Однажды в Шотландии

В конце концов, если нас где-то плохо принимают, другим, возможно, повезет больше. Хозяева – такие же люди, как все остальные, у них тоже могут быть плохие дни. Поэтому, если о чем-то у меня остается неоднозначное мнение, я об этом просто не рассказываю – чтобы никого не обидеть.

К семи часам с работой покончено. Убираю ноутбук и приступаю к занятиям йогой – выполняю серии упражнений с разной нагрузкой. Мне нравится заниматься на коврике, расстеленном на ровном полу. Здесь пол паркетный – то есть идеальный, а за окном потрясающий пейзаж. Вдалеке угадываются горы, пустоши… и я вспоминаю связанные с ними легенды. Сладкая дрожь предвкушения пробегает по всему телу. Мне не терпится сфотографировать все это, увидеть бескрайние просторы и насладиться тишиной, которая должна царить в горах.

Закончив заниматься йогой, усаживаюсь поудобнее, дожидаясь первых лучей солнца. Еще очень рано – слишком рано, солнце еще не взошло, но темнота уже начинает отступать…

Нужно встать, принять душ, но вместо этого я снова надеваю старую толстовку – она повсюду со мной – и разглядываю то, что меня окружает. Мысли блуждают, и вот я уже думаю о том, что отцу понравился бы вид, который открывается из окна. Я в этом уверена, и мне так хотелось бы разделить все это с ним…

Настроение постепенно портится. Новогодние праздники каждый год вонзают нож в мое сердце. Ненавижу Рождество и все, с чем это время связано у других. В общем, я ненавижу счастливых людей. Кто-то кашлянул у меня за спиной – раз, другой, и я оборачиваюсь. Джошуа стоит, прислонившись к стене, его лицо по-прежнему бесстрастно. Можно ли сказать, что он счастлив? Нет, не думаю…

И возможно, именно поэтому меня к нему и тянет.

– Доброе утро, – говорю я, поднимаясь на ноги. – Хорошо спал?

– Ты способна язвить, едва проснувшись? – хрипло отвечает он.

– Я думала, та ночная ссора мне приснилась. Значит, она на самом деле была?

Он кивает.

– Даже не знаю, хочу ли я знать, что Надеж сделала.

– Ничего такого, что не понравилось бы мне… если бы это была не она.

– Мне очень жаль.

– Ты ведь ни при чем.

Тогда почему я чувствую себя такой виноватой? Я не навязывалась Джошуа, не заставляла его ехать с нами. Не набрасывалась на него и еще меньше поощряла к этому Надеж. Тем не менее мне хочется извиниться – чтобы он не бросил меня. Чтобы еще немного побыл рядом и помог сохранить хрупкий мир между мной и Надеж. Эти мысли так удивляют меня, что я отступаю на шаг.

– Что-то не так? – интересуется он с подчеркнутой вежливостью.

Внезапно испугавшись грубого обаяния, которое он излучает спросонья, я начинаю паниковать и… восклицаю:

– Кажется, я хочу есть!

Хотя это совершенно не так.

– Тогда нужно спуститься вниз и позавтракать! – Он делает приглашающий жест рукой, указывая на лестницу.

Я прохожу мимо него, и мы спускаемся в столовую, где молодая женщина – кажется, моя ровесница – разговаривает с пожилой парой. Судя по обрывкам их беседы, это немцы, или же они родом из другой страны, где говорят на таком же резком языке.

– Какие на сегодня планы? – спрашивает Джошуа, садясь напротив меня.

Перед каждой поездкой я составляю маршрут и отправляю его в турагентство, а они предлагают остановки в некоторых «обязательных для посещения» местах и иногда вносят изменения. Составляя программу для Шотландии, я обратилась в несколько местных туристических бюро и получила несколько предложений посетить достопримечательности, о которых в интернете не так много информации. Но именно на сегодня никакой обязательной программы нет.

– В турагентстве нам посоветовали задержаться в Эдинбурге и осмотреть замок от подвала до крыши, а также рвы и подземелья… На это может и дня не хватить, но мне не хочется весь день провести взаперти.

После йоги с видом на потрясающий пейзаж эта идея кажется мне еще менее привлекательной.

– Где мы сегодня ночуем? – спрашивает Джошуа.

– В Перте, – отвечаю я. – Но, судя по карте, добраться туда можно довольно быстро. Вряд ли на это уйдет целый день. Хотя, если в окрестностях Перта есть что посмотреть… Вот бы кто-нибудь нам что-нибудь посоветовал.

Мы завтракаем вдвоем. Сидим так близко друг к другу, что я смотрю по сторонам, лишь бы не думать о том, как он меня смущает.

Обстановка в столовой старомодная, но все предметы мебели подобраны со вкусом. Здесь уютно. На стенах висят семейные портреты. Мне этого достаточно, чтобы почувствовать себя так, будто я в гостях у подруги.

Молодая женщина, которая разговаривала с пожилой парой, подходит к нашему столику. Вежливо поприветствовав нас и особенно Джошуа, она рассказывает о том, что можно получить на завтрак: сосиски, тосты, омлет, фасоль, картофель… Так много всего, что я начинаю задаваться вопросом, не спятила ли она и не путает ли завтрак с обедом или ужином.

– Мы возьмем все, – говорит Джошуа по-английски, и, обращаясь ко мне, добавляет по-французски: – Судя по всему, сегодня это будет наша единственная горячая еда.

Я так нервничаю, что заказываю то же, что и он. И тут же задаюсь вопросом: как я собираюсь все это съесть?! Приносят еду, и мои опасения подтверждаются. Я почти не ем по утрам. Мой желудок бунтует – столько всего ему не осилить.

– Не уверена, что смогу…

– Хотя бы попробуй! Омлет просто божественный.

Он издает стон наслаждения, и разговоры вокруг смолкают. А может, это я перестаю их слышать, во все глаза глядя на того, кто сидит напротив?.. Джошуа ловко накалывает кусочек картофеля на вилку и подносит ко рту.

Неужели губы, обхватывающие простой столовый прибор, могут казаться настолько сексуальными?.. Эти мысли смущают меня. И в то же время нравятся мне. Хотела бы не сводить глаз с того, на что смотрю сейчас. Хотела бы обращать внимание на мелочи, задерживаться на деталях, но… Всегда есть «но» – мы сидим в столовой, и кроме нас тут еще две пары, которые продолжают завтракать, пока я пожираю Джошуа глазами.

– Ты не собираешься есть? – спрашивает он меня со своей неизменной кривой улыбкой. – Только не говори, что ты из тех женщин, которые считают калории!

– Нет!

А вот Надеж – да.

Под его пристальным взглядом я отрезаю ломтик сосиски. Набравшись смелости, подношу вилку ко рту. Внезапно мои глаза расширяются, а желудок сообщает, что не будет сопротивляться.

– Неплохо, да? – спрашивает Джошуа, доедая омлет.

– Божественно!

Я с аппетитом принимаюсь за еду. И прерываюсь только один раз, когда официантка подходит, чтобы подлить нам кофе.

– Прошу прощения, – обращаюсь я к ней. – Не могли бы вы посоветовать нам, что здесь стоит посмотреть? У нас целый день впереди.

Она улыбается и начинает рассказывать об Эдинбурге, о замке… Отрепетированная, заученная речь, которую она повторяет из раза в раз.

– Нет, благодарю вас, – прерывает ее Джошуа, когда она начинает описывать необычное здание шотландского парламента. – Нам бы не хотелось весь день провести в городе, тем более вечером мы уже должны быть в Перте.

Довольная тем, что ход его мыслей совпадает с моим, я незаметно киваю. Молодая официантка растерянно пожимает плечами.

– Тогда я спрошу у матери… – И она быстро удаляется на кухню, не заметив постоялицу, которая машет ей рукой.

– Не думала, что мой вопрос окажется таким сложным, – смеюсь я, снова приступая к еде.

Через несколько минут к нашему столику подходит хозяйка гостиницы, в руках у нее карта. Джошуа закончил завтракать, и они долго разговаривают. Его шотландский акцент становится все более заметным. Я слышу названия городов и деревень, истории о замках и море… На карте черным фломастером прочерчена линия – заканчивается она в Перте, и я понимаю, что хозяйка гостиницы составила для нас целый маршрут. Я в восторге от того, что она с таким вниманием отнеслась к нам. Широко улыбаюсь и сердечно благодарю ее за гостеприимство и советы.

– Кофе, пожалуйста, – требовательно говорит Надеж, падая на стул рядом с Джошуа.

Покосившись на мою тарелку, она переводит взгляд на меня. На ее лице появляется презрительное выражение, и я уже знаю, чего ждать.

– Неделя в таком темпе, Касси, и можешь попрощаться с фигурой!

Странно, что она не принялась тут же в подробностях комментировать мою внешность.

Цепляю вилкой кусочек картофеля – если рот будет занят, я не смогу нагрубить в ответ и не попадусь в ловушку, когда начну возражать и оправдываться. Совсем не обращать на нее внимания невозможно, но не позволить продолжать – это уже маленькая победа.

– А, так вот зачем занятия йогой, – замечает Джошуа.

– Прости, что?

Неужели он переметнулся к Надеж? А ведь ей достаточно малейшего намека на поддержку, чтобы начать унижать и обесценивать меня. Я в упор смотрю на него, пытаясь понять, что он затеял.

– В йоге такие странные позы…

– Ну и что? Я привыкла и выполняю эти упражнения каждое утро. Это позволяет мне снять напряжение.

– Напряжение? – возмущается Надеж. – Напомнить тебе, что ты все еще живешь в доме моих родителей? Ты можешь не работать, и проблем у тебя никаких нет.

Я борюсь с желанием крикнуть ей, что мои родители мертвы! Что в доме, где мне приходится жить, никто мне не рад! А теперь они пытаются отобрать у меня лучшее из того, что я когда-либо делала. К сожалению, ни один из этих аргументов не подействует, и Надеж останется холодной как мрамор.

Поэтому я лишь разрезаю сосиску чуть более энергично, чем нужно. Не попадись в ловушку! Не опускайся до просьб…

– А ты чем занимаешься? – спрашивает Джошуа, поднося к губам чашку с кофе.

Он сделал это. Снова. Он встал на мою защиту. Конечно, не напрямую – всего лишь задал вопрос. Но именно тот, который собьет с Надеж спесь. Тот, который не осмеливалась задать я.

– У меня сейчас перерыв в работе.

Да неужели? Моя бровь ползет вверх, и я наклоняю голову, чтобы никто этого не заметил.

– Я изучала языки, но теперь серьезно подумываю о том, чтобы заняться чем-то в области туризма.

Только через мой труп она получит доступ к блогу и контактам с партнерами, которые я нарабатывала годами.

– А кстати, – вдруг поворачивается она ко мне. – Ты опубликовала новые фото?

– Да.

Это напоминание, что она все еще намерена занять мое место. Яснее некуда, я прекрасно поняла это лишь слегка завуалированное послание.

– Надеюсь, ты не забыла мою вчерашнюю фотографию на фоне той часовни?

– Собора.

– А?

– Это собор. Собор Святого Джайлса.

– Да какая разница! – отмахивается она, продолжая крошить тост.

Конечно, кого волнует разница между часовней и собором? Ворча про себя и прикладывая немало усилий, чтобы не наорать на нее уже за завтраком, я поспешно расправляюсь с тем, что осталось у меня на тарелке. Хочу вернуться в номер и спокойно принять душ.

И она еще будет говорить, что у меня нет поводов напрягаться!

– Даже представить не могу, как ты умудряешься так обжираться…

Не подозревая, что Джошуа съел не меньше меня, Надеж начинает разглагольствовать о калориях и полном отсутствии у меня самоконтроля, когда речь заходит о еде.

«Выстави Кассиопею ничтожеством. Акт второй».

– Хочу напоминать, что сегодня мы будем есть только сэндвичи. И это, кстати, твоя идея, – говорю я с легкой усмешкой.

Надеж потрясенно открывает рот. Она забыла об этом и теперь с возмущением смотрит на наши тарелки.

– Рекомендую тебе омлет, он тут божественный! – говорю я, вытирая губы. – А я пока приму душ.

– Поднимусь с тобой, – заявляет Джошуа. – Если ты не против.

Я киваю и, возвращаясь в номер, обдумываю планы мести – один ужаснее другого.

Зачем только я попросила Надеж сопровождать меня в поездках? Неужели мне так нужно было, что она меня любила? Да. Ответ ясный, четкий и однозначный. Я готова была заплатить любую цену, чтобы только не чувствовать себя такой одинокой. Но ничего не вышло. И мне все сильнее казалось, что у меня нет семьи – ни одной родной души на свете.

– Если не возражаешь, я бы хотел принять душ первым, – говорит Джошуа. – Ночная эскапада твоей сестры не увенчалась успехом, но мне не хочется выяснять, на что еще она способна, чтобы проникнуть в ванную, пока я там нахожусь.

– Хочешь сказать, что я должна стать твоим телохранителем?

– Ну да, я защищаю твою задницу, а ты мою.

Тронутая этой фразой больше, чем следовало бы, я вздыхаю. Но пауза между словами Джошуа и моим вздохом слишком затянулась – теперь не удастся сделать вид, будто я пытаюсь сдержать смех. И он вполне может догадаться, что никто раньше мне такого не говорил.

– А как Надеж тебе объяснила то, что произошло ночью? – спрашиваю я.

– Сказала, что споткнулась.

В темноте такое вполне могло произойти.

– Вот только странно, что, падая, она умудрилась откинуть одеяло, которым я был накрыт…

– Да, это уже не так правдоподобно.

– Могу ли я воспользоваться тем, что ты сожалеешь о моей горькой судьбе, и высказать некоторое недовольство?

– Все зависит от того, чем ты недоволен, – замечаю я, смеясь. – На что ты собрался жаловаться? Я вот, например, не выношу вида крови.

– Кто-то из твоих жертв испачкал твой любимый коврик для йоги?

– Почти… Я как-то порезалась, а закончилось все драматической потерей сознания и поездкой в больницу.

– Ты упала в обморок? – спрашивает Джошуа, доставая вещи из дорожной сумки.

– Не я. Моя сестра. Падая, она рассекла бровь о край стола и все перемазала кровью.

С легкой улыбкой на лице он выпрямляется и направляется в ванную. Остановившись на пороге, говорит:

– Когда мы будем останавливаться в других гостиницах, не могла бы ты проследить за тем, чтобы я никогда не оставался с ней наедине?

– Опасаешься за свою честь?

Задумавшись на мгновение, он коротко отвечает:

– Да.

И добавляет:

– Мне нравится, когда все происходит по обоюдному согласию, но она, кажется, не желает понимать, что совсем не интересует меня.

– Ты уже жалеешь?

– О чем?

– О том, что связался с нами.

Мы смотрим друг другу в глаза. Возможно, Джошуа ищет возможность сказать, что хотел бы покончить со всем этим? Нет, не может быть – он же только что попросил меня постоянно находиться рядом и удерживать Надеж подальше от него.

– Нет, – наконец говорит он и закрывает за собой дверь в ванную.

Я пытаюсь собраться с мыслями и вспомнить, о чем спрашивала его. И замираю. Он не жалеет, что оказался здесь со мной. Ладно, с нами. Немного взволнованная его признанием, звоню в гостиницу, где мы должны ночевать сегодня, – хочу узнать, есть ли у них отдельный номер для Джошуа. Однако, как и в Линлитгоу, у нас будет один номер на троих. Значит, завтра утром придется разбудить его, прежде чем я снова нырну в интернет или приступлю к занятиям йогой. Я слышу, как в ванной льется вода, и ловлю себя на том, что снова начинаю мечтать. Перед моим мысленным взором проплывают пейзажи, которые нам предстоит увидеть, но вдруг я вспоминаю о Париже, о дяде и тете… И о письме, которое скоро упадет в их почтовый ящик. И произведет эффект разорвавшейся бомбы.

Даже не представляю, насколько велики будут разрушения. Но моя жизнь изменится, мне придется принимать решения.

– Ты разве не в душе? – спрашивает Надеж, входя в номер.

– Нет, я звонила в гостиницу в Перте, чтобы узнать, есть ли у них номер для Джошуа.

– И что?

– У нас снова будет один номер на троих.

Надеж вздыхает и, спиной назад, падает на кровать. Ее волосы красиво рассыпаются по покрывалу, которое я тщательно расправила, прежде чем сесть в изголовье. Надеж закидывает руки за голову. Ее футболка немного задирается, обнажая живот. Хорошо продуманная поза. Я уже сто раз видела этот спектакль и знаю, что на этот раз он предназначен для Джошуа. Выйдя из ванной, он просто не сможет не увидеть подготовленную мизансцену…

Но вот к чему Надеж не была готова, так это к тому, что Джошуа лишь скользнет по ней взглядом, не задерживаясь на деталях.

– Я быстро, – говорю я и, схватив рюкзак и одежду, в которую собираюсь переодеться, ухожу в ванную. За дверью раздается соблазнительный женский голос. Надеж стареется привлечь внимание Джошуа и, что бы он об этом ни думал, она добьется того, чего хочет. Сопротивляться Надеж очень трудно! Она знает миллион уловок, чтобы заставить мужчину забыть о том, что в мире существуют другие женщины. Как забыл мой бывший парень…

О, я имею в виду не Фредерика! Мы с ним целовались, но я всегда знала, что это не любовь – ему просто что-то от меня нужно. Нет, я думаю о Николя. Мы были вместе почти год, а потом он бросил меня ради Надеж. Как он мог говорить, что любит меня, а потом влюбился в ту, кого можно считать моей полной противоположностью?!

Надеж это очень польстило. Целую неделю она смотрела на меня с такой жалостью, что я корчилась от мучительных воспоминаний. Я замкнулась в себе и то радовалась, что узнала, каков Николя на самом деле, пока не стало слишком поздно, то страдала от того, что снова осталась одна. А потом ко мне в комнату вошла Надеж. Опустив голову, со слезами на глазах она сказала, что прогнала Николя и что наше «партнерство» ей важнее, чем какой-то парень. Партнерство – странное слово, когда говоришь об отношениях между двоюродными сестрами, которые одиннадцать лет прожили под одной крышей!

Закончив принимать душ, наношу на лицо тонкий слой крема. Подбадривая себя, улыбаюсь своему отражению.

– Ну наконец-то! – недовольно восклицает Надеж.

Не обращая на нее внимания, закрываю сумку. Проверяю, не забыла ли что-нибудь.

– Пока мы не ушли, могу я взять твой ноутбук? – Надеж вытягивает руку. – Мне нужно отправить письмо.

– Нам пора, – вмешивается Джошуа и, не дожидаясь ответа, открывает дверь и выходит из номера.

Я тоже не жду реакции Надеж, следую за Джошуа и, когда мы загружаем наши вещи в багажник, говорю:

– Спасибо.

– Не за что, – вполголоса отвечает он.

Его губы подрагивают, готовые вот-вот улыбнуться. Взаимопонимание между нами все крепнет, и это немного пугает. Джошуа по-прежнему остается незнакомцем, загадочным мужчиной, который без видимой причины последовал за двумя женщинами. Я не должна забывать, что мое первое впечатление о нем было отрицательным. И с чего он взялся «защищать» меня от Надеж. Зачем ему это нужно?

6

18 декабря, утро

Между Линлитгоу и Сент-Эндрюсом

Мы садимся в машину, и, еще не отъехав от гостиницы, я предупреждаю Джошуа и Надеж, что упустила одну мелочь:

– По дороге нужно будет где-то остановиться, я должна написать о гостинице. Забыла сделать это, пока ты принимал душ, – добавила я, бросив быстрый взгляд на Джошуа.

– А до вечера твой отчет подождать не может? – ворчит Надеж.

– Ты прекрасно знаешь, что я предпочитаю писать сразу, чтобы следующая гостиница не перебила впечатления.

Она вздыхает, но больше не возражает.

– Могла бы хоть обогреватель включить, тут собачий холод!

– Двигатель еще не прогрелся…

– Как же мне не терпится оказаться на Бора-Бора! – восклицает Надеж.

В зеркало заднего вида я вижу, как она наклоняется вперед, к Джошуа.

– А в середине января мы летим на Балеарские острова.

Как интересно… Она говорит это так, будто мы летим туда вместе.

Я продолжаю внимательно смотреть на дорогу.

– Какое агентство организовало для вас эту поездку? – спрашивает Джошуа.

Восхищаясь его великолепной актерской игрой, пытаюсь вспомнить, известно ли ему, что меня в этой поездке не будет. Кажется, я говорила ему об этом… Однако сомнение внезапно овладевает мной. Я чувствую усиливающуюся тревогу.

– Я все устроила через испанское агентство Viajes ES, – хвастается Надеж, не заботясь о том, слышу я ее или нет.

Стараясь запомнить как можно больше информации, я смотрю на указатели и ищу место, где можно остановиться. Мне нужно сделать заметки о нашей гостинице и завтраке, а также записать все, что сестра рассказывает о поездке, запланированной якобы от имени моего блога.

Минут через двадцать я останавливаю машину перед замком. На табличке у входа написано, что зимой замок закрыт для посещения: «Возвращайтесь весной, когда зацветут сады».

Выйдя из машины, открываю багажник, чтобы достать ноутбук. Кладу его на сумку Джошуа и включаю. Создаю новый документ и записываю название агентства, с которым общались Надеж и Фредерик, даты и названия мест – в общем, все, что запомнила. Они неплохо потрудились, и это было бы просто прекрасно, если бы происходило с моего ведома, а не для того, чтобы избавиться от меня.

Я сохраняю записи и открываю отчет о гостинице. Быстро перечитываю все, что написала утром. Исправляю ошибки, добавляю новую информацию – описание завтрака и оценку качества обслуживания. Я стараюсь строго придерживаться фактов, чтобы туристический офис в Западном Лотиане[3] мог составить непредвзятое мнение.

– Долго еще? – возмущается Надеж. – В машине так холодно!

– Я уже закончила.

Как только экран ноутбука гаснет, я закрываю багажник и отправляюсь фотографировать окрестности. Каменная стена скрывает большую часть замка, но мне хватает и того, что я вижу, – передо мной величественное строение, залитое неярким зимним светом. Присев на корточки, делаю снимки с низкого ракурса. Проверяю, что получилось.

– Очень неплохо!

От неожиданности я едва не падаю на траву, покрытую инеем. Стоя у меня за спиной, Джошуа наблюдает за мной со своей обычной невозмутимостью.

– Ты проверяла вон ту потайную калитку?

Он указывает на небольшое углубление в стене, которое я не заметила. Улыбнувшись, подхожу к решетке, немало натерпевшейся от зимних ледяных ветров и дождей, и толкаю ее. Передо мной открывается прекрасный вид на замок и сад. Я в восторге. Фотографирую с разных ракурсов, перебирая эффекты, но ни один из них не может в полной мере передать царящую здесь атмосферу.

Закончив, ищу глазами Джошуа – он стоит, глядя куда-то вдаль. Я направляюсь к нему и, не в силах удержаться, не свожу глаз с его стройной фигуры. Холодный ветер треплет его волосы.

– Высматриваешь англичан, готовых вторгнуться в замок?

– А кто сказал, что я не на стороне англичан? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Но у тебя же родственники в Шотландии.

– Это чтобы сбить всех с толку! А что, если моя семья заключила договор с англичанами, чтобы получить титул и земли, которые те отобрали у других кланов?

– Ну, предположим… А где твои доспехи! В те времена англичане ведь носили доспехи, верно?

– Зависит от эпохи, о которой идет речь. И возможно, они в моем багаже…

Мне смешно. Очень хочется заметить, что его слишком откровенная и немного дикая манера держаться возмутили бы лондонский двор, но сдерживаюсь.

– Аргументы закончились? – смеется он, подходя ближе.

– Нет. Но я считаю, что в тебе больше шотландского, чем английского.

– То есть, по-твоему, я лишен английского шарма?

– Твой шарм скорее шотландский!

Нет, все-таки не умею я держать язык за зубами!

– Забудь, что я сказала! – тут же добавляю я.

– Забыть, что у меня есть шарм? Да ни за что! – усмехается Джошуа. – Всего за сутки я превратился из серийного убийцы в обаятельного шотландца. С нетерпением жду завтрашнего дня!

Я закатываю глаза. И почему я все время говорю, не подумав? Теперь он знает, что я считаю его… обаятельным.

Желая прекратить разговор, который грозит стать неловким, если мы станем продолжать в том же духе, просматриваю фотографии, которые только что сделала, и замечаю, что на одной из них луч света совершенно преобразил пейзаж…

– Отлично!

Я вздрагиваю, делаю шаг назад и… наступаю Джошуа на ногу. Он удерживает меня за талию и ненадолго прижимает к себе, чтобы мы оба не упали. Я ворчу и с некоторой неохотой освобождаюсь из его объятий.

– Серьезно, хватит подкрадываться! – восклицаю я.

– Не могу. Нужно поддерживать репутацию серийного убийцы.

Он говорит это так буднично, как будто мы обсуждаем погоду. Это очень смешно и… сбивает с толку.

– Скоро вы там? – кричит Надеж.

Она стоит рядом с открытой дверью машины и постукивает ладонью по крыше, демонстрируя свое недовольство. Ну, прекрасно! Не хватало только ее плохого настроения. Подумать только – я на мгновение вообще забыла о ней!

– Ты записала все, что она сказала? – негромко говорит Джошуа, склонившись над моей фотокамерой.

– Что записала?

– Об агентстве, о поездке на Балеарские острова…

– Да, сразу, – отвечаю я, слегка улыбнувшись.

– В чем дело? – спрашивает Надеж, делая шаг в нашу сторону. – Хочешь, чтобы я здесь позировала?

– Нет, все в порядке, – отвечаю я.

Я собираюсь вернуться к машине, но Джошуа удерживает меня за руку.

– При первой же возможности позвони своему адвокату!