Герой одного дня. Криминальный роман

Сохраняя бдительность и готовность в любой момент отразить нападение врага, Саня, пригнувшись, в несколько рывков перебежал к позиции лейтенанта. После каждого такого броска он останавливался, припав на одно колено, затихал и всматривался в покрытый мелким кустарником склон высоты. Тишина! Добравшись до уже прилично отползшего с прежней позиции лейтенанта, Саня сходу оценил ситуацию. Пулевых ранений вроде не было – уже легче, очевидно офицера посекло лишь осколками гранаты. Из левого бедра обильно лилась кровь, похоже и кость была задета. Наплевав на все правила оказания первой доврачебной помощи, Александр прихватил командира под мышки и остервенело потащил по земле в чащу леса, прочь от простреливаемой опушки. Затем осторожно взял на плечо и припустил в глубь леса.

– «В чащу! А там разберёмся!» – стучало в голове. – «Если даже преследовать будут, я им не завидую. Да и ребята наверняка неподалёку, не могли же они совсем уйти! И чего он им дал команду на отход!? – Наберут лейтенантов по объявлению!» – нервно путался в мыслях Потехин. – «Ничего! Если бойцы и ушли, то вернутся, буде вновь перестрелка завяжется!»

Вдруг шагах в десяти за спиной захрустели ветки. У Сани внутри вмиг похолодело. Мягко положив лейтенанта, он резко рванулся в сторону, перевернулся на спину и застыл в положение полусидя, одновременно наведя автомат.

– Всё нормально! Это Потеха с командиром! – услышал он приглушённый голос.

ГЛАВА 7. Семья Потехиных

Майя Георгиевна, мама нашего героя, была не высокой, изящной, хорошо сохранившейся на шестом десятке лет дамой. На вид никак не старше пятидесяти годков. После прощания с трагически погибшим мужем, отцом её двух сыновей-близнецов, прошло немало времени и казалось, она уже вряд ли выйдет замуж вновь. Да она, по правде сказать – и не особо горела желанием.

ОН – гуманитарий и антиквар, её новый друг – импозантный и обходительный, возник в её жизни как-то спонтанно. Познакомились они на одном из муниципальных мероприятий. Что-то вроде Дня Славянской Письменности. Гость праздника Скуратов примостил там обширный стенд собственных картин. Или полотен – как он их величал. Впоследствии Саня окрестил его творчество коротко и остроумно: «Мазня, за которой как бы что-то кроется».

Звали нового друга тоже своеобразно – Викентий Витольдович. Но даже и это, помимо его странных полотен, понравилось «утончённой» Майе Георгиевне.

Викентий Витольдович Скуратов! Звучит! Веет седой благородной древностью, благородными же отношениями… и даже сине-красным дворянским гербом, без короны конечно.

Длинные языки утверждали, что женой нашего «идальго», была дочь бывшего Генерального Прокурора России Юрия Скуратова, чью фамилию он и взял при бракосочетании. И это тоже ему было в жилу, характеризовало Викентия как человека серьёзного и «весомого». Мужчина не подтверждал и не опровергал эти слухи, лишь глубокомысленно усмехался, если возникали подобные разговоры. Усмехаться в свою «чеховскую бородку» он умел эффектно и загадочно. При его работе в собственном букинистическом магазине, куда нередко заглядывали «обнищавшие дворяне», чтобы что-то продать и сытые нувориши, – чтобы купить – это умение было не лишним.

– С такой чеховской внешностью и языкастостью – самому писать надо! – язвили мамины друзья-коллеги, узнав, что тот занимается антикварными книгами. «Завидуют, – думала мать, – что же сами не пишете, умники!» А вслух, эдак небрежно отвечала: – «А он и пишет. Живописные полотна».

Был ли антиквар зятем знаменитого Генпрокурора, прославившегося тем, что «послал подальше» самого Ельцина возжелавшего его уволить в обход Конституции, вопрос не главный. Ясно было только то, что никаких особых барышей ему этот брак (если он и был) не принёс. Опять же, по слухам, при разделе семейного имущества, его мягко, но твёрдо попросили просто исчезнуть, не затевая лишних каверз и судебных хлопот. Учитывая, что женился Викентий по любви и был к моменту бракосочетания гол как сокОл, на волю его отпустили таким же голым. Что поделать, бракосочетание с людьми из сословия «Непростых» имеет свои издержки.

Долго! – Долго юродствовал потом в тесных кругах Викентий:

– «Ну, как, де, можно было поставить на Руси главным блюстителем Закона, персонажа по фамилии Ску-ра-тов!!! Второй Малюта, чёрт его дери, только, что не рыжий! – горько усмехался он. – Удивляюсь – как я при разводе жив остался! Могли ведь просто убрать!»

Можно честно признать, что единственное, что досталось ему от многолетнего семейного мытарства, это громкая фамилия и понимание, что её можно и нужно конвертировать в доходы! А взял фамилию супруги он, не только из прямой корысти. Викентий давно хотел избавиться от своей неблагозвучной – Ляпис. Однако на излёте отношений с супругой, будущий бомж исхитрился втихаря открыть «ИП Скуратов» базирующийся в «сталинском» московском доме, в помещении цокольного этажа. Где благополучно и занялся антиквариатом.

Он в те поры приезжал к нужным людям решать вопросы на «Крузере» жены, а чиновники уверенные, что товарищ Скуратов – родственник всесильного Генпрокурора, всё оформили честь по чести, и за малую награду. А впоследствии, к слову, проверками не мучали, даже когда Юрия Скуратова уже сняли. Ведь Всесильные Генпрокуроры, даже покидая высокий пост превращаются в Многосильных отставников. Отставников с большущей Телефонной Книгой, которая хотя и «уменьшается в размерах» при выходе в отставку, но остаётся весьма увесистой.

Итак, на выходе: для своего «ИП» Викентий Витольдович успел арендовать на сорок девять лет, небольшое цокольное помещение, где разместил торговлю предметами старины – иконами, книгами, документами и прочими древностями. Как у всех мужчин в последнем крике молодости, было у него несколько молодых и относительно молодых знакомиц, назовём их так. И всё было при них, но у всех имелся и существенный недостаток – отсутствие полноценной собственной жилплощади. В том смысле, чтобы безо всяких там мам-пап! Староват был Викентий – жить рядом с чужими мамами-папами. Естественно, в глазах «безлошадного Викентия» это было серьёзным минусом и встречать благородную старость непонятно где он не хотел. Собственные же доходы позволяли ему хорошо питаться, одеваться, купить, наконец, «Опель» средней паршивости, но о приличной, отдельной квартире в столице или хотя бы в ближнем Подмосковье, даже мечтать не приходилось. Не долго думая, он оборудовал спальное место в собственном магазинчике. Устраивая там рандеву, он степенно объяснял молодым дивам: – «А, тут у нас спальное место охранника!» О том, что охранником был он сам история умалчивала.

Вот тут-то, очень кстати и подвернулось знакомство с привлекательной особой, – Майей Георгиевной Потехиной. Дети у неё уже взрослые, живут отдельно, а у «вполне ещё себе женщины» не только трёшка в престижном районе Люберец, но и вполне приличная дача в элитном подмосковном посёлке Кратово. Да, – пусть деревянная, нуждающаяся в ремонте, но своя дача – мечта любого творческого человека, тем более художника! Рядом лес и пруд – сказка! Правда, иногда тут собирались и дети, но «то не великая потеря» как сказано у классика. Ибо, дети вскоре разъезжались и в доме вновь воцарялся покой и комфорт, а на веранде – чай с баранками и музыка Вивальди. К тому же Скуратов, во глубине ушлой души, сразу задался целью эту замечательную дачу со временем, не спеша продать. А на вырученные деньги – «модернизировать» свой антикварный магазин. Заведению не хватало лоска, а в первую очередь хорошего ремонта.

Викентий Витольдович сходу подобрал ключ к сердцу Майи, учительницы литературы. Он подарил ей двухтомник Гоголя в старинном переплёте с особым тиснением (это когда обложка носит выпуклый портрет писателя или сюжета из его произведения). Потрясённая Майя Георгиевна гладила книги ладонью и пребывала в слезливом восторге. Так и читала их потом, со всеми ятями ерями и прочими нюансами старинного правописания! Была для неё, филолога, в этих книгах какая-то магия, волшебство. А хитрый Викентий стал вмиг чародеем.

Любую даму, в особенности изысканную или считающую себя таковою, важно чем-то приятно удивить. Что там какие-то тортики или пышные букеты по сравнению с таким подарком! К тому же Викентий, не моргнув глазом соврал, что сей двухтомник – из библиотеки обедневших князей Куракиных, чьи потомки эмигрировали давеча за границу. А старинные книги, мол, им вывозить из страны запретили. На вопрос о цене, которую Викентий выложил за них, он скромно ответил, что пусть, де, это останется тайной, предоставив Майе Георгиевне самой домыслить величину суммы затрат. В силу её богатого творческого воображения. Женщинам никогда не надо мешать домысливать! Если Вы ей симпатичны, она домыслит о вас такое, что идеал всех советских дам – Отто фон Штирлиц, или, бери выше – Слесарь-Золотые руки Гоша, он же Гога – просто оба отдыхают!

Забегая вперёд заметим, что величину суммы сделки, антиквар, приврав во много раз, поведал братьям Потехиным, не сомневаясь, что те сообщат разговор Майе Георгиевне.

На самом же деле, старинные книги принёс какой-то подозрительный субъект, находившийся поутру в нехорошем состоянии. Малый – явно добрался до «дедушкиной библиотеки» и был доволен полутора тысячами рублей, как манной небесной! Ещё бы! Можно два-три дня пьянствовать и ни о чём не париться! Покупая те книги персонально для новой любимой, Викентий словил себя на пошлой мысли, что приличный букет цветов, обошёлся бы ему даже дороже.

Дорогой и изысканный подарок – для настоящей женщины лучше любого признания в большой и чистой любви (сколько этих словес было в жизни)! А дар – наглядно свидетельствует о серьёзном к тебе отношении, о великодушии и щедрости дарителя, наконец! Для одинокой дамы – вдвойне! А уж любовь никуда не денется! В чём Викентий Витольдович вскоре и убедился.

– «И хрен бы с ним!» – как любил говорить Сашкин командир разведки, но интеллигент «в пятом поколении» оказался на поверку – настоящим жиголо и всерьёз задался целью поживиться на продаже потехинской кровной, семейной дачи. Ушлому Скуратову позарез нужен был ремонт или, как он выражался – «модернизация магазина»! Которая многократно усилит его конкурентоспособность, а соответственно и доходы. Тогда деньги, мол, потекут рекой, и через годик вернутся к Майе Георгиевне «с лихвой хорошей». А пока, хитрый антиквар пообещал ей трудоустроить в магазинчике непутёвого Саню, да под щедрую, стабильную зарплату. Мол, пусть парень при деле будет. Тем более, что периодически Скуратов срывался «в командировки», и за «ИП» состоявшем из одного человека, нужен был присмотр.

Впрочем, обо всё этом – чуть позже.

ГЛАВА 8. Гвардии капитан Василевский

За тот скоротечный бой у Высоты 217.0, получивший множественные ранения разведчик, гвардии лейтенант Василевский был представлен к званию Героя России. В «наградном» указывалось:

«Попав в составе небольшой разведывательной группы, которую он самолично возглавлял в засаду многократно превосходящих сил противника, гвардии лейтенант Василевский Сергей Александрович в целях спасения личного состава, отдал подчинённым приказ на отход. Сам же, совместно с гвардии рядовым Матюшиным, остался прикрывать своих товарищей. Умело используя рельеф местности и постоянно меняя позицию, они сумели подавить основные огневые точки противника. После гибели гвардии рядового Матюшина (представлен посмертно к ордену „Мужества“), гвардии лейтенант Василевский получил множественные ранения, но продолжал вести огневое поражение врага, обратил его в бегство, и лишь после отступления бандитов, в тяжёлом состоянии покинул поле боя. Командование Н-ской воинской части ходатайствовало о присвоении гвардии лейтенанту Василевскому звания Герой Российской Федерации».

В годы Великой Отечественной войны сам факт представления к званию Героя ещё ничего не значил. Нередко, блуждая по кабинетам высокого начальства, оно превращалось в орден «Красного Знамени» (очень почитаемый на фронте), а иногда и ниже бери. В Афганистане картина почти такая же. Были даже своеобразные антирекорды, когда маячившая на горизонте Золотая Звезда героя, всегда вручавшаяся вместе с орденом Ленина, «после выяснения всех обстоятельств» становилась медалью «За Отвагу». Нормально – да? «Отвага» – награда, несомненно почётная и высоко ценимая бойцами, но, согласитесь, это далеко не звание Героя.

На чеченских войнах такого уже почти не было. Особенно – на второй.

«Агитпроп» назойливо требовал положительных примеров этакого, современного героического российского парня, защитника демократического, свободного и сильного государства. А государством этим руководил не старый алкоголик, а молодой выходец из КГБ – непьющий, спортивный и далеко смотрящий. Поэтому и на награды теперь скупились куда меньше. Да и не знали, по правде сказать, нынешние президенты, премьеры и министры, не только сами не воевавшие, но и не служившие в армии высоким наградам цену!

Да и когда всем этим, новоявленным царедворцам – бывшим инструкторам ЦК Комсомола и КПСС, перескочившим в стан демократов, а чуть позже шумных патриотов было служить!? Карабкаться вверх и только вверх надо было! При всех президентах, режимах и идеологиях.

Правда, в данном конкретном случае, – при разборе боя у высоты 217.0, впоследствии немного подкузьмили показания чеченского «языка», взятого чуть позже описанного боестолкновения. Ведь тогда разведчики успели по рации вызвать две «вертушки». Те быстро прилетели и обнаружили двух боевиков, которые двигались прочь от означенной высоты, да ещё тащили на себе тела убитых товарищей. Бородачей обстреляли с воздуха, после чего на место прибыли бойцы сибирского ОМОНа и обнаружив среди беспорядочно разбросанных мёртвых тел одного живого, раненного в ногу, захватили его в плен и доставили в штаб. Он то и рассказал, как всё было на самом деле.

Увы, – «Многократно превосходящие силы противника» – в одночасье стали «автономно действующей кучкой бандитов численностью пять человек», которых разведчики вполне могли если не пленить, то уничтожить своими силами. Впрочем, всё это не умаляло личного героизма, проявленного Василевским. Ведь когда он давал бойцам команду на отход, а сам оставался на прикрытие, он не знал, да и не мог знать об их численности.

Помимо звания Героя, гвардии лейтенант Василевский вскоре получил и звание старшего лейтенанта (уже подошло по сроку службы), а по излечении в госпитале был направлен для дальнейшего профессионального роста в Военную Академию. Уже в процессе обучения там, бравый офицер был вызван в Кремль для вручения Золотой Звезды Героя России. На торжественном мероприятии он встретил своего старинного товарища, который был его однокашником по военному училищу, а теперь служил в ФСО РФ, да ещё в самом Кремле. ФСО! Федеральная Служба Охраны. Звучало заманчиво! Товарищ был, что называется – «при исполнении»: в дорогом чёрном костюме, с чёрным, плоским бронепортфелем в руке и являл собой вид важный и внушительный. С момента этой встречи боевой разведчик Василевский загорелся желанием служить в охране первых лиц страны. При вручении награды лично Президентом, молодой старший лейтенант собрался с духом и отрапортовал:

– Товарищ Верховный Главнокомандующий! Мечтаю служить в ФСО! Даю слово офицера – не подведу!

После краткой паузы, по-отечески тёплый, вкрадчивый голос ответил:

– Подавайте рапорт, Капитан! Скажите – я Вас рекомендовал. Но помните – у нас служить непросто!

– «У нас тоже нелегко!» – хотелось ответить Василевскому, но он ошалевший от внезапно свалившегося «капитана» (вчерашний-то лейтенант!), только просиял и выпалил: «Служу России!» Личным распоряжением Верховного он и впрямь в одночасье стал гвардии капитаном, даже не успев толком побывать старлеем, а сторицей, уже через Министерство Обороны провели и соответствующий приказ. Всё честь по чести!

Шли годы. Всё это время, бывший гвардии капитан ГРУ, а ныне офицер Федеральной Службы Охраны, хотел связаться со своим спасителем – Александром Потехиным. Где он? Как он?

Василевский даже жене и друзьям о нём рассказывал, сетовал на обязанность найти… но новая служба закружила, завертела. Вскоре Герой России получил от «Управделами» отличную квартиру в Москве, аж трёхкомнатную! Для небольшой семьи из трёх человек – просто рай! Хороший дом, хорошая семья, хорошая служба, звание Героя – что ещё нужно служивому человеку чтобы достойно встретить расцвет карьеры!

ГЛАВА 9. Выпить с Родиной полезно

В то достопамятное весеннее утро, утро ставшее впоследствии судьбоносным, Саше было очень скверно. Парень маялся с похмелья. К чувству вины знакомому многим выпивохам добавился осадок от колких слов его острой на язык Катюхи.

– «Можно и выпить иногда! Но хоть пей, да дело разумей! Дело не в том, что ты свинья, к этому я привыкла, а в том, что ты бестолковый как полено! – кричала она, всё больше распаляясь. – Вроде и руки, и ноги и башка на месте, а живёшь как шланг! Правильно тебя братец твой называет – шлангом. Тебя можно только презирать»!

От любимой и, как правило довольно мягкой Кати он такого наезда никак не ожидал. В конце концов, если он и выпивал, то вёл себя нормально: шутил, пел песни и обнимался с окружающими. Да и ласки (в широком смысле этого слова) в такие дни Кате выпадало больше обычного! Ну… Если не считать пары злосчастных «обломов». Непонятно – что бабам надо?

Поэтому, в то памятное утро, после того, как зазноба, нервно хлопнув дверью ушла, Саша едва не разрыдался. Затем ли он с детства работал над собой, тренировался, воевал, рисковал, чтобы теперь выслушивать подобное. Но ныть боксёру и спецназовцу не пристало и Саня вскоре взял себя в руки!

Сорвав с отвращением подкисшую от похмельного пота футболку, отирая плечами стены коридора, он прошёл в ванную, врубил холодную воду и решительно встал под душ.

– Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики! – с чего то бормотал он, задыхаясь от воздействия ледяной воды бежавшей от макушки до пят. С похмела в голову часто лезут дурацкие фразы. Да и мысли такого же сорта.

Немного взбодрившись, парень включил тёплую воду и, критически глядя в зеркало, тщательно побрился. Побрил даже шею сзади, что обычно случалось только в парикмахерской, куда он наведывался не так чтобы часто.

У нашего героя была одна, довольно своеобразная традиция. Когда Александра доставало в жизни ВСЁ и ВСЕ (в том числе, и он сам себя), парень мылся, брился и ехал гулять по столице! Брал с собой чекушку и гулял. В историческом Центре.

Особенно он любил район Красной Площади и вообще Кремля. Всё-таки он был историк, хотя и недоучившийся. По правде сказать, тема эта возникла не только из любви к истории страны… но и не на пустом месте. Просто до Санька со временем дошло, что «отходить» после выпивки, в родном краю – успешно не получается. Прячься не прячься, рано или поздно его разыскивали вчерашние собутыльники и он к вечеру оказывается в состоянии не лучше, чем накануне. Естественно, что на следующее утро он снова был Ни-ка-кой.

Дабы не допускать подобного безобразия, со временем, Саша стал просто исчезать «в кризисный день» из родного города. Летом он часто сбегал в Серебряный Бор, где отличные пляжи, а наш герой очень любил плавать и загорать. Там он оттягивался сухим винцом (не водку же пить на солнцепёке) и к возвращению домой бывал вполне здоров и бодр. Во времена менее пляжные, он опять же выезжал в Москву, но слонялся где-нибудь по книжным магазинам или «пил с Родиной». Это когда он, проникшись патриотизмом, гулял в районе Красной Площади, периодически потягивая из припрятанной во внутреннем кармане плоской «маленькой» коньячок. Осторожно, конечно. Украдкой. Попробуй выпить на Красной Площади в открытую!

Так он и бродил по отшлифованной веками брусчатке, умильно глядя на древние атрибуты Родины и размышляя о судьбах страны, ощущая «связь времён» и бодрящее тепло в организме. Куда лучше, чем сидеть возле дома с разношёрстной компанией, под крики – «Налей, налей!»

В означенное утро, Саня решил поступить точно также. Немного «выпить с Родиной» и принять человеческий облик! От чистого сердца.

Крепкий, атлетически сложенный мужчина, который болтается уже не первый час в непосредственной близости от «Особых объектов» давно привлёк внимание и полицейских нарядов, и «гражданских товарищей», осуществляющих наблюдательные прогулки. И не то даже, чтобы кто-то подозревал в парне монгольского шпиона… Мысль у служивых возникала примерно такая: «Вот запустили большие начальники «козла», проверить как те несут службу. Выпустили слоняться здесь, а потом будут предъявлять и усираться, что «вызывающе подозрительный тип» часами лазил под носом у охраны Кремля и никто из них даже не почесался.

Поэтому таких гулён как Саня, иногда проверяли. Проверили и его. Нашли перочинный нож, а от парня изрядно тянуло спиртным. Его сразу увели составлять протокол, а что же было делать! Накропали бумагу, переписали данные, пообещали штраф для порядка… И отпустили, наказав больше тут не мелькать.

Обо всех происшествиях и наблюдениях вся информация за сутки стекалась оперативному дежурному ФСО «Объекта №1». Сегодня по «объектам особого назначения», или как их меж собой называли сотрудники – «ООН», дежурил полковник Сергей Василевский. Не то, чтобы дежурил, а был, что называется «Ответственным по ООН».

Небрежно пробегая глазами всю эту постылую писанину, что делал больше для порядка, офицер, вдруг изменился в лице! Он не верил своим глазам!

– «Потехин Александр Сергеевич, житель г. Люберцы» … Ну, и так далее!

Александр Сергеевич! Как и ТОТ! Сам Василевский был Сергей Александрович, и они с бойцом иногда «обшучивали» эту тему: Александр Сергеевич и Сергей Александрович! «Ну, – „Потеха“, точно он! Неужели!? Год рождения явно подходит!» – радостно подумал полковник и даже засмеялся.

Рапортующий ему майор с удивлением наблюдал за непонятной реакцией ответственного на «пустое и беспонтовое дело» хмельного топтуна с перегаром.

– Это же Серёга Потехин, мы служили вместе! – воскликнул наконец Василевский, потрясая бумагой перед лицом удивлённого майора. – В Чечне вместе воевали! Не надо никаких санкций и штрафов. Я заберу эту бумагу, мне его найти надо. Если это, конечно он… Но это точно он! И возраст совпадает и жил, вроде в Люберцах!

ГЛАВА 10. Служили два разведчика, ага!

Два боевых товарища сидели за столом скромного, уютного кафе и вели оживлённую беседу. Глядя на них, внимательному человеку могло прийти в голову, что идёт постановка какого-то очередного «Золотого Телёнка» (сколько их было!) и перед нами репетиция финальной встречи в лице упакованного, «забуревшего» Остапа Бендера с босяком Балагановым!

Один из собеседников был одет с иголочки и излучал вальяжную уверенность в себе, а другой с восторгом смотрел на старшего товарища, вид имел шальной от радости, а неказистый прикид его оставлял желать много лучшего. Всё – как по книге!

– Тебя, что, вообще не наградили тогда!? – удивлённо пытал приятеля «Бендер», на мгновение даже прекратив жевать. – Мне значит Героя дали, а тебе, который меня спас и уничтожил всю банду – кукиш с маслом!?

– На меня писали представление, – застенчиво пожал плечами «Балаганов». – Но позже. Писать то писали, но там какого-то «чеха» вскоре взяли и он, типа, рассказал, что их там было в засаде с полутора инвалида и, мол, вообще они не нападали, а скрыться хотели… В общем что-то такое наплёл и смазал нам всю картину. Вроде на «Мужество» представление уходило, но потом всё заглохло.

– Да какая хрен разница, что они, там, плели!? Слушают всяких чертей! – сверкал глазами Василевский, рубя ладонью воздух. – Ты командира с поля боя вынес! Ра-не-но-го!!! Раненого, понимаешь? – наседал офицер, ещё пуще распаляясь от скромности и непритязательности собеседника.

– Да я ж не спорю, – грустно усмехнулся Санёк.

Друзья опрокинули по очередной рюмке, активно закусили. Офицер нервно жевал бифштекс и сердито качал головой.

– Ты вынес меня! С поля боя. А не я тебя. Я б сейчас здесь не сидел – добили бы меня тогда, раненного! – надрывно гудел офицер. – Две же гранаты уже прилетело! А сколько наших не вернулось с той войны! Но ОНИ мне присваивают Героя России, а тебе привинчивают болт! – сокрушался Василевский. – Кто писал на тебя наградное представление? Евстафьев?

– Вроде он. Я уж не помню…

– Не помнюууу… А – надо бы помнить! – ворчал ФСОшник. – Я сегодня же подниму документы! Я до Кремля дойду! – распалялся он, всё больше хмелея. – Тем более, что я там и работаю, ходить далеко не надо!

– Спасибо, конечно, товарищ…