Уникум. Дитя разрушения

Он скрипит зубами, будто это ему физически больно – соглашаться.

– Ладно. Но только под моим наблюдением. И если хоть раз увижу, что ты не справляешься – вылетаешь.

Я кивнула.

– Спасибо, мастер.

– Не благодари. Спасибо скажешь, если выживешь, – он усмехается, – Первое занятие завтра на рассвете. Скажу Каэлю, что ты в команде.

Сердце гулко ударило о рёбра. Каэль…

Ну конечно.

Салена хлопнула меня по плечу, будто поздравляя с приговором.

А я… я вдруг почувствовала, что дышу глубже. Страх был, но он горел ровно. Как свет. Который может осветить и самые тёмные углы.

Я снова оказалась в мрачной комнате мастера Тельвина. Воздух здесь будто сам давил на плечи, пропитанный волей, тяжёлой и цепкой, как плетённая броня.

Мастер стоял у окна, заложив руки за спину.

– Ты пришла, – сказал он, даже не оборачиваясь, – Хотя могла бы и не приходить.

Я нахмурилась.

– Почему?

Он развернулся ко мне. Его взгляд был жёстким, пронизывающим насквозь.

– Потому что тебе эти занятия больше не нужны, Мирэлин. Я не могу разозлить тебя, не могу сбить с пути. Ты держишься лучше, чем многие взрослые маги. Ты волевая, как проклятая.

Я хотела бы улыбнуться. Но его голос стал резче.

– Но держись подальше от Каэля.

Он сказал это так, будто ставил последнюю точку в приговоре. Я замерла, не ожидая, что он заговорит о нём.

– Каэль – не просто тёмный. Он… другой. Опасный. Ты слишком сильно реагируешь на него. Почему?

– Я не…

– Не беги от темы, – перебил он, – Ты отмахиваешься.

Я отвела взгляд. Ну конечно, я не скажу. Не расскажу, что однажды именно я стала виноватой в смерти дракона, помогав Каэлю, когда никто не видел. Когда всё могло закончиться иначе. Что он не выдал меня. Что я должна ему… или, может, он – мне. И эта долгая, странная связь теперь прячется между нами, как волк в лесу. Но к счастью, Каэль не помнит.

– Это не имеет значения, – пробормотала я.

Тельвин тихо выдохнул, по-прежнему глядя на меня пристально.

– Не дай бог вы встретитесь на поле битвы.

Я вздрогнула. Эта мысль пронзила меня холодом. Я не думала об этом.

Он продолжил:

– Там не будет состязаний, правил, надзирателей. Только ты, он… и одна истина. Какой путь ты выберешь.

Внутри стиснулось что-то ледяное. Если начнётся война… если он будет по другую сторону… мне придётся сражаться с ним. Сражаться насмерть. Тогда я или умру, или стану такой же как они.

– Вот почему, – сказал он тихо, – ты должна обуздать свою злость. Иначе ты сгоришь от неё, когда это будет важнее всего.

Я молчала. Но теперь знала точно: времени у меня почти нет.

****

Я шла к тренировочному полю, стараясь не думать. Это была не злость. Не гордость. Это было решение. Холодное и рациональное. Я хотела контролировать свою тьму, и кто, как не те, кто в ней живут, могли бы стать моим зеркалом?

Темные уже ждали. Их движения были слаженными, отточенными, словно каждый из них готовился к настоящей войне, а не к учебному состязанию. Вокруг витал запах пота, металла и чего-то первобытного. Уверенность. Сила. Опасность.

И он был там.

Каэль.

Опирался о меч, лениво наблюдая за происходящим. При виде меня его губы изогнулись в кривую усмешку, будто он ждал, что я сорвусь, закричу, передумаю.

Но я не передумала.

– Я хочу тренироваться, – сказала я спокойно, – С темным.

Слова упали, как острые камни. Несколько темных переглянулись. Кто-то даже хмыкнул. Один из стражей, крупный, с медными глазами, выступил вперед, но Каэль вытянул руку, преграждая ему путь.

– Пусть будет Арден, – произнесла я, указывая на другого стража – ниже Каэля, но с телосложением бойца. Он кивнул, без тени эмоций.

Каэль смотрел на меня, молча. Только уголки его рта едва дрогнули. Он уступил, не сказав ни слова. Это было… странно.

– Начнем, – произнес Арден. Его голос был спокойным, но твердым, как камень.

Мы начали с обычных движений – уклоны, парирование, переход в атаку. Арден не жалел меня, как и ожидалось. Я привыкла к мягким корректировкам светлых наставников. Здесь – всё иначе. Его удары были точны, быстры, тяжелы. Я вгрызалась в каждое движение, считывала, запоминала.

Светлая магия рвалась наружу. Лёгкие потоки воздуха, которые я могла вызвать, солнечные лучи, что я умела фокусировать – всё это теперь не имело привычной силы. Против темных, они работали иначе. Я использовала лианы, чтобы обездвижить его, – он прорезал их в два счёта. Пыталась ослепить вспышкой – он отвернулся до того, как свет взорвался. Он был подготовлен. Каждый раз.

Каэль не вмешивался. Но я чувствовала его взгляд. Он прожигал спину. Его молчание было громче любых слов.

Я падала. Поднималась. Падала снова. Арден не жалел. И я была благодарна.

– Достаточно, – бросил он, когда мой меч выпал из рук, а тело дрожало от усталости.

Я кивнула, вытирая пот. Уходя с поля, я краем глаза заметила, как Каэль смотрит на меня.

– А ты умеешь выбирать противников, светлая, – усмехнулся он, проходя мимо, – Но всё равно вернёшься ко мне.

Я хотела ответить. Остро. Колко. Но не стала. Не потому что не могла. А потому что поняла – ему этого и надо.

Я отвернулась и ушла, будто его не было. Но спина горела от его взгляда.

****

Аудитория была наполнена мягким светом ламп, но воздух – напряжённый. Все заняли свои места, шептались, перешучивались, кто-то ковырялся в конспектах. Я устроилась ближе к окну, на тот случай, если захочется глотнуть свежести. После тренировки с Арденом всё тело болело, но разум был насторожен и голоден.

Вошёл преподаватель. Магистр Тэрин – худощавый, с вечно припорошенной мелом мантией, в очках на крючковатом носу. У него был голос скрипки: тонкий, строгий и цепкий.

– Сегодня, – начал он, – мы снова поднимем тему, которую, как показывает практика, большинство из вас недопоняли. Или, чего хуже, переоценили.

Кто-то сзади усмехнулся. Магистр проигнорировал.

– Магия. Не ваша волшебная палочка. Не игрушка, не штучка, что живёт у вас в ладонях. Это… отражение. Отражение вашего сердца, вашего разума, вашей сути. Особенно у светлых.

Я взяла перо и начала записывать. Хотя я слышала это уже десятки раз, впервые ощущала, что эти слова не пусты.

– Светлая магия, как вы знаете, питается состоянием души. Эмоции усиливают её… или убивают. Радость, вдохновение, ясность – ключ к её раскрытию. Гнев, зависть, злоба – пути к падению.

Он прошёлся по рядам, внимательно глядя в глаза ученикам.

– Кто скажет, что произойдёт, если светлый маг поддастся ярости?

Молчание.

– Не бойтесь. Мистер Анкер?

Талер откашлялся, а я внутренне закатила глаза – ему только дай повод блеснуть.

– Светлая магия исказится, маг может потерять контроль, а в крайних случаях – перейти грань и стать тенью, – произнёс он с пафосом.

– Верно, – кивнул магистр, – Но не забывайте: переход в тьму – не акт воли. Это – последствия. И никто не сможет вернуть вас назад.

Я задержала дыхание. Вот он, корень страха, что гложет меня. Не просто потерять себя – потерять всё. И не суметь вернуться.

– И именно поэтому практика с эмоциями важнее, чем любое заклинание, – продолжал Тэрин, – В бою вы не вспомните теорию. Вы среагируете так, как привыкли. Рефлексом. Эмоцией.

Слова были словно молот, стучащий по моей черепушке.

Я вспомнила себя в битве. Там, с Каэлем. На грани. Где всё внутри рвалось, как зверь. Я не контролировала. Я… реагировала. Злилась. И почти сорвалась.

«Почти» – это уже близко.

– А теперь рассмотрим способы сдерживания светлых магов в бою. Их немного. Во-первых, сбить их с эмоционального баланса. Это самое эффективное.

Я резко выпрямилась. Он только что описал мою слабость.

– Во-вторых, ослепить. Светлые сильно зависят от визуального фокуса. Вспышки, дымы, тени – их слабость.

«Это то, что делал Арден», – поняла я. Я пыталась атаковать, а он лишь гасил мой свет, сбивал ритм. Мне не хватало привычной ясности.

– И наконец, – магистр замолчал, и в аудитории повисла тишина, – светлый маг – враг сам себе. Его собственная магия может нанести ему вред, если он пытается использовать её в состоянии искажения.

Я медленно опустила взгляд на свою ладонь. Указательный палец чуть дрожал.

«Я недостаточно тренировалась. Я учила. Но не проживала это».

Лекция длилась ещё час, но я не отвлекалась. Не моргала. Не пропускала ни слова. Всё, что раньше казалось сухой теорией, вдруг стало оружием. И я ясно понимала – если не научусь держать себя, однажды на поле боя не Каэль будет моей угрозой. Я сама стану ей.

Следующая пара – политика Айрилона. Большинство студентов уже зевали, подперев щёки ладонями, и я не винила их. Но сегодня, почему-то, я чувствовала, что эта тема важнее, чем казалась раньше. Особенно после разговора с мастером и тренировки с Арденом. Особенно после того, как поняла, в каком хрупком равновесии держится этот мир.

В класс вошёл профессор Сигер. Высокий, седовласый, с чёткими чертами и таким голосом, что даже сквозь сон ты ощущал: это человек власти. Он был не просто учёным, он был советником совета Айрилона – по слухам, когда-то даже близок к короне.

– Сегодня, – начал он, – мы будем говорить не о прошлом, а о настоящем. О том, как устроен наш мир. Кто за что отвечает. И почему, несмотря на все древние своды, Айрилон ещё не рухнул в хаос.

Он прошёлся по аудитории, смотря поверх очков, и на мгновение задержал взгляд на мне. Я ощутила лёгкое покалывание в груди. Не от страха – от желания знать больше. В один миг я стала предметом изучения у преподавателей.

– Айрилон – это мир, разделённый на две великие земли: Светлая Долина и Теневые Лучи. На этих землях правят короли и королевы, каждому из которых предоставлены уникальные права и территории, но, что важнее, – у каждого есть своя армия, своя магия, свои правила.

Он остановился у доски и нарисовал два круга, которые пересекаются в центре.

– Это не просто нарезка земель, – продолжил он, – это два мира, два равных противника, два правителя, каждый из которых ведёт свою политику. Разделение произошло много веков назад, когда Свет и Тьма начали бороться за доминирование. Поначалу был мир, и каждый мог жить на своей земле. Но с течением времени, как и любой баланс, даже самый хрупкий, стал рушиться.

Кто-то поднял руку.

– Простите, профессор, но что значит «рухнуть»? Айрилон всегда был разделён.

– Верно. Но раньше существовало нечто вроде соглашения. Когда два мира жили в мире, несмотря на свои различия, могли быть заключены мирные соглашения, например, по дележу ресурсов, безопасным территориям для торговли и перемещения.

Профессор сделал паузу.

– Однако времена изменились. Политические решения стали всё более сложными. Светлая Долина, возглавляемые королём Элвио IV, не выдерживают демографической перегрузки, а Теневые Лучи, во главе с Королём Морта, не могут игнорировать возрастающий спрос на магические ресурсы.

Я почувствовала, как воздух в комнате потяжелел, и все стали внимательней слушать.

– Политика Айрилона сейчас – это не только светлая и тёмная магия. Это вопросы слияния технологий и волшебства, контроля за магическими потоками и равновесия между землёй и небом. Поэтому в Совете, помимо магов, сидят представители торговых домов, военные и даже духовенство.

– Но как правит каждый из них? – спросил Айрон.

– В Светлой Долине правит король Элвио IV. Его власть абсолютна в своем королевстве, однако Совету Света всегда предстоит согласовать каждое решение. Это баланс между авторитаризмом и демократией, хотя на практике решающее слово часто остаётся за королём.

Он поднял палец.

– Но в Теневых Лучей совсем другая ситуация. Здесь правит Король Морта, который не признаёт авторитета Совета. Он единолично распоряжается землёй, его решения не оспариваются. И в отличие от Светлых, Тёмные могут изменить свою политику буквально за одну ночь, если захотят.

– Значит, в Теневых Лучах нет Совета? – спросил снова Айрон.

– Совета нет, но есть Система. Правители каждой территории Теневых Лучей обязаны исполнять решения Короля. Проблема в том, что каждый король имеет свою страну, свою армию и свой народ, и из-за этого появляются внутренние конфликты. В то время как в Светлой Долине правят Советы – политические решения могут затягиваться на долгие годы. Это слабые стороны обоих сторон.

Он снова сделал паузу, чтобы мы все усвоили.

– А теперь внимание. В последние десятилетия оба королевства начинают сталкиваться друг с другом. Как сражающиеся королевства, они пытались балансировать – но события идут к тому, что скоро начнётся война. И не забывайте, Айрилон – это не просто два мира, это два совершенно разных типа магии. Светоносные – то есть, боевые маги светлых отличаются от боевых магов темных – Бессердечных. Если вдруг начнется война, светоносные не могут атаковать в полную силу. Потому что редко во время войны маг может контролировать свою злость.

Я задумалась. Проблемы двух земель меня волновали, но меня мучила одна мысль. Каэль. Все это время я надеялась, что смогу обуздать свою ярость, стать сильнее, стать темной. И вот, мне нужно понять, смогу ли я стать частью этой системы – или она меня уничтожит.

Сигер продолжил:

– И вот, да, вы все учитесь в академии, которая учит магии. Вам нужно знать, кто будет вашим врагом, а кто – союзником. Вам нужно понимать, кто правит здесь и что правит там. И решать, на чью сторону вы встанете. Но помните, всё это – политика. И магия.

Эти слова он сказал смотрев на мои глаза. И в этот момент я поняла, что для меня, возможно, наступил момент выбора. И все учителя раз за разом твердят об этом.

Глава 8

Профессор Сигер сделал небольшую паузу и, казалось, как будто готовился поделиться чем-то важным. Он обвел взглядом аудиторию, его глаза остались холодными и строгими, как и его голос.

– История войн Айрилона, – начал он, – это не просто череда сражений между двумя народами. Это более древнее и опасное противостояние, которое стоит за каждым событием, происходящим в нашем мире. Война была неизбежна, потому что за ней скрывались не только политические интересы, но и магия. И не простая магия. Речь пойдет об Уникумах.

Он сделал паузу, и я почувствовала, как в комнате стало тише. Все стали внимательней, потому что Уникумы были теми существами, которых боялись все. Речь шла о людях, чьи способности могут уничтожить целые земли.

– В начале, когда Айрилон ещё не был разделён на Светлых и Тёмных, мир был объединён. Все магические силы находились под контролем Древней Расы, однако они допустили серьёзную ошибку, не смогли обуздать их. И однажды, среди них родился тот, кто стал причиной всех бед. Это был Уникум.

Профессор Сигер на мгновение замолчал, его глаза наполнились тем, что было нельзя назвать чем-то хорошим – даже в его голосе сквозила тень страха.

– Он был особенным. Маг, чей способность выходила за пределы возможного. Он мог манипулировать стихиями, управлять временем, изменять саму реальность. И, что важнее, его магия не была привязана к светлой или тёмной стороне. Она была… вне этих рамок. Его сила заключалась в хаосе, который он приносил.

– Почему война началась? – спросила Лирия.

Сигер кивнул, как будто знал, что этот вопрос прозвучит.

– Уникум был настолько могущественным, что, возможно, он мог бы стать новым правителем. В момент, когда он появился, он, естественно, привлек внимание как Светлых, так и Тёмных. Обе стороны хотели получить контроль над этим чудовищным источником силы. Но они не понимали, что сам по себе Уникум был настолько опасен, что он мог бы уничтожить оба мира.

Он подошел ближе к доске и начал рисовать сложные символы, сыпя по ходу оъяснения:

– В результате из-за политического конфликта два великих короля – король Светлых и король Тёмных – начали борьбу за него. И, как вы понимаете, это была не просто война магов. Это была борьба за контроль над тем, кто и как будет управлять миром. Потому что Уникум – это не просто магия. Это магия, которая может уничтожить всё. Его потенциал был настолько велик, что любое вмешательство в него могло привести к непредсказуемым последствиям. И обе стороны были готовы пойти на всё, чтобы использовать этот источник силы в своих интересах. Темные, чтобы получить власть над всеми, а светлые не хотели этого допускать.

– Но это разве не неправильно? Почему не попытались договориться с ним? – вновь прозвучал вопрос.

Сигер усмехнулся, но в этом смехе не было ни радости, ни облегчения.

– Договориться? Когда речь идет о такой силе, как у Уникумов, договориться невозможно. Их существование разрушает саму суть равновесия. Даже если бы он не хотел этого, его магия была настолько могущественной, что она бы сама разрушила мир, даже если бы все стороны пришли к соглашению. И, как вы знаете, доказательства о существовании Уникума остались только в древних записях. Но их последствия… Погибли целые поколения магов, правителей, целые государства. Остались только развалины, память и страх.

Он остановился, и тень лёгкой грусти проскользнула по его лицу.

– Война была разрушительной. После её окончания, когда Уникума почти уничтожили, земли были разделены на два главных лагеря: Светлых и Тёмных. Страшные потери, массовые разрушения… И те, кто выжил, боялись, что он может вернуться. И вот так и появилась концепция о разделении мира на две силы. Не из-за предпочтений, а из-за страха. Страх перед тем, что когда-то может вернуться этот великий хаос, и все, что мы знаем, разрушится снова.

Он снова вернулся к доске, и его рука осталась на чертеже.

– Вот почему Уникум был изгнан. Его не убили. Хотя могли. И каждый маг, обладавший его способностями, был изгнан из обеих земель. И с тех пор, чтобы предотвратить возвращение подобной угрозы, была учреждена строгая система контроля за магией. И этот контроль распространяется и на вас, и на всех, кто обучается в этой академии.

Я почувствовала, как холодок пробежал по спине. В моём сердце что-то тронулось. Это не была просто история о магии. Это была история о том, что могло случиться с миром, если Уникум снова родится и опять проявит свою силу.

Профессор продолжил:

– Война завершилась, но страх остался. И пока существует такая угроза, мир будет разделён. Светлые и Тёмные не могут забыть, что в их руках слишком много силы. Именно эта сила удерживает баланс. Но что будет, если один из вас станет источником разрыва этого баланса? Подумайте об этом, прежде чем дружить с противоположным полом другой расы. Если снова родится Уникум, – этому миру придет конец…

****

Я шагала в сторону тренировочной площадки для Тёмных, мои шаги звучали твердо и уверенно. Сегодня я решила выбрать другого стража, не Ардена, чтобы испытать себя. Он не злит меня. Я должна научиться контролировать свою силу, преодолеть свою злость. Я готова взять на себя любую нагрузку, любой риск. Лишь бы пересечься с моей агрессией.

Когда я вошла на арену, передо мной стоял высокий, с выражением безразличия, страж с темными глазами и строгими чертами лица. Он был известен своей силой, и каждый в академии знал, что его нужно опасаться. Силуэт его фигуры выглядел угрожающим, но я не дрогнула. Я чувствовала, как мое сердце ускоряет свой ритм, но я не позволяла себе паники. Тёмный страж был готов, и мой путь был ясен.

– Ты готова? – спросил он, его голос был низким и ровным.

– Да, – ответила, кидая взгляд на него с таким же бесстрашным выражением, как и он на меня.

Тренировка началась. Страж бросился в атаку, его движения были быстрыми, жестокими, словно молнии, которые пытались пробить мою защиту. Каждый его удар был точен и мог бы оставить след. Но я, как и на предыдущих тренировках, отразила его атаки с легкостью, не позволяя себе поддаваться злости. Каждое движение было осознанным, спокойным, контролируемым. Каждый удар, который он наносил, я встречала ровным и уверенным ответом, не позволяя своим эмоциям взять верх. И меня огорчала тот факт, что он не злил меня. Вообще. Как и Арден.

– Ты уверена, что хочешь продолжать? – спросил страж после того, как очередной его выпад был отражен. Его голос был уже немного удивлён, как будто он сам не ожидал, что его атаки не будут иметь эффекта.

– Да, – спокойно ответила я. Я не позволяла себе расслабиться, зная, что я должна продолжать, – Просто не думай, что это всё. Я могу больше.

Мои глаза сверкали решимостью. Я чувствовала, как моя сила всё больше выходит на поверхность, но я её сдерживала. Не стоит срываться, не стоит поддаваться темной ярости, которая так легко могла бы рвануть на свободу. Но ярости не было.

Каждое движение стража становилось всё более интенсивным, но я не сдавалась. В моем теле не было ни тени страха. Я была сосредоточена, и моя сила служила мне не против меня. Каждое мое движение было точным, каждое мое действие продуманным. Я не допускала ни малейшей ошибки, ни малейшей вспышки гнева.

Я заметила, что за пределами арены, в тени одного из деревьев, стоял ректор. Он наблюдал за тренировкой, не выказывая ни эмоций, ни комментариев. Но я ощущала его взгляд на себе, как будто он был частью этого испытания. Интуитивно я поняла: его взгляд – это не просто любопытство. Он видел во мне что-то большее, что-то, чего я ещё не осознавала сама.

Страж, уставший от безуспешных атак, отступил и сделал шаг назад, хмурясь. Он явно удивлён, что я, несмотря на его силу, не допустила ни малейшего промаха в своей защите. Он мог бы использовать больше силы, но что-то в моем поведении заставляло его подумать дважды.

– Ты удивляешь, – произнёс он с явным уважением, снова останавливаясь и отступая на шаг, – Не злишься, не раздражаешься, и при этом отбрасываешь все мои атаки, как будто они тебе не составляют труда.

Я не ответила. Я почувствовала, как мое дыхание стало ровным и спокойным. Я не могла позволить себе быть слишком самоуверенной. Да, я сдерживалась, но это было лишь временно. Моя истинная борьба всё ещё была впереди.

Занятие подходило к концу. Страж сделал шаг назад и кивнул, давая понять, что тренировка завершена.

– Ты показала свою силу, но знай, что это лишь начало. Если хочешь идти дальше, тебе предстоит больше работать с собой.

Я кивнула, не произнося ни слова. Я чувствовала, что всё ещё не достигла своей цели, что мне предстоит много работы.

Когда я выходила с арены, мой взгляд встретился с глазами Ректора. Он не сказал ни слова, но в его глазах было что-то, что заставляло меня чувствовать, что он ожидает большего. Как будто каждый мой шаг, каждый момент этой тренировки он записывал и оценивал.

Я понимала: я не могу расслабиться. Мой путь только начинается, и я должна быть готова ко всему.

Я уже почти покинула арену, когда ректор окликнул меня.

– Мирэлин, – его голос был глубоким, сдержанным, и едва ли не командующим. Я повернулась, встретив его взгляд. Его взгляд не оставлял места сомнениям, – Подойди сюда.

Я на секунду почувствовала внутреннее сопротивление. Я понимала, что это не просто разговор. Ректор всегда что-то хочет от своих студентов, и его интерес не всегда был доброжелательным. Но я не могла просто игнорировать его приглашение. Я сделала шаг в его сторону, будто бы втягивая воздух, словно каждый мой шаг был связан с неким внутренним напряжением.

Подойдя ближе, я встретила его взгляд. Он не сразу заговорил, а наблюдал за мной, оценивая. Я почувствовала, как мое сердце слегка ускорило свой ритм. Он смотрел не как учитель, а как кто-то, кто слишком хорошо знает, что делает.

– Ты контролируешь ситуацию, – сказал ректор, слегка наклоняя голову, – Я наблюдал за тобой на тренировке. Ты уверена, что не дашь волю своим эмоциям, ты не выпустишь злость наружу. Это редкость, особенно среди студентов. Ты не просто сдерживаешь себя, ты контролируешь каждый свой шаг.

Я молчала, стараясь не выдать того волнения, которое начало захлёстывать меня. Задавая такой вопрос, Ректор явно не просто наблюдал за мной, но и оценивал, куда мои силы могут меня завести. Он, казалось, ждал моего ответа, как судья на арене, чтобы понять, как дальше развивать мои способности.

– Ты можешь попробовать бороться с ним, – продолжил ректор, его голос стал чуть более мягким, но в этом не было ни сострадания, ни дружелюбия. Это было просто констатирование факта, – Ты ведь понимаешь, о ком я говорю? О Каэле. Ты можешь снова попытаться сразиться с ним, но на этот раз под моим наблюдением. Ты должна понять, что, если не справишься, последствия будут гораздо более серьёзными. Твои эмоции могут стать твоим врагом. И его.

Эти слова повисли в воздухе. Я почувствовала, как холодеет мое тело. «Бороться с Каэлем?» – эта мысль сразу же вызвала у меня противоречивые чувства. Я прекрасно помнила, как он смеялся, как его улыбка провоцировала меня. Вспоминала его взгляд, полный сарказма и лёгкости, как если бы он точно знал, как меня раздражать. Воспоминания о его насмешках, его спокойствии, которое сводило с ума, возвращались ко мне, как жгучее ощущение стыда и злости.