи вон лезет, чтобы предстать перед ним в лучшем свете.

Я улыбаюсь, глядя в потолок. Как хорошо, что мне не приходится быть с ней один на один.

Осторожно поворачиваюсь, чтобы вылезти из кровати. Пора за работу. Я больше не засну, и у меня полно дел, с которыми нужно разобраться пока остальные двое не проснулись. Незаметно проскальзываю в ванную и готовлюсь заниматься йогой: надеваю большую толстовку, которая принадлежала моему отцу. Тихо открываю дверь и… передо мной открывается прекраснейший вид в мире. Кхм, ладно… Возможно, я преувеличиваю, но не сильно!

Джошуа лежит на спине, укрытый одеялом до пояса, его торс обтянут футболкой. Рука закинута за голову – мускулистая ровно настолько, насколько нужно. Поза динамична, но абсолютно естественна. Его волосы растрепаны, и… Я сглатываю. Меня охватывает странное желание – прикоснуться к ним, провести по ним рукой… Но я не должна этого делать. Прикасаться к нему – по любой причине! – недопустимо. Невозможно! Мы знакомы меньше суток.

Заставляю себя закрыть глаза и не смотреть. Неприлично пользоваться тем, что он спит. Мое дыхание становится учащенным. Воображение наполняется чувственными образами.

Мы будто снова стоим в саду, окружающем замок… Между нами происходило нечто… почти осязаемое. Наверное, мы можем стать друзьями. Ведь никто не захочет чего-то большего с такой, как я…

Так, хватит без конца терзать себя сомнениями. Все это просто невозможно хотя бы потому, что нас разделяет океан. Отличное оправдание – и можно больше не думать о том, насколько я хороша как друг и… как человек.

Не хочу, чтобы меня одолевали подобные мысли. Ворча про себя, выхожу из комнаты со своим рюкзаком. С тем самым, который я забрала прошлой ночью из машины и заперла в сейфе – подальше от бесцеремонных пальцев Надеж. Как же мне надоело постоянно опасаться всех вокруг!

Стараясь не шуметь, поднимаюсь в мансарду. За окнами еще темно. В одном углу стоит диван, рядом с ним – стеллажи, забитые путеводителями на разных языках. Устраиваюсь поудобнее и включаю ноутбук. Подключаюсь к сети вайфай – пароль от него мне дала вчера милая женщина за стойкой администратора – и погружаюсь в свою интернет-рутину. Просматриваю сайты, проверяю электронную почту, отвечаю на комментарии и сообщения подписчиков.

Как только с этим покончено, выбираю несколько фотографий: по одной, чтобы показать наш отъезд из Парижа, Эдинбург и Линлитгоу. С их помощью я иллюстрирую три ключевых момента вчерашнего дня, сопровождая все, как обычно, небольшими текстами. В первом я пишу о туристическом агентстве, во втором – о рождественских праздниках, а в третьем – об атмосфере мистики и волшебства. Фотография нашего номера пригодится мне позже, а пока я набрасываю короткую заметку о гостинице. Потом добавлю несколько слов о завтраке. Это появится в блоге на следующей неделе, когда мы вернемся во Францию – вместе с телефонами и адресом гостиницы и контактами всех, кто будет этого заслуживать. Заведя блог, я сразу решила, что буду рассказывать только о хорошем, а о плохом писать не стану – ведь ошибиться так легко.